Квоска-хао, или Вместо тепла
– Интересно, просто, но заставляет думать…
– Думать много и не надо, но… приходится. Вообще, поначалу играешь на везение, а потом приноравливаешься кидать. У меня в один момент вообще дошло до того, что я кидала, и зубы падали один на другой. Но при этом они отлетали друг от друга, и я проигрывала. Так что тут тоже надо не переборщить.
– У нас тоже есть… была игра. В основном во время Советского Союза. Пристенок. Но кидались монетки, и в стену, от которой отскакивали на поле. Я правил точно не помню, но там кидали по одной монете. Но тоже на расстояние.
***– Воу! – протянул Сергей, увидев Викторию в свете красного заката.
Она стеснительно, но с эротической, возбуждённой и в некоем роде довольной улыбкой прикрыла грудь руками.
– Я б тебя… – Немецкий сдержал немного дерзкие слова, заменив их быстро пришедшим на ум более вежливым синонимом, – отлюбил. Но это энергозатратно… небезопасно.
Клинова, чтобы не соблазнять парня на очень приятный и желаемый, но действительно неподходивший к данному месту и времени поступок, заметив, что его штаны (а точнее, нижняя часть комплекта, которую я, для удобства, буду называть штанами) уже успели немного приподняться, надела лифчик, и, чуть подумав и заметив, что жадный взгляд партнёра почти не убавился, сняла с головы футболку (опять же, буду для удобства так называть верхнюю часть комплекта, ведь он больше всего похож на футболку с длинным рукавом) и надела.
– Так, смотрю, ты ничего не делала… – не нарочно упрекнул её Сергей. – Введу в курс дела. Мы хрен знает где, из-за шторма у нас ни вёсел, ни наших чудо-костюмов. Спасибо, что хоть жизни сохранил. Но! у нас есть еда и вода, мне кажется, дня на три. Тут несколько бутербродов, – он заглянул в багажник, – поэтому начнём с них, у них срок годности меньше всего, – он достал пару бутербродов в полиэтиленовых пакетиках. – Только пакетики не выкидывай, в выживании помогут. Так, потом будут консервы.
– Какой план? – спросила девушка, взяв бутерброд и сев на сидение.
– Не знаю, – Немецкий сел рядом. Он вытащил бутерброд, приготовленный по типу сэндвича, снял верхний кусок хлеба, отложив его в сторону, и внимательно посмотрел на толстые куски копчёной колбасы, сыра и листья салата. – По-хорошему, надо искать землю. Но надо как-то двигаться. Вёсел нет, и соорудить их не из чего. Как вариант, можно было бы рассматривать мускульную силу. Но он бы сгодился, только если б берег был недалеко. Но это всё равно опасно: надо слазить в воду и барахтать ногами – через пять минут уже припрутся акулы. А я тебя оставить одну не могу. Ещё как вариант можно рассмотреть… использование акул в качестве лошадей. Но я не знаю, возможно ли это в реальной жизни, я только в мультиках видел. Но в любом случае нам нечем запрягать.
– Ты не хочешь хлеба? – Клинова вопросительно показала взглядом на отложенный кусок хлеба.
– Хлеб – отличная наживка, в теории. Тут бы пригодился Ярик, как рыбак, но мы тоже не… лыком шиты.
– И как ты предлагаешь ловить рыбу?
– Можно использовать пакетики или одежду. Как сеть.
– Ну и что ты с рыбой сделаешь? Её же готовить надо.
– На крайняк можно и сырой съесть. Но вообще, на мелкую рыбу клюёт крупная рыба.
– Я логику улавливаю… но нам всё равно не на чем её готовить.
– А большая рыба – это кладезь материалов и инструментов.
– Например?
– Зуб рыбы – хороший нож. Кожа – это очень прочная ткань. Кости вообще могут каркасом послужить для чего-нибудь, или оружие сделать можно…
– Ага… а на мясо можно ещё кого-нибудь поймать…
– Верно. Уже понимаешь. От голода точно не сдохнем. Надо бы с жаждой решить… Можно будет попробовать собрать опреснитель из… пакетика, бутылки и банки. Я даже знаю, как, но нужна трубочка… Буду думать…
– Лучше думать, как нам на берег попасть.
– Я обо всём сразу не могу думать. Хочешь, об этом думай ты. Просто опреснитель – долго воду добывает, и лучше его пораньше собрать. А лодку рано или поздно всё равно куда-нибудь отнесёт. Будем надеяться, что в скором времени.
***– Ладно, я ещё пойду посплю, – глянув на закат, сказал Ярослав. – Думаю, ночью выдвинемся.
Он кивнул микролюдям и, проходя мимо Никиты, присел возле него на корточки и положил руку на плечо:
– Никит, делай всё что хочешь, но, пожалуйста, пусть это не будет являться помехой операции.
Иванов в ответ слегка кивнул, не отрывая взгляда от черепа. Каргин ушёл в автомобиль, где лёг на задние сидения и задремал.
***После весьма сытного ужина, не сообразив его разделить, чтобы завтрак получился сытнее, а ужин легче, пара легла спать. Прямо на дно лодки, в обнимку, слава, что дно не холодное. Несмотря на богатые на впечатления дни, сон оказался весьма крепким и качественным.
***– Играете ещё? – в темноте подошёл Ярослав к машине-казино. Света месяца и звёзд, отражавшегося от снега, вполне хватало для нормального зрения.
– Да. А что, лучше поспать? – с некой иронией ответила 201-я.
– Может, поедем? – Каргин посмотрел на небо.
– Ща, доиграем.
Завелись моторы машин, благо, все они обустроены под управление эмчами. Каргин надел свои когти и забрался на танк. Один. Никита сел на заднее сидение автомобиля, похоже, не собираясь участвовать в битве.
Цель – очередной город. Сколько уже уничтожено… Но сильно нового всё равно ничего не происходило. С одной стороны, люди объединялись, что-то пытались поставить против, но это… как… болтание ножками ребёнка. Не серьёзно всё это. А почему? Умелая стратегия революционеров? Все правильные действия микролюдей, йети, водяных? Или всё ничтожество людской расы? Да как всегда, скорее всего, сочетание этих факторов.
Но на пути оказалось другое препятствие, точнее, явление. Чёрное поселение, будто сошедшее из глубин ада. Посреди равнины стояли чёрные дома с чёрными заборами и пристройками. Местами мелькали красные огоньки, напоминая прошлое из Преисподней. Но вблизи оказалось, что это всего лишь сгоревшая деревня. Чёрный – уголь, а красный – ещё тлеющие угольки.
Проехала бы армия мимо, но Каргин попросил остановиться. Он слез и отправился к домам, с ним изъявила желание идти только 201-я. Она села на плечо, и Ярослав, зачем-то взглянув на небо, пошёл дальше.
Вы когда-нибудь ходили по пепелищу? А особенно ночью… когда сгорела целая деревня… возможно, с несколькими жителями… А вдруг, со всеми?
Блуждая по мёртвой деревне… блуждаешь будто по кладбищу, только тут намного больше объектов, намного больше места для того, чтобы зацепиться взгляду и придумать очередной ужас. И тут воображение включается чуть ли не на максимум, кажется даже, будто завывают души… А для кого-то это место и есть душа… Его душа. Такая же тёмная, такая же ужасающая, такая же воющая. В ней есть только ещё тлеющие угли, способные устроить пожар, обломки прошлого и печаль, мрак…
И то же ощущение поглощало шедшего меж когда-то живых мест… каково очутиться… в смерти? Да, может, действительно, в смерти. Да, для кого-то это ад, для кого-то рай, для кого-то работа, но вообще… это смерть. Тут всё равно будет жизнь, но потом. Неважно, завтра или через тысячу лет. Просто не сейчас. А сейчас тут смерть. Даже смерть огня, бьющего из последних сил через тлеющие угли.
Что здесь произошло? Несчастный случай или умышленный поджог? А насколько это имеет разницу? Разве это повлияет на судьбу этой деревни? Она сгорела, умерла. Так что можно даже не рассуждать, почему она сгорела. Даже живого не осталось. Ни чудом уцелевшей кошки, ни птицы, высматривающей своих птенчиков, ни скорбящей собаки. Всё сгорело. Либо ушло. Но ушло далеко.
Прекрасное олицетворение чьей-нибудь души…
***Утро разбудило щекочущими лучами Солнца. Пару точно занесло куда-то ближе к экватору, где и тепло, и Солнце.
– С добрым утром, – первым проснулся Сергей и сказал ещё спавшей девушке. С самого утра он решил пытаться добыть рыбу. Для этого он связал рукава меж собой и завязал нижнюю часть одежды. Получилось так, что внутрь теперь можно попасть только через горловину. Получилась очень оригинальная ловушка, в которую парень положил полкуска хлеба, и опустил её за борт, утопив и закрепив рукавами за уключину.
***Небо затянули серые тучи, но всё равно видно рассеянный свет восхода. Наступало утро. С неба стали опускаться крупные красивые снежинки. При свете и умиротворяющих снежинках пепелище не выглядело таким ужасающим, наступало некое смирение, спокойствие. Тьма уходила в прошлое… по ощущениям, давнее.
Где-то раздался скрип… Резкий поток ветра чуть не сдул человека, а угли, казалось, остывшие, вспыхнули ярким пламенем. Снегопад повалил с удвоенной, да что там, с утроенной силой. Началась настоящая метель, среди которой горела деревня… Это напоминало… пришествие зла, страшный сектантский ритуал призыва демона… Ярослав будто оказался посреди жертвенного круга…
Поле видимости очень низкое и, если бы не огонь, то, наверное, снизилось бы ещё сильнее. Но даже при такой видимости глаза уловили силуэт… силуэт человека, весьма крупного. Тень шла кругом, как хищник, нападающий на… хищника. Каргин не отставал и поворачивался, не желая терять из виду врага… или друга? Но всё-таки это случилось: силуэт исчез, растворился. Ярослав взял в руки 201-ю и отбросил её, чтобы на случай боя она не была повреждена и не стала помехой. Микродевушка подскочила и вопросительно посмотрела на друга, на что он ей лишь кивнул, но она всё поняла и тоже исчезла…
А силуэт снова возник. Он вышел ещё ближе и материализовался. Это высокий мужчина, как бы не выше двух метров, довольно широкий в плечах, с очень крепким телосложением, мускулистые руки и ноги. Грубые черты лица: большие серые глаза, массивные брови, крупный нос, широкая челюсть, покрытая молодой щетиной. На голове кепка-восьмиклинка, на теле непримечательные серые мешковатые одежды. В левой руке он держал охотничий нож, а в правой – цепь, которая намотана на кисть, а оставшаяся часть цепи, примерно, метра три, свисала и плелась следом. На конце этой цепи… металлический шар с шипами.
Глаза незнакомца загорелись предвкушением и жаждой:
– Помнишь меня? – его басом можно горы воротить.
– Честно? Нет, – скрывая волнение, ответил Ярослав.
– Много, похоже, ты жизней загубил… раз меня не помнишь.
– Даже не представляешь, сколько. Могу претендовать на самого лучшего убийцу в мире. А не напомнишь, кто ты?
– А ведь мы учились в одной школе… Помнишь, в одном классе? «Бэшки».
– Я всю жизнь в «А» классе проучился. Вы меня с кем-то путаете…
– А… ты ещё и врать приучился… А забыл, как ты меня кинул? Забыл, как после этого у меня мать умерла? А ты укатил! Я поклялся отомстить, но нигде тебя найти не мог… И вот я узнал, что идёт армия… сметающая всё на своём пути. Я как сердцем почувствовал, что там ты. А ты обожал людские страдания… Мне пришлось сжечь эту деревню! Со всеми жителями! Их стоны должны были тебя привлечь… Но тебя не было… Я уж подумал, ошибся в расчётах, но продолжал ждать… И вот ты явился… Как тебе пожарище? Нравится?
– Ну, неплохо, но Вы меня всё-таки с кем-то путаете.
– Молчи! Ты ещё смеешь мне нагло врать! Я тренировался для мести. Я убью любого! Я сделаю всё, лишь бы отправить тебя на тот свет!
– Я Вас в последний раз уверяю, что Вы ошиблись. Одумайтесь, пока не поздно, потому что меня на тот свет вы отправить не сможете, а я вас запросто.
Глаза чужака, безумца, рассвирепели. Он принялся очень умело размахивать этим гибридом между кусаригамой и кистенём, постоянно промахиваясь лишь на миллиметры. Каргину оставалось только изощрённо уворачиваться, медленно, но верно подбираясь к противнику всё ближе и ближе.
Как же это похоже на… нечто божественное: два титана сражались во льду и пламени… В воздухе царили безумие и страх, злость и боль…
И вот минимальное расстояние… и великан застыл… В его тело оказались воткнуты сразу восемь клинков…
– Ты… убил… – прохрипел он. – Но… я… в… долгу не… – и он ударил в ответ своим ножом, но остриё уткнулось в твёрдую броню, а рука соскользнула на лезвие…
Ярослав вытащил своё оружие, и кровь мгновенно стала заливать примятый снег… Этот безумец умер… он помешался… и ушёл от реальности… и это его довело…
***Снегопад и не думал останавливаться. Он только набирал силу. Силу, не предвещавшую ничего хорошего. Даже ночью больше видно, чем в такую метель. А ветер… какой же ветер… ещё чуть-чуть и будет ураган!
Но кортеж двигался. И почему-то, именно сейчас, он вызывал не страх, а… жалость. И, как бы почувствовав эту жалость, ветер стих, снегопад убавил своей мощи, и с неба, опять, просто стали опускаться белые снежинки. Небо, кстати, тоже посветлело.
Армия решила остановиться, перекусить. Для этой цели вполне хватит тех припасов, найденных в разгромленном лагере.
Доедая консервы, команда услышала странные звуки… не то человеческую речь, не то гул моторов… как-то тихо и непонятно.
Ярослав встал, держа шлем в руке. Он пошёл на источник звука, его местоположение совпадало с маршрутом. И вот Каргин остановился… на краю обрыва. Он встал, выставив правую ногу вперёд. Солнце выглянуло из-за облаков и осветило своими бледно-жёлтыми лучами утомлённое, но гордое лицо, короткие бородку и усики, колебавшиеся от холодных потоков воздуха, и волосы, развевавшиеся на ветру. Его зелёные глаза, ставшие ещё более мутными, устремлены немного вдаль и вниз. Губы дрогнули.
Внизу (а утёс не сильно высокий) растянулась граница древнего леса… ели и сосны не могли разбавить его серость хотя бы потому, что они укутаны снегом, не то белым, не то серым, как и весь этот лес. Из него вышли люди. Они выстроились в цепочку, выдерживая дистанцию в пару метров. Живая цепь простиралась до самого горизонта направо и налево, что выглядело… впечатляюще.
И они замерли. Просто замерли, расставив прямые руки в стороны. Это, кстати говоря, позволило их лучше рассмотреть: мужчины и женщины, все одного роста, как на подбор, в одинаковой по цвету и модели одежде, навевавшей воспоминания о космических путешествиях, полученных из книг и фильмов. Она похожа на резину или аналогичный ей материал, обтягивала тело. Цвет неопределённый: цветовые пятна синих оттенков, от тёмно-голубого до чёрного, который преимуществовал. На ногах крепкие чёрные ботинки, а на голове шлемы, покрывавшие всю голову, кроме лица. Пол-лица закрывало стекло или нечто другое, но тоже прозрачное. Может, моё описание показалось забавным, но выглядело оно гораздо серьёзней и угрожающей, особенно, если учесть то, что люди замерли.
201-я осторожно подкралась к краю обрыва и, поняв, что приближалась битва, возможно, самая серьёзная, убежала назад, приказав всем приготовиться.
Никита, услышав об этом, пометался по стоянке и решил закопать череп. Разрывая снег, он разговаривал с костью, говорил, что они ещё встретятся, что всё будет хорошо.
К Каргину подошёл Иванов и положил руку на плечо. Сзади завелись тихие моторы… и подошли йети. Они встали за людьми, не то волнуясь, не то наслаждаясь, не то просто выжидая. Никита кивнул товарищу, они надели шлемы. Ярослав, слегка кивнув в ответ, прыгнул. Да, обрыв не из самых высоких, но этажа три в нём было точно, но больше половины этого пути парень скатился по крутому, но склону. Он приземлился, обнажив меч, и побежал вперёд, на замерших людей. Позади бежал Никита с ножом в руке.
Не успели они достигнуть цели, как из леса вырвались люди в средневековых доспехах и с оружием, духовно принадлежавшим той же эпохе: булавы, кистени, мечи, копья. Они с достоинством рыцарей встретили двух невероятно опасных людей.
Йети же двинулись прямо на цепь, активировав свои щиты. И тут люди, стоявшие в этой цепочке, затряслись, будто их ударило током. От их костюмов стало исходить голубоватое свечение, оно вскоре появилось и в глазах, и сосудах… И мощная энергетическая волна хлынула в сторону армии смерти. Она просто растворила щиты снежных людей, она едва не сбила с ног тех двух человек, что пошли против своего вида, а техника, которая была уже близко, заглохла.
Тут началось страшное. Из леса, насколько это было удобно, стали выбегать люди. Самые разные: от негров до китайцев, в самых разных одеждах, с самым разным оружием… Чего в этой армии только нет…
Йети сразу восстановили щиты, но… ощущалось, что это уже не та неуязвимая ячейка. Моторы опять завели, но мощности явно поубавилось.
Каргин ногой сбил одного рыцаря. Подняться из-за тяжёлой брони он уже не смог. Иванов последовал примеру, повалив всех оставшихся броненосцев.
«Звенья» же уже успели улизнуть.
– Не суёмся в лес! – крикнул Ярослав.
Даже йети, чья родная стихия – лес, согласились, что на открытой местности будет проще вести бой. Они продолжали крушить своим электричеством, хотя это уже не та «божественная» сила, что была изначально. Танк и автомобили вели обстрел, но их кристаллы также пострадали. И только Ярослав и Никита бились, похоже, с увеличенной яростью. Вот только цели у них разные…
Каргин вошёл в азарт, он чувствовал, что его миссия вот-вот закончится. Да, от этого жизнь обесценится, но человек всё равно рвётся к победе. И он, ощутив, что эта битва, скорее всего, станет решающей, решил выложиться на максимум.
Иванов же тоже хотел, чтобы это всё закончилось, но его притягивала их встреча с… черепом. Он пообещал вернуться, и он сам хотел вернуться.
***Сергей вытащил ловушку из воды и с большим удовольствием взял в руки пару мелких рыбёшек, вида которых он не знал.
– С уловом, – ласково проговорила Виктория и обняла своего парня.
– Да… – он положил свою руку на её руку, но взгляд отправил вдаль. – Чайки.
– Что?
– Там чайки.
– А где птицы – там земля?
– Не всегда, но да… Погоди… Там… корабль.
Мимо проплыла доска. Немецкий схватил её и принялся грести в сторону судна, как оказалось спустя пару секунд, тонувшего. Но это не поменяло курса.
Прошло минут десять, но лодка подобралась к умиравшей яхте.
– Жди здесь, – вооружившись этой же доской, сказал Немецкий и осторожно перебрался на борт яхты, тонувшей носом вниз.
Он прошёлся, поскользнувшись, и зашёл в капитанскую рубку. Панели управления повреждены, ничего полезного тут нет. Он перебрался в каюты, где взял провианта, любезно оставленного исчезнувшими моряками, побольше питьевой воды и нож. Всё это он перенёс на лодку, потом, ударив себя по лбу, вернулся и попытался определить местоположение. Потом он с уверенностью проложил маршрут, по которому и грёб.
И, как это говорится в сказках, долго ли, коротко ли… а они не доплыли, хотя и оба прикладывали множество усилий. Поднялся ветер, бивший в лицо и поднимавший волны. Волны норовили перевернуть судёнышко, но оно с гордостью держалось. Небо потемнело, вода тоже… Люди вжались в дно. Брызги, холод, отчаяние, боль… Всё это чередовалось и всячески комбинировалось. Сергей решил поднять голову, и во время вспышки молнии мимо лица пролетела крупная рыбина, угрожающе щёлкнув зубами перед носом. Раздался гром, и парень больше голову не поднимал.
***Очнулся он уже при Солнце, припекавшем сверху. Сергей отжался от пола и встал, покачиваясь. Отряхнулся от песка и с удивлением и радостью понял: он на земле. Впереди лес… Высокий зелёный лес. Почти как у нас: широколиственные и хвойные деревья, толстые тёмные стволы… Только… здесь лето? Немецкий обернулся. Океан, синий и бескрайний. Мелкие волны постоянно омывали песчаный берег, туда-сюда гоняя всякий мусор. Вот и пробитая лодка застряла на камне, о который и разрушилась, вот и обломки яхты, личные вещи её экипажа, до сих пор непонятно куда девшегося. Сергей забегал глазами по пляжу и нашёл самое дорогое, что было здесь и в его жизни. Светловолосая девушка лежала на спине, раскинув руки. Парень подбежал, проверил пульс и дыхание и с облегчением произнёс:
– Легко отделались…
Он всегда славился хорошей выживаемостью. Всегда невероятно везло. А вот Клинова… но, похоже, она тоже не пострадала. Немецкий решил её пока не будить: в этом нет необходимости. А пока он решил походить пособирать вещи. Первым делом он отправился к лодке. Починке она не подлежала: половина дна отсутствовала. А вот ящик с продуктами остался цел и даже не открылся. Сергей сложил всё в свою футболку и отнёс поближе к Виктории: лагерю быть там! По крайней мере, для начала. Там он вывалил всё на песок и пошёл дальше. Бродя по берегу, он подбирал всё, что каким-то образом могло пригодиться. Кусочек доски. Клочок бумаги с размытыми буквами неизвестного официального документа. Коробок отсыревших спичек. Открытая консервная банка. Труп рыбы. Нет, труп, пожалуй, надо оставить. Чёрный складной нож, сделанный полностью из металла. Крестовая отвёртка с прорезиненной ручкой. Тёмно-зелёный рюкзак, промокший насквозь. Внутри всё тоже сырое: пару книжек, некие документы, мультитул и… тетрадка в водонепроницаемом пакетике. Она точно сухая. Парень с интересом открыл пакет и достал тетрадь, в клеточку, двадцать четыре листа, зелёная обложка. Он открыл первую страницу:
«Мы уже третий день на острове. И только сегодня я решил начать вести дневник. Не знаю, зачем. Тут я не один, всегда есть с кем поговорить. Жить тоже не сильно сложно. Еда есть, вода есть, крыша над головой есть. Умирать не собираюсь, но… не знаю. Странное ощущение. Тоска, что ли. Почему-то хочется оставить после себя что-то. Я не писатель, и даже не близок к этому. Учился в школе так себе, с книгами тоже не дружу. Но недавно прочитал пару книжек, не помню авторов, поэтому, думаю, моя речь будет достаточно правильной.
Так вот, как мы сюда попали. На военном судне, наверное, не стоит упоминать больше информации, мы пересекали Средиземное море. Зачем – тоже нельзя упомянуть. Что произошло, мне неизвестно. Но корабль стал тонуть. Мы, конечно, как правильные моряки, не бежали. Но была команда: покинуть корабль. Мы по шлюпкам. А потом шторм, весьма свойственный этим местам. Не знаю, что случилось с другими шлюпками, но нашу вынесло на берег. Она, конечно же, резиновая. И она лопнула. Так мы оказались заперты на острове. Именно на острове, потому что большая часть берега просматривается с одной точки».
Сергей перелистнул несколько страниц:
«С едой всё плохо. Зверьков поймать не удаётся. Птицы либо улетели, либо так хорошо затаились. Знать бы, куда они улетели… Ведь мы даже не знаем, где мы! Остаётся только рыба и насекомые с прочей гадостью. Но с этим тоже туго, поэтому голодаем. Хорошо, что вода есть. Мы ручей нашли, поэтому всё хорошо. С огнём тоже. А вот за еду обидно. Я б щас картофана жареного навернул… Пока не знаем, как будем выбираться. Планы только на выживание. Начинаем строить более обустроенный дом. А я пока пойду помогать расставлять ловушки. Без них точно с голоду помрём».
Немецкий перевернул ещё несколько страниц:
«Это кошмар. Сколько мы тут уже? Неделю вроде… Это ужасно. У Ильи случилась лихорадка… От чего, не знаем. Может, даже кто-то ядовитый укусил. Но, он умер. Долго думали, как его похоронить. Не придумали ничего лучше, как похоронить по-морскому. В воде. Отнесли тело подальше от стоянки и выкинули в море. На всякий случай, от греха подальше, тщательно промыли руки морской водой. Труп вроде не всплыл. Нас осталось пять человек. Ещё и дождь дебильный льёт. Пять минут ливень, потом пять минут тишина, потом десять минут моросит, потом опять пять минут молчит, и по новой. Задолбал. Почему мы до сих пор не увидели людей, даже издалека? Вроде весьма судоходное море. Что ж такое».
И опять несколько страниц перевернулось:
«Господи. Труп принесло обратно к берегу. Меня чуть не вырвало. Его уже немного поели. Нет глаз, нос, уши, губы, кожа, всё повреждено чьими-то ртами. Фу».
Сергей пытался найти хотя бы крупицу истины, что ж здесь произошло:
«Да! Да! Да! Сегодня утром нас подобрало судно. Яхта, частная. Рыбак вроде. Как же я ему благодарен».
«Всё, это точно конец. Наверное, этот дневник будет моим завещанием. Да что мне завещать?! Последнее слово! Сейчас на палубе бардак. А-а-а-а! В окне только что толстое щупальце промелькнуло. Господи! Надо быстрее дописать и идти помогать нашим. Серёга, всей душой надеюсь, что ты прочитаешь это. Ты, наверное, думаешь, что тебя все бросили? Это не так. Не забывай, что многих просто нет в живых, а другие, более молодые, разъехались. У них тоже жизнь. Как я хотел тебе помочь, но не мог. Извини, не мог. Я хотел вернуться и устроить тебя куда-нибудь, да хотя бы к нам во флот. Да-да, ты лётчик, но всё же. Да… теперь я уже не вернусь. Не отчаивайся, держись. Знай, о тебе не забывали».
Дальше запись обрывалась странными каракулями: похоже, яхту сильно тряхнуло. Но нормальных слов больше не написано.
Сергей посмотрел на море… Брат! Точно, это же его брат! Не родной. Двоюродный, что ли. Может, даже троюродный. Неважно! Они смело звали друг друга братьями и были близки. Они очень много общались, постоянно выручали друг друга. Вместе шутили, вместе пили. Вот как сложилась жизнь… Немецкий убрал тетрадь обратно в пакет, который положил в рюкзак, который сложил в «сумку». Всё равно пригодится. Но дальше он ходил в задумчивости, вспоминая покойного брата, былые времена. Открытая банка. Карандаш. Небольшой кусок ткани. Ветка. Ракушка. Метр верёвки.