Мир без завтрашнего дня

– Думаешь, они успеют сюда прибежать, учитывая, что хотя бы кто-то из участников уже должен приблизиться к финишу? – стоило произнести эти слова вслух, как, словно назло, со стороны финишной прямой послышался крик.

Девичий. Испуганный. Прерванный тем, что острый металлический наконечник вонзается в шею, очень быстро окрашивая серое покрытие ярко-красным цветом, при виде которого и у Бэбс, и у Винса пробегают мурашки. Однако не из-за страха крови, а из-за осознания, что та рыжекурая девушка, что перескочила раньше всех подвесной мост, мертва из-за «Ангелов», явно готовивших эту диверсию заранее. Иначе объяснить такую слаженность, совмещённую с эффектом неожиданности, невозможно, не говоря уже о том, что за несколько лет серьёзной вражды, они никогда не нападали постепенно, стараясь выцепить каждого по отдельности, что особенно заметно по тому, как быстро всё стихает.

– Кажется, я видел, как двое спрятались за теми трубами! – не проходит и секунды, как один из байкеров показательно громко направляет своих товарищей туда, где обе фигуры ставят пальцы на спусковые крючки в полной готовности начать перестрелку.

– Давай на счёт три, – шёпотом предлагает Барбара, на что напарник утвердительно кивает и сильнее прижимает приклад к плечу. – Раз… два…

«Три» – про себя отсчитывает Винсент, после чего стремительно выкатывается из укрытия, встаёт на одно колено и два раза подряд нажимает курок, убивая ближайших к себе «пернатых» раньше, чем те успевают среагировать.

Бэбс же выглядывает лишь мельком, оперевшись локтями на чуть прогнувшийся металл во избежания дрожи, способной испортить выстрел, прозвучавший далеко не сразу. В том числе из-за долгого отсутствия практики, которую приходится компенсировать воспоминаниями о том, как в самом начале генерал учил действовать: сперва охватить всю картину в целом, оценить и распределить по степени важности все её составляющие, потом сопоставить точку прицеливания с точкой попадания, и только после этого нажать на курок.

Щёлк – и один из «пернатых» пошатнулся и упал с зияющей во лбу дыркой, из которой ручьём полилась кровь, на этот раз заставившая вздрогнуть всех тех, кто наконец-то догнал ту рыженькую девчонку, о бездыханное тело которой первым споткнулся Лип. Затем уже все остальные, не понимающие, что в таком случае делать: кричать? Звать на помощь? Бросаться в отчаянный бой?

– Идите сюда! – заметив метания новобранцев, закричала Барбара и для большего привлечения замахала руками, указывая на блок от кондиционера и металлическую трубу, к какой бросилось сразу несколько человек. – Нужно двое, готовых стать приманкой, и двое, неплохо дерущихся в рукопашку. Есть у нас такие кандидаты?

– Ну, я неплох в драках, – переглянувшись с другими ребятами, вытянул руку довольно крепкий на вид парнишка.

– И я тоже! – выкрикнул другой, наверняка, посчитавший, что такую возможность нельзя упускать, как минимум, для личного дела.

Ведь если план Барбары выгорит, генерал, а то и сам Губернатор обязательно отметит проявленную храбрость и, вполне вероятно, даст звание разведчика без прохождения следующего этапа Инициации.

– А я могу отвлечь! – так же отозвался Лип, устроившийся прямо под боком у сестры, что, вполне предсказуемо, вызвало смешок:

– Ты-то? Умоляю, поэт, оставь это дело профессионалам! – Сиджи театрально взмахнул руками, как будто отдавая остальным приказ повторить его дебильную улыбку, которая была совсем неуместна во время перестрелки, где оружие есть только у двоих.

– Значит, как самый умный и натренированный, пойдёшь первым, – приказным и жёстким тоном заговорила Кёнинг. – Остальные – расходитесь по периметру и выбивайте арбалеты, желательно скидывая их с крыши, чтобы мы с Винсентом быстрее покончили с ними. Ясно?

– Так точно, – как и подобает будущему разведчику, уверенно ответил брат, в то время как остальные молча кивнули отчасти из-за того, что Барбара потеряла свой статус авторитета.

Хотя, ни для кого не секрет, что если бы не травма, то с вероятностью в сто процентов она бы разнесла всех «пернатых» в одиночку, дабы сохранить жизни ещё совсем «зелёных» парней и девушек, воспринявших это, как очередную тренировку. Правда, с пометкой на то, что ранения здесь реальны – окончательно убедиться в этом удаётся, когда на бетон снова проливается кровь.

Сначала из вспоротых животов тех, кто первым попытался, как и было приказано, выбить оружие с помощью пинка в сгиб кисти. Потом из груди и головы тех, кто оказался не готов к тому, что «Ангелы» могут быть не менее манёвренными и быстрыми, несмотря на габариты и одежду, самой тяжёлой частью которых являлись ботинки. Или, правильнее сказать, берцы, украшенные шипами, способными оставить на коже неприятно жгучие и выбивающие из колеи раны, необходимые исключительно для мучения. Чтобы жертва требовала пощады, но всё равно испытала вкус смерти, пускай это всего лишь обычная стычка с врагом.

С живыми людьми, которые не имеют регенерации, и простого свинца будет достаточно, чтобы забрать их жизнь так же, как они это сделали своими стрелами с красно-жёлтым оперением, особенно ярко выделяющимся на фоне растёкшейся по бетону крови, что без сомнений войдёт в историю для траурной речи Губернатора у нового мемориала, возле которого – Лип уже представил – Марлен положит свои любимые пионы и с тех самых пор возненавидит их.

Впрочем, как и Тони, который и без того достаточно закрытый, что уж говорить о том, что с ним станет после того, как генерал принесёт известия о том, что его брата и сестры не стало из-за того, что никто не смог предугадать нападение «Ангелов». Чёртовых «Ангелов Ада», сумевших парализовать выстрелом в спину даже младшего Матье, теперь следящего за происходящем с помощью звуков:

Вот Барбара, поняв, что начавшийся тремор не даст выстрелить, кидает пистолет обоймой прямо в нос байкера, следом нанося косой удар с ноги для окончательного сбивания ног. Однако не проходит и мгновения, как кто-то хватает за плечи и с громким звуком впечатывает в стенку.

Вот Винсент, заметив краем глаза, как тело напарницы тут же обмякает, громко кричит, тем самым не специально позволяя «пернатому» ударить себя в бок и приставить дуло собственного же автомата ко лбу для того, чтобы воздух разрезал выстрел.

III. В нужном месте в нужное время

Самое худшее воспоминание Винсента – начало апокалипсиса.

День, когда в одно мгновение весь мир, к которому он привык, рухнул и на замену ему пришёл новый – неизвестный, страшный, голодный, кровавый… предвещающий одни беды и несчастья, несмотря на первоначальные заверения властей, что всё это происходит только в Швейцарии и не выйдет за её пределы. И всё благодаря огромному боевому арсеналу, способному помочь отразить любое нападение.

Ну, или почти любое, поскольку, с чем именно придётся столкнуться, не представлял никто: ни правительство, ни врачи, ни простые люди, почему оставалось только верить. И Винсент верил. Искренне верил, как и полагается среднестатистическому двенадцатилетнему подростку, уверенному, что самое лучшее впереди.

Однако не прошло и нескольких дней, как в конечном итоге эти розовые очки, что он так упорно старался носить, разбились стёклами внутрь, позволив взглянуть на сложившуюся ситуацию более трезвым взглядом, перед которым ещё весь следующий год всплывали жуткие моменты: смерть родителей, мутирующие на глазах люди, первое убийство…

Все эти кошмары постепенно начали сходить на нет только с момента попадания в Берлин – обустроенное военными эко-поселение с высоким железным забором – где жизнь, можно сказать, стала набирать более спокойные обороты. В частности, засчёт появления некой стабильности в роли чуткого, разумного, местами чересчур жестокого Губернатора и последующего вступления в местную армию, в которой его звание лейтенанта совмещалось с работой полевым медиком. Причём, единственным на весь лагерь, почему любая дальняя вылазка не могла пройти без его участия на случай, если произойдёт диверсия.

Например, как сегодня, за исключением разве что одного «но»: он оказался бесполезен. Он не смог защитить Барбару, Филиппа, Сиджи и многих других новобранцев, что уж говорить про самого себя, учитывая, что собственный автомат оказывается приставлен ко лбу, а в следующее мгновение выстрел оглушает настолько, что серию следующих услышать и осознать не удаётся.

Лишь когда приходит осознание того, что боли нет, словно стреляли не в него, а где-то рядом, мозг снова начинает работать в прежнем режиме, подмечая, что взявший его на прицел «Ангел» убит. Выстрелом прямо промеж глаз так же, как и остальные, чьи тела ловко перепрыгивал какой-то тёмный силуэт, стремящийся к последнему байкеру для того, чтобы перерезать горло с помощью серебряного клинка, заметив который рука инстинктивно принялась нащупывать вокруг себя что-то наподобие оружия, чтобы защититься. Если, конечно, это вообще было возможно, учитывая, как легко и быстро прикончил всех этот незнакомец, имеющий довольно странную внешность: неестественно бледное, обрамлённое смоляными кудрями лицо и глаза… кристально-чистые глаза, от которых веяло таким неприятным чувством, будто миллион крошечных насекомых ползали под кожей, что так же сумел почувствовать находящийся всего в паре метрах Лип.

От страха перед столь грозной фигурой, он съёжился возле еле-еле приоткрывшей глаза сестры и внутреннее начал молиться, чтобы Винсент нашёл в себе смелость поднять заряженный вражеский арбалет и взять мужчину под прицел.

– Это ни к чему, – громко прервал тишину незнакомец, к большому удивлению, говорящий на чистом английском, выдающим в нём иностранца. – Я не намерен вам вредить. Наоборот, я могу помочь вам.

«Конечно» – хмыкнул про себя Найт, за всё время работы разведчиком, слышавший подобные байки сотни, а ты и тысячи раз, чего не скажешь о Липе, почему с губ слетает тихий и полный переживаний вопрос:

– Вы врач?

– Можно сказать и так, да, – произнося это, мужчина поворачивается в сторону близнецов, что находились на бетоне в полулежачем состоянии, сигнализирующем о наличии ранений.

– Что это значит?

– Моя специальность – нейробиология, но базовое медицинское образование для оказания первой помощи имеется, – будто забыв, что один из спасённых держит в руках заряженный арбалет, он подошёл к брошенной у самого края сумке и, достав оттуда бинты и перекись, поставил их перед ногами юноши. – Вот. Можете сами обработать свои раны, чтобы не занести инфекцию по пути в своё поселение.

– С чего вы взяли, что мы живём в поселении? – большие ресницы несколько раз по-детски схлопнулись.

– Вас выдаёт количество лежащих здесь трупов и форма, явно принадлежавшая какому-то отряду сопротивления, – голубо-серые глаза, спрятанные за линзами квадратных очков, как-то странно блеснули, в том числе из-за того, что от близнецов начало исходить что-то до боли знакомое и родное.

«Логично» – думает про себя Лип, по всей видимости, забывая самое первое и важное правило: никогда не доверяй чужакам.

Особенно, если они не говорят на вашем языке и в одиночку беспощадно разбираются с целым отрядом «Ангелов Ада» одним лишь ножом и пистолетом, заряженным исключительно серебряными пулями. Понять это удалось по гильзам, сияющим в лучах солнца, освещающего кровавое месиво, в котором, явно по случайному стечению обстоятельств, выжили только они, и то Барбаре досталось больше всего: перед глазами всё плыло, виски пульсировали, руки окончательно ослабли, не представляя возможности даже приподняться на локтях, из-за чего при виде, как рука брата потянулась за медикаментами неизвестного происхождения, остаётся лишь выкрикнуть:

– Не трогай!

– Почему?

– Потому что мы не можем быть уверены, что там ничего не подмешано, – она предприняла ещё одну попытку оторвать корпус от чертовски холодного бетона, и в конечном итоге смогла поднять частично расфокусированный взгляд на незнакомца, что, услышав немецкий язык, озадаченно склонил голову набок. – Лучше просто молча грохнем его.

– Что значит «грохнем»?! – непроизвольно Лип взмахнул руками, хотя, по-хорошему, подобное не должно удивлять. – А вдруг он и правда может помочь? Нельзя же вот так просто брать и убивать всех первых встречных!

– Можно, – вклинивается Винсент, при этом не отрывая взгляда от грозной фигуры, внимательно наблюдающей за Кёнингами, – потому что да, он вроде как спас нас от «Ангелов», но никто не может гарантировать, что это не ещё одна подстава.

– Так давайте спросим, – предлагает он и раньше, чем остальные успевают отреагировать, снова переходит на английский: – Почему вы нам помогаете?

– У меня есть здесь одно дело. Что же касается вас, то я просто заметил начавшуюся бойню и подумал, что будет не лишним вмешаться. Тем более, что ваши люди явно проигрывали этим… – мужчина переводит взгляд на ближайшего мёртвого «Ангела» в попытке идентифицировать, какое слово лучше всего будет подобрать, – бандитам.

– Ну, в ваших услугах мы больше не нуждаемся, так что можете валить туда, куда шли, – несмотря на новые волны боли, довольно резко отзывается Бэбс, не замечая, как фигура напротив поджимает губы.

Однако не от того, насколько грубо это прозвучало, а от того, что чувство, будто они знакомы, всё ещё не отпускало, заставляя вспоминать человека, ради которого пришлось воплотить в жизнь самую безумную идею из всех, что когда-либо были озвучены человечеством.

– Что ж, ваше право, – в конце концов, решив не заострять внимание на столь странном ощущении, незнакомец закидывает свою сумку на плечо в готовности покинуть крышу. – Единственное, могу ли я перед уходом задать вам один нескромный вопрос?