Падение Хана

– Ну не надо так сразу дуть губы. Ради меня! Это же сам Хан! Сам Тамерлан Дугур-Намаев! Достать билет на его бой, да еще в первом ряду! Ты чтоооо!

Кто не знает одного из самых богатых людей планеты, чокнутого психа, который несмотря на все свои богатства продолжает выходить на ринг и драться за огромные деньги. Чудовище безжалостное и циничное, жестокое настолько, что каждая клеточка тела содрогается от осознания, что такие звери могут реально жить среди нас. В отличие от Аллы меня этот монстр не восхищал, и смотрела я на него с огромным содроганием.

Страшный, огромный орангутанг, которого с натяжкой можно назвать человеком. Говорят, человеческий облик он утратил, когда погибла его жена. Два года назад. Но я не верю, что и раньше в нем было что-то хорошее…Такими рождаются. Нелюдями.

А скольких убил он сам, над сколькими зверски издевался…Что за фанатичная любовь к садистам. И вдруг перед глазами возникло странное видение…Оно появилось из ниоткуда.

Широкие двойные двери торжественной залы распахнулись, и Епископ замолчал, а гости оглянулись, и я вместе с ними. В торжественную залу вошли странные гости. Их было человек десять. Одетых во все черное. Не русские. Они перекинулись парой слов на непонятном мне языке. Впереди всех вышагивал очень высокий мужчина, широкий в плечах настолько, что закрывал собой стоящих позади него людей. Я бы назвала его огромной черной пантерой, а не человеком. Он двигался, как смертоносное животное, и его лицо с густой бородой казалось высеченным из камня. Все черты крупные, грубые. Резко выделяющиеся надбровные дуги, широченные скулы, выступающие вперед, как и глубоко посаженные раскосые черные глаза выдавали в нем восточные корни. Он осмотрел весь зал, словно отсканировал, и перевел взгляд на нас с Пашей, а потом сел в первом ряду. В руках у него была алая роза. Он крутил ее в цепких пальцах и посматривал то на меня, то на моего жениха. Когда взгляд его жутких глаз останавливался на мне, я слегка вздрагивала. В них не отражалось ничего, кроме глубокого мрака и какого-то кровожадного голода, способного умертвить все живое вокруг.

Он пугал. От него исходил запах опасности, запах смерти. Как будто эта свадьба легко могла стать похоронами, если только он этого захочет.

– Хан пришел.

– Видели? Он вернулся.

– Говорили, что он мертв, разве нет?

***

Как я осталась сиротой помнила только из рассказов Шамая и Луси. На нас вылетел грузовик с пьяным водителем. Мама с папой погибли, а я лежала долгое время в коме. Меня вытащили с того света… Господин Борджигин Сансар помог нам. Оплатил для меня лучших врачей. Около года, а то и больше, я лежала под капельницами и была вроде растения.

Алла подошла ко мне и поправила прядь моих волос мне за ухо, погладила меня по щеке.

– Пойдем посмотрим на бой. Ради меня. Пожалуйста.

В голове промелькнула мысль о том, что Аллочка со мной с самого детства. Вот мы вместе играем в песочнице, вот мы на выпускном, вот она со мной в кино и…вот она у моей постели в больнице. Я всегда вспоминала именно эти кадры. Как будто у меня в голове мое личное кино…но так хорошо, когда куски своей жизни помнишь так отчетливо. Например, маму я помнила плохо и отца.

– Ради тебя. Только ради тебя.

Я провела расческой по своим длинным, золотым волосам, поправила корсаж платья и улыбнулась своему отражению. Красота досталась мне от мамы… Я ее не помню, но так говорит дядя Шамай. Жаль…нет ни одной фотографии. Все сгорело в пожаре. Даже пепла не осталось.

– Как тебе красиво в голубом. Это твой цвет. Подходит к твоим глазам и белоснежной коже.

– Не слишком вульгарно?

Алла расхохоталась.

– Ты еще не видела его чокнутых фанаток. Они придут вообще полуголые. Так что твой топ и твоя короткая юбка – верх скромности.

Лично мне так не казалось. И очень хотелось надеть что-то длинное и более элегантное.

– Ты всегда так одевалась. Посмотри на свой гардероб, сестренка. После аварии ты стала скромницей, да?

– А была шлюхой?

– Ну нет…конечно, не была. Ты разве не помнишь? За тобой ухаживали Арсений и Пашка из параллельного, а потом в универе Артем.

Конечно, я помнила и Пашку, и Артема, который ждал меня на лестнице возле универа с букетом цветов, а я прошла мимо. За свои двадцать два года я так ни с кем и не встречалась. Дядя Шамай и тетя Луси уже поговаривали, что выдадут меня замуж насильно.

– Ладно, поехали, а то опоздаем.

***

Амфитеатр был построен в стиле римских гладиаторских арен. Сам ринг обнесен сеткой и освещен ослепительно ярким светом. Мы, как назло, застряли в пробке и приехали почти под конец боя. Оставался последний раунд, и обоих бойцов вывели на ринг. Я смотрела только на Хана. Второй был мне неинтересен. Смотрела и содрогалась от ужаса. Он был огромен, как гигантская скала. Его мышцы бугрились, как выступающие камни, а длинные почти седые волосы упали на лицо, закрывая лоб…Но я видела эти зверские черты. Выступающие надбровные дуги, узкие глаза, окровавленный нос и мясистые губы. О, Боже…как же он ужасен. Мне искренне жаль ту женщину, которая окажется рядом с ним. Он же…настоящее чудовище.

– Идем быстрее! – взвизгнула Алла и потянула меня по коридору.

– Ты иди, а я возьму воды. У меня в горле пересохло.

– Давай. Только быстрее. А то на бой опоздаешь.

Я же наоборот мечтала пропустить этот бой и быстренько уехать назад. Оглянулась и снова посмотрела на ринг. Рефери поднял руки бойцов, но все скандировали только одно имя «Хаааан…Хаааан…Хааан»

Взяв минералки и расплатившись в буфете, я быстро пошла по узкому проходу между сидениями. Мое должно быть в самом первом ряду…Но протиснуться почти невозможно. Полный зал визжащих поклонниц. Некоторые из них сдирают с себя топы и швыряют на сцену, их голые груди подпрыгивают в такт бешеной музыке, а мои щеки заливает краской. Что за вакханалия? Куда Алла меня притащила? Если Шамай узнает, куда мы пришли, он всыплет нам обоим. Зал стонет от восторга, а я подрагиваю от страха и ощущения дискомфорта. Мне все это не нравится. Воняет кровью и смертью.

Начался бой. Мне было неинтересно смотреть на сцену, я все еще пыталась протиснуться вниз к сестре, но столпившиеся поклонницы меня не пропускали. За огромные деньги их пропустили в переполненный зал, и теперь они дергались и прыгали, толкались и размахивали руками.

– Куда прешь, курица?! Здесь все занято!

Одна из фанаток меня толкнула назад.

– Я с билетом! Мне надо пройти на свое место!

– Да пошла ты! – рявкнула мне в лицо, чавкая жвачкой и толкая меня огромной грудью.

– Позвать охрану, чтобы тебя отсюда вывели? У тебя же нет билета!

– Ты самая умная?

Она толкнула меня в плечо, другая дернула за волосы.

– Вышвырну из зала, как щепку! Пошла отсюда!

Но я не собиралась отступать и оставить там Аллу одну. Завязалась потасовка, меня отталкивали назад, а я нагло продиралась вперед.

– Черт, там охрана. Сейчас эта сучка белобрысая разорется, и нас выведут!

– Протолкни ее вперед! Пусть катится на свой первый ряд!

Под шум и вопли меня просто толкнули, и я, падая, полетела вниз, через ступеньки и вылетела прямо к сетке, ударилась об нее и вцепилась руками. Ринг оказался у меня перед носом, как и двое мужчин, которые сцепились в смертельной схватке и наносили друг другу удары.

Когда сетка дернулась, Хан вдруг впился в меня своими узкими черными глазами и резко, с адской силой отшвырнул своего соперника, бросился ко мне, и его лицо оказалось рядом с моим. Отшатнуться и податься назад не получалось, меня придавили чокнутые зрители, они орали сзади и тянули к Хану руки, а он не сводил с меня взгляда.

Какое жуткое, окровавленное, перекошенное у него лицо, с широко открытым задыхающимся ртом. Всматриваясь в меня своими звериными глазами, скривившись, как от адской боли, он вдруг с ревом выдохнул:

– Ангаахай?

И снова вспышками …снова режущими осколками перед глазами.