Подонок

– Мамочка плишла. Мамочкаааа. Мамуля моя.

Взяла ее на руки и выдохнула с облегчением. Все будет хорошо. Он меня не запугает. Буду ездить на трамвае. Пусть это намного дольше, но трамвай останавливается на рынке, а там всегда много людей. И заявление подам. К ректору пойду.

Глава 6

И никто и никто, никогда, никогда, 

Не заменит тебя, не подарит тепла. 

И никто никогда не заметит, что я 

очень сильно люблю, очень сильно тебя. 

Сегодня без тебя, неоправданно тяжело, 

Это больше чем просто боль, когда кто– то другой. 

С тобой, но не я. 

Это даже больше, чем ревность. 

Ведь, если ты не со мной, значит тебе так захотелось. 

И не повлиять на тебя, ни понять, ни сдержать. 

И как следствие – не обнять, у подъезда не ждать. 

Но… Ты загадочна как море. 

Намекала на что– то, но я ничего не понял. 

И выходит я дурак, потерял, как же так? 

Ты и не была моей, но хоть был шанс, а теперь никак. 

А кому– то повезло, он взял и просто подошел. 

А я ведь скромный как назло, может и хорошо. 

Но теперь я одинок, и что, что таких полно. 

Я хочу лишь одного, ее взгляда и далеко. 

Убежать, но все далеко не так как хочется. 

Была песня про любовь, а стала про одиночество.

(с) Леницкий. Очень сильно тебя

Сучка! Дрянная, мерзкая сучка!

Дом ее здесь! Нет у нее дома! Был да сплыл. Сама из этого дома сбежала. Подло, ночью с этим уродом!

Трясущимися пальцами сигарету достал, сунул в рот. Руки мокрые, зажигалка не работает. Психанул отшвырнул сигарету, раздавил мощной подошвой кроссовки.

В кармане трусы ее лежат и, кажется, прожигают там дыру. От одной мысли о них яйца в узел скручивает. Думал, прошло это все. Думал, что ненависть давно стерла все эмоции к этой…

Но они вернулись с новой силой. Как удар в солнечное сплетение. Да так, чтоб дыхалку свело, и диафрагма от судороги сжалась до боли. Рядом оказался, глаза ее увидел вблизи, и все, и пиз*ец!

Ему снова восемнадцать, и его ведет, как прыщавого девственника.

Безвольный, конченый слабак. Как и тогда… Ни хрена не изменилось. Она, сууууука такая, стала еще красивее. То же облако русых волос с нежным запахом ириса, те же прозрачные голубые глаза… те же розовые губы без косметики. Собрала волосы в дурацкий узел. Так и тянет содрать и посмотреть, как эти нежные пряди струятся по ее спине… как когда– то, когда подсматривал за ней. Бессчётное количество раз подсматривал. Фотографировал. Во сне видел.

Бедер ее ладонью коснулся и чуть не кончил. Мощно, быстро, унизительно и жалко. Как тот сраный, тупой подросток, который дрочил на ее фото, дрочил на все, что принадлежало ей. Даже, мать ее, на ее расческу. И ревновал. Бешено, адски, дико ревновал. К каждому столбу. К стульям, к столам, к подушке… Но больше всего к Богдану. Любил его, был предан ему и… ненавидел за то, что тот трахал эту дрянь. Каждую ночь. А он бился головой о стену с крепко зажмуренными глазами и на всю громкость врубал музыку, или на хер уходил из дома.

***

Ранее…

– Поможешь принести уголь из подвала? Буду жарить мясо на гриле!

Вбежала к нему в комнату, а он в одних джинсах стоит перед зеркалом, с футболкой в руках и прикидывает – пойти на их сраный пикник или нет. Резко к ней обернулся, увидел, как она на последнюю татуху его смотрит. Огромный череп волка на груди с розой в оскаленных зубах. Выпуклые кости на скулах как раз там, где его пресс, а пасть, со стекающей слюной, опускается чуть ниже пупка.

На ней короткое легкое светлое платье, похожее на футболку, голые ноги слегка загорели и манят взгляд. Длинные светлые волосы в косу заплела, а челка постоянно падает ей на глаза.

– Поможешь? Бодя еще не вернулся, а я хочу к его приезду все успеть.

– Да. Идем.

Отшвырнул футболку в сторону, а она губу закусила и замерла, когда он оттеснил ее к косяку двери и протиснулся рядом. ПахнУло чертовым запахом ириса. Она что купается в нем?

– Может, наденешь что– то? Там не так уж и жарко.

Посмотрела на его грудь и тут же взгляд отвела.

– Я тебя смущаю? Голых мужских торсов не видела никогда? Бодя тебя в одежде…

– Все! – оборвала, махнула руками. – Не помогай! Сама достану!

Развернулась и быстро сбежала по лестнице. Он за ней. Бл*… какого хера рот на замке не держится. Так и хочется гадость сказать. Унизить, обидеть. Сам не знал почему. Точнее, знал. Потому что с ее появлением он начал считать себя мразью. Потому что трахнуть невесту брата хотел. И не просто трахнуть… а быть с ней вместо него.

Светлое платье мелькнуло за дверью чулана, пошел следом, спустился по лестнице и остановился, во рту мгновенно пересохло, когда увидел, как она наклонилась за мешком с углем. Платье поползло вверх и обнажило ноги до трусиков. Скромные, белые без узоров. Обтянули обе ягодицы, и из– под резинок видны налитые полушария и прикрытая трикотажем промежность. У него встал. Мгновенно. Дыбом. Так, что в паху прострелило. Обернулась с мешком в руках. Нахмурилась. Быстро одернула платье.

– Сказала же, не надо!

– Сюда давай!

Выхватил у нее пакет и заодно ширинку прикрыл. Понес наверх. Бросил рядом с мангалом и быстрым шагом в дом, в туалет. Лбом к стене прислонился, член из штанов достал и, закусив губу, прокручивая перед глазами ее попку и длинные ноги, быстро дергал рукой, пока не излился в унитаз. Иначе не смог бы выйти. После взгляда на нее у него не падал. Стоял намертво. Только единственный выход – передернуть, как малолетка, и немного успокоиться.