Откровения одной мужской измены

– Ты забыл? Алине два года… Она хочет на кладбище сходить и останется у Нелли, ненадолго.

– А… Ты ведь тоже хотела поехать?

– Да, не получается никак, у нас сейчас столько всего…

– Диан, ну я сейчас в Центре, тут надо кое-что подписать, так что если в шесть не успею, то отвезёшь сама, хорошо?

– Ну постарайся, пожалуйста, потому что я по пробкам пока доеду…

– Хорошо, постараюсь, – и, выключив телефон, я медленно открыл красные ворота – я хотел просто себя проверить…

Она в нескольких шагах от меня. Секунда – и я коснусь её. Плечо, шея, губы, её волосы мешают целовать… грудь… по талии руками… бёдра. Она тянет меня на траву…

– Может, тебе нужна помощь? – и я засмеялся – так глупо прозвучало сейчас моё предложение: в темноте, на траве, полуголый. Я не видел, но чувствовал, что мои руки, колени и спина в грязи. Это мне сейчас нужна была помощь!

Она сидела рядом и тоже смеялась.

– Помощь? Да, дай-ка мне руку, чтобы подняться, – я встал и протянул ей руку.

Она как-то неудачно схватилась, упираясь ногами в мои ноги, – в общем, я опять упал в грязь: теперь ещё лицо и живот. Хорошенькая картина! Мы долго не могли остановить этот совместный приступ смеха. Немного успокоившись, я лёг с ней рядом и начал намазывать на её плечи вязкую жидкость. Она закрыла глаза, оперлась на локти, откинула голову назад, а я всё мазал её грязью по шее, груди… И мне не казалось глупым это занятие…

– Ты же вроде говорила, что с братом должна куда-то уехать? – вспомнил вдруг я. Она сразу же перестала улыбаться.

– Планы поменялись.

– Так вы и не поедете?

– Наверное, нет. Ладно, пойдём в дом. Надо что-то с твоей одеждой придумать.

Мы встали. Я собрал то, что когда-то называлось штанами и пиджаком, и, взявшись за руки, мы, грязные и полуголые, пошли на свет.

– Я же просила тебя пораньше приехать! Катя улетела – передавала привет! – я смотрел на Диану и не слышал её.

«Я никогда тебе не изменял, за десять лет нашей супружеской жизни – ни разу! И так спокойно тебя обнимаю и целую, хотя ещё час назад разбил рукой зеркало в чужой ванной, когда…»

– Ты меня слышишь? Я с тобой разговариваю! Мы чуть на самолёт не опоздали.

– Диан, ну прости, – я нежно обнял её, – ну замотался совсем. Всё же нормально?

– Нормально, – полуобиженным, полупрощающим голосом сказала она.

Я пошёл в ванную ещё раз убедиться, что с одеждой всё в порядке: стирка и глажка на скорую руку не должны были никак выдать себя. Секунда-мысль – и я вспомнил, как долго она возилась с моим пиджаком, а потом, надев его на голое тело, вышла ко мне в прихожую, когда я уже оделся и собирался уходить…

Всё было в порядке. Переодевшись, я пошёл в зал.

Наш мягкий большой диван, тёплый плед, Диана, читающая какую-то книгу, приглушённый свет – мы же почти счастливы с ней! Десять лет полной гармонии. Большой дом, машины, успешный бизнес. Я дарю ей цветы, покупаю всякие безделушки, помню все совместные юбилеи. Мы действительно счастливы. Почему же тогда?

Мне просто нужно было ещё раз с ней увидеться, чтобы понять, как сильно я дорожу своей семьёй, вот и всё! Это не измена, это доказательство любви, любви к Диане!

Я медленно подошёл к ней, забрал из рук книгу, откинул плед и крепко обнял свою жену.

Часть 3

На следующий день после работы я, не раздумывая, поехал домой.

Книга, которую я уже месяц не мог дочитать, моё любимое кресло у окна, обжигающий кофе – атрибуты моей счастливой жизни, всегда готовые прийти на помощь в сложные моменты жизни.

– Гляди, что я нашла, – Диана подкралась ко мне незаметно, девчонка-подросток, пряча что-то за спиной и улыбаясь. – Кто это тебя рисовал?

Я насторожился.

Она резко достала из-за спины листок бумаги, на котором в тёмном квадрате были нарисованы-выдавлены те самые идеальные губы.

Я отложил книгу.

– А откуда это у тебя, следопыт?

– А нашла, когда чистила твой пиджак, а то он какой-то плохо постиранный, что ли, и из кармана выпало.

– Да? Серьёзно? – я даже не поленился встать с кресла, взял листок, покрутил в руках.

– Не знаю. А с чего ты взяла, что это меня рисовали? Губы какие-то ненастоящие, женские.

– Ещё хуже! Что тогда эти женские губы делали у тебя в пиджаке? – мне повезло, что у неё было игривое настроение.

– Диан, ну не знаю, нашёл. Может, в Центре кто-то рисовал. Мне понравился рисунок – вот я его и забрал, положил в карман и забыл, – я сел обратно в кресло и попытался продолжить читать.

– Так ты же сказал, что тебе не понравились эти губы? – не унимался мой следователь.

– Так, жена! Муж хочет есть, и у него болит голова, поэтому не приставай к нему со всякими допросами, а лучше накорми!

– Ну пойдём.

Она скомкала листок, положила к себе в карман и пошла на кухню. Я в размышлениях пошёл за ней.

– Выкинь эту каку! – я поцеловал её в шею и ловким движением руки, вытащив из кармана рисунок, бросил в ведро.

– Муж мой, не скрываешь ли ты чего?!

– Что ты, жена моя, кроме истинной суммы дохода, больше ничего! – она села мне на колени и принялась резать хлеб.

«Прости меня, Диана, но за этим рисунком, который ты, не задумываясь, разрешила выкинуть, столько всего…»

Я вспомнил, как она рисовала меня впервые, вспомнил каштановые волосы, которые прилипали к мокрому телу, вспомнил какой-то неразборчивый стон и запах карамели, что ли…

Вдруг приступ желания, похожий на удушье, захлестнул меня с головой.

– Диан, – я снял её с колен, – слушай, я вспомнил, там, в Центре, договор завтрашний… его надо домой принести, прочитать…