Остров Д. НеОн. Первая книга

Камера вначале выхватила лицо светловолосого, заросшего щетиной здоровенного детины с обезумевшим звериным взглядом. Я не совсем понимала, что там происходит, но это весьма напоминало мне бои без правил.

– Что это?

– Бой провинившихся. Так захотели зрители. Игроков засадили в медвежью яму без еды и воды на трое суток. Они могут выиграть себе свободу в бою. Из ямы выйдет только победитель.

– Игроков?

– Игроков. Заключенные автоматически становятся игроками, подписав договор с Корпорацией на согласие принять участие в шоу.

– А побежденный?

– Побежденный умрет. Видишь внизу индикаторы? Это рейтинги. Если рейтинг победителя увеличится, то рейтинг проигравшего упадет ниже синей отметки – это значит, что все ставки на него обнулятся и перейдут тем, кто ставил на второго.

Над индикаторами высветились имена заключенных, и мне показалось, что пол подо мной завертелся с такой скоростью, что меня затошнило. Я была благодарна темноте в кабинете, потому что точно знала – сейчас моя кожа имеет бледный, синеватый оттенок, а подбородок слегка подрагивает, и я не могу контролировать эту дрожь.

Камера медленно двинулась к другому заключенному, увеличивая изображение, а у меня внутри затикал персональный часовой механизм отсчитывая последние мгновения до смертоносного взрыва. Сейчас меня раздерет на части…

Но нет… не разорвало, только руки сжались в кулаки, и ногти вспороли кожу на ладонях. В камеру смотрели ярко-зеленые неоновые глаза, сверкающие из-под густых бровей…

Больно. Невыносимо больно разъедало изнутри узнаванием и пониманием, острыми, как осколки, обрывками воспоминаний. Найса завыла, беззвучно раскрыв рот в вопле агонии, а я смотрела на экран, вздернув подбородок, и чувствовала, как, несмотря на прохладу в кабинете, над верхней губой выступили капельки пота от нечеловеческого усилия держать себя в руках.

– Вот твой объект. Подберешься к нему поближе, добудешь нужную нам информацию, а потом убьешь его.

Камера снова вернулась к белобрысому, и я вздрогнула, когда увидела, насколько он больше и сильнее Мадана.

– Разве Неон не проиграл этот бой Багару? – сказала я и не узнала свой голос. Нет, он определенно не изменился… но это голос Мараны… а я в эти самые секунды чувствовала, как плачет внутри Найса… Найса, которая не хотела верить, что её любимый предатель-брат умер во время восстания, которая искала его и надеялась, что он жив.

– Не проиграл. Ублюдок никогда не проигрывает. Он, сука, неубиваемый. – Я быстро посмотрела на Советника, а тот нервно кусал тонкие губы. – Видишь ставки? Он разделался с врагом в считанные секунды. Для него Багар не соперник.

«Бабочка… красивая, яркая… такая безумно красивая. Моя бабочка».

На экране игрок по кличке Неон перерезал горло противнику леской. Я видела, как тонкая нить входит в плоть белобрысого, как в масло, а в ушах эхом режет наше прошлое…

«Я убью каждого, Най, каждого, кто скажет о тебе плохое… каждого, кто не так посмотрит. Я сдохну за тебя, бабочка. Ты мне веришь?».

Белобрысый дергался в предсмертных конвульсиях. Индикатор рейтинга щелкал, словно накаляясь, до красного цвета и пожирал второй, где рейтинг стремительно падал, пока не достиг нуля.

«Мы уедем. Посмотри на меня. Мы уедем туда, где никто не узнает о нас. На любой из островов. Начнем новую жизнь. Только не плачь, бабочка. Никогда не плачь…Ты мне веришь?»

Бабочка поверила, и теперь её нет. Ей оборвали крылышки, и она мучительно долго умирала. А потом возродилась из пепла и мутировала в смертоносную, ядовитую змею.

– Убей его, чтобы выжить, – вкрадчиво сказал Советник, и экран погас, погружая кабинет в кромешную тьму.

– Убью, – сказала Марана, а Найса затихла и медленно растаяла.

ГЛАВА 4. Марана

Правительственный шатл быстро пересекал пространство над океаном. Мне не было видно, где мы сейчас, я смотрела в окно, а там только небо с насыщенно-сизыми облаками. Лихорадочно вспоминала галогенную карту, показанную мне Советником. Он не ответил мне на много вопросов…но больше всего меня беспокоило другое – почему почти половина скрыта мозаикой? Что нам не показывают? О чем не говорит он мне?

В записях с онлайн трансляций – то же самое. Если камера снимает остров сверху, зрителю видна лишь южная его часть, а северная скрыта. Советник сказал, что это не важно, и его разделяет стена. Что за стеной – нам знать не положено, и нас не касается. Мне не понравилось, как он тут же сменил тему, словно я спросила у него нечто весьма мелкое и не имеющее никакого значения. Я вернулась к вопросу еще несколько раз, но он снова ловко уходил от ответа, и тогда я поняла, что за стеной есть нечто, что напрягает и самого Советника.

Единственное, о чем он все же упомянул, это то, что стена под током, и никто не может проникнуть за ее пределы. На вопрос – «а из-за ее пределов?» он мне опять не ответил.

Перед посадкой нас дежурно спросили, готовы ли мы. К чему? К смерти никто и никогда не готов. Потому что готовых она обычно не забирает, она уносит тех, кто хочет жить. Меня когда-то не взяла. Я пришла на свидание во всем черном. Я даже ей цветы принесла – красные, как она любит, но она решила, что ей удобнее жить во мне, чем уводить с собой.

Советник дал мне время обдумать свою стратегию. Когда я вошла в зал суда, вздернул одну бровь и криво усмехнулся уголком узкого рта. Ему понравился новый образ. А мне нет. Я не была уверена ни в чем.

Проблема в том, что я могла обмануть кого угодно. Обвести вокруг пальца, одурачить практически любого, но не Мадана. Он слишком хорошо меня знал. Меня настоящую. А я… мне кажется, я его не знала никогда. Все эти дни подготовки к отплытию на Остров я думала о том, что он жив… и что хуже всего – я поняла, каким образом он остался в живых. Этого я ему никогда не прощу. Я бы многое могла… даже то, как он поступил со мной. То, во что превратилась моя жизнь, то, во что превратилась я сама без него, то, чего я была вынуждена лишиться и отдать. Но не предательство. Не трусливое, мерзкое, гнилое предательство всей нашей семьи.

Хотя какая-то часть меня выла от дьявольской радости, что он выжил, что дышит проклятым, ядовитым воздухом вместе со мной, что смогу увидеть его еще раз. Когда-то я молилась об этом, выпрашивала один единственный разочек, краем глаза, мельком, но увидеть… Пусть во сне или в мечтах… хотя бы где-нибудь. Я была согласна даже сойти с ума, лишь бы его образ являлся мне и изводил по ночам. Но он мне не снился, не виделся в других мужчинах, не приходил призраком, чтобы истязать. Я слишком замерзла, чтобы чувствовать его. Слишком многого лишилась, кроме него. Меня просто окружала пустота. Глухая и зловещая пустота, в которой не осталось ничего из прошлого, и в которой я не видела своего будущего. Иногда мне казалось, что я живой мертвец. Такой, как меты. Зараженная, бездушная и бессердечная оболочка, которую надо уничтожить, чтобы она не отравила смертью остальных. А потом воскресала Найса, и я корчилась от боли. Вот она уже не была пустой. Ее наполняло отчаяние. Она приносила мне его и пытала часами напролет, вскрывала мне грудную клетку холодными дрожащими пальцами, показывая, что сердце осталось, что душа кровоточит и разодрана в клочья, что я не мертвая… но лучше бы умерла. И тогда мне хотелось, чтобы он пришел ко мне… ненадолго. На секунды и мгновения. Я бы даже простила ему все, что он сделал с нами. Я бы смогла… наверное.

Кто-то там наверху услышал мои молитвы… Но кому от этого легче? Не мне. Сейчас я бы предпочла, чтобы Мадан все же был мертв. Я уже его оплакала, попрощалась. Я уже научилась жить с этим… И вдруг он воскрес. Это жестоко. Это настолько жестоко, что мне казалось, я задыхаюсь от понимания, насколько судьба посмеялась надо мной. Это будет самое страшное задание за всю мою жизнь, и я не была уверена, что справлюсь. Если Мадан поймет, кто я и зачем на Острове – я сама превращусь в добычу. Ведь мой брат был одним из самых лучших учеников Джена. До меня. До того, как умерла Найса. Раньше братство называлось иначе, являлось элитным подразделением армии Свободной Республики и подчинялось Корпорации, пока их всех не казнили после попытки переворота.

Именно тогда Джен сбежал в горы и организовал братство «Черного аспида» без ведома и разрешения Корпорации. На самом деле я прекрасно знала, что правительство продолжает пользоваться его услугами. Именно поэтому Никто пришла к Джену несколько лет назад.

Пошевелила руками за спиной – магнитные браслеты включены и прилипли друг к другу намертво. Под кожей на затылке саднил шрам от вживленного чипа и свежей татуировки телесного цвета, которая прятала мою змею.

Будут отслеживать нас, твари. Я даже не сомневалась в этом. Только не знала, каким образом, пока мне не вогнали пластину. На экране дисплея появилась синяя звездочка с моим именем, и Советник удовлетворенно прищелкнул языком.

Нас было шестеро. Новичков, вывезенных в полный хаос и неизвестность. Одного я сразу сбросила со счетов. Загнется, едва ступит на землю. Чужая слабость, как и сила, ощущаются почти на физическом уровне. Ты видишь по глазам, кто сломается, еще до того, как судьба ударит по-настоящему. Впрочем, я могу и ошибаться.

Как вот этот борзый отморозок по кличке Штырь, с «ежиком» на голове. Смотрит на меня и плотоядно облизывает губы. Он тоже ошибается во мне.

– Как только мне освободят руки, я первым делом оттрахаю тебя в твой пухлый ротик, куколка. Говорят, на Острове мало телок. Станешь моей – обеспечу охрану. Ну как, по рукам? Пахнешь мармеладом. Я люблю вылизывать мармелад. М-м-м.

Подвигал бедрами, имитируя толчки, закатывая глаза, и прищелкнул языком. Я усмехнулась про себя: «Попробуй. Рискни». Бросила взгляд на свою соседку – мускулистую, светловолосую девчонку с множеством тонких косичек и острым длинноватым носом. Беззвучно шевелит губами. Сжимает и разжимает пальцы. Ей страшно. Еще бы. Мне тоже страшно, даже несмотря на то, что я приучена выживать в любых условиях. Но никто не знает, какие именно условия ждут нас на острове. А точнее – полное отсутствие этих самых условий.

Бросила взгляд на ноги белобрысой в мокасинах с грязными шнурками, на руки с обгрызенными ногтями. Она из резервации. Когда зачитывали статью, она тогда еще что-то шептала. То ли молилась, то ли напевала.

– Что уставилась, сука? Что-то интересное увидела?

Я отвернулась и медленно выдохнула, успокаиваясь. Маране рано выходить на сцену. Её не должны вообще почуять. Для всех я дочка богатеньких родителей-ученых, расстрелянных за передачу секретной информации главарям Сопротивления. То бишь я политическая. Маленькая девочка с невинными глазами, пухлым ртом и модельной внешностью. Любимая роль Джена. Всегда четко срабатывает и почти со всеми. Этот образ вызывает доверие. Потенциальная жертва для таких, как Штырь, и бельмо на глазу для таких неудачниц с резервации, как белобрысая Лиса. Да, я запомнила их имена. Я вообще все отлично запоминаю. Я видела бледное лицо наркомана, трясущегося в абстинентном синдроме – загнется сразу же. Такие не выдерживают. Он свое испытание на прочность прошел как раз до того, как вколол себе в вену дурь. Тогда же и сломался.

А девчонка в очках, которая плакала, уставившись в одну точку… Она выглядела как серая мышь. Длинные русые волосы, заплетенные в две косы и уложенные корзинкой на макушке. Хрупкая, худая. Похожа на больную анорексией. И взгляд жалкий, загнанный. Обижена на весь мир. Отличница и гордость академии, выпускающих магистров научного центра… Не так-то проста, как кажется. Убила однокурсницу шариковой металлической ручкой. Пятьдесят пять проникающих ран по всему телу. В преступлении созналась и сказала, что дико сожалеет. В нее сам дьявол вселился. Она не знает, как это произошло. Еще одно живое доказательство, насколько обманчива внешность. Жертва была раза в два больше, и все же психопатка умудрилась повалить ее на пол, оседлать и колоть ручкой со всей дури. На суде показывали кадры с камер наблюдения. Достать можно кого угодно, даже вот таких вот лохов по жизни. В каждом прячется зверь. В ком-то это трусливый шакал или гиена, пожирающая падаль, а в ком-то опасное смертоносное чудовище. И далеко не все страшные хищники выглядят таковыми при первом взгляде. Иногда маленькие твари намного опасней и коварней больших монстров.

Оставался еще Молчун. Это я его так прозвала. С суда и до этого момента он не произнес ни слова. Здоровый, как бык, с толстой шеей и лысой башкой, он напоминал мне члена религиозной секты. Фанатика, из тех, что кидают в правительственные кортежи зажигательной смесью, бьют окна церквей и беспредельничают в общественных местах. Кто-то из них будет следить за мной. Советник обязательно должен был подстраховаться. Вербануть еще одного. Для уверенности. Хотя не исключено, что этот кто-то может быть не среди новичков, а на острове.

Я снова смотрела в окно, думая о той информации обдумывая полученную информацию, которую получила. Остров уже давно раскололся на две части. Мятежники и те, кто на них охотится взамен на обещание получить такую желанную свободу. Из этого тоже сделали шоу. Мне рассказали об острове все, что полагалось знать при моей миссии. Но я была уверена, что не знаю и половины. Советник мне не доверял и правильно делал. Я сама себе не доверяла. И чем ближе я была к острову, тем сильнее нервничала. Мой маскарад мог сорваться в любую минуту. Марана не особо умела сдерживаться в стрессовых ситуациях, да и змея на моем затылке… Оставалось уповать, что о её значении никто не знает… даже Мадан… Что она надежно спрятана, и никто не догадается о двойной наколке. Ведь раньше братство не носило таких татуировок. Солдаты сопротивления выбивали себе на плече символ свободы – Орла.

Осмотрелась по сторонам: я рядом с кабиной пилотов, четыре конвоира сопровождают новеньких, двое на сидении справа и еще два – слева. Особо за нами не следят. Уткнулись в тонкие, как папиросная бумага, планшеты и о чем-то переговариваются. Смеются. Им на нас наплевать. Да и что мы можем сделать с закованными руками. Хотя, я бы смогла. Справилась бы со всеми… Только смысла нет. Шатл не посажу, а если и посажу, то кто знает, не уничтожат ли меня с пункта управления на материке.

Все молчат. Напряжены, как и я. И не зря. С той же секунды, как мы ступим на эту проклятую землю, начнется игра на выживание. Первый раунд. Неизменные правила многоуровневого квеста. Нам показали карту острова с обозначенным пунктом «мерд». Место расположения заключенных-игроков. Туда доберутся живыми далеко не все. Но вначале мы попадем в карантин, где нас продержат несколько дней. Я понятия не имела зачем.

У одного из пилотов щелкнула рация, и я услышала его приглушенный шумом двигателя голос:

– Мерд-один – мерд-один. Как слышите? Прием.

– Слышим вас, пилот Слан.