Натурщица

Анна обнимает Виктора. Виктор отстраняет ее от себя, смотрит в глаза. Павел смотрит на них, изучает, точно видит впервые.

Виктор. Анна, мы с братом решили перенести нашу компанию в Амстердам. Мы давно этого хотели, но я никак не мог бросить Павла. Он словно жил на тонкой грани между мирами. Я понимаю, что его уже нет и ничто тебя тут не держит. И не ради меня ты бы осталась. Но я бы хотел, чтобы ты поехала с нами… со мной. В Нидерландах, возможно, учат танцевать, ты можешь попробовать. Или откроешь студию.

Анна. Я…

Виктор. Нет, не говори ни слова! Подумай о моем предложении.

Виктор берет с тумбочки виски. Наливает в бокал и пьет до дна. Павел встает, подходит к бутылке и тоже хочет налить себе, но лишь садится рядом на пол.

Анна. Ты же против алкоголя.

Виктор. Я не против алкоголя. Я даже за. Но Павлу его было нельзя: у него больное сердце. Я уверен – его сердце было покрыто сотней трещин, по-настоящему, понимаешь? Не как какая-то метафора, а куча мелких трещин до самой сути сердца. (Виктор выпивает второй бокал.)

Анна. Мартина права, ты был немного пьян в утро после… после… трагедии. И на похоронах. Ты и сейчас не трезв?

Виктор. Может хватит?

Анна. Пить? Думаю, да.

Виктор. А ты бы не выпила, Аннушка, когда перед тобой человека сбивает машина? Или нет (Виктор выпивает третий бокал.), когда ты видишь, как машина сбивает важного тебе человека, что будешь делать? Не думай, что я какой-то пьяница или что-то такое, просто, когда больно, я имею право чувствовать боль. И я бы нарисовал об этом картину, но рисовать я не умею. Ты хоть поминаешь, что такое съедающая боль и чувство вины? Понимаешь, Анна?

Анна подходит к Виктору. Наливает в бокал виски и за раз выпивает. Виктор и Павел удивленно смотрят на нее.

Виктор. Аннушка…

Анна. Вы все только и говорите о совей боли, мне жаль, правда жаль, что Мартина вдруг ощутила непосильные для себя чувства и теперь страдает, что ты видел смерть Павла. Но и я потеряла дорогого человека. И страдаю.

Виктор. Я… прости.

Анна. Нет, ты послушай, чувство вины мне тоже знакомо. Каждый день я думаю: если бы я остановила отца, я ведь была в той комнате, я видела – что-то не так. И Павел. (Анна налила себе еще виски и осушила бокал.) Это я. Это из-за меня он выбежал из дома и не думал ни о чем другом, кроме моих ужасных действий. Мне стыдно так. И снова я не остановила, и снова не спасла.

Виктор. Мне жаль.

Анна. Не нужно меня жалеть. (Смотрит на Мартину.) Ее пожалей.

Виктор наливает себе виски, подносит к губам бокал, но останавливается. Он смотрит на кровать, где лежит Мартина, потом на Анну, оставляет бокал и притягивает к себе Анну. Виктор целует Анну. Анна в смятении.

Павел отворачивается.

Анна. Когда ты уезжаешь?

Виктор. Завтра, сразу после выставки в память о Павле.

Анна. Завтра… Я обещаю подумать до утра.

Виктор(хочет уйти, но останавливается) Все только и говорят о талантливом художнике, трагично покинувшем этот мир, и его прекрасной музе. Я думаю, у них все получилось. Ты тоже заслужила, чтобы и у тебя все получилось.

Виктор уходит.

Анна прислоняется к стене и скатывается по ней к полу. Она прижимает к себе колени и начинает смеяться, после чего плачет. Мартина ей в ответ тоже смеется. А потом плачет. Анна срывает со стены один из эскизов и смотрит на него.

Анна. Останься.

Анна складывает эскиз и кладет в карман платья. После чего встает, наливает себе еще виски и выпивает.

Павел садится на пол у кровати, у ног Мартины. Павел смотрит на Анну.

Анна(смотрит на Мартину). Мы должны научиться жить дальше. Ты и я. Каждая по-своему. Без сладких иллюзий и призраков. Я все еще жду, что он вот-вот зайдет, вбежит сюда весь в масляной краске, пропахший растворителем насквозь. И улыбнется нам. Но он не вернется. А мы? Мы вернемся?

Анна и Мартина снова плачут. Павел рисует в блокноте.

Анна(перестав плакать). Видишь ты призрака или нет, не волнуйся, Мартина, мы покажем тебя лучшим врачам. Они дадут тебе таблетки, поговорят с тобой и вылечат твою душу, психиатрия давно впереди нашего представления. Наше сердце, наш разум столь не изучены, что дурно. Но я верю, что тебе помогут.

Анна укрывает Мартину одеялом, долго осматривает квартиру и уходит. Мартина тут же открывает глаза.

Мартина. У меня есть метод лучше. (Мартина встает, складывает картины в одну кучу и зажигает спичку.)

Павел хватает Мартину за руку и тушит спичку.

Мартина. Оставь! Позволь сделать это.

Павел. Нет. Это все, что у тебя есть, зачем ты хочешь уничтожить память обо мне?

Мартина. О тебе? Что ты, Павел. Я хочу уничтожить все, память, стены, себя. Сжечь напрочь с земли и развеять пепел. Тогда я и Анна, мы перестанем плакать. Но по-разному. Я останусь пеплом, буду лежать на полу.

Павел. Мартина…

Мартина. Пойми, жизни мне больше нет в мире за дверью. Это у Анны и Виктора есть жизнь, мечты. А мои воплотил ты.

Павел. Не говори так. (Павел трогает пальцами ее лицо, шею, останавливаясь на плечах.) Как Ты можешь это говорить? Как вообще такие мысли могут рождаться в голове?

Мартина. А в твоей не рождались?

Павел отводит взгляд.

Мартина. Что толку от этой вечной боли? Предлагаешь жить, растить ее внутри и ждать, закончится ли она?

Павел. У тебя была жизнь! Ты жила и была счастлива. Что так могла поменять моя смерть? Скажи мне.

Мартина. Жизнь? Прости, но ты считаешь, что это «жизнь»?

Мартина снова поджигает спичку, бросает ее, но Павел ловит ее и тушит.

Павел. Было же что-то, что приносило тебе радость, Мартина? Ты столько говорила о своей насыщенной жизни, друзьях, великих знакомых. Ты говорила о жарком солнце курортов, о дорогих ресторанах, о людях с обложек, о деньгах, которые ничего не стоят. А сейчас ты плачешь и плачешь

Мартина. Не для меня такая жизнь. Не могу я найти в ней смысл. Я просто заполняла ими пустоту внутри, тоску по прекрасному. Быть может, если бы у меня были призвание и цель, тогда я бы смогла все преодолеть и найти интерес. Но одними интересными встречами, красивыми нарядами и псвеводрузьями не найдешь себе счастья, если в жизни нет ничего.

Мартина снова поджигает спичку, Павел берет ее и тушит.