Бог встречает осенью…

– Может, поеду в Европу, пусть разрежут, достанут, поменяют… Слушай, я тут сон видел… Да, впрочем, не важно… Давай, попозже созвонимся.

Он отключил телефон. Тщательно вытер лицо полотенцем, внимательно посмотрел на себя в зеркало, оделся, заглянул в детскую. Антон еще спал, раскинувшись по кроватке звездочкой. Рядом на раскладном диване спала Лизонька. Сергей тихо закрыл дверь, зашел на кухню, включил кофемашину и телевизор. Пощелкал каналы, остановился на новостях. Вставил капсулу в кофемашину, она затрещала, задергалась, выплевывая ароматный коричневый напиток. Сергей пригубил кофе, открыл холодильник, равнодушно осмотрел полки. Глотком допил кофе, поморщился, обжег язык, поставил чашку в раковину.

Сел за компьютер. Набрал в поисковике: «аневризма аорты». Внимательно посмотрел результаты поиска, что-то записал. Позвонил «Димону»:

– Дим, а кто-такой профессор Сокольский? Он вроде бы спец по операциям таким. Каким таким? Аорты меняет. Ну и что, что к нему очередь?! Буду искать лазейку.

На следующий день Сергей сидел в кабинете перед довольно молодым доктором, на халате которого висел бейдж с надписью «Сокольский Виктор Петрович», а его правая рука была в гипсе. Сергей внимательно слушал врача.

– Судя по анализам, выпискам и результатам КТ, которые вы мне принесли, операцию нельзя откладывать. А я не так часто оперирую пациентов именно с аневризмой аорты. Мой основной профиль – коронарная хирургия.

– Но мне сказали, что вы лучше всех в России делаете такие операции…

– Сергей, ну вы же видите. – Здоровой рукой доктор показал на гипс, а затем нажал кнопку селекторной связи. – Юля, позовите мне профессора Волгина и Алпатова.

Врач снова обратился к Сергею:

– Сейчас придут мои коллеги, соберем импровизированный консилиум, а я вам так скажу. В моей практике не было ни одной неудачной операции по замене аорты, это факт, но, повторюсь, это не мой основной профиль. И ждать, когда мне снимут гипс, именно вам нельзя.

В кабинет вошли двое мужчин в белых халатах, Сокольский показал им снимки. Врачи внимательно осмотрели их:

– Сложный случай. Аорта неудачно расположена. Ювелирная требуется работа. И операцию нужно делать как можно быстрее.

Сергей, услышав это, заерзал на стуле:

– Доктор, я общался со многими специалистами. Да, ждать нельзя. Долго ждать нельзя. Но ваш гипс рано или поздно снимут.

Сокольский посмотрел на Сергея:

– Коллеги, спасибо! – Сокольский кивнул, Волгин и Алпатов попрощались и вышли из кабинета. – Сергей, я же вам объяснял. Не возьмусь. Руку после гипса надо разрабатывать, это требует времени. И потом – у нас не так много стационаров, предназначенных для подобного вида медицинских манипуляций. Сама операция – крайне сложная. У вас судя по обследованиям очень глубоко размещен корень аорты, поэтому министернотомия исключена. Грудину нужно рассекать полностью. Потом делать деаэрацию.

– Что? – переспросил Сергей.

– Деаэрацию. Путем активной аспирации через катетер, который вставят в восходящий отдел аорты, – Сокольский сыпал непонятными для Сергея терминами. – Ну и потом – восстановление сердечной деятельности путем внешней дефибриляции.

– Н-да, – Сергей задумчиво крутил в руках ручку, которую зачем-то взял со стола Сокольского.

– Сергей, я вот что вам посоветую. Я недавно общался с моим бывшим одногруппником Сергеем Зиботарем, он сам из Молдавии, сейчас оперирует в Германии, но школа у него наша – советская. В Ганновере он сейчас замдиректора по кардиохирургии и трансплантологии Высшей медицинской школы. Так вот, он давно в своей практике заменяет, грубо говоря, больную аорту на искусственную на основе биологической. Такая аорта создана из биоматериала, в частности из консервированных свиных аортальных клапанов, которые вмонтированы в проволочный каркас и обтянуты пришивным кольцом.

– Больше всего в этой истории удивляет словосочетание – свиные аортальные клапаны, – Сергей хмыкнул. – А у нас это не делают? Не вживляют материал свиней в человеческий организм?

– Да-да, не удивляйтесь, такой материал гораздо лучше приживается и вообще, так сказать, адаптируется под человеческий организм, – Сокольский будто обиделся на недоверие пациента.

– Простите, доктор, не хотел вас задеть, просто волнуюсь, – Сергей виновато опустил голову.

– Ничего, понимаю, – продолжал Сокольский. – У нас это тоже делают. Но у нас операцию нужно ждать. А у вас нет времени. Поэтому, мой вам совет: поезжайте в Ганновер. К профессору Зиботарю, я вам оставлю его координаты, он ассистирует самому Алексу Маверику. Тому, который, помните, участвовал в операции на сердце Ельцина?

Сокольский продиктовал Сергею номер телефона.

– Не затягивайте. Проконсультируйтесь у него. Я в таком случае смогу консультировать и следить за ходом операции по скайпу. Такая практика вполне применима в медицине.

Сергей пожал протянутую руку, попрощался с доктором и вышел из кабинета.

* * *

С букетом белых роз в руках Сергей вышел из автомобиля у ворот кладбища. Он шел по аллеям, мимо оград, к которым прилипли разноцветные осенние листья. На кладбищах, как известно, цветут самые красивые и пышные цветы, кусты и деревья. Рябина уже налилась ярко-красными гроздьями – будто ягоды вот-вот лопнут, шиповник раздался плодами – крупными, сочными, кричащими: «Сними меня!». Под ногами Сергея лежал разноцветный ковер – красные, желтые, еще не пожухшие, а нарядные в своем осеннем разнообразии листья.

Он остановился возле памятника с фотографией молодой улыбающейся женщины. Надпись гласила: «Зоя Александровна Ливанова 26.05.1983–07.08.2013».

Сергей долго стоял возле надгробия, потом наклонился, протер рукой фотографию, запорошенную кленовыми семенами-самолетиками.

– Ну как ты там? Что там вообще? – Сергей оторвал взгляд от фотографии и посмотрел в небо, где кружили одинокие вороны, они ждали, когда человек оставит на гравии что-то съестное, чтобы наперегонки подлететь и выхватить добычу.

– Видишь, как все сложилось. Антошка еще маленький, мне бы поднять его, вырастить. Ты прости меня, что так запустил себя два года назад, хотя надо было… Ради Антошки нельзя этого было делать. А я пил почерному… Потом в работу уходил с головой. Антошкой не занимался. Может, за это и дана мне болезнь эта… Скучаю по тебе, любовь моя, но… Ты там попроси, чтобы отложили наше свидание, ты там ближе к Богу, тебя, наверное, быстрей услышат. Ради Антошки попроси.

Сергей еще долго стоял в раздумьях около ограды, затем медленно пошел к выходу с кладбища. Внезапный резкий звук телефона вернул его в действительность:

– Да, Толя, да, буду, опаздываю. Извинись за меня.

Сергей отключился.

Впереди сиял золотом купол часовни. В прозрачном воздухе разливался колокольный звон. Сергей остановился послушать. Впереди показалась фигура священника в длинном темном одеянии.

Сергей окликнул его. Священник, седовласый старец с длинной бородой, сухой и поджарый, обернулся. Сергей быстрым шагом приблизился к нему.

– Отче, здравствуйте.

Священник приветливо улыбнулся:

– Добрый день, можете называть меня просто батюшка, «отче» как-то уж слишком высокопарно.

Он тронул Сергея за плечо:

– У вас что-то случилось? Я проходил мимо пятнадцатого участка и видел, как долго вы стояли у могилы молодой женщины. Кем она вам приходилась?

Сергей помолчал. Потом ответил:

– Женой.

Старый священник снова прикоснулся к плечу Сергея.

– На все воля Божия…

После паузы батюшка произнес:

– Вижу, любили вы ее…

– Очень. Очень любил.