Развод по-еврейски. сборник рассказов
5
Было нежное утро. Нежное – это когда море голубенькое, прозрачное, солнце глядит сквозь легкую дымку, не обжигая, и тени от сосен лежат на воде… Эта прелесть длится недолго, в десятом часу солнце начинает палить, поэтому нужно надвинуть бейсболку пониже и грести, грести, грести.
Мы отплывали от пирса из центра поселка, оттуда до острова оказалось чуть ближе. Я согласилась плавать только с мыльницей, с этим пластмассовым катамараном на педалях. Мы решили плыть по очереди, один сидит на педалях, другой плывет. Этот велосипед меня немного успокоил, я его расценила как спасательный круг.
Плыть было весело, почти как вдоль берега между бухтами, ничем не отличалась вода, не было никаких течений, не задевали меня рыбы своими хвостами, только на минуту, может быть, чуть дольше, стало страшновато, когда я оглянулась и не увидела своих родных буйков.
Муж в это время был наверху, в катамаране, он снимал панораму, с моря на бухту открывался шикарный вид. Мы отплыли всего на километр, с этого расстояния горы возвышались целиком, во весь рост, с берега их так не видно, глаза успевают схватить только усыпанное черепичными крышами подножье, на берегу нужно задирать голову, чтобы увидеть вершины, не такие уж они черные, кстати, эти горы. Монтенегро – это скорее про местных мужчин, про огромных ленивых брюнетов, которые выгуливают по набережной своих огромных младенцев и крепких довольных жен.
Цветные фасады, причалы, катера, флаги отелей – все мои ориентиры, все детали нашей пляжной жизни на расстоянии смешались в пеструю тряпицу, и наша человеческая суета потеряла хоть какую-то художественную ценность. Людей, машин, велосипедов в этом пейзаже нет, в панорамах нас просто не видно. Человек – слишком мелкая деталька для морских пейзажей, издалека не разглядеть элементарно ни красавицу в шезлонге, ни браслетик ее золотой, ни брильянтик.
За пару часов с небольшим мы доплыли до острова, и он накрыл нас своей тенью. Вблизи это оказалась просто глыба цемента, упавшая в море. Камни были вовсе не золотыми, а серо-желтыми, как все другие утесы, только солнечный свет делал их золотыми. Ни куста, ни травинки, ни птички, ничего на этом острове не было, это был совершенно голый остров, таких тут куча, самых разных по размеру, одни как автобусная остановка, другие побольше, как Святой Стефан, на котором поместился монастырь. Или вон рядом, из воды торчал вообще один утес, на котором каким-то чудом выросли несколько сосен. Наш остров был размером с городскую площадь какого-нибудь среднего райцентра. Со всех сторон его окружали отколотые куски, волны бились о камни, и нам пришлось со своим катамараном обойти эти зубы, чтобы найти местечко, куда его загнать.
Мы вышли, поднялись по валунам повыше, сели там на теплый плоский камень передохнуть, и меня понесло на нервной почве или от усталости рассказывать историю, я тоже, к сожалению, как все бабищи, люблю поговорить.
Я вспомнила про остров, про такой же голый остров, как наш, он так и назывался – Голый остров. На нем тоже не было ни воды, ни земли, только тот остров был больше, настолько больше, что на нем разместили концлагерь. Организовал его Тито, генсек Югославии, после ссоры со Сталиным, он говорил, что отправляет на Голый остров своих политических противников, сталинских агентов, хотя на самом деле туда попадали самые разные люди. Никаких строек века в таком месте быть не могло, поэтому людей там просто мучили на совершенно бесполезной работе. Каждый день заключенные носили камни на вершину острова, а на следующий день эти же камни нужно было нести вниз. И так три года, иногда пять лет, случалось даже семь.
Охранники были очень жестокими, иначе они сами могли бы стать узниками. Они следили, чтобы человек не смел выбирать себе камень полегче, камень нужно было нести тяжелый. Если кто-то падал, нельзя было помогать, упавшего били, если он не мог встать, его бросали в море.
Вместе с охранниками людей сопровождала собака, немецкая овчарка, точно такая же, как во всех концлагерях и тюрьмах. Она ходила вместе с шеренгой заключенных вверх и вниз несколько лет. Тюремные собаки обычно очень злые, их специально натравливали на людей, люди боялись эту собаку, по команде она могла загрызть. И вдруг однажды утром, когда все подошли выбирать себе камни, собака тоже взяла камень. Она выбрала такой голыш, который поместился в ее пасти, и понесла его вместе со всеми, овчарка сама встала в цепочку, в один ряд с заключенными, донесла свой камень до вершины и только там бросила его в общую кучу.
Никто не мог понять, что случилось с этой овчаркой, почему она перешла на сторону заключенных, ведь кормили ее охранники. Все, кто был там, запомнили эту собаку, и потом, когда вышли на свободу, люди вспоминали о ней с благодарностью, потому что кроме этой немецкой овчарки в концлагере их никто не мог пожалеть. Никто из людей, ни охрана, ни заключенные не могли проявлять сочувствие, в концлагере это было смертельно опасно, система была отстроена так, чтобы заключенные сами били друг друга. Новоприбывших или провинившихся пропускали через строй палок, и каждый должен был ударить, и ударить сильно. Если не будешь бить ты, будут бить тебя.
Собака плевать хотела на тюремные законы, она не боялась, что ее накажут, она захотела быть рядом с несчастными людьми. Возможно, она думала, что это перетаскивание камней всего лишь игра, жестокая, глупая, но все же игра. Хотя на самом деле, конечно, никому не известно, что думала немецкая овчарка, людям все еще трудно понять, как размышляют животные. Еще сложнее понять, что думали садисты-надзиратели на Голом острове, когда привязывали изнуренного человека висеть всю ночь с закрученными руками мордой вниз над смертельно вонючей выгребной ямой. Ни в какой голове не укладывается, как такое вообще может быть в красивой стране, на красивой планете, посредине такого роскошного сверкающего моря.
Меньше всего мне хотелось думать об этом на море, в отпуске, глядя на нашу красивую далекую бухту, но, как назло, я это вспомнила. Да! Я ужасно впечатлительная, а эти две шалавы, Блондинка и Барменша, сбили мне настройки. Я посмотрела на горизонт и заткнулась, не стала мужу говорить про издевательства и выгребную яму, я рассказала ему только про собаку.
Мы решили подняться на макушку острова, к часовне, надо же нам было ударить в колокол и сделать селфи. Жаль, флага не было, я готова была водрузить. Слава богу, я доплыла до своего острова и до финала этой истории, и сейчас объясню, почему все время была такая злая.
Я была жутко злая на своих соседок, Блондинку и Барменшу, потому что девочка, дочка Блондинки, которая пропала два дня назад, была на этом острове. Мы нашли ее в этой часовне, на полу она лежала, и у нее не было сил выйти на солнце. Два дня ребенок лежал на мокрых камнях, без воды, без еды, без спальника, без одеяла, в шторм, в холодную ночь. Она увидела нас и заплакала.
У нее была температура, она была горячая и дрожала, у ребенка был стресс дичайший. Во время шторма волны накрывали остров почти с головой, вода заливала часовню, девочка боялась, что ее смоет как букашку, она догадалась подняться на лестницу к колокольне, сидела там всю ночь, пока не стихло.
Мы дали ей воды и персик, она поела, но не могла нормально объяснить, как ее сюда занесло. Никаких следов насилия на ней не было, только царапины от камней. На остров она приплыла сама, почти пять километров, четыре с половиной, от которых меня трясло, эта тоненькая девочка в одиннадцать лет смогла сделать в одиночку. Я у нее спросила:
– Зачем ты поплыла одна? Могла бы с нами…
Девчонка мне не отвечала, мы посадили ее в наш катамаран, закутали в футболку и скорее поплыли на берег. Я боялась, что ей станет плохо на обратном пути, и шутила немножко, на нервной почве:
– Ты что, играла в Робинзона? Ты думала, что тут тебе необитаемый остров?
Он кивнула, но не улыбнулась.
Я волновалась, девочку нужно было срочно отправлять в медпункт, вы знаете, что ребенка очень нежный организм, для взрослых обезвоживание пару дней не значит ничего, а для ребенка, да еще после физической нагрузки, это может быть очень опасно. Мы с мужем вместе нажимали на педали и вернулись к берегу так быстро, как будто пробежали по воде пешком. Мы сразу, еще в море, вызвали скорую, и девочку увезли в больницу, а потом, когда ее сумасшедшая мать отвизжалась, выяснилось еще кое-что.
Девочка действительно решила жить одна как Робинзон. Так же как мы она собралась на этот остров с часовней, только сосны с соседнего утеса сбили ее с толку, она подумала, что островок зеленый. Девочка видела, что мы выплываем в бейсболках, и тоже надела. Когда мимо проходили катера и лодки с рыбаками, она отворачивалась, так что никто ее лица не видел, никто из того десятка людей, что встретились ей на первом километре от буйков, не подумал, что в воде ребенок, она проскочила. Это был ее первый заплыв в море, до этого она тренировалась только в городском бассейне, и с тренером еще, на тех Мальдивах.
– Как же ты плыла?! Одна?! – я не могла поверить, что этой маленькой девчонке было не страшно.
Не страшно было ей, плыть в море было не страшно, маленькая глупенькая девочка, одиннадцати лет, которая росла на бабушкиных сказках, не боялась моря, она боялась маминого любимого Садиста. Дите считало, что плывет на остров, чтобы спасти свою ненормальную мать.
Накануне дочка Блондинки подслушала разговор своей матери с подругой, девушки, как обычно, громкость не убавили. Блондинка сообщила, что собирается снова вернуться к Садисту, потому что Садист обещал купить ей ту самую элитную квартиру, которую она хотела. Блондинка говорила, что она еще подумает, но если Садист действительно готов оформить эту квартиру на ее дочку, тогда она забирает заявление из полиции и разводиться не будет, она вернется к Садисту, это было его условие.
– Недолго ты будешь жить в той квартире. В следующий раз он тебя убьет.
Так сказала Барменша, и девочка это услышала.
– Ради дочки! Я не смогу никогда купить ей такую квартиру в таком районе! Это ей на всю жизнь!
Блондинка говорила слишком громко, убеждала себя, вероятно, она не беспокоилась, что дочь ее слышит.
С девочкой, кстати, все было в порядке, в больнице ее положили под капельницу, приехала мать, и тогда мы с мужем отправились в отель. Барменша предложила выпить где-нибудь, отметить счастливое спасение, но я сказала, что мы страшно спешим, я больше не хотела ее видеть. Мне нужно было поскорее забыть и эту дуру, и ее побитую подругу, и смелую, несчастную девочку, которой на фиг не нужна ни эта сраная элитная квартира, ни Мальдивы, ни чужой маньяк под боком.
Я говорила вам, что не люблю истории про абьюз. Не люблю, потому что они не кончаются, невозможно сказать, что будет дальше с этими женщинами, нет гарантий, что после всех страданий эта бестолковая Блондинка не побежит сама к своему садисту. Я не хотела больше ни минуты об этом думать, покидала вещи в чемодан, чтобы утром пораньше проснуться и скорее выехать домой.
После заплыва, после всей этой нервотрепки мы с мужем жутко проголодались, горячего жареного мяса нам захотелось, и мы пришли в один дешевый тихий местный ресторанчик, где крутятся на вертелах молоденькие поросята. Аромат разносится за два квартала, за столом сидят местные старцы и неспешно покуривают. Ресторанчик стоит на утесе, чуть выше набережной, с террасы видно море и наш островок. Вдалеке на закате в розовых лучах он снова стал заманчивым и золотистым.
Мы заказали себе поросятину, салат из розовых мясистых помидоров, теплые лепешки, печеный острый перец и бутылку местного вина. Я была жутко голодная, до озверения голодная особь женского пола, и мне не жалко было поросенка, я смотрела ему в морду, в его пустые обгоревшие глаза, на его обуглившийся пятак, и никакой живой души не видела в этом куске мертвой плоти. Это был просто кусок печеного мяса, и мне это мясо нравилось, оно было сочным и пряным, с нежным пикантным жирком и хрустящей золотистой корочкой. Нас обслуживал огромный, неторопливый, как в пластилиновом мультфильме, официант.
– Приятного аппетита, – он нам пожелал. – Наслаждайтесь.
Былая страсть
Все знают этот анекдот, он старый. Смешить не собираюсь никого, просто напомню. Жена лежит в противогазе рядом с мужем. Муж ноль внимания.
– Дорогой, ты ничего не замечаешь?
Он присмотрелся:
– Прическу, что ли, новую сделала?
И это не смешно. Это правда. Это как раз та самая горькая правда, с которой не поспоришь. Опыт показал: мужчина реагирует острее на новую женщину при прочих исходных данных. То есть? То и есть. Серьезные люди проводили эксперимент. Построили в шеренгу десять красивых девушек и наблюдали, как на них отреагирует мужчина. При этом обеспечили одно условие: девять женщин были с ним знакомы, а десятую он видел впервые. И что? Замерили мужчине что-то там, я уж не помню, какие именно показатели, давление, пульс, и выяснилось, что все девять женщин ему понравились примерно одинаково, а десятая понравилась больше.
Мы, в принципе, и без всяких опытов об этом знали. Еще со школы, когда приходит новенькая в класс, все мальчики влюбляются в нее. И это хорошо! Не стоит обижаться, такая избирательность помогала нашим предкам избегать инцестов.
При чем тут мы? Как при чем? А кто статейки эти глупые почитывает, про отношения? Это же мы кликаем на заголовочки – «как вернуть былую страсть», «как освежить отношения в браке», «будьте открыты к экспериментам»… И самый смешной вопрос, который прилетал к нам в редакцию: «Как вернуть ощущение новизны после двадцати лет совместной жизни?» Ха-ха-ха! Так и хотелось спросить: вы сами поняли, что написали? Кто-то пробовал вернуть ощущение новизны своей машине после двадцати лет эксплуатации? Кто-то пытался посмотреть на свой старый холодильник новыми глазами? Или еще веселее, кто-то пытался показать мужу старый комп в новом ракурсе? Смотри, какой он милый, его можно использовать как ночник.
На что я намекаю? Да именно на то! Вспомните сказку «Конек горбунок», вспомните старого царя, который захотел стать молодым и нырнул в кипящее молоко. Люди знали всегда, что в жизни есть необратимые процессы, и, в принципе, этот мир тем и ценен, что в нем ничто не возвращается. Поэтому совет – не бойтесь экспериментировать в постели – я считаю прямым надувательством.
Нам постоянно предлагают кучу разной ерунды, которая якобы помогает создать иллюзию новизны. Купить сексуальное белье, зажечь ароматические свечи, поменять домашний текстиль… Одна моя знакомая, Анжела, одно время полюбила парики. Она живет в Турции, мужчина у нее турок, очень темпераментный, удержать его внимание не всякой красотке под силу, тем более через годы этого бесконечного сериала, так бы я назвала их совместную жизнь.
– …я надеваю новое платье, рыжий парик – и вот, я уже другая женщина! – радовалась своей находке Анжела, натуральная блондинка. – Ахмету это жутко нравится!.. Он как ребенок – любит новые игрушки!..
Да, да, конечно… Как ребенок, я с ним познакомилась. Серьезный мужчина, владелец завода, инженер. Он понимает, что такое упаковка. Этому прохиндею невозможно подсунуть старую игрушку в новой коробке. И тем не менее Анжела уверяла, что стоит ей отправить Ахмету свое фото в новом образе, как он сейчас же мчится к ней.
Еще бы он не мчался! Он же знает Анжелу, он понимает прекрасно: если у Анжелы новое платье – ищите ее с собаками. На селфи, как потом она заметила, Ахмет не реагировал, его возбуждали только фото в полный рост на яхте или в ресторане, там, где поблизости крутились другие женихи. Конкуренты его заводят мгновенно, он вылетает из своего Стамбула к ней в Анталию и, убедившись, что птичка на месте, возвращается к себе по делам. Это в свою очередь тонизирует Анжелу. Заметив подозрительные фото у Ахмета, она летит к нему. И так они живут чудесно лет уже… не помню сколько. И парики тут ни при чем, эту пару держит в тонусе свобода. Поэтому я всегда угораю, когда какие-то молоденькие журналистки, вероятно, еще незамужние, советуют нам, увязшим в патриархате трудягам, купить себе новое белье, парик, заняться сексом в новом месте… Вы еще посоветуйте закопать мои пять золотых на Поле чудес.
Устройте мужу романтический вечер, нам советуют. А именно: отправьте детей к бабушке, приготовьте легкий ужин, зажгите свечи, включите приятную музыку… И что? И что потом? Стриптиз? Да, некоторые гуру на полном серьезе рекомендуют стриптиз. Люди!.. Люди! Почему же мы такие все наивные! Показывать мужу стриптиз – это примерно тоже самое, что двадцать лет писать письмо Деду Морозу. Кто пробовал? Не стесняемся, рассказываем, вспоминаем. Выкладывайте, как вы покупали чулки, шампанское, креветки с базиликом жарили… И чем все закончилось? Да… И у меня примерно тем же самым.
Но мы не теряли надежд! Не надо над нами смеяться. Мы быстро поняли, что дело не в белье, а в интерьере. В привычной обстановке мужчина не заметит новизну, это видно на праздничных фото, когда мы отмечаем день рожденья дома, на фоне старых обоев все наши новые платья выглядят как шмотки из секонд-хенда.
И мы решили обстановку поменять, мы поехали в отпуск без детей. Туроператоры не спят, они же знают, что именно мы гуглим, и на каждый наш запрос про страсть нам тут же цепляют горячий тур. Все полетели кто куда, у кого на что хватило. Но… оказалось, что везде примерно одно и то же, и на Мальдивах, и в Сочи, и в Турции. А мы потом удивляемся, кто пишет отрицательные отзывы отелям. Они, недовольные жены, которые не смогли вернуть былую страсть.
Я лично видела одну красавицу у нас на море. Не очень молодая, как раз примерно лет через пятнадцать семейной эксплуатации, она сидела на балконе своего номера в вечернем платье южным жарким вечером. Пила шампанское, закусывала красной икрой, смотрела на закат и рыдала, а у нее из номера торчали ноги мужа и на всю округу раздавался его храп.
– Не плачь, – сказала ей хозяйка нашей маленькой гостиницы, – зато он у тебя добытчик! На море тебя вывез, ты хоть в море покупаешься. А если надо будет – он тебе и почку свою отдаст! Кто из любовников отдаст тебе свою почку? А?.. Вот то-то и оно!
Красотка успокоилась. Услышала про почку – и сразу все вопросы у нее исчезли к мужу. И вы расслабьтесь тоже, не стоит рисковать, палить в квартире ароматические свечи, не надо ставить мужу фильмы про любовь, наши мелодрамы мужчинам не нравятся и никогда не нравились. Никогда! Даже до свадьбы. Просто до свадьбы они их терпели, до свадьбы была еще страсть, и под этим соусом они могли проглотить все что угодно. Один недавно согласился, чтобы играли цыгане, когда будут выносить свадебный торт. Бедный мальчик… Это до свадьбы такие фантазии невестам разрешаются, а мужа утомлять не стоит, пусть он спокойно отдыхает после работы под свой футбол, под свои новости, подо что угодно, оставьте в покое мужа, займитесь своими делами. Какими? Вы меня спрашиваете, какими своими делами? Простите, девушки, но через десять лет семейной жизни у любой нормальной женщины должны появиться свои дела.
Представьте… Вы приготовили плов. Допустим, у вас проснулась совесть, и вы приготовили семье настоящий плов. Шикарный получился. Съедаем первую тарелку – получаем экстаз. Каждая рисинка взрывается на языке, каждый кусочек мяса тает, и нам такое чудо нужно срочно повторить, мы ненасытные созданья, мы накладываем вторую тарелку. Вторая тоже вкусно, а третья? Третью тарелку доесть тяжело, жирновато… Мы говорим жирновато! Про тот же самый плов, от которого тащились на первой тарелке. Что поменялось? Чем первая тарелка отличается от третьей? Ничем. Плов тот же самый, дело не в нем, это мы поменялись. Мы нажрались, мы уже не голодные, и мы узнали вкус, третья тарелка нам никакой новой информации не принесла. Голод и любопытство – вот из чего собирается страсть, и неважно вообще, в каких трусах женщина, главное, чтобы мужчина был голоден и не очень давно с ней знаком.
Мы не виноваты, что нас регулярно тошнит друг от друга, как от заезженной пластинки. Это наш мозг во всем виноват, мозг ненасытный, он постоянно просит новой информации. Жевать бесконечно, как старая корова, одну и ту же травку мозг не может, и потому не помогают ни трусы, ни свечи, ни путешествия… Все это только аксессуары, все это обложка, а под ней все та же знакомая сказка. В двух словах ее вам сейчас напомню: через десять лет брака муж и жена становятся друзьями, через двадцать лет – братом и сестрой, а через тридцать лет это уже две сестры. Поэтому я не люблю советчиков, которые учат, как вернуть то, что вернуть невозможно. Не надо гуглить страсть и новизну, вы лучше кухню поищите с эргономичной фурнитурой, мне лично нужно кухню поменять.
Да я ж не против новенького! Новенькое никогда не помешает. Мне, кстати, и машину пора менять, не только кухню. Я не против новенького, я за честность. Менять парики? Наращивать ресницы? Назначать мужьям свиданья в гостиницах? Все это мелко, что толку менять платье, давайте поменяем газовый котел на солнечные батареи!
Кстати, свекровь моя, легендарная Роза Михална, обожает ремонты. Как-то раз она тоже подумала – скучно что-то у нас, что-то все надоело, пора все менять… Ей исполнилось семьдесят, когда вам будет семьдесят, я посмотрю, какой вы мужу покажете стриптиз. Роза устроила. Кухню она поменяла сразу, это я у нее научилась кухню менять. Когда меняла кухню, Роза поняла, что нужно поменять и плитку, и перекрасить стены. Когда немножко освежилось все, наш папочка так сильно воспламенился, что занялся дверями, поставил новые двери, из массива, и так разошелся, что сам сделал лестницу… Это было романтичное лето. Новые трусы может надеть любая, а вы смотрите шире, вы попробуйте организовать процесс! Мужчина хочет не стриптиз и даже не массаж, мужчина хочет, чтобы ему сделали перпетуум-мобиле. Иллюзию движения, иллюзию того, что мы готовимся к какому-то празднику, и все у нас еще впереди.
Простите, чувствую, кого-то я опять разочаровала, вы снова ничего полезного не почерпнули из моей болтовни. Зато я вам сейчас расскажу историю про одну симпатичную девушку, которая как раз и ударилась в сексуальные эксперименты с мужем, следила, так сказать, чтоб очаг не погас. Так что сначала посмотрите, как другие намучились, а потом решайте, нужна она вам, эта страсть, или пойдем спокойно драников пожарим.
Интимные фотографии
Исчадие – так мне представили одну фотомодель, которую я встретила в кафе на крыше большого торгового центра. Мы там встречались с девочками, с фотографами из рекламного агентства. Красавица сидела одна и все время посматривала в нашу сторону, я потому про нее и спросила.
Девчонок из агентства было три, старые подружки, вы знаете, как это сейчас случается: одна решила стать фотографом – и все за ней купили камеры и шлепают. Однажды я снималась у них в студии, с Катей, Кэт, она мне делала портреты на мои первые обложки. Только на этот раз я не хотела студийный портрет, мне вообще надоело все это занудство: пиджак, очки, надоело делать умную морду…
– Все надоело, – говорю девчонкам, – хочется чего-нибудь новенького.
Они мне начали придумывать, как лучше сняться, в подсолнухах, в лаванде или «прям тут, на крыше»…
– Лучше на крыше! Давайте прям тут! – меня испугала одна только мысль про подсолнухи или лаванду.
Мне понравился вид из кофейни, с высоты видно сразу весь город, много неба… Девчонки расчехлили объективы и тут же начали ко мне пристреливаться. Красотка за соседним столиком за нами явно наблюдала. Глядит, глядит, потом на секунду отвернется, равнодушно окинет городскую панораму и опять косится.
– Тамара… – усмехнулись девушки, – Подруга наша… Бывшая.
Одна из этой фото-банды, с мелкими острыми зубками, в круглых очках, замялась немного:
– Она такая сволочь!.. Ты не представляешь.
– Почему? – мне стало интересно.
– Ну… знаешь, – замялась зубастенькая. – Как бы тебе получше объяснить…
– Да что уж… – улыбнулась Кэт, – говори как есть.
И третья, маленькая, хулиганистая брюнеточка, выдала, как спичкой чиркнула:
– Она исчадие!
Нет, на исчадие красотка явно не тянула. Наоборот, она была скорее эльф, чем вамп. Внешность модельная, довольно стандартная, типичный избалованный гламурчик: ножки длинные, плечики узкие, что-то голубенькое на ней болтается, телефончик вертит, губы бантиком, глаза большие, светлые… Конечно, я спросила, почему она исчадие, и тут они мне накидали:
– Она всегда носила в сумочке вибратор!
– Да вы что! – я засмеялась. – Мама дорогая! Какой кошмар!
– Она была повернута на сексе!
– Они вместе с мужем устраивали оргии!
– Оргии? – я пыталась прикрыть удивлением свою лояльность к мелкому разврату, но у меня скорее вышло «оргии!» с восклицательным знаком. – Ничего себе… Как весело у нас в городке. А я опять все пропустила.
