Нежеланный ребенок

Ларс: «Я знал! Я говорил, что все эти разговоры о детях добром не закончатся. Мы что-нибудь придумаем, хорошо? Мы обязательно отыщем способ, как тебя излечить. Если нужно будет сделать аборт, мы его сделаем. Раз он убивает тебя…»

Инесса: «Ларс, как ты можешь так говорить? Это же наш малыш! Сделав аборт, проблему не решишь! Обещай, что, когда меня не станет, ты будешь заботиться о нем так же, как заботишься и обо мне. Для меня сейчас это самое важное. Важнее всего на свете…»

Ларс: «Не переживай. Ты только не переживай моя дорогая. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем…»

Уже смеркалось. Они стояли на кухне около обеденного стола, обнимая друг друга и плача. Ларс, хоть и старался быть сильным и непоколебимым, никак не мог справиться с осознанием той мысли, что его жены скоро не станет. А Инесса, жившая до этого мечтой о ребенке, начала осознавать, что может потерять его, а также больше никогда не увидеть своего мужа, которого она так безумно любит. На миг представив у себя в голове, что женщина мучительно станет умирать от непереносимой боли, которую причиняет ей неизлечимая болезнь, ей стало еще страшнее, чем было раньше.

Настал февраль 741 года. Месяц родов. Инессу уже определили в палату под постоянное наблюдение, поскольку со дня на день она должна была родить. Ларс постоянно разрывался между бизнесом и больницей. Со всех ног он несся к своей любимой, чтобы успеть повидать ее в часы приема и поддержать. В день родов, Ларс закрыл ресторан и нервно ожидал за дверью родильной палаты, то и дело покусывая от волнения то свои пальцы, то ногти. Наконец, из двери вышел акушер, который принимал роды. Он держал на руках младенца. Ларс ринулся к нему.

Акушер: «Поздравляю с сыном, мистер Давел! Теперь вы официально стали папой. Ваша жена, сказала присвоить ему имя «Теодор», вы даете свое согласие на это?»

Ларс мельком бросил взгляд на малыша. Тот был уже умыт, но на нем еще остались небольшие следы крови. Он плакал и дергался. Отец ребенка быстро перевел свой взгляд на акушера, никак не отреагировав на его поздравительные слова.

Ларс: «Как моя жена? Она здорова? Когда я смогу ее увидеть?»

Акушер: «С этим придется немного подождать. Ее состояние оценивается как критическое. После родов, ее состояние значительно ухудшилось».

Ларс (нервно): «как долго мне придется ждать?»

Акушер: «Имейте терпение, мистер Давел. Наши врачи делают все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние. Вы так и не дали ответа, по поводу имени мальчика. Вы согласны с тем, чтобы мы записали его, как Теодор Давел в городскую систему регистрации?»

Ларс: «Запишите, его, как хотите…»

Ларс схватился за голову и начал ходить из стороны в сторону. В голове он проклинал врача, роды, младенца и всю сложившуюся ситуацию в целом. Акушер поначалу хотел было пройти мимо него, но затем повернулся к мужчине и проговорил: «Тогда я запишу его, как «Теодор», по требованию матери. Мы достаточно быстро оформим все документы, поэтому уже через час, вы сможете забрать младенца… и мистер Давел, я прекрасно понимаю, что вам сейчас крайне тяжело, но не стоит винить в этом ребенка. Он нисколько не виноват в происходящем с его матерью».

Ларс забрал малыша несмотря на то, что он не хотел этого делать. Подготовить заранее апартамент, комнату или хотя бы кроватку для ребенка, мужчина не успел. Одежду и подгузники тоже. Верее сказать – не захотел этого делать. Во-первых, он не был до конца уверен, в том, что роды пройдут хорошо, во-вторых, отец абсолютно не питал симпатии к своему первенцу. Он видел в нем лишь причину возникновения болезни у его любимой.

В итоге мальчика он уложил на шерстяной теплый коврик, который лежал около кровати, укутав его в плед. Никакую няню, конечно, предприниматель нанимать не собирался. Поэтому малыш сутками лежал на этом коврике, который он оградил собачьим вольером, в то время, пока сам Ларс работал в ресторане. Справлялся малыш под себя, размазывая по ковру свои испражнения. Зато, за пару-тройку дней, Ларс осознал, что необходимо все-таки купить пленки и подгузники, поскольку это будет явно дешевле, чем постоянно отвозить в городскую химчистку ковер или покупать каждый раз новый. Однако условия содержания мальчика от этого не улучшились. Ах, если бы это зрелище увидели инспекторы по делам несовершеннолетних…

Кормился малыш три раза в день. Один раз с утра перед тем, как Ларс уходил на работу, второй – в обеденное время, и третий – когда мужчина возвращался с нее. Мальчик вел себя на редкость тихо для младенца. Но, как и любой другой ребенок в этом возрасте, позволял себе время от времени капризничать. В том числе, поднимал своего отца ни свет не заря.

Инессу выписали домой спустя три недели после родов. По мнению врачей, ее состояние уже было достаточно стабильным и не нуждалось в амбулаторном лечении. Однако она все еще была слаба. Болезнь пожирала ее изнутри. Вид женщины был бледным и замученным. Ларсу на голову свалилась еще одна проблема. Теперь заботиться приходилось об обоих одновременно. Большую часть времени Давел хлопотал о супруге, временами совсем забывая о ребенке. Лишь когда Инесса напоминала, что необходимо покормить малыша или поменять ему подгузник, ее муж вспоминал о нем.

С выпиской Инессы, жизнь Ларса усложнялась, поскольку Инесса постоянно давала ему кучу заданий, и следила за тем, чтобы ребенок был чистый, одетый, сытый и по возможности довольный. С появлением в доме матери, у малыша, на его малюсеньком личике, наконец-то начала появляться искренняя и добродушная улыбка. Сама Инесса, несмотря на свое незавидное состояние здоровья, рядом с ребенком тоже значительно преобразилась. Она находила в себе дополнительные силы, чтобы понянчиться с ним, поговорить, укачать и накормить. Кормить приходилось молочной смесью, поскольку молоко у нее не выделялось по причине той же болезни. Врачам поражались тому, как у такой насквозь больной матери родился абсолютно здоровый ребенок. Ведь шансов на наличие такого здоровья у малыша изначально было крайне мало, учитывая проблемы матери с большим количеством органов.

Прошла пара лет. Ребенок рос. Ларс видел, насколько трепетно Инесса относится к малышу и то же начал было пропитываться ее теплотой и лаской к этому крохотному созданию. К сожалению, болезнь нисколько не разделяла их чувства. У заболевания были собственные планы на мать ребенка. Инессе становилось с каждым месяцем все хуже и хуже, пока не дошло до того, что ее снова пришлось класть в больницу, поскольку домашнего лечения одними медикаментами уже не хватало. Требовалось постоянное наблюдение врачей. Ларсу пришлось полностью уйти с работы, нанять еще пару человек, и стать домохозяйкой, разрывающейся между больницей и домом. Лишь пару раз в неделю, он заходил ресторан, чтобы проверить его состояние. От этого ухудшилось качество сервиса и снизился поток клиентов, а за одним и значительно сократился доход заведения.

Последние дни, Инесса была практически полностью обездвижена от болезни и большого количества химических препаратов. Она стала тощая настолько, что сквозь натянутую кожу, были видны очертания костей и вен. Ее голова напоминала череп еще не успевшего разложиться живого мертвеца, с глубокими ямками и впадинами. Ее неокрепшие волосы уже начали отслаиваться от головы и целыми прядями сползать по ее подушке, падая на пол. На месте слезших волос, в голове оставались проплешины темно-бордового цвета, с воспаленными участками, в некоторых из них даже виднелся гной. Ее руки часто дрожали, ногти на них начали отслаиваться и отпадать. Это зрелище было не для слабонервных. И Ларс, каждый раз видя свою жену, обреченную на смерть, такой беспомощной и беззащитной, никак не мог сдержать своих слез. Они лились у него из глаз, каждый раз, как только он усаживался рядом с ее больничной койкой.

Каждый день, он приходил в палату с малышом и фруктами. Заходя внутрь, Ларс зажигал ароматическую свечку, ставил ее на прикроватный столик, и клал в блюдце ее любимые конфеты. Она была привязана к койке и никак не смогла бы их съесть. Это было для мужчины частью какого-то неотъемлемого личного ритуала, проводимого им во имя здоровья его супруги. Он знал, как Теодор дорог Инессе, и как она относится к нему, поэтому Ларс до последнего надеялся пробудить в ней новые силы для борьбы с неизлечимой болезнью, принося с собой ребенка. Однако эти попытки, как и многие другие оказались тщетны. В мае 743 года, Инесса умерла от болезни «Гиена», сделав Ларса отцом одиночкой. Хотя, по факту, он таким стал уже давно, а сейчас, это было лишь официально зарегистрировано в городском реестре.

Первое поступление

744 год. Прошел ровно год с момента смерти Инессы. Теодору исполнилось три года. Семейный бизнес пошел под откос. Ларс практически перестал бывать в своем ресторане. Все чаще он отправлялся в бар, чтобы забыться, употребляя несколько кружек пива или чего покрепче. Убиваемый собственным горем отец маленького ребенка старался справиться с потерей супруги при помощи алкоголя, погружаясь все глубже в беспросветную бездну, наполненную страданиями и разочарованием. Забота о мальчике продолжала напоминать со стороны простую формальность без каких-либо чувств любви и заботы. Ларс никак не мог дождаться августа месяца, чтобы сбагрить обузу в Детский Образовательный Центр (или ДОЦ сокращенно) подальше от себя.

Именно такое наименование давалось всем существующим образовательным учреждениям для детей в возрасте от трех до шести лет. В мире существовало множество подобных городских и сельских учреждений. Основной задачей которых было выявление талантов у малышей. На основании соответствующих рекомендаций педагогов родители отдавали своих детей в школы, где те обучались своим будущим профессиям. Ларс был не из тех родителей, которые заботились о благе своего ребенка. Он нисколько не мечтал узнать о том, какой же в сыне кроется талант. Для него ДОЦ было лишь местом, куда можно отдать ребенка на продолжительное время. Занятия проводились в будние дни, с 8 до 18. Будь воля Ларса, он оставил бы там Теодора навсегда и ничуть об этом бы не сожалел.

Наступил август месяц. Толпы родителей со своими детьми устремились к воротам ДОЦ для празднования первого учебного дня. Поскольку численность населения села была небольшая, ДОЦ был всего один. Это только добавляло ажиотажа восторженным родителям, которые искренне гордились, что их дети вступают в новую жизненную фазу. Где им еще только предстояло познакомиться с такими понятиями, как «самостоятельность», «самодисциплина», «ответственность» и пр. А также обучиться много чему новому.

Образовательный центр представлял собой трехэтажное прямоугольное здание с несколькими учебными классами, соединенными между собой просторными коридорами. На последнем этаже находилась столовая, на каждом этаже – общие туалеты. В зависимости от конкретного профиля, кабинеты были оснащены всем необходимым для занятий. Например, имелся кабинет архитектуры и строительства, где имелось большое количество детского конструктора, различных форм и цветов, который предназначался для детей различных возрастов. Для трехлетних детей – покрупнее, для шестилетних – помельче.

Имелся кабинет спорта, где присутствовали детские тренажеры, была разлинована площадка под футбол и бои. В этой комнате детей нарочно провоцировали на конфликты для выявления у них лидерских качеств, командного духа, развития стрессоустойчивости и других полезных качеств.

Около входа в Образовательный центр была возведена к первому учебному дню невысокая платформа для проведения праздника. На ней выступали ведущий, преподаватели, директор и старшие дети, которые отучились в учреждении минимум 1 год. Тем самым, демонстрируя то, чему их уже успели научить преподаватели и тренеры. Поскольку праздник был не только для новеньких учеников, старшекурсников, народу собралось много. Все собравшиеся наблюдали за праздничным шоу, состоящим из танцев, пения и рукоделия.

Ларс, немного поддатый, поскольку пропустил пару кружек пива перед выходом, безэмоционально стоял в центре толпы со своим сыном, то и дело поглядывал по сторонам. Теодор крепко держал своего отца за руку, практически ничего не видя, кроме спин впереди стоявших людей. Заботливые отцы усаживали себе на плечи своих детей для того, чтобы им лучше было видно представление. Но Ларс не был таким отцом. Он молча стоял среди прочих людей, как будто отбывая наказание за свои проступки.

Одним из последних номеров было исполнение детской песенки. Многих поразило то, как дети, отучившиеся всего год, два, в образовательном центре, уже научились петь, попадая точно в ноты и чувствуя ритм. Совсем недавно, они и говорить то толком не умели. Впрочем, ничто так не умиляет и не веселит собравшихся мамочек и папочек, как успехи юных дарований. Естественно, выступали те дети, у которых был определенных талант к музыке и танцам. С большой долей вероятности эти дети в дальнейшем пойдут обучаться вокальному искусству и игре на каких-нибудь музыкальных инструментах. Песенка закончилась под бурные аплодисменты собравшихся. Посередине стоял преподаватель по вокалу, а по бокам от него, держа друг друга за руки ребятишки разных возрастов. Все они, по сигналу своего педагога сделали одновременный поклон зрителям, что подтолкнуло зрителей еще яростнее и громче хлопать в ладоши, чтобы поддержать маленьких артистов.

После выступления на сцену снова вышла директриса ДОЦ. Она была одета в яркое приторно розовое пышное платье. Взяв в руки микрофон, стоявший на стойке, директриса поблагодарила выступивших детей и пригласила родителей на небольшую экскурсию по образовательному центру, в котором предстоит обучаться их малышне на протяжении ближайших трех лет.

Войдя в главную дверь ДОЦ, экскурсионная группа оказалась в главном холле, по левую и по правую руку от которого находились административные и учебные кабинеты. Посредине холла располагался эскалатор, ведущий к верхним этажам. Он был необычно устроен, поскольку работал в двух направлениях, автоматически переключаясь в зависимости от времени. Например, сейчас время было 10-00, и он двигался вверх. А в 10-30 его направление сменялось, и ступени начинали движение в обратную сторону. Сам эскалатор был огражден со всех сторон защитными стеклянными оградками для того, чтобы малыши не смогли на него попасть без сопровождения взрослых.

Директриса: «Это главный коридор, по которому можно добраться до любого кабинета. Мой, находится в самом начале. Вот здесь. А сразу за ним – преподавательская зона отдыха. Туалеты находятся в конце коридора».

Мужчина: «Этот эскалатор…он движется только наверх. А как потом спускаться обратно?»

Директриса: «Во-первых, каждые пол часа он меняет направление. Во-вторых, в случае форс-мажорных обстоятельств, конечно же его можно остановить, или изменить направление вручную. Идемте. Заглянем в каждый кабинет по очереди».

Группа оживленно следовала за ее экскурсоводом, двигаясь змейкой и заходя в ученические комнаты. Некоторые родители поражались тому, как все внутри устроено и продумано, другие – ничуть не удивлялись, поскольку переехали как Ларс из более крупных населенных пунктов, где ДОЦ были еще более современные и развитые. Ларс и Теодор плелись в хвосте. Глаза мальчика горели от восторга. Ему все было интересно и хотелось как можно скорее начать играть в этих необычных и забавных классах со своими сверстниками. Для малышей, которые ни разу не учились с педагогами, ДОЦ поначалу казался как одна большая и удивительная песочница с кучей игрушек и увлечений. Многим хотелось везде все потыкать, потрогать и побывать.

В первый год, обучение проводилось в игровой форме, постепенно выявляя сильные стороны и интересы молодых учеников, подготавливая их к более сложным предметам. Начиная со второго года, подключались специальные методики, помогающие лучше усваивать детям необходимую информацию и углубляться в основные предметы, такие как язык, детская математика, логика, музыка и пр. Именно поэтому, к шести годам, ребятишки уже поступали в школу с готовностью к полноценной учебе по выбранному их родителями профилю подготовки.

Группа подошла к одной из крайних дверей в конце коридора. Она была окрашена в темно-фиолетовый цвет. На ней были приклеены объемные стикеры в виде колб различных форм с жидкостями внутри. Директриса остановилась около входа и с гордостью произнесла: «А это один из моих любимых классов. Кабинет химии».

Внутри помещения стены были окрашены в тот же фиолетовый цвет, с оранжевыми полосками посередине. Так же, на них имелись небольшие разноцветные кляксы, напоминающие пятна из-под чернил, небрежно оставленные двоечником, не умеющим писать. Пол был устелен специальным водонепроницаемым покрытием, с которого легко можно было убрать разлитые на пол жидкости. Вдобавок, он был очень мягкий, поэтому ученикам, сидящим на нем, было очень комфортно. Малыши сидели на полу, а перед ними находились длинные деревянные столики, на которых были расставлены различные жидкости. Те тщательно пытались перемешать их между собой, с интересом наблюдая, как меняется цвет растворов. Дети начали оглядываться на только что вошедших посетителей.

Директриса: «Ладно не будем отвлекать их от занятий. Пойдемте дальше!»

Одна из матерей обратилась к директору центра, обеспокоено глядя на учащихся: «А это не опасно? Дети не могут выпить эти жидкости и отравиться? А если им попадет какая-нибудь из них в глаза?»

Директриса: «Ни о чем не беспокойтесь. Все жидкости имеют специальный состав, который является съедобным, гипоаллергенным и имеет неприятный вкус. Поэтому детям стоит попробовать его всего лишь раз, чтобы затем перестать это делать. Попросту говоря, все жидкости являются обыкновенной водой, несмотря на то что, они имеют различные цвета и их смешивание приводит к разным реакциям. Безопасность детей является для нашего центра наивысшей миссией».

Второй этаж ничуть не отличался от первого, за исключением имеющихся высоких стеклянных перегородок, огораживающих края поверхности от имеющейся посередине пола пропасти, из которой один эскалатор поднимает и опускает людей на первый этаж, а другой делает то же самое на второй.

Экскурсионная группа дошла до голубой двери с приклеенным на ней стикером полумесяца и спящем на нем младенцем. Кто-то из родителей хотел зайти внутрь, но директриса остановила их, попросив не беспокоить отдыхающих там малышей. Поэтому комнату получилось осмотреть лишь стоя на пороге. Она была окрашена в темно-голубой цвет. Внутри стоял полумрак, и лишь тусклый ночник в виде звездного неба освещал это помещение. Оттуда доносился еле слышный звук сверчкового пения, который по задумке должен был убаюкивать малышей. Пространство было достаточно большое и насчитывало порядка 40кв. м. На полу стояло множество детских кроваток расставленных по вдоль и поперек. Какие-то из них находились вплотную друг от друга, а какие-то наоборот – на расстоянии, образовывая небольшие проходы между ними. На каркасах имелось несколько табличек с детскими именами, поскольку одну и ту же кроватку использовали за день три, а то и четыре ребенка.

Директриса: «Вторая точно такая же комната отдыха находится наверху. Постельное белье меняется 4 раза в сутки, из расчета на каждого ребенка. Помещение регулярно дезинфицируется при помощи ультрафиолетового излучения».

Отец одного из детей: «Но как же они так спокойно засыпают строго по вашему расписанию? Я вот своего не могу часами уложить!»

Директриса: «Секрет кроется в звуках природы, используемых для усыпления ребятишек. Плюс ко всему этому, мы используем специальные динамики, испускающие определенные вибрации в воздух, которые так же способствуют успешному усыплению. Сейчас вы не ощущаете этого, поскольку вы находитесь снаружи. Но стоит вам попасть внутрь, прилечь в постель и ненадолго погрузиться в эту атмосферу спокойствия и безмятежности, как ваши глаза сами начнут закрываться, словно после употребления сильнодействующего снотворного».

Та же самая обеспокоенная мамаша, что задавала вопрос в кабинете химии, и во многих других: «А это не опасно? Эта ваша музыка, никак плохо не повлияет на детский слух?»

Директриса с одновременно уставшим и непонимающим видом посмотрела на мамашу. По толпе пробежало недовольное бормотание. Эта женщина, постоянно больше всех задающая вопросы и трясущаяся о безопасности, стала несколько сильно раздражать окружающих.

Директриса: «Как я уже говорила ранее, повторюсь: безопасность детей для нас стоит на первом месте. Как и их здоровье. Можете на нас в этом положиться».