Собрались Путин, Медведев и Лукашенко… Перлы политиков

А отец и был юристом. Это демократы пытаются доказать, что он еврей. А я говорю: если еврей – найдите родственников!

Мать, она не может много чему научить сына. Потому, что она сама не была мальчиком.

У меня мать русская, а отец юрист.

Я в детстве мылся в бане для железнодорожников. Они шли без очереди. Я двадцать лет сидел в очереди. А они шли напрямую, потому что это их баня.

Впервые я почувствовал себя русским в пять лет, когда начал понемножечку соображать и воспринимать окружающее не просто как траву в поле, а с определенным смыслом.

Я гробы не считаю. Мне больше родильный дом нравится.

Я чисто говорю нормы русского языка.

Женщина может сойти с ума и родить урода, после того как меня послушает.

Я тоже в детстве думал, что сухое вино – это порошок.

Когда я был маленьким, нашей семье жилось очень трудно. Первую конфету я увидел на елке у соседей. Моя мама трудилась в столовой, чтобы прокормить нас, шестерых детей. Я вскапывал газоны под грядки, разводил кроликов. И всегда говорил себе: нет таких трудностей, которые нельзя одолеть! Я не хвалюсь, но теперь меня знает весь мир.

Представляю свою мать, когда думаю о старшем поколении. Никогда не видел улыбки на ее лице. Вся жизнь – борьба за существование. Как и у большинства наших стариков.

Только сдельная оплата труда! Мой дедушка по пятницам лично раздавал деньги рабочим. Тогда человек, зная, сколько заработает, не смотрит на часы. Нет уравниловки. Есть творчество.

У меня два брата – коммунисты. Один умер, другой еще живет. Но он тоже скоро умрет: он старше меня.

Что такое «тройка» (на экзамене)? Это пошел, выпил с профессором. Приехал к нему на дачу, клубничку привез. Мы же знаем, как это делается… У меня с отличием (диплом), я не ездил к профессорам. Они дрожали передо мной, когда я начинал отвечать на экзамене.

Выдыхаются машины со мной. Техника не выдерживает. Вот где сила интеллекта!

Я самый бедный депутат в России.

У меня в основном все дареное. Меня люди любят, уважают за прямоту, за откровенность, и иногда, раз в год, кто-то рубашку подарит, кто-то – галстук. Вот так и перебиваюсь… А так я бедный.

Мне все дарят. Подарили лошадь, но плохую. Наверное, сдохнет.

Мне Саддам Хусейн ни одного динара не дал. Если бы дал, я бы взял.

Работать губернатором для меня все равно что пересесть с Мерседеса на велосипед.

У меня чистые руки, но они будут в крови, если я стану президентом.

Моя любимая поговорка: «Одиннадцать из десяти – предатели и подлецы».

Никто ничего не делал – все воровали. И я воровал… Канцтовары (о брежневской эпохе).

Нет, она (жена) несчастлива, я же ее игнорирую. Мне некогда ею заниматься, все эти привычки дурацкие. 30 лет в голове эта дурацкая фраза: сапоги, шуба, сапоги, шуба… Я ей говорю: «Открой сказку Пушкина о рыбаке и рыбке. Вот твоя участь». Вот участь всех женщин.

Я очень надеюсь, что 30 мая вы меня изберете губернатором, и у вас будет радостное лето 99-го года.

Я был худым до 45 лет. А теперь во мне лишних 17 килограммов. Но я стараюсь сбросить: прыгаю на батуте, а по вечерам езжу по думским коридорам на самокате.

В 50 лет люди бросают курить, а я начал. Когда была тихая работа, меня не тянуло курить, а началась политическая борьба – постоянно боль, политические дебаты, обвинения. Целый день в состоянии стресса. Поэтому я и закурил.

Я при советской власти приходил всегда на выборы, и всегда их всех вычеркивал, и на обороте еще им писал, как я их ненавижу!

Я не диктатор. Но есть масса разных проблем, которые невозможно решить в формате мягкого либерализма.

Я ведь не какой-нибудь любавичский раввин, не музыкант вроде Ростроповича или еще кого-то. Простой советский, а затем российский, русский мужик. Сам, своими руками и собственной головой пробивший себе дорогу на политический олимп, занявший на этом олимпе свое, вполне определенное, место. И теперь никто, никто не сможет столкнуть меня с этого занюханного олимпа.

У меня спрашивают, где ваша декларация о доходах. У меня денег много. Все – на ритуальные услуги и на поминки по губернаторам. Готов и зарплату доложить. Финансирование ритуальных услуг для чиновников.

Как я снимаю стрессы? Приказал, чтобы во всех кабинетах у нас были дешевые тарелки. Чтобы, если что, не жалко было их бить.

Я мечтаю сто дней быть никем. Сто дней вообще забыть все. Как бомж, вон там бросить телогрейку и под солнышком поваляться.

И на следующих, и до самой смерти буду участвовать в выборах, даже с кладбища буду участвовать, еще и оттуда буду давать вам сигналы, что я там лежу!

Я такой, какой я есть. В этом моя прелесть.

«Все хвалят ЛДПР и меня. Это и есть демократия»

Диктатура – это запор. Демократия – понос. Выбирайте, что вам больше нравится.

Лучшее оружие – другая точка зрения.

О какой демократии вы говорите, если 65 % территории России – вечная мерзлота?!

От чего коровы с ума сходят? От британской демократии.

Я люблю таких журналистов, как Джон Рид: сделал репортаж – умер – похоронили.

Я хочу, чтобы в ЛДПР не было лишних черных людей и страниц.

Все хвалят ЛДПР и меня. Это и есть демократия.

Пять лет мы этого ждем – на второстепенные, самые слабые посты! Ноль! А раз ноль – то и от нас ноль!

Я русский Клинтон. То же образование, те же манеры, тот же возраст.

Я сторонник реабилитации Кощея Бессмертного.

Я говорю свою позицию, я критикую Кремль с другой стороны.

Комментируя аварию с участием Сулеймана Керимова:

– Это обычное ДТП! Депутаты моей фракции попадают в автокатастрофы в среднем раз в два года. Вон, Чурилов ехал на машине – врезался в автобус, Островский – также в дерево на Рублевке врезался!

Мы должны любить Родину и постоянно играть на том плохом, что есть в народе. Такова участь оппозиции. (1997 г.).