Город потерянных
И я плачу.
И во сне, и наяву.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
Я приоткрыла глаза, все еще в каком-то тумане полудремы. Оторвала от досок замерзшую и донельзя отлежанную руку и отодвинула навес. Ничего. Глубокая ночь. Значит, показалось.
Я легла поудобнее и закрыла глаза, пытаясь уснуть.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
Что за…
Я снова открыла глаза, уткнувшись в грязно-белый брезент. Вот только этого мне не хватало.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
Черт, если это не прекратится, я не усну на протяжении всей ночи. Ругая весь белый и черный свет, я сбросила с себя одеяло, и отодвигая навес, резко развернулась. Послышался глухой удар обо что-то мягкое, а потом голос, «находящийся» сзади меня, громко выругался.
– Кир?! – я поджала под себя ноги.
– Нет, Аза, привидение! – еще больше рассердился юноша. – Я попытался поспать, а в итоге у меня лицо теперь вздутое, как шарик, так еще к тому же на нем теперь прекрасный отпечаток твоей подошвы!
– Ну прости, – я нашарила одну из сумок и вытащила спички. Нашла керосиновую лампу. Небольшое помещение, закрытое брезентом со всех сторон, скоро осветил мягкий желтоватый свет.
– Из «прости» лапши не сваришь, – вздохнул Кир, потирая больное место.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
– Ты слышишь?
Он скривился:
– Что?
Я кивком указала на предполагаемый источник звука, и Кир, прислушиваясь, поднялся на колени.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
– Слышу, – наконец подтвердил он. – Посмотрим.
Он стал неуклюже карабкаться через вещи, наваленные здесь друг на друга, словно гигантская пирамида. Я поползла следом, преодолевая живописные барханы из еды, одежды и прочего быта. Так, с помощью друг друга, мы все же смогли выкарабкаться на палубу, ругая себя за то, что не разложили все вещи более-менее по-человечески.
Я устремила свой взгляд вперед, и первое, что ударило мне в голову, было осознание, что мы ослепли. Лодка плавно покачивалась на волнах, но стояла на месте. И тут до меня дошло: мы прибились к скалам.
Мы подошли к краю борта, и Кир забрался на корму, балансируя, как акробат верхом на канате.
Скалы напоминали бобовидные отростки, возвышающиеся над нами на десяток ярдов вверх. Из каждой тянулось что-то наподобие острых черных шипов, вытянутых, как струна, сливающихся почти воедино с черным небом. Вокруг них не росло ни единой растительности, и из океана торчала только голая, потрескавшаяся земля.
– Это и есть рифовый залив? – скептически поинтересовался Кир. – Неживописное местечко.
– Да какая разница, – во мне впервые за все время проснулся оптимист. – Как мы далеко продвинулись, пока спали! Посмотри!
– И ты предлагаешь больше времени спать, а не бодрствовать?
Мы кинули друг в друга злобные взгляды, снова став квитами. Кир вздохнул и спрыгнул на мертвую землю, помогая мне выбраться из лодки.
Пока он привязывал шлюпку за трос за выступающую из земли загнутую глыбу, я отошла на пару ярдов и стала рассматривать этот ужасающий ландшафт, освещая его керосиновой лампой. Торчащие вверх колы отбрасывали на более массивные причудливые тени, и мне постепенно становилось страшно.
– Ну что ты там копаешься? – я пошла от Кира мелкими размеренными шагами. – Мы уже отошли на безопасное расстояние от…
Минуточку.
– Кир? – я развернулась и на пятках подбежала к парню. – Где мы сейчас находимся?
– До тебя наконец-то дошло, – он выдохнул, разворачивая карту. – Мы почти в сотне ярдов от омута.
Этих пару мгновений, за которые слово «омут» успело отразиться от скал и разлететься на тысячу крупиц, мне хватило, чтобы понять, что мы пришли в самое ужасающее место на карте. Я почувствовала, как мои мурашки на теле начинают отплясывать тумбу. Кир выдохнул снова.
– Может быть мы сможем… обойти его? – робко вырвалось из меня.
Юноша покрутил карту, внимательно вглядываясь в каракули.
– Рифовый залив обступает это место прочным кольцом, поэтому мы вряд ли сможем обойти его и при этом не сбиться с курса.
Рифовая стена уходила далеко за горизонт, и все, что позволяло нам пройти сквозь эту ужасающую стену прямо на Чудовищный омут, было небольшой выемкой между шипами, через которые шлюпка могла пройти с большим натягом.
Пока мы шли через всевозможные выступы, держась за руки, мое сердце выпрыгивало от одной только мысли, что в этом океане может обитать что-то огромное. С плавниками, склизкое, как жаба, которую мы резали в средней школе на уроке биологии, и с тремя рядами острых, как шипы, зубов. Мои ноги подкашивались, живот стал пытаться выпихнуть все то немногое содержимое наружу, чтобы было наверняка. Мы остановились у края каменистого берега, смотря на ослепительно гладкую поверхность океана, и даже не веря, что где-то тут может обитать то, что станет для нас последним потрясением за нашу жалкую жизнь.
– Как-то не похоже на омут с чудовищами, – наконец изрек Кир. – Вода спокойная как никогда. Ни одной волны.
–Да, но что внутри? – вырвалось из меня.
–Ох, Аза, лучше не думай. В тихом омуте черти водятся, – вздохнул он.
Мы вернулись к лодке и стали медленно протаскивать ее между шипами. Наши ноги постоянно соскальзывали с выступов, и мы то и дело падали в обжигающе холодную воду, ругая весь белый свет. Может быть, так оно было и лучше. По крайней мере, мы могли оттянуть время до прибытия к омуту.
ТАМ ЧУДОВИЩА. ВАЛИМ. Куда? Если ты не заметила, вокруг нас сплошной океан. И камни. И камни. Аза, если тебя кто-нибудь выплюнет из-за того, что ты не мылась уже с несколько недель, я буду только рада.
Я вскочила в шлюпку и уселась на одну из свободных скамеек, беря весло в руки. Мы стали медленно грести.
Шлюпка плавно выкатилась в открытый океан, медленно двигаясь вперед. Мы глядели во все стороны. Казалось, сейчас из волн выпрыгнет какое-нибудь шестилапое чудовище и утянет нас на дно. Мы проплыли уже около десяти ярдов, смотря, как рифовое кольцо замыкается за нами. Мысль, что еще не поздно повернуть назад, мы всячески отгоняли.
Что-то стало постукивать по стенам шлюпки.
Начинался шторм.
– Как так?! – Кир выдохнул. – Пять минут назад океан был ровным, без единой волнушки!
– Похоже, – процедила я, – не только наши нервы против нас самих.
Между тем океан, который пару минут был спокойным, разбушевался до такой степени, что наша лодка стала подскакивать на волнах, пытаясь перевернуться. Небо заволокли пепельные тучи, стал накрапывать дождик. Мы переглянулись.
– Только этого не хватало, – Кир закатил глаза. – Иди внутрь и приткни куда-нибудь себе карту, чтобы она не дай Бог не утонула. Она посередине на полу. Живо!
Я сорвалась с места и, падая на колени, протиснулась внутрь шлюпки. Вещи тут же обступили меня плотным кольцом, грозясь обвалиться. Я протянула руку к свитку, и только мои пальцы коснулись пожелтевшей бумаги, шлюпка с чудовищной силой качнулась.
Все то, что пару мгновений назад было распихано по углам, разом свалилось на меня. Мою руку придавило. Я смешалась с остальной кучей, ездя от одного угла к другому под воздействием качки. Я попыталась найти карту среди груды барахла, но, поняв, что у меня одной ничего не получится, решила оставить эту идею до лучших времен.
– Кир! – меня подбросило вверх, и я запуталась в простыне, накинутой сверху. – Кир!!!
Мне удалось вырваться в липкую ночь, подбежав к держащемуся за парус парню. Его кожа была белой, в глазах плясал ужас.
– Что случилось? – я прищурилась.
– Аза, – он выдохнул, – тут и вправду чудовищные штормы.
– Что, прости?! – перекрикивая гудящий в моих ушах ветер, воскликнула я.
Кир ничего не ответил.
Я подбежала к парусу и, хватаясь за него всей пятерней, стала внимательно вглядываться в горизонт. Волны под нами были с сотню ярдов в вышину, нашу шлюпку мотало из стороны в сторону, как игрушечный кораблик из бумаги. Вода заливалась на борт, оседая там с чавкающими звуками. В небе грохотала гроза, дождь из небольшого превратился в непроглядный ливень.
Я стала поочередно наматывать на каждого из нас веревку вокруг торса, шатаясь от новых порывов. Только бы выжить, – мелькнуло в голове, – только бы выжить вдвоем.
– АЗА!! – закричал Кир, закрывая руками лицо, – БЕРЕГИСЬ!!!
Я хотела спросить, чего бояться. Волна, которая накрыла нас сверху, утянув вниз, не дала мне вставить и слова.
В глазах защипало, рот тотчас захотел открыться и наглотаться воды. Меня придавили с десяток досок, отколовшихся от шлюпки. Я стала с поразительной быстротой перебирать руками, как слепой щенок, пытаясь выплыть.
Зеленоватая пелена облепила меня со всех сторон, создавая вакуум. Где-то снаружи шумели волны, разбиваясь о поверхность воды, как об скалы. И внизу, подо мной, – я была уверена – сидело странное огромное пятно, приближающееся при каждом моем движении.
Уна была права.
Тут действительно обитают чудовища.
Если бы не адреналин, который вытолкнул меня из воды, как пробку, я бы пошла на дно. Но вместо этого я вынырнула в липкую ночь, щурясь от боли в глазах, цепляясь за все, что попадалось под руку, но живая! Веревка вокруг талии была привязана до сих пор. Я стала искать глазами Кира, гадая, живой он или уже нет.
Внезапно меня накрыла новая волна – не такая мощная, заставившая шлюпку развалиться на много досок и уйти под воду, но достаточная для того, чтобы пригнуть меня под себя. Я стала выплывать снова. Вынырнула. Еще волна. Снова мощный толчок.
И тут я увидела его.
Пена от волн разошлась по поверхности, открыв мне то, что любой нормальный человек назвал бы «страшилищем».
Но это было не так. Огромный оранжево-красный глаз с острым наконечным зрачком и тысячей хитросплетенных между собой вен, уставившийся на меня, дал в полной мере познать на себе выражение «животный страх». Мы уставились друг на друга как полные идиоты, гадая, кого из нас двоих он прикончит первым.
Очевидно, Уна знала о том, какая нечисть здесь водится.
Но откуда она знала?
И как, самое главное, она смогла пересечь Чудовищный омут?
Может быть, той милой дерганой стюардессой была ее двойняшка или племянница, а самой Уны уже не было в живых? Я зависла в воде, забыв, как дышать, глядя на этого монстра. По-моему, он с радостью заглотил бы небольшую лодочку – и, как бонус – мясо невинного странника по фамилии Гаррисон.
Мне было одновременно и страшно, и грустно, что мы пропали, не успев доплыть до Каролины. Хотя, о чем это я? Еще никому не удавалось пересечь несуществующий океан на полуразбитой шлюпке с минимальным запасом еды и без всякой подготовки!
Не отводи взгляд, мы – воины, которые построили этот город.
Я закрыла глаза. Собственная кровь пульсировала у меня в голове и раскатывалась волнами по всему окоченевшему телу.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
Внезапно кто-то ухватил меня за рукав худи, и потянув на себя, рванул вверх. Ледяная вода разбилась о мое лицо подобно глыбе. Я закашлялась, цепляясь за спасителя.
– Аза, господи боже мой! – донеслось до моих охреневших ушей, – ты долго собираешься торчать там?! Скорее, иначе нас снова снесет какой-нибудь волной!
Наконец я продрала глаза. Кир подтащил меня к плавающей наверху дощечке, смахивая прилипшую челку с глаз.
– Что ты там делала?! – полюбопытствовал он.
Очевидно, он еще не знал, что я там делала.
– Я собиралась выплыть, – сбивчиво начала я, – волна опрокинула меня. И потом я увидела глаз.
– Что, прости?!
– Глаз! Огромный глаз! Он прямо под нами, Кир! – и потом я описала все то зрелище, которое мне «посчастливилось» увидеть, насколько это вообще было возможно с трясущейся челюстью.
Кир враз побелел, став цвета чистого мрамора.
– ЧТО?! – вытаращив глаза, переспросил он.
Мы ловко увернулись от накатившей на нас волны, и я повторила свои догадки.
– Ну все, мы квиты, – он развел руками, но, поняв, что стремительно отдаляется от дощечки, был вынужден снова впиявиться в нее всеми десятью. – Над нами – трехэтажные волны, под нами – глаз. Нам не выжить.
– Тогда почему он не нападает на нас? – удивилась я.
– Возможно, потому, что мы сейчас в роли мышки для кошки, – буркнул Кир. – А еще у нас даже лодки нету! Но, есть хорошая новость: я выловил карту, хотя, конечно, она вряд ли уже нам когда-нибудь пригодится.
Я попыталась забраться на доску, но в итоге меня снова снесло волной. Мы переглянулись.
– Шансов нету, Аза, – Кир ущипнул себя за переносицу, – мы застряли на мертвом месте. Это чудище не сейчас заглотнет – так через пять минут, выхода нету.
Даже если вас съели, у вас есть два выхода – вспомнилась знаменитая фраза. Кто же мог подумать, что когда-нибудь она будет уместна в прямом смысле?
Меня снесло новой мощной волной. Я закувыркалась, как бумажный солдатик, чувствуя, как вода заливается мне в рот и нос. Я снова стала медленно идти на дно.
Теперь глаз был не один. Их было с тысячу. Огромных, поменьше, маленьких и совсем крошечных – буквально с мяч для футбола, которые сновали вокруг меня, точно я была аттракционом. В этом был в каком-то смысле хороший плюс: я смогла рассмотреть их детально. С обратной стороны зрачка находился длинный «хвост», с которым они бы настигли нас с точностью до миллисекунды, и поэтому бежать нам теперь не представлялось возможным.
Я погружалась на дно, не в силах грести. Моя веревка вокруг торса ослабла и больше не натягивалась, что говорило о том, что Кир тонет тоже, сдавшись и не захотев бороться за свою жизнь дальше. А ведь сколько я помнила Брауна – даже, не обращая внимания на его скептицизм, он всегда боролся и стоял до последнего вздоха. С уходом Соньки из него словно изъяли часть души; он стал таким раздражительным и жалким, прямо как увядающий цветок, у которого сгнил его корень… Я пыталась выплыть, но руки были ватными. Очевидно, потому, что все мое тело парализовало судорогой. Поэтому я просто продолжила смотреть на огромные жуткие глаза, гадая, что я сделаю быстрее: захлебнусь или окажусь в чьем-то желудке.
Но они не нападали.
Им просто нравилось смотреть на эту жуткую сцену.
И волны бросают нас об острые камни, отливом утаскивая в море и наслаждаясь, как вода окрашивается в насыщенно-красный цвет. И на скалах стоит Сонька, которая плачет, умоляет раскопать ее, ведь она живая. И мы с Киром хотим сказать ей, что ее сердце уже давно остановилось, но только мы открываем свои рты, чтобы издать хоть какой-то звук, волны снова набрасывают нас на скалы, и мы испытываем чудовищную боль.
Они целятся нам прямо в сердце.
Рано или поздно они все-таки туда попадут.
Ритмичные постукивания. Что-то твердое, сыпучее подо мной, такое теплое. Чьи-то вздохи, шум прибоя, волн, разбивающихся о сушу. Прежде чем я уперлась в вполне себе неподвижную поверхность, я чувствовала что-то огромное и склизкое под собой. Потом оно медленно наклонилось и я, обессиленная, еле-еле съехала вниз.
А еще я дышала.
Возможно, я была в раю. В нем такой теплый и такой приятный шум небольших волнушек, и я, зарываясь пальцами в сыпучее нечто, выдохнула. Глаза щипали от морской воды. Да и сил, чтобы открыть их, к сожалению, не оставалось.
Сзади послышались всплески, как будто что-то огромное покидало берег.
Я стала засыпать.
Мозг еще не окончательно пробудился, но я чувствовала, как что-то теплое лижет мои ноги. Глаза больше не щипали, и я смогла позволить себе немного приоткрыть их…
Не может быть.
Нет.
Такого действительно не может быть.
Мы живы?
Я лежала на кристально чистом белесом песке, почти полностью зарывшаяся в него. Ноги мои «лизал» край океана, который еще доставал до обмякшего тела. В волосах, в носу, в глазах был песок.
Я попыталась встать, но все, что мне удалось – хорошенько напрячься и выкашлять немного воды. Да, я была потрепана и ужасно обессилена, но я была жива!
Неожиданно кто-то сзади меня застонал, и я, оборачиваясь, с трудом подавила желание вскрикнуть.
– Черт… – Кир схватился за голову. – Черт… – повторил он. Приподнялся. И снова в бессилии улегся на спасительную землю.
Я нашла в себе силы отползти от края берега, перебирая ватными ногами и руками. Теперь, когда мой мозг соображал более-менее ясно, я смогла увидеть, что доски, оставшиеся после кораблекрушения, прибились к берегу и теперь покачивались на волнах как маятники.
– Мы живы! – я сгребла в руку пригоршню песка и подкинула ее над собой. – О господи, Кир, мы живы! Черт возьми, живы!
Кир подполз ко мне.
– Да, но мы опять прибились незнамо куда! – вдруг воскликнул он, вынув из волос полудохлую медузу и швырнув ее в лижущие берег лазурные волны. – Аза! Мы пытаемся уйти из Слипстоуна, а в итоге мы просто нарезаем круги! О боже, только этого не хватало еще. О боже.
С этими словами мы поднялись и на ватных подкашивающихся ногах побрели вдоль берега. Кир скинул ботинки и шел босиком, как бы убеждаясь, что это все – явь, и что мы до сих пор живы.
Полоса белесого песка обрывалась чересчур резко, и сразу же за ней возвышалась стена из зеленых дебрей, сплошь покрытых густой листвой и растущими на земле кустарниками. И тут до меня дошло: мы попали на другой остров! Этот остров не являлся Слипстоуном! Но как мы добрались до него, не имея при себе даже лодки?!
Я окинула Кира, который шел впереди, изучая высохшую карту, хмурым взглядом. У него было обыкновение чувствовать каким-то шестым видением (ну, или своей задницей) предстоящую взбучку, и он охотно этим видением пользовался, но сейчас, видно, он решил его проигнорировать.
Я навязчиво закашлялась.
– Тебе не интересно, как мы сюда попали?
– А? – Кир обернулся. – А… Не, не интересно. Мне интересно, как я буду выживать.
К счастью, у меня как раз имелась догадка того, благодаря чему, а, вернее, кому, мы сейчас топаем по теплому песку.
– Но, – тотчас поправился юноша, – то, что мы сейчас находимся неизвестно где, все еще не дает нам полагать, что выживание сейчас уже неактуально.
Мы влезли в жутко колючие зеленые дебри, раздирая в кровь испачканную одежду и потрескавшуюся кожу. Порезы щипали. Ноги гудели от усталости. Да и вообще всё, не считая того, что мы находились в ясном уме, просто ужасно стонало и болело. Мы шли еще минут с пятнадцать, выжимая из себя последние силы, а потом, переглянувшись и поняв, что идти дальше наши ноги отказываются, дружно повалились на землю.
– О Боже правый, – застонал Кир, закидывая челку назад. – Если тогда нам попался проводник, который буквально вытащил нас из дыры, то теперь, похоже, наши шансы равны.
При мысли о Дэвиде мое сердце засадило триста пятый нож в себя.
– Это точно, – со вздохом согласилась я.
Я подняла взгляд на ослепительно голубое небо, исполосованное зелеными листьями, свисавшими с деревьев с обеих сторон. Где-то чирикали птицы. Да и вообще, экология этого острова сильно отличалась от голой выжженной земли Слипстоуна.
Кир достал карту и стал внимательно изучать ее, напевая мотив «Драконов». Я закрыла глаза, наслаждаясь теплом, исходящим буквально из земли. Но неожиданно в глазах всплыла милая улыбающаяся мордашка Соньки, которая снова заставила перекрутить все события в моей голове заново за доли секунд.
– Она тебе тоже видится? – спросил Кир. Я дернулась. Открыла глаза, и, щипая себя за переносицу, поднялась с земли и села.
– Да, – тихо шепнула я. – Ты как?
Он пожал плечами:
– Нормально. Во всяком случае, лучше, чем когда наблюдал, как Сонька мучается в приступах. – Он снова понурым взглядом уткнулся в карту, и я знала, что его «нормально» совсем не обозначает «нормально», скорее, совсем противоположное слово.
– Ты любил ее?
Он повел себя так, словно через его тело мгновенно протащили двести двадцать вольт. Юноша аккуратно сложил подмоченную соленой водой карту в небольшой прямоугольник и, запихивая ее в карман брюк, болезненно скривился.
– Конечно любил.
Это было все, что он смог сказать.
***
Мы внимательно изучили карту, и пришли к выводу, что, в общем-то, острова с такой буйной растительностью, как здесь, нету вообще. У края карты рисовался край пирса Слипстоуна, далее шел рифовый залив и Чудовищный омут, но после, кроме моря, на карте не было изображено абсолютно ничего, что указывало бы на возможные следы нового острова. Согрешить на то, что какой-то край пожухлой бумаги оторвался во время шторма, тоже было нельзя. Новые вопросы буквально затопили нас, и один из таких, самый назойливый, во все горло кричал: «О БОЖЕ МОЙ МЫ ВСЕ УМРЕМ АЗА КИР НАС ОПЯТЬ ЗАНЕСЛО НЕИЗВЕСТНО КУДА БОЖЕ БОЖЕ БОЖЕ БОЖЕ».
Мы топтались у края берега, наверное, часа с два. Ходили по отмели, всматривались в спокойные лазурные волнушки, подбирали с песка всякие ракушки и прочую фигню. Кир ухватился за несколько дощечек от шлюпки, которых, вероятно, прибило штормом вместе с нами, крича на весь остров, что нужно валить отсюда как можно быстрее (по его словам, неважно было, как мы собрались бы это сделать, хоть на этой вот гребаной доске – заявил он). В конечном итоге он немного поумерил свой пыл, но перекладину, заточенную на другом конце, как копье, все-таки оставлять не стал.
Мы двинулись в дорогу. Кислотно-зеленые листья шуршали над нашими головами, как тысячу насекомых, ноги постоянно застревали в лианах и заставляли бахаться на землю, раздирая в кровь колени и кисти рук. Мимо нас пролетали странные небольшие животные, похожие на колибри и китоглавов вместе взятых.
Чем больше мы заходили вглубь, тем непроходимее становились вековые джунгли, и уже вскоре мы буквально ползли на четвереньках, чтобы не впечататься головой в какой-нибудь сук. Кир тихо матерился – то ли оттого, что не одолжил у Дэвида мачете, то оттого, что эта вся его ругань придавала ему сил идти дальше.
Мы шли как слепые котята, даже не зная, куда мы идем, и от этого становилось еще более страшнее и страшнее. Сердце судорожно билось, пока мы выглядывали из-за какой-нибудь ветки, пристально рассматривая все впереди на наличие хищника или аборигена. Не находя ни того, ни другого, мы выдыхали на короткий промежуток и продолжали ползти дальше, собирая на себя всю паутину и грязь.
Из плотной стены джунглей на полуоткрытое поле мы вылезли абсолютно злыми, разбитыми, с кучей листвы в волосах и царапин на всем теле.
– В начале пути, – Кир демонстративно сделал паузу, вытряхивая из светлых вихров листья и веточки, – я еще порадовался, что, в отличии от Слипстоуна, тут хоть что-то растет. Но теперь…
Только сейчас я уловила его зеленоватый оттенок лица. Похоже, мы все вдвоем выглядели так, словно только что пережили качку.
– Куда теперь? – я огляделась.
– Уж явно не назад, – Кир передернулся. – Иначе я умру по дороге.
Мы размеренными шагами двинулись вперед.
Поле не особо было похоже на обычное среднестатистическое поле где-нибудь на Земле. Трава здесь была гораздо блеклого оттенка, словно ее травили химикатами. Кое-где просачивались небольшие цветы с щупальцеподобными отростками. Под нашими ногами то и дело мелькали склянки и осколки от металлических брусков.
Воздух в момент наполнился каким-то несвежим запахом, словно у нас под носом только что выбросили помои. Мы с Киром синхронно поморщились и переглянулись. Он кивком указал на копье.
– Как думаешь, нам встретится целая куча зарытых трупов? – пнув одну из склянок, спросила я.
– Ох, Аза, вечно ты любишь драматизировать, – с видимым презрением сообщил тот.
Впереди поле резко зарастало кустарниками и обрывалось сразу после полосы зеленой изгороди, так что рассмотреть, что скрывалось впереди, не представлялось возможным. Мы снова встали как вкопанные и переглянулись затравленным взглядом.
– Давай свернем, пока не поздно? – взмолился Кир.
Я проигнорировала его, делая шаг вперед.
Очевидно, я понимала, что теперь вся ответственность за две души полностью лежит на мне, потому что, случись нам наткнуться на монстра, – и мне придется спасать наши задницы от голодного разъяренного хищника. Вскоре ко мне подключилась Вторая Я.
Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – твердила она мне.
Конечно, понимаю – иду, чтобы посмотреть, что там внутри, – оптимистично отвечала ей я, хотя от страха у меня подгибались колени.
Некими усилиями мне все же посчастливилось дойти до края зеленой изгороди, ни разу не упав. Но дальше ноги идти отказались. Я умоляющим взглядом окинула юношу, ведь у него было хоть какое-то оружие, а он в ответ только покачал головой, говоря этим, что никуда идти не собирается. Трус.
