Чёрная Сибирь

– А вы у Гоголя что делали? Друг, ты на каком языке с товарищами говоришь? Почему объяснял украинские слова?

– Потому что мы говорим по-русски, и, наверно, это не есть хорошо. Надо знать украинский, даже непонятный, девятнадцатого века.

– Чем вы отличаетесь от русских?

– Всем, Гастон, абсолютно всем. И не от русских. От рашистов! Мы: я, Серёга да почти все, кого ты здесь видишь, – русские. Киевские русские. То есть настоящие. А они не русские, они рашисты, мокша и орда.

– «Мокша» – это кто?

– Мокша, мордва, чудь белоглазая. Дикие племена. Зародились на финских болотах. Из ядовитых испарений. К нам, славянам, не имеют никакого отношения. Но лезут в русичи. А ведь это мы – русичи. Они – духи болотные, кикиморы, блуждающие огни. Выморочные. Вообще не люди.

– У меня был финский инструктор по стрельбе Пекка Макконен, серьёзный человек.

– Я не хотел обижать финнов. Мало ли что у них на болотах завелось. Они действительно тут ни при чём.

– Славик, ты опасно рассуждаешь.

– Да, и свастончик у меня на запястье. Гастон, я шучу. Мне хочется всех уважать, но не получается. Я бабусю потерял. За жену переживаю. Теперь, как Дракула у Стокера, кровью готов заливать моё несчастье.

– Где твоя Лесенка?

– Как обычно, возится со старухами. Мягкой силой перемещает в безопасное место. Хотя где сейчас безопасно? Старухи сопротивляются, цепляются за живность свою, за банки с вареньем. Смотри! – Славик показал селфи красавицы-жены за рулём микроавтобуса, забитого клетчатыми сумками, на фоне – взволнованная бабулька, чёрный кот, собачка и петух. – Я нервничаю, я, можно сказать, в ярости, так что отнесись ко мне снисходительно. Ты же знаешь, я добрый. Просто пытаюсь сказать, что мы по всем параметрам отличаемся от врага. Думаю, у тебя будет случай в этом убедиться. Что там дальше? «Русь, куда ж несёшься ты, дай ответ? Не даёт ответа». Мы несёмся к светлому будущему, я так считаю. «…Косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства». Ливерная колбаса пусть посторанивается, все эти Шольцы. Скоро Украина будет главной страной в Европе, светом в мировом окошке.

Закрыв книжку, Славик задумался. В камышах стояла луна, выли собаки, погромыхивало.

Сквозь дрёму Гастон услышал всхлипы и матерное шипение.

– Славик?

– Мы для них мёртвые души. Не имеем права на существование. Они говорят, что наше государство выдумано, и не Господом Богом, Гастон, а большевиками, Хрущёвым и Ельциным. А мы уже всему миру доказали, что Украина – это сверхгосударство, не просто территория, земля, святая для нас земля, но некая высшая идея и даже философская величина.

– Так я и говорю, что вы как русские имперцы.

– Гастон, ты за путиноидов или за своего дедушку?

– За дедушку.

– Правильно. Гнилую русню уважать не за что. Они называют Украину недогосударством. Ну-ну. Дело в том, что у них государство – большой мыльный пузырь, который оторвался от земли. Государство есть, а страны нет, она где-то там, далеко осталась. Они страну свою потеряли. Страна – это люди. Где их люди, где народ с его волей, с его открытыми глазами? Нету. А у нас всё сварено без дефектов и клеймом божественного сварщика промаркировано. Надо от мокши откреститься. У меня козёл выбит и «волчий крюк», мощная защита от оборотней, но вообще-то я православный христианин. На орков – дунуть и плюнуть. Они рабы и разрушители, выросли как белена за гаражом. Всё советское – боль и патология. Чудики, совки. Нас с ними ничего не связывает. Но есть одна проблема.

– Какая?

– Существенная. Подрывная деятельность «Союзмультфильма» и Одесской киностудии. Ты «Маугли» читал?

– Это русский писатель?

– С тобой всё ясно. Рассказ Киплинга не так прекрасен, как советский мультик. Меня сделали питон Каа и пантера Багира. Без них я был бы не я. «„Так они называли меня жёлтой рыбой?..“ – „Да! Да! И ещё червяком! Земляным червяком!“». Бессмысленно переводить на английский, ты всё равно не поймёшь. Моё поколение выросло на советских мультфильмах, как теперь выдавить из себя Акелу? А «Остров сокровищ»? «„Там, у бушприта, из воды вынырнул морской дьявол…“ Через полчаса Сэнди помер. А море сразу успокоилось». Роман Стивенсона замечательный, но советский фильм – просто шедевр. Племянников сделали «Ёжик в тумане» и «Простоквашино». Сестра им всё это с рождения показывала. Близнецы. Кусаться начали, решила отнять от груди, они орали. Знаешь, кто спас? Капитан Врунгель. Поставила им нон-стоп все серии. И подсунула жареную сосиску. Это отличный мультик. Они про материнскую грудь забыли, через день стали куриную ногу грызть. Их первая любимая песня не колыбельная какая-нибудь, а «Постоянно пьём „Чинзано“, Постоянно сыто-пьяно». Как ты это на украинский переведёшь? Никак. «Тайна третьей планеты» – это очень круто. А Штирлиц? А «Щит и меч»? Я Любшину и Тихонову всем обязан. И Золотухину. «Бумбараш» меня в детстве поразил. А «Белое солнце пустыни»? А Жеглов с Шараповым? Иду воевать с руснёй, а в душе играет музыка Артемьева, ты же фанат Тарковского, я знаю… «Мосфильм» с «Ленфильмом» как в душе своей отменить? Мы с бабусей смотрели «Москва слезам не верит» и ели молочный кисель. Грецкий орех выше крыши и жёлтая черешня, самая сладкая. Москва бабусю осколками посекла.

– Мне очень жаль твою бабушку. Не совсем понятно про кино и мультфильмы. Но это у тебя личное, твоя травма, не буду комментировать.

– Не комментируй. Что ты можешь понять? Я не знаю, на каких ты стихах рос. Вот я – на советских, и как мне их забыть? А надо забыть, всё советское несло нам горе, но вот это, моё любимое, я тебе по-русски прочитаю, про девочку, которой не спится. Знаю, что ты поэт, я не могу оценить твои стихи, но верю, что они хорошие, вот и ты поверь мне на слово – это удивительная поэзия, образы, врастающие в сознание ребёнка:

Ветры к югу повернули,
В переулках – ни души.
Сонно на реке Амуре
Шевельнулись камыши,
Тонкие качнулись травы,
Лес как вкопанный стоит…

У далёкой
У заставы
Часовой в лесу не спит.

Он стоит,
Над ним зарницы,
Он глядит на облака:
Над его ружьём границу
Переходят облака.
На зверей они похожи,
Только их нельзя поймать…
Спи. Тебя не потревожат,
Ты спокойно можешь спать[5 - Сергей Михалков «Светлана».].

Мне это дед читал. Я представлял себе волков, бегущих по небу, и защитника – советского часового. Это был мой главный воображаемый друг. А весной советский часовой угробил бабусю, дед от горя умер. Это ужасное предательство, не знаю, как с этим жить. Часовой занял огневую позицию на Воробьиной горе и целится в нас. Подожди, отолью. Главное, с мысли не сбиться.

Славик пошёл в кусты. Гастон смотрел на ветки акаций, волнующихся в ночном небе, и вспоминал сухую природу Лангедока: «У нас нет этой трогательной нежности – только колючки, сосновые иголки или тёмная зелень платанов».

Вернулся Славик, на ходу застёгивая штаны.

– Наша молодёжь понимает, что французом, уж ты прости меня, Гастон, или немцем можно родиться, а украинцем надо стать. Мы особый народ, особая нация, именно сейчас мы выковываем себя как этнос на глазах у всего изумлённого мира. Только вот проблема с языком. Не все говорят по-украински. Мои племянники выросли на советских мультиках, впитали «великий и могучий» во младенчестве. Стали подростками, и тут русский язык в них вбил окончательно Оксимирон. Они не мыслят себя без русского рэпа. Я понимаю, что Оксимирон топит за Украину, спасибо ему, но вот русский… Пел бы по-английски. Хотя он поэт, ему, наверно, важны все эти русские рифмы, ассонансы, аллитерации. Талантливый парень. Ты слушал Оксимирона? Прости, перевести его не смогу. Вот у него интересное, в этих словах я слышу что-то важное о становлении нации:

Те, кто в серости выросли,
Яркими снами, таинственным вирусом
Мечены с юности – эти родимые пятна
Этнической чисткой не вывести[6 - Оксимирон «Организация». В РФ признан иностранным агентом.].

Не могу точно сказать, кого имел в виду Мирон, но, мне кажется, это про нас, про украинцев. «Инакость не выкосить, накоси-выкуси». И ещё мне нравится про связь времён:

Городской сумасшедший,
Непрошеный гость из эпохи, лет сто
как прошедшей,
Под рубищем, ветошью будущим дервишам
В тубусе спешно несущий депешу…[7 - Там же.]

В общем, проблема с русским языком, в наших головах его непросто упразднить. Одними словами думаем с москалями, это же неправильно.

– Языки надо уважать, у нас бретонский прессовали, так теперь местные говорят, что Бретань – центр мира. На всякое действие будет противодействие, третий закон Ньютона помнишь?

– Помню. Я жертва этого закона. Какой бы добрый был и спокойный, если бы меня не душили, всех бы любил, ни на чём бы не заморачивался… Гастон, на мне полно глупых татуировок, но я не нацист, конечно. Просто усталый сорокапятилетний мужик, который понимает, что скоро увядание и смерть, а зло бесконечно. Ты «Твин Пикс» смотрел? Нет? Ну и правильно, ничего интересного, но там главная мысль очень здравая – что зло неизбывно. Оно неизбывно, я это понимаю и готов прощать всех, кто им заражён, – после пары метких выстрелов, конечно. А вот молодёжь, которая выросла под куполом этого цирка, не всегда способна посмотреть на вещи с высоты птичьего полёта, она во власти серьёзных страстей и отличается некоторой, как бы помягче сказать, категоричностью, нежеланием идти на компромисс. Многие историю не знают, их не интересует, как создавались и жили украинские города. Они в них выросли и чувствуют себя хозяевами. Им очень странно, что соседи на наши заводики и выходы к морю зарятся и своими называют. Для них, двадцатилетних, Советский Союз – это Атлантида, то, чего нет, то, что давно развеялось, испарилось. Вот дом, вот огород, вот клуб и кафе, это наше, уйдите отсюда…