Лето с Гомером
Агамемнон ранен, Одиссей тоже, наконец, и Диомед. Ахейцы принимают удар. Троянцы подступают под их стену: «не по воле бессмертных воздвигнуто было здание то» («Илиада», XII, 8), напоминает нам Гомер. Слушатель поэмы еще раз узнавал здесь о том, чего стоило неуважение традиций и презрение установленных пределов:
Башни, грудные забрала кругом человеческой кровьюБыли обрызганы с каждой страны, от троян и ахеян.Но ничто не могло устрашить ахеян; держалисьРовно они, как весы у жены, рукодельницы честной,Если, держа коромысло и чаши заботно равняя,Весит волну, чтоб детям промыслить хоть скудную плату, —Так равновесно стояла и брань и сражение воинствДолго, доколе Кронид не украсил высокою славойГектора: Гектор ворвался в твердыню ахейскую первый.(«Илиада», XII, 430–438)Поймем правильно эти стихи: боги жонглируют нами, и, если чья-то судьба им кажется слишком тенденциозной, они выдвигают нового героя. Гомер часто возвращается к этой идее. Люди являются переменной величиной в игре богов. В общем, мы располагаем своей жизнью, а боги располагают нами.
Гомер испытывает все возможные способы развития событий. В песни XIV эта техника напоминает щелчок по носу. И в этом гений Гомера: его воображение не скудеет даже тогда, когда он описывает уже многократно повторяющуюся ситуацию. На этот раз речь снова идет о контратаке ахейцев, приводящей к тактическому перелому.
Гера решает обольстить Зевса, попросив помощи у Афродиты. И вот эти богини неба и земли обмениваются одеждами, и Гера жеманничает перед Зевсом, чтобы тот угодил в ее сети: «ныне пылаю тобою, желания сладкого полный» («Илиада», XIV, 328). И дальше следует сцена вполне человеческой любви, даже слишком человеческой, то есть – смехотворной.
Зевс занят шалостями с Герой, и богиня посылает Посейдона помочь ахейцам получить небольшую передышку в осаде Трои.
Взбешенный таким оборотом, Зевс наводит порядок в соотношении сил, восстанавливая паритет враждующих линий. Эти бесконечные наступления и отступления войск напоминают абсурдные действия Первой мировой войны, в том виде, как ее описывали Юнгер, Барбюс или Женевуа[14], когда армии тратили несколько месяцев, теряя тысячи солдат, на завоевание пары десятин грязной земли. В чем же отличие? Солдаты Первой мировой не носили ни оружия из бронзы, ни блестящих шлемов. Но, вероятно, злополучные боги все еще вершат свои дела над полями сражений.
Проклятие чрезмерности
И тут наступает развязка ахейских невзгод. Стены вот-вот поддадутся напору. В «Илиаде» стена символизирует собой защиту и суверенитет, но также – некий предел, данный обществу. Стена, как и всякая граница, является драгоценным сокровищем, и это великое несчастье, если в ней открывается брешь. Две тысячи пятьсот лет спустя после Гомера ревнителям плоского мира, без наций и без границ, следовало бы присесть в уютной тени какой-нибудь крепостной стены и поразмыслить об «Илиаде»:
Там устремились пергамлян фаланги, и Феб перед ними,Дивным эгидом сияя; рассыпал он стену данаевТак же легко, как играющий отрок песок возле моря,Если когда из песку он детскую сделав забаву,Снова ее рукой и ногой рассыпает, резвяся.(«Илиада», XV, 360–364)Линия фронта проседает. «Все на штурм кораблей», – кричит Гектор, и троянцы нападают на греческие корабли.
Таким образом, Гомеру понадобилось пятнадцать песней, чтобы прийти к следующему результату:
Гектор, корабль захватив, пред кормою стоял неотступен;Хвост кормовой он руками держал и кричал к ополченьям:«Светочей, светочей дайте! и с криком сомкнувшися гряньте!»(«Илиада», XV, 716–718)Ахиллес обещал помочь, если троянцы подберутся к кораблям.
Сказано – сделано. Настала пора вступить в битву. Ахиллес мог бы здесь вдохновиться прекрасными словами Фернандо Пессоа[15], написанными двумя с половиной тысячелетиями позднее: «Действовать – значит познать покой».
Возможно, это помогло бы избежать многих смертей.
Но не будем спешить. Ахиллес еще не вступил в сражение. Пока что он соглашается с тем, чтобы к рядам сражающихся примкнул Патрокл в доспехах Ахиллеса. Для Ахиллеса это способ послать вместо себя на войну свою голограмму:
Но давно объявил я:Гнев мой не прежде смягчу, как уже перед собственным станом,Здесь, пред судами моими раздастся тревога и битва.Ты, соглашаюсь, моим облекися оружием славным.(«Илиада», XVI, 61–64)Иронизирует ли здесь Гомер?
Или это для него возможность напомнить о том, что нельзя избежать чрезмерности, этой кровожадной твари? Ахилл ведь вскоре превратится в свирепого монстра, а тут вдруг дает своему другу советы насчет умеренности.
Это как если бы Сталин цитировал Евангелие, а Тарик Рамадан[16] давал бы уроки правил хорошего тона или еще как если бы султан Эрдоган рассуждал на троянской равнине с королем Саудовской Аравии о правах человека:
Радуясь мужеством духа и славой победного боя,Трои сынов истребляй, но полков не веди к Илиону,Чтоб от Олимпа противу тебя кто-нибудь из бессмертныхВ брань за троян не предстал.(«Илиада», XVI, 91–94)Свирепейший из монстров призывает своего друга к сдержанности.
Нужно будет вспомнить эти строки, когда мы будем читать о бойне, устроенной самим Ахиллесом. Патрокл его не слушает. И оставляет в рядах троянцев кровавые бреши. Гомер использует показательный оборот, говоря о ярости Патрокла: «муж неразумный». Он убивает Пирехма, Ареилика, Пронооя, Фестора, Эриала, Эримаса, Амфотера, Эпальта…
Он переходит все границы – и это большая ошибка. И как это всегда происходит у Гомера, наказание ждет его там, где он совершил грех. Всякая жестокость уже содержит в себе приговор. Всякая чрезмерность взывает к возвращению бумеранга. И тут наступает возмездие.
Против Патрокла выступает Аполлон, и Гектор поражает его ударом копья в живот. «Тут, о Патрокл, явился последний предел твоей жизни»[17] («Илиада», XVI, 787). Выражение «последний предел» могло бы стать подзаголовком вообще всей «Илиады».
Гектор будет наставлять эту охваченную безумием душу до тех пор, пока Патрокл не издаст последний вздох:
Бедный! тебя Ахиллес, несмотря что могуч, не избавил.Верно, тебе он, идущему в битву, приказывал крепко.(«Илиада», XVI, 837–838)Но мы еще не насытились хюбрисом[18]. Над равниной поднимается слепая сила. Люди сменяют друг друга, сражаются войска, гибнут герои, и над всем этим царит чрезмерность, переходя от одного к другому. Она – как вирус. Как психически заразная болезнь. И на этот раз ею заразился Гектор. Сняв с Патрокла доспехи Ахиллеса, он надевает их на себя, не воздав должное погибшему.
И тогда Зевс говорит:
Ах, злополучный, душа у тебя и не чувствует смерти,Близкой к тебе! Облекаешься ты бессмертным доспехомСильного мужа, которого все браноносцы трепещут!Ты умертвил у него кроткодушного, храброго другаИ доспехи героя с главы и с рамен недостойноСорвал [вопреки порядку вещей[19] ]!(«Илиада», XVI, 837–838)Важно правильно понять это обвинение: «вопреки порядку вещей». Каждый предостерегает другого от чрезмерности, чтобы не оказаться в ней виноватым. Человек патетически трогателен. Ясное понимание ситуации всегда принадлежит другому, потому что сам человек не может обладать ею по отношению к самому себе. Это мифологическая формулировка расхожей истины: «Поступайте, как я говорю поступать, но не так, как я поступаю сам».
Ахиллесов талант
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Этот цикл радиопередач «Франс Интер» выходил в эфир летом 2017 года. Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, постраничные примечания принадлежат переводчику.
2
Homère. L’Odyssée / Trad. de Ph. Jaccottet. Paris: La Découverte, 1982; Homère. L’Iliade / Trad. de Ph. Brunet. Paris: Seuil, 2010. – Примеч. автора. В наст. изд. использованы перевод «Илиады» Н.И. Гнедича и переводы «Одиссеи» В.А. Жуковского и В.В. Вересаева.
3
В оригинальном издании. В настоящем издании цитаты из Гомера приводятся п/ж шрифтом.
4
Из ничего (лат.).
5
Марсель Конш (род. 1922) – французский философ, специалист по метафизике и античной философии.
6
Пьер Бурдье (1930–2002) – французский философ, социолог, этнолог.
7
См. с. 12 наст. изд.
8
Морис Баррес (1862–1923) – французский писатель и политический деятель; цитата из его книги «Путешествие в Спарту» (1906).
9
Miller H. Le Colosse de Maroussi, 1941. – Примеч. автора.
10
Hofmannsthal H. von. La Grèce pittoresque: monuments, paysages, habitants, 1923. – Примеч. автора.
11
Сборник Рицоса 1954 года, название которого приблизительно можно перевести как «греческий дух».
12
См. стихотворение Бодлера «Аллегория».
13
«Буря и натиск» – название периода предромантизма в немецкой литературе конца XVIII века.
14
Немецкий писатель Эрнст Юнгер (1895–1998) и французские писатели Анри Барбюс (1873–1935) и Морис Женевуа (1890–1980) – авторы произведений о Первой мировой войне.
15
Фернандо Пессоа (1888–1935) – португальский поэт, драматург и мыслитель. Цитата – из его «Книги непокоя» (М.: Ад Маргинем Пресс, 2018).
16
Тарик Рамадан (род. 1962) – мусульманский религиозный деятель, известный во Франции своими радикальными высказываниями.
17
Перевод Гнедича: «Тут, о Патрокл, бытия твоего наступила кончина».
18
Хюбрис (др. – греч.) – гордыня, самолюбие, в гомеровской традиции – нарушение божественной воли; это понятие в античности включало в себя и чрезмерность.
19
Эти слова в переводе Гнедича отсутствуют.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
