Черные Вороны. Реквием

Можно, конечно, попросить Игоря пробить, кто мне звонит и молчит, но я не хотела лишний раз к нему обращаться. Опять начнутся приглашения на кофе и чай, он припрется, будет сидеть на кухне за столом и смотреть на меня, как побитая, голодная дворняга. А мне с ним в постель даже из жалости не хочется. Когда-то пожалела, а потом мне себя жалко было. Нет ничего хуже, чем влюбленный мужчина, который тебя просто раздражает.

Тем более Верка, моя лучшая подруга, по нему уже лет десять сохнет.

Я натянула халат, сунула ноги в тапочки и вышла из спальни, по пути на кухню заглянула к дочери. Спит, как всегда повиснув на краю кровати, спихнув одеяло на пол. Светло русые волосы в косички заплела на ночь, чтоб накрутились. Вот и смысл жизни. Ничего другого не надо и ничто больше не важно. Она счастлива, и мне хорошо. Она единственное хорошее, что принесло мне мое прошлое. Я прикрыла дверь.

Пока умывалась, смотрела на свое отражение и там, в глубине собственных глаз, все еще видела след испуга. У каждого свои демоны, которые мучают его по ночам, свои страхи.

Я расчесалась, укладывая волосы в узел на затылке, прислушиваясь к чайнику. Пока что шумит, значит, не закипел.

Хотелось черный кофе и сигарету, немного успокоиться. Может, наведаться к Верке? Она выпишет каких-нибудь антидепрессантов, чтоб не дергаться и спать спокойно.

Правда, подруга, как всегда, начнет свою песню о каком-то хорошем мужике, с которым уже давно можно было устроить свою жизнь, хотя сама упорно скрывает свою любовь к Игорю и ставит эксперименты с внешностью и вереницей разнокалиберных любовников. Впрочем, одна она никогда не просыпается.

«Градова, тебе тридцатник. Бабы сходят с ума от одиночества, когда их никто не трахает». Это то, что сказала Верка в последнюю нашу встречу.

Я нанесла на веки увлажняющий крем и разглядела пару морщинок в уголках глаз.

А моя жизнь и так устроена и без «хороших» мужиков. Были у меня пару за эти годы, но Карина моя никого не воспринимала …Мне не горело. Никто не нравился настолько, чтоб просыпаться с ним по утрам в одной постели. Денег хватает, дочь одета-обута. Квартира, машина имеются. Зачем мне в доме чужой мужик?

Я вышла на балкон, кутаясь в теплую кофту и потягивая кофе. Осень. Еще не холодно, но уже чувствуется в воздухе свежесть и небо кажется ниже опустилось. Мне почему-то всегда осенью и зимой небо казалось ниже. Словно можно к нему руку протянуть. Посмотрела вниз с балкона, все дорожки замело сухими листьями.

Внимание привлек черный джип у соседнего подъезда, я и вчера его там видела. Обычно здесь такие «крутые» машины не оставляли, отгоняли на стоянку неподалеку. Район неблагополучный, на окраине. Мы сюда переехали пять лет назад, но мне нравилось. Мне нравилось, что здесь меня никто не будет искать.

В кармане кофты опять зазвонил сотовый. Я посмотрела на дисплей и выдохнула. Знакомый номер.

– Градова, доброе утро. Там Петров снимки прислал к статье о Цареве, с кладбища. Как приедешь в офис сразу, зайди на свою электронку. Мне этот выпуск нужен к десяти часам. Статья готова?

– Готова, Людмила Сергеевна.

– Вот и ладненько. Что голос такой? Только встала?

– Нет, я уже одной ногой за дверью.

– Молодец. У нас эти пару дней завал будет.

Я сделала еще один глоток кофе, обожгла язык и, поставив чашку в раковину, пошла будить дочь.

***

Смотрела на дисплей ноутбука и чувствовала, как по спине бегут мурашки. Мне прислали фотографии для статьи об убийстве олигарха А.Н. Царева, которого похоронили вчера днем. Пролистав несколько из них, я замерла, когда открыла именно этот снимок и теперь, кажется, просидела перед ним уже около часа, вглядываясь в черты до боли знакомого лица, такие отчетливые даже на снимке.

Воронов Андрей Савельевич. Все тело покрылось мурашками. Словно и не прошло почти тринадцать лет с нашей последней встречи.

Он совсем не изменился за эти годы. Возмужал, стал старше, но не изменился. Такой же мужественно-красивый, с этим неотразимым налетом аристократизма, и глазами…темно-карими, глубокими и пронзительными.

Внутри екнуло болезненно и ощутимо. Как и тогда, когда встретила его впервые. Для провинциалки, которая только приехала в столицу и еле сводила концы с концами, он казался недосягаемым как солнце…Он и был бы для меня недосягаем, если бы….

– Лена!

Я вздрогнула и обернулась.

– С тобой все в порядке?

Людмила Сергеевна внимательно смотрела на меня, сжимая тонкими пальцами ушко фарфоровой чашечки, в которой дымился кофе. Ее глаза под узкими овальными очками напоминали яркие камушки голубого цвета. Она всегда была похожа мне на кошку, сиамскую кошку. Не молодую, а, скорее, уже стареющую, но еще не ленивую и по-прежнему опасную, готовую выпустить когти в самый неожиданный момент.

Я кивнула и снова перевела взгляд на экран ноутбука.

– Ты призрака там увидела? Нам через час номер выпускать надо.

Главный редактор склонилась ко мне и посмотрела на снимок.

– Ты так смотришь, словно о смерти Царева только что узнала. Мы же выпуск со вчера готовили.

– Я фото рассматривала.

– Петров молодчинка, пробрался туда. Золото, а не парень, просочится в любую щель. Видела – пособирались? Как вороны слетелись. Кого только не понаехало. Узнаешь всех наших «шишек»? Верхушку?

– Узнаю, конечно, – пробормотала я, все еще глядя на фото Андрея Воронова. Черное длинное пальто, поднятый воротник и волосы назад аккуратно заглажены, в длинных пальцах одна желтая роза, а позади него стоит Савелий Воронов, уже сильно поседевший, чуть прищурившись, смотрит прямо в объектив камеры. А вот он почти не изменился и седина ему к лицу. Глаза такие же синие, глубокие, холодные, как и всегда. Я вздрогнула от этого взгляда…

«Ты, Леночка, давай, долго не думай. Времени нет на раздумья. Ты же не хочешь, чтобы я помог тебе сделать выбор? В какой деревне живет твоя тетка? В Лесных прудах? Ты же не хочешь, чтобы однажды утром ее дом нашли сгоревшим, а в нем парочку обугленных трупов? Или, например, ты откроешь глаза однажды утром и поймешь, что прикована к постели, потому что у тебе перебиты ноги? Или тебя оттрахает человек десять, разорвав тебя на части, и ты никогда не сможешь рожать? Хочешь, я выберу один из этих вариантов вместо тебя? Как тебе такая перспектива, Леночка? Заманчиво? А есть и другая, которую выберешь ты сама – работа в газете, любой, на твой выбор, как ты и мечтала. Ты же журналистка, да, Леночка? Получишь хорошую зарплату, квартиру и машину… » – голос прозвучал в голове и я судорожно сглотнула.

Как же ошибочно мнение, что выбор есть всегда. Не всегда. Далеко не всегда. Иногда этот выбор делают расставленные приоритеты. Или тот, кто из расставил эти приоритеты за тебя.

– Ты сама не своя, случилось что-то?

– А? – перевела взгляд на Людмилу. – Прости, я просто задумалась, Карина последнее время часто болеет, сегодня в школу пошла, а мне с утра показалось, что горячая она, – ответила я и отвернулась к окну, разглядывая ветки рябины, стучащие по стеклу от сильных порывов ветра.

– Так чего дома не оставила? Она уже большая у тебя – сама посидит.

Я медленно выдохнула. Надо Карину из школы забрать самой, что-то у меня какое-то тревожное чувство внутри. Вспомнила об утреннем телефонном звонке и почувствовала, как леденеют пальцы. А что, если?

– Да, большая.

Ответила невпопад и вдруг поняла, что Людмила ушла. Я повернулась к ноутбуку и закрыла его фотографию. То, что вернулся, ничего не значит. Столько лет не нужна была, вряд ли сейчас что-то изменилось. Он же и раньше мог приезжать, просто я об этом не знала.

Пробежалась по статье уже в сто первый раз и выслала Людмиле Сергеевне на согласование. Нужно успокоиться. Рано или поздно я бы увидела его, верно?

Просто пока не увидела, не понимала, что до сих пор помню и до сих пор больно. Как-то странно больно, словно осторожно ножом провести по коже. Не резко, а очень неприятно и глубоко. Потери… особенно те, в которых вы виноваты сами, режут поглубже и посильнее любого лезвия.

Достала сотовый и посмотрела на главную заставку, где неизменно красовалась фотография Карины. В этот раз с распущенными волосами, с венком из жёлтых листьев на фоне осеннего неба.

В светло-карих глазах искры веселья. Они всегда у нее менялись. Иногда светлые, как виски, а иногда темные, почти черные. Похожа на меня немного. Цвет волос, овал лица мои, а вот глаза…Глаза ЕГО. И не только глаза, она все же больше копия отца. Мимика, жесты. Живое и постоянное напоминание. Прошлое во плоти. Каждый раз, как смотрю, так и вздрагиваю.

Последний раз, когда я слышала об Андрее, он был в Америке. Вроде бизнес там свой, может, и семья уже есть. Скорее всего, есть. Такие долго одни не бывают. Андрей и тогда был окружен женщинами. Толпой шикарных женщин.

Когда впервые повел меня на прием в своем доме, я ясно ощутила эту пропасть между нами, особенно встречаясь с презрительным, горящим взглядом Савелия Воронова, который смотрел на меня, как на пакостное насекомое, которое непременно нужно раздавить или прихлопнуть, чтоб не летало и не портило общую картину. Впрочем, он так и сделал. Не пара я для Воронова-младшего, для его сына совсем не гожусь ни в жены, ни даже в любовницы.

***