Краденое счастье

Не отреагировал. Зачем спросил, не понятно. Въехали на мою улицу – темень беспросветная. Ни одного фонаря.

– Твой муж не мог тебя забрать или встретить?

– Он допоздна работает, – огрызнулась и старалась на него не смотреть, – а у меня есть ноги.

– Я заметил. – приподнял черную, резко очерченную бровь и усмехнулся, поглядывая на мои колени и порванные колготки.

Невольно поправила юбку, которая порвалась по шву сбоку при падении. Каждое его слово резало нервы. Казалось, что любое из них имеет какой-то подтекст и намек. Все в нем орало об уверенности, что он лучший. Во всем. Это чувство превосходства читалось в каждом жесте. И взгляд колючий, цепкий.

– Коленку намазать надо. Аптечка в бардачке. Достанешь – я обработаю.

И продолжает на ноги смотреть таким взглядом, что меня от него в дрожь бросает, и щеки разрывает от прилившей к ним крови.

– Дома намажу. Как раз приехали. Остановите возле первого подъезда.

Затормозил рядом с бордюром, выхватывая фарами старое здание. Я пулей выскочила из машины. Ни спасибо, ни до свидания. Лишь бы в подъезд заскочить, и чтоб дверь закрылась. Там домофон, и он просто так не войдет. Не оглядываясь, не благодаря. Просто сбежать, скрыться, исчезнуть. У меня муж дома, я счастлива, я любима.

Я счастлива и любима. Счастлива и любима. Уже лет семь счастлива и столько же любима. Считая про себя ступеньки, спотыкаясь и чувствуя, как знобит и покрывается мурашками кожа. Скорее переступить порог квартиры и… Руку в сумку, пошарила по дну – нет ключей. Где они? Чееерт. Я же их забыла. Дернула ручку. Позвонила. Никто не открывает. Постучала – тишина. Снова набрала Диму – сбросил звонок. Или это связь такая. Не мог сбросить. А вдруг что-то случилось?

Прислушалась, но за дверью звонок не раздался. Димы нет. Он не дома. Выглянула в окно подъезда – незнакомец еще не уехал. Говорит по сотовому и ходит возле бордюра. Я набрала Нюрку.

– Прости, что поздно. Дима не звонил твоему Сашке?

– Таткааа. А он у нас. Они поздно пришли и спать завалились.

– Черт. Я же ему говорила, что ключи забыла! И телефон отключил!

– Приезжай к нам. Я думала, ты знаешь, что они вместе с Шуриком ходили пиво пить.

Да уж. Приезжай. Транспорт в это время не ходит, а у меня нет ни копейки, и стыдно просить ее такси оплатить, сами еле концы с концами сводят. Только недавно малыш родился… А Дима пока что детей не хочет. Говорит, сначала надо на ноги стать. Семь лет уже говорит. И он прав. Наверное…. только когда станем, мне неизвестно. С каждым днем кажется, что мы их скоро протянем.

Снова посмотрела в узкое окно – все еще стоит внизу, болтает и пинает камень. Можно сказать, «гоняет» его по асфальту. Похож на дикого шакала. Юркий, приземистый, мускулистый и такой же опасный.

Сама не поняла, как спустилась вниз и толкнула дверь подъезда. Парень поднял голову и посмотрел на меня пронзительным взглядом. Вздернул одну бровь и отключил сотовый.

– Что такое? Тебя не дождались? Или муж выгнал?

И снова эта наглая ухмылочка с ямочкой на щеке. Зубы белые сверкают, и татуировка на пальцах притянула взгляд, когда он хрустит ими, сложив вместе и выгибая назад.

– Нет… На работе задержался, а я ключи забыла. Вы не могли бы подвезти меня в другое место?

– Такси вызови.

Выдохнула и отвернулась.

– Кошелек дома забыла.

– Он у тебя в сумке.

Стиснула открытую сумку. Глазастый и наглый черт.

– В нем пусто.

Прозвучало жалко и ничтожно.

– Ясно. Садись.

Открыл дверцу, впуская меня в теплый, пахнущий новенькой кожей салон автомобиля, стоимостью с десять моих мечт. Села на переднее сиденье и выдавила из себя:

– Спасибо.

– Адрес говори.

Пока ехали, молчал. Только один раз спросил:

– Замерзла?

– Нет.

Соврала и постаралась не дрожать. Он включил обогрев и сделал громче музыку. Постукивает пальцами по рулю. Кивает в такт ритму. Челка падает слегка на лоб. Скулы сильные сжимаются и разжимаются, смуглая кожа поблескивает в слабом освещении салона. Пока ехали, ему несколько раз позвонили. В последний это была девушка. Я не слышала, что она говорит, но слышала женский голос.

Он ответил очень раздраженно на другом языке. Действительно или испанском, или итальянском.

– Адьос! – отключился и, бросив на меня взгляд, крутанул руль. – Диос! Ла идиота!

Отшвырнул сотовый на заднее сиденье. Тот еще несколько раз зудел, но незнакомец не обращал на него внимание. Смотрел впереди себя.

Остановился у подъезда Ани, и я распахнула дверцу, чтобы выйти, но незнакомец удержал меня за руку.

– Может, встретимся завтра? Покатаемся! – выразительно посмотрел в вырез моего платья, и я сжала воротник куртки, прикрывая грудь, выдернув руку из его цепких длинных пальцев.

– Я замужем!

– Да… точно. Замужем. Как я забыл? Тебя же ждут.

Его ухмылка заставила меня задохнуться от злости. Со всей силы шваркнула дверью и зашла в подъезд. Щеки горели и жгли, и мне казалось, что меня только что по ним отхлестали.

***

– Ох ты ж бл***! Воу! Мазерати! Это Мазерати! – Аня смотрела в окно, приоткрыв рот. – Ох-ре-неть!

– Этот Мразерати сбил меня на перекрестке. А потом домой подвез.

Я склонилась, чтобы рассмотреть счесанную коленку.

– Сильно ободрала. Давай перекисью промою.

– Че не спим?