Я на тебе (не) женюсь

– Пусть тебя жена спасает, – фыркнула Машуля.

– А, может, она мне не даёт!

– Подрочи.

– Офигеть! – заржал я. – И почему у меня такой училки не было, когда я в старших классах учился.

– А вот это факт удивительный! – Машуля изогнула темную бровь.

– Что именно?

– Что ты, оказывается, в школе учился. А с виду неандерталец неандертальцем.

– Пи***ц ты горячая! – широко улыбнулся я.

– Ещё одно матерное слово – и я тебе лицо разобью, – пообещала Машуля. – Учти, у меня отличный удар правой.

– Все-все, сдаюсь! – поднял я руки.

Мы встали в пробку. Машина медленно толкалась среди других. Машуля отвернулась к окну. Я уставился на её коленки, которые трогательно выглядывали из-под края юбки. Рука сама собой потянулась к ним, до безумия хотелось потрогать Машулю.

– Не советую, – даже не повернувшись, сказала она. – Отвези меня уже домой, папаша Пирогов. Устала до чертиков.

– Может, в гостиницу сначала. Помогу снять усталость, – подмигнул я ей.

Она повернулась, осмотрела меня оценивающе. Прямо вот так в наглую, с ног до головы. Обычно я так баб рассматриваю.

– Ты, конечно, экземпляр особенный, – сказала наконец Машуля, – но я в койку к женатикам не прыгаю.

– Да ну! – не поверил я.

– Принципы, – расплылась она в ухмылочке.

– А если я не женат?

– Вот когда будешь не женат, тогда и поговорим.

Машуля резко отстегнулась и открыла дверь автомобиля.

– Ты куда? – обалдел я.

– Метро вон, – кивнула она на горящий неоновый знак метрополитена. – А ты сам стой в своих пробках, папаша Пирогов. Вон она какая длинная. Время подрочить хватит. – Она расхохоталась и выскочила из машины.

Вот сучка рыжая! Как назло, мой ряд вдруг резво поехал, и я не имел возможности быстро припарковаться, чтобы догнать Машулю. Да и где бы я её догонял? В метро? Да я даже не знаю, как им пользоваться. Ладно, далеко не убежит. Сколько в Москве Заведеево-Загорских Марий Евлампиевн? Наверняка, одна-единственная. Завтра же поручу своему человечку раздобыть мне её адрес, телефон, количество любовников и размер груди. Хотя последнее я и на глаз мог определить: у Машули полноценная троечка. Тут же вспомнился изгиб бёдер, их плавное покачивание, кружево на молочной коже, гладкой, словно шёлк. Поэт, блин!

Красивых телок я видел много. Но рыжая малышка, так отчаянно вытанцовывающая на столе клуба, меня завела в тот вечер так, что даже снилась. Бывают такие женщины: вроде бы и не самые красивые раскрасавицы, но есть в них задор. Вот и в Машуле было это. Неуловимо-прекрасная. Огненная. А дерзкая какая! У меня аж челюсть сводило от желания засадить ей.

Ну что? Придётся найти её и обезвредить, иначе от желания мои яйца могут сдетонировать. Правда, сначала нужно будет рассказать, что никакой я не папаша Пирогов, а Иван Рокотов. Женат ни разу не был и не буду. Расскажу, а потом мы с горячей училкой натрахаемся вволю. Член снова напрягся в предвкушении.

В голове всплыли слова лучшего друга и босса Рената Несветаева: «Надо женить тебя на какой-нибудь училке, чтобы она тебя уму-разуму поучила». А что? Вон какая крышесносная училка мне досталась! Жениться я, конечно, не буду, а покувыркаться – это запросто!

Глава 4

Мария

Всю дорогу до метро я старалась не оглядываться, боясь споткнуться и упасть. Мне мерещилось, что в затылок мне дышит этот сукин сын, папаша Пирогов. Вот он сейчас схватит меня за плечо, а потом утащит обратно в машину и там сделает что-нибудь неприличное. По поводу его намерений сомнений у меня не было. Сомнения были по поводу собственной стойкости. Очень уж соблазнительный был экземпляр. Хотя его внешнюю притягательность с лихвой перекрывали излишняя самоуверенности и чертов мачизм. Я таких мужиков никогда не любила. На них приятно смотреть. Желательно, на фотографии. Потому что фотографии разговаривать не умеют. Но стоило вот таким Пироговым открыть рот, и от них просто несло завышенным самомнением и презрительным отношениям к женщине. Не мой тип. Еще и женатый. Нет, нет и еще раз нет!

До метро я, слава богу, добралась без приключений, а оттуда и до дома. Я взглянула на часы: девчонки должны прийти с минуты на минуту. Надо хоть макияж смыть. Устала я от него, аж глаза щипало. Вообще-то, я в школу красилась мало. Так только, нос припудрю да по ресничкам пройдусь тушью. Но сегодня мне хотелось выглядеть посолиднее – все-таки первое родительское собрание в новом классе. Даже очки нацепила. С обычными стеклами. Они мне шли, но носить их я не привыкла.

И зачем я согласилась на этот девятый класс? Лучше бы взяла пятиклашек. Но нет! Мы легких путей не ищем. Знала бы, что среди родителей моих подопечных окажется козлина, который любит шататься по клубам и который стал свидетелем моего первого и последнего в жизни стриптиза, сразу бы отказалась от свалившегося на меня классного руководства. А теперь вот попробуй расхлебай! А ведь во всем Родька проклятый виноват. Не бросил бы он меня, не напилась бы на девичнике у Олеси. Не напилась бы – не станцевала бы на столе, и папаше Пирогову не было бы повода так похабно себя со мной вести.

Переодевшись в домашний костюмчик и умывшись, я быстренько накрыла на стол. Ну как накрыла? Вилочки, тарелочки, салфеточки. Нарезка сыра, нарезка колбасы. Орешки. Все. Больше у меня ничего не было. Остальное Катюха обещала купить. Сегодня Олеська впервые согласилась выйти из дома. Свадьба-то у неё того – тю-тю. Артурчик, её жених, отдал богу душу. Нет, не отдал, конечно. Он кое-чего другое отдал и явно не боженьке. Накануне свадьбы Олеся поехала в новую квартиру, где они собирались с Артуром жить после свадьбы, и застала его, буравчиком вклинивающимся в какую-то девицу. Прямо на Олесиной новой кровати. У Олеси характера не хватило этой козе повыдёргивать патлы. Охнула, расплакалась и убежала. Артур явился к ней после того, как закончил все свои дела, а говоря грубо, после того как кончил пялить ту сучку. Явился и сказал: «Вот такой я кобель. Прости меня, ты не должна была этого видеть». Слава богу, здесь Олеся уже смогла взять себя в руки, долбануть по наглой роже теперь уже бывшего жениха и послать его ко всем чертям и их матери. Мы с Катюхой при той сцене присутствовали, вернее, прятались за дверью большой комнаты, потому что как раз пришли по зову Олеси ее утешать. В общем, Артурчику досталось не только от Олеси, а и от нас с Катькой.

Мы дали пострадать подруге неделю, а потом начали вытаскивать из депрессии, хоть она и сопротивлялась. И вот сегодня наши усилия увенчались успехом – Олеся согласилась прийти ко мне в гости на пятничные посиделки. У нас это было традицией: за редким исключением мы каждую пятницу собирались у меня, чтобы, как говориться, напиться и забыться, ну и кости перемыть всяким Родькам-Артурчикам. Теперь вот и папаше Пирогову.

Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать.

– Отлично выглядишь, котёнок! – радостно закричала я с порога, обнимая Олесю.

– И ты туда же, – закатила она глаза. – Сначала Катька врала, теперь ты.

Я взглянула в осунувшееся лицо подруги и вздохнула.

– Ладно, выглядишь ты отвратно, – признала я, – и это пора менять.

– И я ей об этом твержу, – поддержала меня Катюха, скидывая куртку и отдавая мне охапку пакетов, в которых что-то приятно позвякивало. – Продолжишь в том же духе, волосы начнут выпадать! – пригрозила она Олесе.

– И зубы, – подхватила я.

– Идите вы. Меня жених бросил.

– Это ты его бросила, – напомнила Катюха.

– Потому что он мне изменил!

– Радуйся, что ты до свадьбы это узнала, а не прожив с ним лет этак двадцать! – Я назидательно подняла указательный палец вверх.

Тут же на ум пришёл папаша Пирогов. Жену его я видела, вон она какая пухлая да объемистая. Небось, после родов разнесло. А может, запустила себя, решив, что муж есть, семья есть, зачем с ума сходить да травить себя диетами. А муж вон он! Чуть классуху собственного сыночка не разложил прямо в классе.

– Кобель чертов! – выругалась я.

– Кто? – хором спросили девчонки.

– Все они кобели! Пойдёмте в кухню.

Олеся с Катькой тут же принялись мыть руки, а я начала выгружать из пакетов принесенную Катькой еду.

– Кать, ну никакого разнообразия, – укорила я подругу. – Опять роллы! Ты же обещала сама приготовить что-нибудь.