Перепутья

– Он идет за нами с самого Паллатина, – округлив глаза, сказал Филипп.

Гай пожал плечами:

– Ну и что?

– Как, “что”? – округлил глаза Филипп, – Это подозрительно! Чего он за нами тащится?

– Филипп, он, как и все они, только что увидел призрака. Дай им время привыкнуть, – отозвался Гай.

Сказать было гораздо проще, чем сделать. Он и сам до сих пор не мог привыкнуть к бурному удивлению, которое каждый раз сопровождало его появление на публике.

– Да нет же, я тебе говорю! – каким-то образом Филипп ухитрялся кричать шепотом, – Я его где-то уже видел. Может, все остальные и тащатся за нами, чтобы посмотреть на тебя, но этот тип точно здесь за мной.

– А, по-моему, у тебя просто разыгралась паранойя, – констатировал Гай, – В таких плащах сейчас половина Города ходит, может это вообще разные люди.

Филипп еще раз оглянулся. Теперь на его лице читалось сомнение.

Городские ворота маячили за поворотом, а за ними виднелась зелень рощи.

– Знаешь, Филипп, я тут кое-что понял. А ведь жизнь только что сделала полный круг, – задумчиво протянул Гай.

– В смысле? – не понял Филипп.

– Ну я снова на Субурре и снова нищий7. Наверное, это судьба. Может, зря я с ней пытался спорить? – запас наигранной серьезности быстро подошел к концу, и смешок сорвался с губ.

Филипп прыснул в кулак.

– И что будешь делать? Банду сколотишь и бордели крышевать начнешь?

Гай поднял брови в притворном удивлении:

– Как ты догадался? А ну перестань читать мои мысли!

Не выдержав, Филипп рассмеялся вслух. Выдержки Гая тоже не хватило надолго.

Собирая на себе еще больше недоуменных взглядов, они вышли за ворота, в приятную свежесть рощи. Пусть над Городом все еще светило яркое солнце, на горизонте уже собирались грозовые облака. До начала очередного ливня оставалось совсем немного времени.

Шум Города остался позади, и все веселье словно сняло невидимой рукой.

– Слушай, а может давай я сам? – неуверенно предложил Филипп, – Ну, я имею ввиду… После всего, что случилось…

– Да брось ты, – махнул рукой Гай, – Ты хотел развеяться? Вот и иди развейся где-нибудь. Здесь так себе место.

Роща Либитинии8 была худшим местом для того, чтобы отвлечься от мыслей о смерти, которое только можно было придумать. Хуже было бы только сразу пойти в фамильную гробницу поговорить с урнами.

– Филипп, я все еще официально его приемный отец. Я обо всем договорюсь, не беспокойся, – Гай сразу отрезал все возможные возражения, – А тебе нужно проветриться. Только не оставляй пожалуйста Атию одну надолго.

Филипп кивнул:

– Да я понимаю. Но она все время лежит в спальне, никуда не выходит, не хочет со мной разговаривать. Как будто не домой прихожу, а на кладбище. Это очень давит на мозги.

– Она только что потеряла сына, дай ей время.

– Я вот думаю… – начал было Филипп, но осекся и только внимательный взгляд Гая заставил его продолжить, – Может быть, ей поможет смена обстановки? Может быть, стоит ее вывезти куда-нибудь из Города?

Гаю понадобилось некоторое время на то, чтобы ответить:

– Мне кажется, она не захочет пропускать похороны Октавия, как бы ужасно это ни звучало. Но идея хорошая. Попробуй обсудить ее с ней.

– Она не станет меня слушать, – грустно хмыкнул Филипп.

– Не попробуешь – не узнаешь.

Сильный порыв ветра побеспокоил кроны деревьев и заставил Гая поежиться. В совокупности с влажностью, прохлада пробирала до костей.

Они были уже почти на месте. Сероватая кладка храма Венеры проглядывала из-за деревьев. Единственное живое место во всей роще.

Несмотря ни на что Филипп все никак не собирался уходить.

– Слушай, Цезарь, я давно хотел тебя спросить, – он неуверенно почесал затылок.

– М-м-м? – вопросительно протянул Гай.

– Помнишь, когда мы с Атией первый раз к вам пришли? Ну, сразу после той сходки.

– Помню.

– Почему ты так удивился, когда ее увидел? Я думал, тебя прямо там удар хватит.

– Я был уверен, что ее нет в Городе, – очередная ложь во благо. Он не мог просто взять и сказать Филиппу, что Атия должна была умереть три года назад – и стала для него таким же призраком, каким он сам был для всех окружающих.

– А, – кивнул Филипп. Сложно было понять, удовлетворил ли его такой ответ, но дальнейших вопросов не последовало.

К голосу разума Филипп прислушался только тогда, когда они вплотную подошли к храму.

– Ладно, давай, увидимся, – неуверенно усмехнулся он, – Удачи.

– Увидимся, – кивнул Гай перед тем, как ступить на каменные ступени.

Переговоры с распорядителем прошли быстро. Устраивать для Октавия пышные похороны с играми и актерами не было ни сил, ни желания. Прошедшего времени не могло хватить для того, чтобы превратить реальность в смазанное воспоминание, не вызывающее никаких эмоций.

Записав все его пожелания в длинный свиток, распорядитель перевел на него внимательный взгляд:

– И последнее. Что по поводу посмертных масок?

Гай цокнул языком:

– Возьмите маски предков его родного отца. Я еще не успел распутать все бюрократические клубки, но усыновление было незаконным, а значит Октавий все еще относится к его роду.

Не более, чем удобоваримое и законное прикрытие реальной причины.

Распорядитель кивнул, сделал еще несколько пометок в свитке, и пошел в основной зал храма, увлекая Гая за собой.

– Тело в его доме на Паллатине, – продолжал Гай. Они вышли из тишины кабинета распорядителя в шумное помещение, над которым нависала колоссальная статуя Венеры, – И моя личная просьба. Хотелось бы управится со всем побыстрее.

Кремировать и забыть, пока чувство вины не сожрало его целиком.

– Понимаю, – кивнул распорядитель.

Громкий звук удара чего-то тяжелого о мозаичный пол прервал их размеренный разговор. От неожиданности Гай рефлекторно вздрогнул и оглянулся. Виновник был обнаружен быстро. В дверях храма стоял немолодой мужчина. Под ногами у него валялся открывшийся от удара ящик, из которого на пол просыпались какие-то инструменты.

Шокированный взгляд мужчины был прикован к Гаю.

– Это кто? – Гай вопросительно посмотрел на распорядителя и кивнул в сторону мужчины.

Ответ не заставил себя ждать – лаконичный и вместе с тем абсолютно бесполезный:

– Аспер.

Услышав свое имя, мужчина словно ожил. Вздрогнув, он быстро наклонился и принялся рваными движениями собирать инструменты обратно в ящик.

– И что это с ним? – спросил Гай, подозрительно прищурившись.

– Он… – распорядитель замялся, – Короче, он был одним из тех, кто готовил твое тело к похоронам.

Заметно разнервничавшийся, он тут же ухватил Гая за предплечье и настойчиво потащил в сторону выхода. Мужчина, не поднимая больше головы, собирал инструменты. Стоило Гаю поравнялся с ним, он на мгновение оторвался от своего дела – и их взгляды встретились.

В глазах либитинария читался сильнейший испуг и удивление.

По спине побежали холодные мурашки.

Не дав Гаю задать ни одного вопроса, распорядитель быстро выставил его за дверь, только умножая растущие подозрения.

Они знали что-то, чего не знал он. Они знали что-то, чем решили с ним не делиться.

Вариантов, что это за “что-то” было гораздо меньше, чем он позволял себе признать.

Двери храма с грохотом захлопнулись за спиной. Те из либитинариев, что были на улице, бросали на него косые взгляды, но стоило ему обратить на них внимание, тут же отводили глаза.

Борясь с желанием натянуть на голову несуществующий капюшон, Гай быстро пошел прочь. Договоренности были достигнуты, никакой необходимости находиться в этой давящей на голову обстановке больше не было.

В храме Весты его ждал совсем другой прием. Шушукавшиеся у подножия длинной лестницы молодые девушки-весталки, стоило им заметить его, тут же замолчали и уставились на него в упор широко раскрытыми в удивлении глазами.

– Фабия здесь? – поравнявшись с ними, спросил Гай.

Весталкам понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что именно он спросил, после чего одна из них, на вид – самая старшая, ответила:

– Она наверху.

– Спасибо, – кивнул Гай, прежде чем ступить на длинную лестницу, что вела в круглое здание храма.

Цепкие взгляды весталок ощущались на спине, и только подгоняли вперед. Вверх. Поближе к делу и подальше от очередного водопада скопившихся вопросов.

– Гай Юлий? – сбоку раздался удивленный голос, и он обернулся.

Словно ожидая его появления, Фабия стояла между описывающих круг колонн. Верховная весталка. Одна из немногих социальных связей, которые оказалось не под силу разрушить последним беспокойным годам.

Хотя многие весталки и предпочитали выходить в отставку сразу же, как только им исполнялось тридцать лет, Фабия к ним не относилась. Может быть, двадцать лет назад Гай и сожалел об этом, но не сейчас.

– Чем обязаны? – Фабия сделала несколько шагов в его сторону и приветливо улыбнулась.

Гай ответил ей тем же. Они не виделись больше года и этого времени оказалось более чем достаточно для того, чтобы соскучиться.

– Я бы хотел сказать, что просто зашел узнать, как у вас дела, но, к сожалению, это было бы ложью, – хмыкнул он. Начинать встречу с вранья было неуместно, – Может, пойдем вовнутрь?

Уточнения Фабии не потребовались. Если кто-то в этом Городе и умел увидеть деликатную ситуацию за несколько миль – так это она.

Они прошли вдоль колоннады, к одной из запасных дверей храма. У любого другого человека, тем более – мужчины, были бы проблемы с тем, чтобы попасть сюда, а если бы ему и удалось – обвинения не заставили бы себя ждать, но должность великого понтифика – бывшего ли, настоящего ли, не важно, – предоставляла Гаю некоторые привилегии.

В данный момент – возможность поговорить с верховной весталкой с глазу на глаз и не привести ни себя, ни ее на плаху9.

Фабия закрыла за ними дверь и пригласила его садиться.

В небольшой комнате не было никого кроме них, но через стенку до них доносились звуки обычной суеты из основного зала храма.

Они устроились в креслах и Фабия выжидательно посмотрела на него:

– Ну так что у тебя за дело?

Вот так сразу? Без расспросов и удивлений?

– Мне нужно изъять завещание Гая Октавия, – Гай принял ее предложение и перешел сразу к делу, – Похороны будут через несколько дней, а Луций Марций хочет увезти Атию из Города сразу после них, так что тянуть не стоит.

Фабии понадобилось несколько мгновений на размышления, прежде чем ответить:

– Ты же все еще его приемный отец? Я ничего не пропустила?

– Нет, – Гай помотал головой, – Меня тут такой лавиной бюрократии накрыло, что я пока до этого вопроса не добрался.

– Это отлично, – просияла Фабия, – Тогда вообще никаких проблем. Подожди здесь, я сейчас принесу.

Как будто у него был какой-то выбор. Даже раньше, когда он все еще был великим понтификом, ему не было хода в священные помещения храма, а сейчас – так и подавно.

Фабия обернулась быстро. В руках она несла сверток, запечатанный печатью и несколько обычных.

Сверток с печатью она положила на столик, а один из обычных протянула ему.

– Ну, все по стандарту.

Гай кивнул и быстро расписался в акте изъятия. Фабия забрала у него свиток и подтолкнула завещание в его сторону.

– Держи, это тебе.

– Спасибо, – Гай сунул завещание за пояс, так, чтобы его не было видно под тогой, – Ну что, как вы тут без меня?

– Да как обычно, – пожала плечами Фабия, снова устраиваясь на кресле, – Семпрония собирается на пенсию через три месяца. Нужно подбирать девочку ей на замену, а Лепид10 куда-то пропал. Даже не знаю, что делать. Я пробовала уговорить ее остаться, но она ни в какую.

Семпрония… Двоюродная сестра Децима Брута и правнучка Гая Гракха. Ее отец изначально отдал ее в весталки против ее воли и в таком решении не было ничего удивительного.

– Боюсь, у меня для тебя плохие новости, – Гай грустно усмехнулся, – Лепид не пропал. Лепида… – он замялся. Лицо Фабии исказилось беспокойством, – В общем, есть большая вероятность, что Лепида убили.

– Убили? – глаза Фабии округлились, – Кто? Когда? Почему?

– Октавий. Где-то в январе. Слушай, я пока сам не знаю, что там произошло. Пытаюсь разобраться. Но если подтвердится, что он мертв, сама понимаешь… – он развел руками, – Похороны. Перевыборы. Можем не успеть.

– Боги… – Фабия прикрыла рот ладонью, – Но почему?

– Любая твоя догадка так же хороша, как и моя, – Гай пожал плечами.

– А ты? – неожиданно спросила Фабия.

– А что я?

– Ну ты же жив. Должность великого понтифика пожизненная.

– Да. Только другие люди, занимавшие эту должность, не возвращались из мертвых, – хмыкнул Гай, – Новый прецедент. Пока мы будем разбираться с тем, как его урегулировать, Семпрония не то, что на пенсию выйти – состариться и умереть успеет.

Фабия прыснула.

– Кроме того, – Гай снова стал серьезным, – Я не хочу инициировать эти обсуждения, пока мы не нашли тело Лепида. Нужно устроить ему нормальные похороны.

От одной мысли о том, что тело его друга могло не первый месяц гнить без должного погребения становилось дурно.

– Я понимаю, – кивнула Фабия.

Конец ее фразы утонул в мощном раскате грома. Надвигающееся ненастье было совсем близко.

– Ладно, спасибо за помощь, – Гай улыбнулся и поднялся с кресла, – Мне пора, у меня еще куча дел.

– Не за что, – улыбнулась Фабия, – До встречи. Ты только не забывай про нас надолго, хорошо?

Гай коварно ухмыльнулся:

– Если это намек, то ты опоздала лет на двадцать. Я уже слишком стар для авантюр, где на кону моя голова.

Фабия прыснула в кулак:

– Ты неисправим.

– Даже не сомневаюсь, – хмыкнул он.

Она никак не могла знать, какая именно доля правды содержалась в этой шутке.

У подножия храма переминался с ноги на ногу мужчина в простой тунике. Едва завидев Гая, он улыбнулся и помахал рукой:

– Цезарь?! Я Каллимах, раб Августа. Ну… Бывший. Не знаю. Короче, меня твоя жена прислала с сообщением.

На грани поля зрения мелькнула молния. Через несколько секунд раздался раскат грома.

Гай спустился с постамента храма и, поравнявшись с Каллимахом, спросил:

– Что за сообщение?

– Она говорит, что Педий прибыл и ожидает тебя дома.

– Понятно, – кивнул Гай.

– Передать ей что-нибудь? – не унимался Каллимах.

– Нет, я и так домой собирался, – смерив недоверчивым взглядом небо, сказал Гай.

– Я, пожалуй, с тобой, – задрав голову вверх, констатировал Каллимах.

Поднявшийся ветер разрушил все его планы. Вместе с собой он принес стену проливного дождя, плотную настолько, что дальше вытянутой руки все люди и здания превращались в нераспознаваемые пятна. Молнии сверкали все ближе и ближе, а от раскатов грома закладывало уши.

К счастью, они с Каллимахом не успели отойти от форума далеко.

– Сюда, – крикнул Гай, пытаясь перекричать очередной раскат грома.

Пятно, похожее на Каллимаха, последовало за ним – и превратилось обратно в Каллимаха, мокрого с ног до головы, уже под крышей базилики Эмилия.

Стихии удалось приостановить обычную деловую жизнь внутри. Позабыв о своих делах, люди таращились в окна и выглядывали из-за приоткрытых дверей, с интересом наблюдая за плотной стеной дождя и попытками тех несчастных, что оказались на улице, с ней справится. Тех немногих, кому удалось добраться до спасительного здания, встречали разве что не аплодисментами.

– Еще парочка таких дождей, и я куплю лодку, – пробурчал Гай себе под нос. Намокшая до нитки тога весила, казалось, целую тонну. Хоть снимай ее и бросай прямо здесь.

– Не поможет. Еще парочка таких дождей, и нам всем придется отращивать жабры, говорю тебе, – фыркнул мокрый Каллимах.

– Похоже, сюда уже пол-Города смыло, – оглянувшись, хохотнул Гай.

Пестрая толпа, собравшаяся в базилике, не дала бы ему соврать.

Каллимах мотнул мокрой головой, – брызги полетели во все стороны, – и выглянул на улицу сквозь приоткрытую дверь.

– В принципе можно здесь окапываться. Это надолго, – констатировал он.

Не поверив ему, Гай выглянул наружу через его голову.

Пусть стена дождя и ограничивала видимость до нескольких футов, не рассмотреть свинцовые тучи, обложившие Город со всех сторон, было невозможно. Оценка Каллимаха была недалеко от правды. Педию придется подождать.

Несмотря на то, что в базилике было тепло, холод от мокрой тоги пробирал до костей. Недолго думая, Гай принялся ее разматывать. Каллимах долго наблюдал за его попытками освободится от тяжелой ткани, хихикая в кулак, прежде чем предложить:

– Тебе помочь?

– Было бы неплохо, – сразу же согласился Гай.

Стоило избавиться от веса и холода тоги, давившего на плечи, жить сразу стало проще.

Вода понемногу начинала заливать вход в базилику, и они переместились вглубь обрамленного колоннадой зала. Людям постепенно надоедало наблюдать за стихией, и они начинали возвращаться к прерванным делам.

Из располагавшихся на втором уровне залов суда доносились отдаленные споры по поводу чьего-то наследства. Быстро сориентировавшиеся продавцы зазывали случайных покупателей к себе в магазины, и глаза их блестели алчностью в предчувствии неожиданно большой прибыли. И только такие случайные зеваки, как они с Каллимахом, сидели между магазинов, и усиленно пытались обсохнуть.

– Слушай, ты говорил, что ты – раб Октавия? – спросил Гай, отвлекаясь от праздного разглядывания прохожих.

Сама того не ведая, Фабия закинула ему в голову идею – и сейчас она уже проросла и превратилась в план действий.

– Ну да, – Каллимах кивнул. Брызги снова полетели во все стороны.

– Ты не знаешь, что случилось с Лепидом?

Каллимах отвел взгляд и сложил руки в замок, перед тем как начать говорить:

– Ничего конкретного. Октавий всегда все свои грязные делишки делегировал германцам, я с ними не общался. Странные они какие-то. Но знаешь, кажется, я знаю, кто может тебе помочь. Если ты, конечно, заставишь его говорить.

– И кто же? – тут же зацепился за соломинку Гай.

– Аймар. Светлый тип с длинными усами, – отозвался Каллимах, – Когда Филипп с Атией все выяснили, Филипп собрал нас всех в атрии и начал допрашивать. А он втихую сбежал. Это не просто так, я тебе говорю. Он точно что-то знает. Кроме того, его дружок, Рикхад, пропал где-то в середине января. Если это никак не связано, я свои сандали сожру, вот серьезно.

– И где он сейчас?

– Понятия не имею, – Каллимах пожал плечами, – У него есть какие-то дружки на Субурре, но больше я ничего не знаю. Говорю же, мы не общались.

Какая-никакая, а зацепка. Еще утром у Гая не было и такой.

Только через несколько часов дождь ослаб достаточно для того, чтобы стало возможным выйти на улицу. Первые робкие лучи света пробивались из-за свинцовых туч, что давили на и без того тяжелую голову.

К чести Педия, несмотря на длительную задержку, он все-таки дождался. Один из немногих людей, которым Гай все еще мог доверять. Единственный, кто подходил для переговоров с Антонием.

Завидев его, Педий быстро попрощался с Кальпурнией, что развлекала его все это время, и проследовал за ним в таблинум.

– Ну что, где там твое письмо? – спросил он, когда раздвижная дверь за ними закрылась.

– Где-то здесь было, – неопределенно отозвался Гай.

Беспорядку на его столе мог позавидовать даже такой “творческий” человек, как Джузеппе. Незаконченные проекты законов валялись вперемешку с письмами, как написанными так и недочитанными, и где-то внизу этого безобразия прятался свернутый планшет. Рабы, может быть, и не задавали лишних вопросов, но в распространении самых невероятных слухов им не было равных.

Пока было не ясно, кому из них можно доверять, шифроваться приходилось даже дома.

– А официальных предложений пока никаких нет? – пока Гай искал свиток с письмом, Педий ни на мгновение не позволял себе отвлечься от дела.

– Откуда бы? – отозвался Гай, проверяя очередной свиток, – Даже с учетом всех тех, кого Матий уже уговорил вернуться в Город, у нас не набирается не то, что кворума – половины кворума.

– Засада, – резюмировал Педий, – Так просто Антоний может не согласиться говорить.

– Согласится. Куда он денется? – Гай выудил еще один свиток, из-под будущего закона об отмене проскрипций, и воскликнул, – О. Нашел.

Он запечатал письмо своей восковой печатью, и только после этого протянул его Педию.

– Только будь поаккуратнее. Если я что-то знаю о Клеопатре, а я что-то знаю о Клеопатре, – Педий криво усмехнулся. Пусть в слухах было больше слухов, чем правды, они были очень живучими, – Она попробует, обманом или силой, а скорее всего – и тем, и тем, заполучить это письмо. Не ведись. Его нужно передать Антонию лично в руки.

– Понял, – Педий энергично кивнул.

Гай проводил его удаляющуюся спину взглядом, пока двери таблинума не захлопнулись, закрывая обзор.

Все-таки стоило указать его наследником первой линии тогда, но хорошая мысль, как водится, пришла в голову с запозданием. Пусть Педий и не был настолько талантливым, как Октавий, у него было одно неоспоримое преимущество – ему никогда не пришло бы в голову утопить Италию в крови ради захвата власти.

Дверь таблинума отъехала в сторону и вовнутрь заглянула Кальпурния.

– Гай, там к тебе Антистий пришел, – сказала она.

– Антистий? – нахмурился Гай, – А что он здесь забыл?

Старый врач был его хорошим знакомым и никогда не славился обилием свободного времени, или желания ходить по гостям.

– Я его позвала, – призналась Кальпурния, – Ты же говорил, что у тебя что-то с ребром.

– А, это, – Гай махнул рукой, – Ничего серьезного, наверное, просто ушиб. Оно уже даже почти не болит, – для убедительности он постучал себя по ребрам. Те отозвались слабой ноющей болью, – Видишь?

– Все равно, пусть лучше он посмотрит, – помотала головой Кальпурния.

– Да что он сможет сказать? У него рентгена нет. Он даже не знает, что это такое, – усмехнулся Гай.

– Гай, не заговаривай мне зубы, – Кальпурния мгновенно раскусила его план, – Пусть он посмотрит, мне так будет спокойнее.

Спорить с ней было бесполезно.

Правда все-таки оказалась на его стороне – отличить перелом от ушиба или трещины на глаз Антистию оказалось не под силу.

– Ну, я ничего серьезного не вижу, – резюмировал в итоге Антистий, – Скорее всего, просто ушиб.

– А теперь пойди и скажи это Кальпурнии, – усмехнулся Гай, натягивая обратно тунику.

– Ну уж нет. Твоя жена, ты ее и успокаивай, – Антистий хохотнул, но собирать свои вещи обратно в сумку не спешил.

Гай смерил его вопросительным взглядом. Антистий ответил тем же. Эта игра в гляделки могла продолжаться сколь угодно долго, если бы Гай не сдался первым.

– Что-то еще? – вздернув бровь, спросил он.

Глаза Антистия бегали. Так, словно он хотел что-то сказать, но никак не решался.

Тяжелый вздох сорвался с губ. И почему информацию из всех приходилось цедить буквально по капле? Сначала распорядитель, теперь вот Антистий.

– Слушай, ну я же вижу, что ты что-то хочешь сказать. Давай, выкладывай.

– Да если бы я знал, как это сказать, – Антистий усмехнулся и посмотрел Гаю в глаза.

– Словами. Через рот, – невозмутимо отозвался Гай.

Антистий прыснул:

– Нет, ну это точно ты.

– А что, были какие-то сомнения? – Гай вздернул бровь в притворном удивлении.

Реакция Антистия, однако, оказалась неожиданно серьезной:

– Ну как бы тебе сказать… – он растерянно почесал шею, – Понимаешь, четыре года назад я осматривал… ну… те… того человека, которого похоронили вместо тебя.

Гай сразу же понял, куда он клонит.

– И? – стараясь не выдавать беспокойства, спросил он.

– Ну… – Антистий замер и с шумом втянул воздух, – В общем… Гай Юлий, я помню все как будто это было вчера. И… Это был ты.

Повисла гробовая тишина. Попытки совладать с волнением полностью провалились – и Гаю понадобилось какое-то время, чтобы взять себя в руки.

– Ч-что? – было единственным словом, которое он смог выдавить из себя.

– То! – голос всегда умиротворенного Антистия неожиданно сорвался на крик, – Это был ты. Аид меня забери, если это не так! Даже раны были там же, где у тебя сейчас шрамы. Что вообще здесь происходит, Цезарь?!

Если бы он только знал…

Странности накапливались с колоссальной скоростью – и игнорировать их больше не было никакой возможности, как бы ему ни не хотелось обратного.

Мертвый Лепид. Живая Атия. Принявший титул Августа раньше срока Октавий. Живые Децим и Марк Бруты.

Мертвый он сам.

Никакого рационального объяснения. Ни единой зацепки для возможного рационального объяснения.

– Я… – теперь пришла очередь Гая запинаться после каждого слова, – Я не знаю. Я думал, Антоний просто подсунул всем труп какого-то похожего мужчины.

– Исключено, – отрезал Антистий, – Раны на теле были прижизненными.