Шопоголик среди звезд

Хм. Кажется, знаменитостей среди них нет, хотя все они подтянутые, загорелые, с сияющими волосами. Большинство в спортивных костюмах – делаю себе мысленную пометку завтра явиться так же. Мне очень хочется стать здесь своей. И чтобы Минни тоже влилась, и мы обе завели массу друзей.

– Ребекка!

Это Эрика вышла нас встретить, и я облегченно улыбаюсь при виде знакомого лица. Эрике около пятидесяти, у нее прямые рыжие волосы и яркая разноцветная одежда – прямо персонаж из детского фильма. Она руководитель ясельной программы и уже завалила меня электронными письмами на тему адаптации и разлуки с родителем, и радости познания, и самоопределения (это я поняла как свободу выбора нарядов, хотя уточнять не решилась).

– Добро пожаловать в «Листик», Минни! – Эрика ведет нас в «ясельный учебный центр» (точь-в-точь обычная группа в английском детском саду – большая комната, полная игрушек, только здесь они называются «развивающие пособия»). – Удалось припарковаться? – спрашивает она, подвешивая фляжку Минни на специально отведенный крючок. – Говорят, некоторые сегодня долго кружили, пока свободное место нашли.

– Нет, у нас все хорошо, спасибо.

– Где тут толмоз? – выдает вдруг Минни с лучезарной улыбкой. – Где в этой улодской масине улодский толмоз?

Я заливаюсь краской.

– Минни! Перестань! Кто тебя… Понятия не имею, откуда…

Минни снова заводит «водятлы американцы» на мотив «Мигай, мигай, звездочка».

– Минни! – почти взвизгиваю я. – Прекрати! Петь нельзя!

Хочется провалиться сквозь землю. Эрика пытается сохранить серьезное лицо, воспитательницы оборачиваются. Прекрасно.

– Минни явно очень восприимчивая девочка, – дипломатично говорит Эрика.

Да уж, схватывает на лету. Больше до конца жизни при ней ни слова.

– Верно. – Я постепенно успокаиваюсь. – Ой, какая у вас миленькая песочница! Иди, Минни, поиграй в песочек.

– Как я уже говорила, мы работаем по программе постепенного отдаления от родителя, – начинает Эрика, наблюдая за Минни, которая радостно зарывается ладошками в песок. – Это ее первые шаги на большом пути к личной независимости и самостоятельности. Первые шаги от маминой юбки. И мы не будем подгонять Минни, пусть идет в своем темпе.

– Э-э, несомненно.

Такое ощущение, что речь идет о кругосветной экспедиции, а не о первом дне ребенка в саду.

– Поэтому сегодня я попрошу вас, Ребекка, следовать за Минни по пятам. Чтобы она чувствовала вашу поддержку. Озвучивайте все ее удивительные открытия, смотрите на мир ее глазами. Поначалу Минни будет неуютно. Приобщать ее к существованию в отрыве от мамы мы будем постепенно. Вы увидите, как она будет раскрываться, словно цветочный бутон, и вы поразитесь ее успехам!

– Да… Потрясающе! – с жаром киваю я.

Неподалеку от нас другая мама сидит на корточках рядом со своим кудрявым светловолосым мальчиком. Тонкая, как тростинка, одетая в несколько футболок одна на другую (каждая долларов по сто, между прочим – моя мама такого никогда не поймет), она пристально следит, как ее сын тычет перемазанным в краске пальцем в лист бумаги.

– Интересные цвета, Айзек, – с серьезным видом хвалит она. – Мне нравится созданный тобой мир. – Мальчик принимается размазывать краску по лицу, но мама и бровью не ведет. – Теперь ты самовыражаешься через собственное тело. Это твой выбор, Айзек. Мы все делаем выбор.

Боже… Как здесь все серьезно. Но раз уж решила стать своей – подстраивайся.

– Если понадоблюсь, я рядом, – улыбается Эрика. – А вы наслаждайтесь радостью совместных открытий.

Она уходит к другому ребенку. Вдохновленная ее словами, я выключаю телефон, твердо намеренная посвятить все утро Минни.

Так. Дело осложняется. Хорошо сказать «следуйте за Минни по пятам». Я честно стараюсь превратиться в дельфиниху, которая скользит со своим дельфиненком по лазурным волнам, познавая мир вместе с ним.

Однако дельфинихам не приходится поскальзываться на «Лего», огибать пластиковые домики и врезаться в резко меняющих курс детей. Ровно три секунды повозившись в песочнице, Минни летит во двор, кататься на трехколесном велосипеде. Едва я выскакиваю за ней, спотыкаясь о ящик с кубиками, как она передумывает, несется обратно в группу и хватает куклу. А потом бежит наружу катать куклу с горки. Раз десять уже метнулась туда-обратно. Я задыхаюсь от этих гонок с препятствиями. Поток хвалебных комментариев с моей стороны не прекращается ни на секунду, но Минни они, кажется, по барабану. Утренняя тоска прошла, и когда я пытаюсь ее обнять, она выворачивается с воплем: «Не хочу обниматься! Иглать!»

– А теперь ты открываешь… э-э… тяготение! – «озвучиваю» я, когда она роняет на пол мишку. – Замечательно, солнышко! А сейчас ты хочешь самовыразиться с помощью воды? – Минни направляется к наполненной пластмассовой ванночке и самозабвенно там плещется. – Ты выбираешь бултыхание… А-а-а! – Минни брызгает водой мне в лицо. – Ты приняла решение заодно и меня облить? Ух ты! Очень… интересный выбор.

Минни даже не слушает. Она бежит к игровому домику – миленький, стилизован под пряничную избушку из сказки. Я тороплюсь за ней, чуть не падая на упругом разноцветном коврике-пазле с алфавитом.

– А теперь ты в домике! – Я лихорадочно придумываю, что еще сказать. – Ты открываешь… э-э… окна? Впустишь меня?

– Нет! – отрезает Минни, захлопывая дверь у меня перед носом и с грозным видом выглядывая в окно. – Мама, сиди там. Минни в домике!

Она с грохотом захлопывает ставни, и я опускаюсь на пятки. Все, я выдохлась. Не могу придумать, какое еще открытие ей прокомментировать. Хочу кофе. Я рассеянно верчу в руках штуковину с деревянными бусинами на разноцветных прутиках. А занимательная, между прочим, головоломка. Нужно собрать бусины разных цветов в разных углах, и это куда труднее, чем кажется на первый…

– Ребекка?

Я вскакиваю с виноватым видом, роняя игрушку на коврик.

– Ой, Эрика, это вы?

– Как дела у Минни? – участливо интересуется Эрика. – Уже учится выпускать вас из вида?

– Играет в домике. – Я с улыбкой открываю ставни. В домике пусто. Черт. – Только что была внутри… – Я судорожно шарю взглядом по группе. – А, вон она.

Взяв под руку другую девочку, Минни марширует с ней по комнате, распевая «Мой папаша – мусорщик» (дедушка научил). Я пытаюсь пристроиться за ними, но дело осложняют мешающиеся под ногами грузовички и большие мягкие кубики.

– Молодец, родная! Ты выражаешь себя в песне! Э-э… может быть, поделишься с мамой своими ощущениями?

– Нет! – Не даваясь мне в руки, Минни несется во двор, забирается на горку и победоносно скатывается вниз.

Я оглядываюсь на Эрику. У той, похоже, пропал дар речи.

– Минни очень… уверенная в себе девочка, – наконец выдавливает она. – Такая независимая.

– Э-э… да.

Минни тем временем раскручивает над головой прыгалки, словно лассо. Скоро за ней начинают повторять остальные дети, хором вопя: «Мой папаша – мусорщик!» Подозреваю, что они это слово в первый раз слышат. Здесь это, наверное, называется «сборщик отходов» или «утилизатор вторичного сырья».

– Минни уверенно адаптируется, – констатирует Эрика. – Может, посидите тогда в родительской гостиной, Ребекка? Это для тех, у кого дети уже на поздних стадиях адаптации. Позволяет находиться рядом и в то же время в стороне, чтобы ребенок учился самостоятельности, но не терял ощущения безопасности.

После слов «посидеть в гостиной» я уже не слушаю. Конечно, посижу! Это явно лучше, чем, как идиотка, гоняться за дочерью, спотыкаясь об игрушечные машинки.

– С радостью.

– Кроме того, это ценная возможность для родителей обменяться взглядами на воспитание. Наверняка у вас накопилось много вопросов по нашей программе социализации…

– Да! – оживляюсь я. – Как раз хотела узнать, часто ли устраиваются утренние кофейные посиделки для мам, какие-нибудь совместные празднования…

Эрика косится на меня странным взглядом.

– Я имела в виду детскую социализацию.