Человек моей души

Вспомнив ту злую женщину, я вздрагиваю.

Никогда не уважала Марию и всегда избегаю ее. Не знаю как, но Андрей даже не подозревает, что я не перевариваю его мать, которую он так сильно любит. Видимо, я могу посоревноваться с ним в актерском мастерстве, раз он думает, что я обожаю эту мегеру!

И именно поэтому я должна не предавать себя – чтобы не превратиться в эту женщину, которая заботится лишь о своем статусе – как же это «по-Кулагински»! Я не хочу быть такой. Жадной и злой. Я хочу быть самой собой. Но так трудно предавать мужа. Он же запретил мне ходить в кофейню, которая для меня является «кирпичом». Но я не раз нарушала правила. Надеюсь, он не сильно разозлится, иначе в этом буду виновата я. И только я.

Но мне необходимо понимать себя. Я и так потеряла частичку своей сущности, не слушая себя. А сейчас моя душа говорит, что хочет ослушаться мужа. Не во благо злу, а во благо добру. Андрей поймет меня, я уверена. Ведь он любит меня – я его жена. Может, не сейчас, но поймет.

3

– Вольт[1 - Движение лошади по кругу диаметром 6-9 метров.] двадцать метров в конце манежа! – кричит Наташа.

Я на облегченной рыси ускоряюсь, чтобы как можно быстрей оказаться на месте, где мне велено сделать вольт двадцать метров.

Оказавшись в конце манежа, я тяну повод вправо, и Вьюга послушно поворачивает на вольт.

– Отлично! Теперь езжай учебной[2 - Спокойна рысь, во время которой всадник спокойно сидит, крепко держась коленями.] рысью и брось стремена!

Я киваю сама себе и перестаю облегчаться[3 - При каждом втором толчке всадник приподнимается в седле с помощью собственного таза.] на лошади, тем самым ускорившись уже на учебной. Вмиг бросив металлические стремена, я сильнее прижимаю колени к седлу, чтобы не упасть. Я чувствую все мышцы, перекатывающиеся в животе лошади во время бега.

Занятие проходит в манеже, поэтому ветра нет, и мои волосы развеваются только от того, что Вьюга сегодня в ударе и бежит довольно быстро, хотя на рыси.

Целый час я отрабатываю рысь на Вьюге без стремян. Мне еще затруднительно бросать их, потому что равновесие – не мой конек, но я учусь. Наташа говорит, что у каждого есть с этим проблемы, но тренировки на то и тренировки, чтобы учиться.

– Когда ты разрешишь мне освоить конкур[4 - Соревнования по преодолению препятствий в определенном порядке и определенной сложности и высоты, проходящие на конкурном поле.]? – спрашиваю я у Наташи, погладив Вьюгу по мягкой белоснежной шее.

– Еще рано, Анна. Сначала в седле без стремян научись держаться, – смеется она.

Я надуваю губы, сдерживая смешок.

– Да ладно тебе, я учусь, – возмущаюсь я, не сводя глаз с лошади, которая недовольно фыркает и машет белоснежным хвостом.

– Галоп. Начинай, – кивает Наташа, и на моем лице пробегает довольная улыбка.

Я крепко сжимаю поводья узды, потом легонько посылаю Вьюгу, не позволив перейти в рысь, чтобы без затруднений поднять в галоп. Пройдя небольшую часть манежа, Вьюга брыкается, давая понять, что уже наготове. Но я мучаю ее ожиданием, не позволяя прибавить шагу. Лошадь идет, жаждая скорости и громко фыркая, тем самым показывая всю смелость, волю и желание.

И вот я делаю посыл, потом еще – и Вьюга поднимается в галоп, удовлетворив свою жажду. Я сильно прижимаю внутреннюю часть ног к седлу, пытаясь выпрямить спину и не наклоняться вперед при посыле. Мои бедра двигаются в такт движениям кобылы. Прижав колени к Вьюге, я набираюсь смелости и бросаю стремена, которые так отчаянно мне нужны, но, чтобы совершенствоваться, нужно идти на риск. Что я и делаю.

– Что ты творишь, Анна? – кричит Наташа удивленным, но довольным голосом.

Я лукаво улыбаюсь и вновь посылаю лошадь, чтобы та не стала сбавлять темп, а только ускоряла его. Волосы трогает легкий ветер от бешеной скорости, которая забавляет меня и Вьюгу. Я чувствую, как мышцы лошади быстро двигаются благодаря высокому темпу галопа. Я наслаждаюсь этими секундами, которые дарят мне незабываемые эмоции. Ведь, осмелев, я бросаю стремена и даже не жалею об этом. Теперь же я ощущаю себя неистово смелой и сильной. В этот момент я именно такая…

Вдруг Вьюга резко останавливается, и я улетаю вперед. Ведь стремена брошены, а у меня нет опоры, благодаря которой можно удержаться.

Я мысленно готовлюсь к худшему и уже закрываю голову руками, чтобы при падении ее не ушибить.

– Черт!

Но на удивление, я оказываюсь на лошади. Я не падаю. Все-таки мои колени не подводят меня и до сих пор прижимаются к седлу. Видимо, из-за страха я перестаю чувствовать свое тело, которое почти трясется от испуга, но все обходится…

– Анна, все в порядке? – спрашивает перепуганная Наташа, оказавшись рядом со мной.

– Просто супер! – восторженно говорю я.

– Да. Ты молодец.

– Спасибо.

Следующие сорок минут я езжу то галопом, то рысью на Вьюге, пытаясь бросать стремена. Когда-то выходит, а иногда нет. Но это уже прогресс! Все-таки хорошо, когда я смелая: могу показать себя с наилучшей стороны, а не прятаться по углам, как серая мышь.

– Устала, малышка? – спрашиваю я Вьюгу, сняв с нее тяжелое черное седло.

Она недовольно фыркает, и я смеюсь.

– В среду все в силе? – интересуется Наташа, дав мне щетку для чистки лошади.

Я хмурюсь, не поняв смысл вопроса.

– Ты к чему это? – спрашиваю я, проведя мягкой щеткой по влажной шерсти лошади, чтобы та расслабила мышцы.

– Просто народу будет слишком много. Мы готовимся к соревнованиям. А ты, как я заметила, любишь учиться в одиночестве, – пожимает плечами Наташа.

Она права. Я не люблю, когда меня что-то или кто-то отвлекает. Это мешает мне учиться и осваивать новое. Особенно мне мешало это в школе, когда вокруг много людей, а я стесняюсь и слова сказать или посмотреть кому-нибудь в глаза, а в итоге ничего с урока не запоминаю, просто хлопая ресницами, как глупый щенок. К тому же мой «главный конек» – стеснение. Я даже боялась показать свои умения и преимущества, которые на самом деле у меня были. Не знаю почему, но каждый раз, когда я показываю свои таланты, мне это выходит боком.

Например, когда я показала Андрею, что могу держать целых шесть тарелок в руках и спокойно донести их гостям, то он сказал, что я должна этого стыдиться, а не гордиться этим. Или, например, когда я сказала, что у меня хорошо получается рисовать и даже похвалили в кружке, где я училась, то Андрей возразил, что это детское занятие, а потом добавил, что ужин не на столе. После этого я даже не заикаюсь по поводу своих умений. Видимо, мои таланты слишком детские и не настолько хорошие, нежели у Андрея. Он прекрасный актер, который полностью вкладывается в свое дело, за это его можно похвалить.

– А на улице разве нельзя? – обнадеживающе спрашиваю я Наташу, которая вешает седло и уздечку рядом со стойлом, где стоит Вьюга.

– Вряд ли. В последнее время там занимается младшая группа. А там, как ты понимаешь, даже если захочешь, то никак. Они все еле рысью ездят. К тому же все на пони. Ты со своей Вьюгой задавишь их.

– Паршиво… Ладно, потом решу и позвоню тебе, хорошо?

– Договорились. Кстати, – начинает Наташа, не успев уйти, – ты сама не хочешь принять участие в соревнованиях?

Я ошеломленно смотрю на тренера.

– Как… Я же не занимаюсь конкуром и…

– Да не конкур, – перебивает меня Наташа. – Я хочу предложить тебе попробовать себя в выездке. Это у тебя хорошо получается.

Я до сих пор не могу сопоставить все то, что говорит мне девушка.

Я и соревнования? Да бросьте!

– Не думаю, что это хорошая идея, – мешкаю я.

Наташа разочарованно пожимает плечами.

– Как хочешь. Но я бы на твоем месте попробовала… Подумай над моим предложением, – говорит она и уходит.