Город потерянных
Надо же – Гарсиа проявила хоть какое-то внимание.
Нужно удостовериться, что это не сон.
Я оглянулась по сторонам и ущипнула себя до крови.
– АЗА, – Кир потер переносицу, – это уже не сон! Мы тут, очнись! Слышишь? Все хорошо. Это просто был сон. Расскажи, что тебе снилось.
– Хочется, чтобы это все было сном, – пробормотала я. – Потому что ты обвинял меня в смерти Соньки, потому что Гарсиа… Неважно, в любом случае, вы пытались закопать меня заживо!
Я заметила, что при слове «Сонька» глаза Кира как-то подозрительно заметались в разные стороны. Очевидно, он был мастером скрывать свои эмоции, и это часто играло ему на пользу, но сейчас произошло что-то, что не позволило ему запечатать эмоции в себе.
Как можно было догадаться, остальные слова он благополучно пропустил мимо ушей. И я точно знала, что сейчас его волновало что-то одно.
То, что он мне еще не рассказывал.
– Кир, – я смирила его взглядом. – Нужно поговорить.
Мы собрались вылезать, и я краем глаза увидела, что альбиноска тоже делает попытки выбраться.
– С глазу на глаз, – я опустила край навеса прямо перед ней.
Мы вылезли на палубу, разминая свои затекшие конечности.
Кир подошел к носу, разглядывая бескрайний океан. И хотя я стояла поодаль, я буквально каждой клеточкой своего тела чувствовала то напряжение, которое исходило от него.
Что он скрывает?
Случилось что-то серьезное?
Он поссорился с Гарсией?
Я попыталась вспомнить особенности его поведения за сегодня, но ровно до того момента, прежде чем я сказала слово «Сонька», он вел себя как всегда: сверлил меня усталым взглядом, надеясь, что прямо сейчас произойдет какое-то чудо.
Я уже собиралась поторопить его, но неожиданно Кир резко повернулся ко мне. На его глазах стояли еле заметные слезинки.
– Не знаю, говорить ли тебе это или нет, – он запрокинул голову. – Ты же знаешь, что после того, как Сонька пришла к тебе во сне, она больше не появлялась…
Я почувствовала, как ноги мои теряют равновесие и подкашиваются.
– Что?!
– Она пришла ко мне, – тихо прошептал он. – Только пришла она ко мне еще пару дней назад, и я не думал, стоит ли тебе рассказывать об этом…
– ЧТО?! – моя нижняя челюсть сделала попытку свалиться на плотно сбитые доски. – Но почему ты не сказал раньше?!
– Боялся.
– Чего?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Сонька сказала, что мы должны присматривать за Гарсией в четыре глаза. Она еще сказала: «Кир, если вы не успеете, она не выживет», и потом, после короткой паузы, коротко добавила: «вы должны найти Дэвида».
– Что ты успел спросить у нее?
– Мало чего, – Кир сглотнул, – в этот раз она была не особо разговорчивой. Я спросил, как идиот, выживем ли мы, и она ответила, что возможно, но только если между нами не случится раскол.
– Ты спросил ее об…
Я поджала губы и уставилась на Кира. Кир тоже поджал губы и уставился на меня. И хотя это вопрос, то есть, какого черта ты, Сонька, вот так легко нас оставила, читался у меня в глазах, он все же решил сделать вид, что ничего не знает.
– Ты спросил ее, почему она ушла от нас?
– Да, – Кир стал нервно отколупывать краску со ствола, на который крепился парус.
– И что?
– Она не ответила.
Меня пронзила стрела обиды и непонимания.
– Но почему?!
– Я собирался спросить ее об этом, потому что ты не единственная, кто хочет это знать, но она просто отвернулась и этот сон… это видение… оно кончилось. Это все, что я помню. Она не говорила ничего важного, что мы могли бы взять на заметку. Но какую цель она пытается достичь, посещая нас во снах?
– Может, она хочет предостеречь нас?
Кир почесал подбородок:
– При жизни Родригез никогда не была скрытной, поэтому говорить намеками – совсем не про нее, Джонсон.
– Не забывай, что она уже давно не человек.
– Тоже верно…
Я перевела взгляд на небо.
Только сейчас до нас дошло, что откуда-то сверху моросил мелкий противный дождь, и мы все промокли до нитки. Он был настолько мелкий, как слезы невидимого собеседника, что почти не виднелся в воздухе, оседая на нас полупрозрачной дымкой и скрывая от наших взоров бесконечный, уже покрытый мелкой рябью от дождинок, океан.
Возможно, это Сонька так подает признаки присутствия?
***
Мы плыли несколько дней и ночей.
Иногда нас обволакивало отчаяние, что мы плывем вот уже столько времени, и мы до сих пор не видели ни одной вещи, которая указала бы на то, что мы рядом со Слипстоуном. Оно настолько сильно затаскивало нас в воронку неверия и принятия того, что мы больше никогда не увидим своих близких и умрем посередине неизвестного океана, что мы останавливали шлюпку и просто вставали рядом и смотрели на небольшие полупрозрачные волнушки. А иногда я плакала. Когда Гарсиа и Кир засыпали в обнимку под старым навесом, я облокачивалась о перила лодки и, смотря в черную пучину океана, тихо плакала.
От безысходности, от боли, от страха, от всего.
Я не верила, что мы единственные, кто выжили после авиакатастрофы, я не верила, что потеряла свою лучшую подругу, я не верила, черт возьми, что мы застряли неизвестно где, и что наши шансы быстротечно стремятся к нулю. Мой мозг также отказывался признавать тот факт, что Дэвид может быть жив после стычки с туманом. Он один против огромной тучи ядовитых испарений – исход очевиден.
Но все-таки мы все не теряли надежду…
Поэтому, когда мы с Киром одним дождливым утром увидели знакомые остроконечные скалы, мы не поверили своим глазам. И даже тогда, когда аккуратно протаскивали свою лодку между огромными черными глыбами, мы все так же не верили тому, что видели.
И даже тогда, когда мы на подкашивающихся ногах вылезли из шлюпки и улеглись на прохладный песок…
Нам потребовалось немало времени, чтобы собраться и начать двигаться вперед.
Мы взяли запасы воды и еды, завернули их в примитивный «пакет» из навеса, и продолжили свое путешествие. Мои ноги не слушались, подгибались и пытались уронить свою хозяйку, потому что они знали, какой ужас каждую ночь терроризирует Слипстоун. Но я продолжала упорно идти вперед, хотя мои силы стремительно иссякали.
Мы вошли в небольшую лесополосу. Там, на мокрой после дождя земли, до сих пор остались следы копыт странных и загадочных лошадей. Их не было поблизости; очевидно, табун перекочевал в другую местность, но тут нас с Киром настигла такая ностальгия, что мы не удержались и тихо вздохнули.
Все это время мы шли вперед и ни разу не сказали ни слова, но тут Гарсиа, увидев наши затравленные мины, тихо прошептала:
– Вы тут были?
Я вспомнила, как Дэвид чуть не убил Кира из-за меня прямо где-то здесь.
– Были, да всплыли, – Кир остановился поднял веревку с земли. Именно ей мы пытались укротить дикое животное. – Как видишь, тут произошло много событий.
– Например?
– Один человек чуть не убил меня.
Почему мне захотелось дать ему шлепка по лицу?
– О, – Гарсиа безразлично вскинула вверх молочные брови. – Надеюсь, ты убил его?
– В тебе точно сидит дух бойца, – прошептала я. – Очевидно, нет.
– И он еще живой? Кто он?
– Если он еще живой.
Мы с Киром переглянулись.
По его лицу я видела, что он хочет ответить весьма саркастичной фразой, но он почему-то сдержался. Все-таки, наш визит сюда был не с целью отыскать Эванса, ведь Кир к нему не питал даже дружеских чувств, а я поняла, что он меня предал. Мы должны были выполнить последнюю просьбу нашей Соньки.
Хей, но Сонька же сама попросила вас отыскать Дэвида! Чтобы он еще раз поджал свой хвост, как трусливая шавка, и остановился на середине пути? Может быть, мы все сошли с ума, лежим где-нибудь в психиатрической клинике, в нас закачивают тонны наркотиков, а это все – глупое видение? Возможно. Аза, пойми, что я не просто так сказала это! Действительно, ты сказала это только потому, что тебе просто нечего сказать сейчас. Аза… Я знаю, что ты упертая, как баран, но пойми, что Эванс – тоже человек, черт его дери, в отличие от тебя, он торчит на этом острове восемь гребаных лет, и ты так просто его оставишь?! Ага. Ты жестокая. Ага. Я ненавижу тебя. Ага. Взаимно. Сильно ненавижу. Спасибо, Вторая Я, а я тебя – еще сильнее.
Мы прошли редкую лесополосу, состоящую из высоких елей и сосен, и вышли на открытое поле.
Да. Где-то тут должен был стоять тот роковой дом и та роковая могила, где до сих пор покоится наша Сонька.
Я запомнила ее такой, какой она была при жизни, а не испачканной в собственных рвотных массах. Такой милой, такой задорной и озорной, словно это не шестнадцатилетний подросток, а восьмилетняя девчушка. В последнее время я все чаще думала о Соньке, и это очень сильно ранило меня, но, если бы я не думала о ней вообще – это вызвало бы у меня болевой шок, а следом – душевную смерть. Помните Кира в первые дни после ухода Родригез? Вот такой бы я и осталась на всю жизнь.
Трава тихо шуршала под нашими ногами. Кир нес на плечах те немногие запасы еды и воды, которые мы успели прихватить с собой из лодки, Гарсиа каждые пять минут доставала карту и вглядывалась в непонятные никому символы, пытаясь их разобрать. Все-таки, Уна была непростой женщиной со своими тараканами в голове.
Солнце нещадно палило наши головы, сияя в безоблачном голубом небе. Учитывая ту сырую погоду, которую я видела в Слипстоуне прежде, чем мы его покинули, это был просто ад для нас сейчас. Кто захочет идти бодрым шагом вперед, зная, что над ним «висит» то, что буквально плавит его мозги?
Мы все конкретно притомились, ища то, что однажды спасло нам жизнь, но, когда на горизонте показалась знакомая соломенная крыша, мы с Киром открыли рты до пола и стремглав бросились к дому. Кир бросил навес с припасами, отчего они все разлетелись на много метров вперед. Мы хотели есть и отдохнуть, но сейчас мы были одержимыми, нас волновало только одно. И мы хотели завершить начатое.
Мы медленно подошли к покосившемуся кресту.
Выглядел он так, словно кто-то облил его кислотой бесчисленное количество раз, и в конце концов сдался, видя, что этот крест не возьмет ни одна кислота. Меня уколол приступ ностальгии.
А Сонька все еще тут, она смеется, она прижимает меня к себе. Но потом ею овладевает неописуемая грусть, она резко отстраняется и, вытирая блестящие на солнце слезы, кричит: «О боже, Аза, зачем ты закопала меня? Я же еще живая».
Кир сидел рядом и рассматривал кулон, который он успел сорвать с одной из деревяшек.
И я иду к ней, я пытаюсь сказать ей, что Сонька уже давно мертва, что ее сердце не бьется, но волны подхватывают меня и бьют об острые камни с чудовищной силой. И где-то там, в пучине морской воды, нас поджидают сотни глаз.
А волны все утаскивают меня вглубь, не давая сказать ни слова…
Я не выдержала и прикоснулась к холодным деревяшкам.
Ох Сонька, если ты слышишь меня, скажи, что нам делать дальше…
– Ну что, – Кир крепко сжал голубенькую капельку, обрамленную в золотую рамку, в руке. – Вот и она, наша любимая Родригез. – Замолчал, переводя взгляд на ясное и голубое безоблачное небо. – Заночуем здесь, а дальше – по прямой в Слипстоун. Хватаем Дэвида и плывем в Каролину. Все ясно?
Мне захотелось сказать: «часть с Дэвидом – совсем необязательна», но я промолчала, смотря на полусырую землю.
– Может быть, нам стоит идти прямо сейчас?
– Мы все чертовски устали, – он пожал плечами, – Все, на что меня сейчас хватит – дойти до того подобия кровати и забыться сном как минимум на полдня. Кто знает, может быть, Сонька снова приготовила для нас очередной квест с загадками?
С этими словами юноша, покачиваясь из стороны в сторону, медленно поднялся с колен и зашагал к дому.
Я осталась у могилы.
7
Нам стоило догадаться, что Гарсиа не будет расставаться с зародышами, запечатанными в банках, ни на минуту. К ее образу – большим красноватым глазам, обрамленным белесыми ресницами, сдвинутым на переносице молочным бровям и растрепанным, как снег, волосам, – эти банки будут подходить как никак кстати. И хотя мы договорились, что она перестанет строить из себя защитницу, она все еще не хотела покидать этот образ себя любимой ради двух запуганных насмерть подростков.
В примитивном сарае нашлись пару хозяйственных принадлежностей, которые мы могли бы использовать в качестве оружия. Лопаты, чересчур примитивные топоры, небольшие ножи, мотыги – все было там. Мы с Киром взяли по ножу, а вот Гарсиа ухватилась за самый большой топор, который был почти в половину ее роста. Со стороны это смотрелось так забавно, что нам хотелось смеяться, но после того, как мы вспоминали, что, во-первых, Гарсиа уже не маленькая девочка, а во-вторых, она неплохо справляется с ним, наше желание смеяться в два голоса и показывать пальцем на нее резко куда-то пропадало. Все-таки, мы даже не были обучены базовым урокам выживания. А она спасала нас все это время.
В доме царила пустота и тишина.
Тот матрац, на котором Сонька истекала кровью, все еще лежал на деревянном каркасе, напоминая мне о тех событиях.
Именно тут мы поняли, что Соньку уже нельзя будет больше спасти.
Именно тут у нее случился один из приступов, который дал понять нам это…
Казалось, что Сонька сейчас выпрыгнет откуда-нибудь из-за угла, засмеется и улыбнется во все свои тридцать два зуба, крича: хааа, попались! Здорово я вас напугала?! Но это были всего лишь мои наивные мечты. Ведь Соньке уже никогда не будет суждено обнять меня, Соньке уже никогда не будет суждено сказать Киру, что она его любит. И мы с Киром уже не сможем посадить ее в лодку и вернуться с ней в Каролину. Теперь ее уже не будет с нами. Никогда.
Мы вышли из дома на рассвете.
Все мы довольно здорово отдохнули и набрались сил, поэтому теперь мы бодро шагали в город по редкой тропинке из щебня. Гарсиа бежала впереди всех, как маленький ребенок с немаленьким топором, я и Кир еле поспевали за ней.
Вокруг нас распростиралось поле с редкой пожухлой травой, по цвету сливающейся с землей. Небо было пасмурным, и солнце только иногда выглядывало из-за пепельных облаков, закрывающих его.
Скоро тропинка, по которой мы шли все это время, кончилась, и ее место заняли пышно цветущие странными небольшими фиолетовыми цветками колючки.
– Что это? – Кир нагнулся и сорвал одну ветку, – Ай! Как больно!
Я увидела, что из его указательного пальца струйкой побежала алая кровь.
– Этих цветков здесь не было, когда мы шли здесь в прошлый раз, – заметила я. – Возможно, мы сбились с пути?
Кир нахмурился. Достал смятую в небольшой клубок карту, и, расправляя ее, огляделся по сторонам.
– Если верить карте, мы находимся здесь, – он указал на точку, находящуюся чуть подальше от лаконичной надписи «пристанище». – Клянусь Богом, их действительно не было в прошлый раз!
– Что вы там копаетесь? – Гарсиа окинула нас презрительным взглядом. – Шевелитесь, двуногие! Иначе я засажу этот никчемный топор кому-нибудь из вас в голову!
Кажется, прежняя сумасшедшая Гарсиа вернулась.
Мы двинулись дальше.
– Как думаешь, возможно, эти странные цветочки цветут здесь каждый сезон?
– Возможно, – я пожала плечами.
– Что-то они напрягают меня. Черт…
Неожиданно Кир остановился. Я оглянулась на него, ожидая, что из его плечей лезут новые головы, потому что я так устала от всех чудес, что мне уже было все равно, но, к моему удивлению, я не увидела ни новых дополнительных голов, ни стаю странных хищников, бегущих за нами. Вместо этого я увидела кое-что другое. Кир вел себя очень и очень странно.
Он стоял, пошатываясь на месте, как сомнамбула, и крепко сжимал уколотый палец.
– Что со мной происходит? – он схватился за голову и крепко зажмурился. – О боже, почему я… Какого черта мое тело ведет себя так, словно не спало несколько дней?!
С этими словами он медленно сполз на землю и уселся на небольшую проплешинку среди колючих зарослей.
– Кир? – я потрясла его за плечи, но юноша вяло отмахнулся:
– Я посплю… Идите без меня.
– Как мы можем идти без тебя?!
– Очень просто, – съязвила альбиноска, подошедшая сзади. – Во имя Великой напасти, почему ты ведешь себя как умирающий от чумы?!
Я видела, что Кир не притворяется. Он выглядел так, словно он действительно не спал пару дней. Глаза его запали, губы враз высохли и потрескались; юношу била дрожь. Я пододвинулась поближе и увидела, что зрачки его глаз сильно расширились, а это был дурной знак.
Кир еще раз криво улыбнулся и улегся на землю, закрывая глаза и блаженно улыбаясь.
– Нет! – моя глаза враз наполнились слезами, – не умирай!
– Да не умирает он, глупая двуногая! – Гарсиа со всей силы пихнула его в бок, и Кир вздрогнул и приподнялся над землей, рассеяно озираясь по сторонам. – Что случилось?
– Абсолютно ничего. Мы шли, и вдруг он стал… вести себя так…
– Не может быть, чтобы он просто так стал вести себя как умирающий! Вспоминай лучше, Аза Донцанн!
Пока я усиленно шевелила своими извилинами, Гарсиа успела усадить Кира и отряхнуть его от пыли. Юноша смотрел на нас так, как будто видел впервые в жизни, но его взгляд не был взглядом Кира. Его зрачки все так же оставались расширенными, губы шевелились и что-то невнятно бормотали. В целом, это выглядело так, словно в него только что закачали большую дозу наркотиков.
– А это что? – она дернула его за руку и поднесла к своим глазам окровавленный палец. – Что это было?!
– Ничего необычного… Он просто укололся.
Взгляд Гарсии метнулся на меня.
– Вот! – она оставила Кира, и, срывая фиолетовый цветок, стала пристально разглядывать его. – Зацепка, Аза Донцанн. Это только тебе кажется, что чума не убьет тебя, но на самом деле она уже где-то здесь.
Надо ли сказать ей, что ей стоит поменьше использовать такие фразеологизмы?
– Переведи все это на английский, пожалуйста, – как можно аккуратнее заметила я.
– Это никак нельзя перевести на ваш новый английский, потому что я предпочитаю хранить память. А теперь дай мне пару минут разобраться с этим, двуногая!
С этими словами она окинула меня презрительным взглядом, и мне пришлось удалиться от них подальше.
Какой шанс на то, что она не задушит его прямо сейчас? Около пятидесяти процентов. Скорее всего, около пяти. Если Кир успел грубо порвать с ней – думаю, эту будет около трех. Какая разница, Аза, какова вероятность того, прикончит она его или нет, если у тебя примерно столько же вероятности умереть от топора альбиноски? Меня не волнует моя смерть. Чтоооооооооо. Меня больше волнует то, что происходит сейчас с Киром. Возможно, все это время он носил с собой наркотики? Какие наркотики в заброшенном городе? Ты издеваешься?
Колючки так и норовили впиявиться мне в оголенные икры. Солнце уже близилось к самой «высшей» точке неба, отбрасывая на землю причудливые тени. Вокруг нас распростиралось поле со странными цветущими фиолетовыми цветками.
Где выход?
Что случилось с Киром?
Неужели он умирает?
Я не смогу пережить еще одну смерть. Почти что на моих глазах умерла моя единственная подруга, на моих глазах умер Флоренс. И хотя мы с Киром ненавидели его всеми фибрами души, он оказался не маньяком или убийцей, а всего лишь юношей, который хотел жить ничуть не меньше нас. Это заставило меня пересмотреть свои взгляды на мою будущую жизнь, если, конечно, она вообще у меня будет. И поэтому, если Кир будет вынужден покинуть нас, я больше не смогу идти вперед, и мне придется сдаться.
– Ты что-нибудь нашла? – я нагнулась над Гарсией. Та окинула меня своим фирменным ненавидящим взглядом:
– Полагаю, это растение имеет снотворный эффект… Возможно, его яд проник в кровь двуногого через рану и вызвал у него непреодолимое желание сна.
– То есть, это же не опасно?
Альбиноска нахмурилась:
– А вот этого мне не дано знать.
Она нагнулась к Киру и потрясла его за плечи, но юноша на это только что-то неразборчиво промычал.
– Времени мало, – она шумно вздохнула. – Мы не сможем нести его. Эй, двуногая… Твой дружок что-то рассказывал мне о каком-то Вевиде…
– Дэвиде.
– Дейвиде, точно. Он говорил, что он живет здесь. Ты должна найти его, пока не поздно, двуногая.
Мне стало так страшно, что я истерически рассмеялась. Я думала, что Гарсиа сейчас отпустит очередную шутку про то, что я такая несамостоятельная, и что бросаю всех нас на произвол судьбы, или вовсе попытается меня прикончить, но ничего этого не последовало. Вместо этого Фитцджеральд мягко взяла мою руку в свои белесые ледяные пальцы и слегка ее сжала:
– Аза Донцанн, вся надежда на тебя. Ищи его! Я умоляю… Ищи его, пока не поздно! Одень мои ботинки, иначе ты изранишь себе все ноги о шипы. Возьми карту и ищи его! Потеряйся, но ищи! Ты нужна нам, Аза Донцанн.
И с этими словами она стала потихоньку снимать с себя грубые кожаные ботинки, под которыми стало постепенно оголяться гниющее мясо.
Отлично.
Пойти одной разыскивать Дэвида одной – что может быть рискованнее?!
Я ожидала дойти до города хотя бы на закате, но размытые очертания разрушенных домов появились только тогда, когда на небе стали вырисовываться первые яркие звезды, которые сразу же становились блеклыми из-за зеленоватого смрадного облака, медленно восходящего на город откуда-то свысока. Ну вот, еще этого не хватало.
Грубые кожаные ботинки ужасно жали ноги. Мне пришлось снять их и пойти в город пешком, пытаясь не наступить на обломок какого-нибудь кирпича.
Больше всего я боялась, что туман сменит свою траекторию, как это было в тот раз. Я боялась, что он пойдет не на город, а на беззащитных Гарсию и Кира, оставшихся где-то посередине поля. Эй, все, что у них есть – перочинный ножик и топор, которым они даже не смогут отбиться от ядовитого газа!
А еще я боялась, что я не найду Дэвида, и мы все станем обречены. Получается, весь тот путь, который я прошла, будет напрасен? Получается, я оставила своих друзей, только ради того, чтобы дойти до Слипстоуна и обратно?
Я окинула взглядом покосившиеся ворота с надписью «Welkme ta Sleepstown», сильно контрастирующей с почти черной выжженной травой.
Страшно было подумать, что однажды мы стояли здесь вместе с Сонькой и Киром в нерешительности, гадая, войти во взрослый мир или нет, а теперь этот город стал в каком-то плане родным мне… Я миновала ржавые ворота и заспешила по разбитой грязно-желтой плитке.
Где может быть Дэвид? У себя «дома»? Да нет, этот дом целиком и полностью разнесли дикари, поэтому жить там уж точно было нельзя. В магазине с оставшимися припасами? Возможно. В саду? Что он будет делать в саду посередине ночи?
Смрадный трупный запах начинал заползать мне в ноздри, вызывая почти непреодолимое желание сблевать под ноги. Я заспешила еще сильнее.
– Дэвид?!! – никакого ответа. Я приложила руки ко рту: – Это я, Аза Джонсон! Я вернулась, чтобы спасти тебя и…
Договорить мне не дало что-то холодное и твердое, прочно ухватившееся за мою ногу. Я закричала и замахнулась ножом, целясь, чтобы всадить его в невидимого гостя, как вдруг…
Существо, скрывающее под маской свое лицо, отползло от меня на пару ярдов, а потом встало, вытягиваясь в свой полный рост…
Я выставила вперед нож, отскочив от него еще на пару ярдов.
Нечто не шелохнулось.
И хотя моя рука дрожала так, что это было видно за милю, оно не спешило нападать. Оно просто стояло и возвышалось надо мной, как немая скала. Из-за темноты, которую впитал в себя город после наступления ночи, я не могла разглядеть его в деталях, но я увидела, что это создание имеет тощие руки с худыми длинными пальцами, широкие плечи и грудь, из которой выпирают ребра…
Оно еще раз дернулось, делая попытки подойти ко мне, и я закричала. И желеобразное нечто, сидящее у существа на плече, наконец-то осветило его мягким голубоватым светом…
– Сюрприз, – мальчишка снял с себя маску и взъерошил свои черные, как смоль, волосы. – А это я, Дэвид Эванс. Мне послышалось, или ты пришла меня спасти?
Он улыбнулся своей грустной милой улыбкой, широко расставляя руки.
Но я не бросилась к нему в объятия…
Мне было так больно, что я с трудом подавила в себе желание расплакаться прямо перед ним. Теперь, когда Дэвид стоял передо мной, живой и невредимый, меня волновало только одно.
– Эй, Аз, – он улыбнулся еще шире и попытался меня обнять, но я резко увернулась:
– За что? Почему?!
Бу потускнел, предчувствуя взбучку.
– Что – «почему»? – он непонимающе поднял одну бровь вверх.
– Почему ты нас оставил?
Мне показалось, что Дэвиду кто-то всадил в живот кулаком прямо сейчас.
