Осколки клана. Том 2

– А почему не в котелке? – вдруг ни с того ни с сего насупившись, буркнула Ольга.

– Чего?

– Ничего! Вечером поговорим, – отмахнулась женщина, выходя из дома и заставив меня отступить на пару шагов. – Пароцикл свой ещё не разбил?

– Нет, – слегка озадаченно ответил я, помотав головой.

– Ключи давай! – протянула она руку и, поймав мой взгляд, чуть раздражённо ответила: – Да не отбираю я его у тебя! Надоело за два дня ноги топтать!

– Вот… – я уронил в протянутую руку затейливый металлический цилиндрик с дырочками и зубчиками. – Там семьдесят процентов заряда живицы осталось.

– Надо будет – сама заряжу. – Отодвигая с пути, Ольга Васильевна, бросила на меня какой-то нечитаемый взгляд и добавила: – Опережая следующий вопрос – да! Умею. И получше некоторых желторотых юнцов!

– Но я не…

– Так! Короче! Кладоискатель! – остановилась она и сурово посмотрела на меня. – Иди-ка ты спать, а разбирать твои ночные похождения будем вечером. Всё! И да, если кому понадоблюсь, я в Кремле.

С этими словами Ольга Васильевна зашагала в обход дома к парковочной площадке. Секунд через тридцать запыхтел, вновь разогреваясь, котёл, затем раздался дикий свист резко спускаемого пара, и Кня’жина на огромной скорости вылетела на прилегающую к дому дорожку, а вырвавшись на основную, пробусковала с разворотом под таким наклоном, что у меня машина улетела бы в кусты. Врубила полное нагнетание и пулей улетела прочь, оставляя за собой лишь густой шлейф белого пара.

– Жесть… – произнёс я, провожая взглядом быстро исчезнувшую за очередным поворотом всадницу-пароциклистку.

Выразился бы куда грубее, однако со спины ко мне уже подошла Алёнка, а материться при девушках приличному человеку некомильфо.

– С возвращением. Господин будет обедать? – сложив ручки на передничке и чуть поклонившись, спросила девушка, когда я соизволил обернуться.

– Доброе утро, Алёна, – улыбнулся я. – Да, сделай мне что-нибудь. Поем перед сном. Накрой на кухне, а я пока пойду помоюсь.

– Как прикажете, – ответила она, сопроводив это ещё одним поклоном. – Могу я помочь вам разоблачиться?

– Не стоит, я сам, – отказался и даже как-то залюбовался стройной фигуркой девушки, отправившейся выполнять поручение.

Да. Мало того что посадская девушка-простушка впитывала знания как губка, так ещё и наставницу-дрессировщицу к ней Ольга Васильевна приставила такую, что за тот неполный месяц, что мы живём под одной крышей, мне стало казаться, будто она с детства тренировалась работать в богатом доме. Глядя на неё, особенно в последние дни, трудно было представить, что это та же первый раз приехавшая в город загородная дриада, готовая поверить на вокзале первому встречному уголовнику, говорящему, что он знаком с её «папенькой».

Ещё раз широко зевнув, на автомате прикрывая рот тыльной стороной ладони, я, расстегнув и стянув с ног бутсы, поставил их в специальную стойку для грязной обуви и направился к оружейной. Там разоблачился, оставив меч и арбалет в специально предназначенных для них стойках, сложил в корзину грязную форму и выставил в коридор, повесив на расположенный рядом крючок свой новый плащ для последующей чистки, не забыв вытащить из кармана свёрток с «яблоками». После чего, набросив махровый халат, предназначенный для подобных случаев, чтобы не сверкать исподним, и закинув сбрую с поясом на плечо, размышляя над поведением опекунши, потопал к себе наверх, дабы в первую очередь спрятать самые интересные находки в установленном в моей комнате сейфе.

В наполненной горячей водой ванной чуть было не заснул, но справился с собой, как и с шампунем, мылом и мочалкой, а, уже искупавшись, более-менее взбодрился под душем. В голову почему-то лезли всякие разные порой совершенно глупые мысли… Так, почему-то сейчас мне показалось забавным, что правильным вначале мыться в ванной, а затем в обязательном порядке принимать душ, смывая с головы шампунь. А ведь в детстве я даже не знал, что это такое, у нас в квартирке на втором уровне имелась только вмурованная чугунная муниципальная бадья, дно которой было выложенной деревянными планками. А под ней располагалась специальная печка, топить которую, чтобы получить горячую воду, следовало исключительно дорогим углём. И то это считалось шикарными условиями и нам завидовали!

Надо ли говорить, что использовали её только для меня и иногда, когда я был совсем мелким, после в тёплой воде мылась мама, если, конечно, по какой-то причине не могла оставить меня под чьим-нибудь присмотром. А так родители всегда ходил в общественные бани, как и все наши соседи.

Душ же я первый раз увидел только в приюте. Промёрзлое, покрытое ледяной коркой зимой и студёное летом облицованное дешёвым кафелем помещение, в котором из торчащих из стен ржавых труб сквозь давно засорившиеся лейки едва текла холодная вода. Общее для мальчиков и девочек, правда, в разные дни раз в неделю. При походе туда следовало заранее смириться не только с соседями, но и с тем, что в открытую дверь тебя маслянистыми глазами будет рассматривать один из охранников-надзирателей, громко и обидно комментируя всё, что разглядит. Зато никогда не замечая моментов, когда кого-нибудь из провинившихся перед приютским бугром «опускали» старшие. Надо ли говорить, какие мерзкие истории случались там с девчачьим контингентом.

Конечно, запоминается самое плохое, а потому в реальности всё происходило не так мрачно, как всплывало сейчас в памяти. И те же массовые помывки устраивались не регулярно, а когда директрисе шлея под хвост попадала, да и договориться с воспитателями можно было, так что лично я только один раз туда нарвался, в самый первый поход после моего попадания в приют. Без последствий. А в остальное время шастал в местную баню, «грязнульку», где с шести до восьми утра за быструю помывку брали сущие копейки, а девочек из нашего приюта так и вовсе пускали на женскую половину бесплатно. Как минимум так утверждалось официально.

«А не наведаться ли мне как-нибудь в старый приют?» – лениво всплыла неожиданная мысль и исчезла, стоило выключить вначале горячий кран смесителя, а через пару секунд и холодный.

Хмыкнув, я вытерся и, надев чистое и халат, отправился на кухню, где меня уже ждал потрясающий омлет. Нежный, с колбаской, сыром, грибами и, конечно же, помидорами, которые наполняли блюдо вкуснейшим соком. К нему меня приучила Ольга Васильевна, пусть не имевшая кулинарных талантов юной посадской девушки, но очень старавшаяся, а уж когда, узнав мои вкусы, ещё недавно не отличавшиеся особым разнообразием, за дело бралась юная горничная…

– Алёнка…

– Да, господин? – с тревогой спросила девушка, как и моя опекунша любившая наблюдать за тем, как я ем.

– Ты так великолепно готовишь, – произнёс я, с сожалением осматривая пустую тарелку, – что однажды я не утерплю, наемся до отвала, и меня на задании схрумкают какие-нибудь монстры. Ты этого добиваешься?

– Нет… – покраснев и стрельнув в меня глазками, ответила девушка. – Не думаю, что вам, господин, грозит что-то подобное.

– Тогда я резко растолстею! – поднял я к потолку палец. – Стану круглым, как шарик. Буду поджимать ручки и ножки, а ты будешь катать мня на занятия в Академию и обратно!

Как ни странно, но воспоминания о Борисе, смешливом толстяке из нашего бывшего класса, можно сказать, моём если не друге, то приятеле, всё хвалившемся, что, поступив в академию, привезёт сюда своего суперского бульдожку, и погибшем во время ритуала садовников, совершенно не испортили настроение. А ведь это у него было такое вот «эго».

– Буду стараться изо всех сил! – не выдержав, хихикнула в кулачок девушка.

– Ладно, – я ещё раз зевнул. – Пойду-ка я посплю… Алён.

– Да, господин?

– Если кто будет искать Ольгу Васильевну, – предупредил я, уже выходя из кухни. – Она в Кремле и обещалась к вечеру.

– Передам, – изобразила лёгкий книксен девушка и быстро убрала со стола грязную посуду.

Я же дополз до кровати и рухнул в неё, заснув, как мне показалось, сразу же, как залез под одеяло. Или не сразу, потому как уже на пороге царства Морфея мне почудилось, что скрипнула дверь комнаты, и вслед за мной на перину проскользнуло что-то мягкое, нежное и очень тёплое, что я непроизвольно обнял и прижал к себе.

Снилось мне – непотребство! Белые берега лазурных озёр, у которых не видно противоположенного края, забавные деревья-столбики с раскидистым папоротником на вершине и пошлыми волосатыми яйцами, гроздьями свисающими под ним. И там мы… то с Хельгой, то почему-то с Алиной Звёздной, а то и с Алисой Уткиной творили такое…

Такое, что я знал в теории, но на практике ещё никогда не применял, но и во сне особого результата не добился. Видимо, фантазии не хватило. А неподалёку на камушке сидели Мария с Ольгой Васильевной и пили крепкий чёрный чай из водочных рюмочек, по очереди то мыча, то что-то томно неразборчиво шепча голосом Алёны. Чуть дальше танцевал какой-то странный подвижный танец наш директор, Бояр Жамбрулович, окружённый толпой белёсых монстров из канализации, и очень расстраивался, что у них так не получается.

По песочку прямо к нам подошёл грустный Саша Морозов, почему-то в закрытом рыцарском шлеме, постоял, повздыхал, представился, хотя я его уже узнал по беличьему хвосту, и пожаловался, что мы чувствуем «амбре», а он теперь нет! И посоветовал не жалеть его, а отправиться в Киев, потому как только там, на другой стороне озера, подают настоящее дефлопе. А ведь их так мало осталось в этом мире, и если мы не поторопимся, то род Карбазовых будет уже не восстановить!

Я, конечно, удивился, нафига мне восстанавливать этот род, когда у меня уже есть свой, но Хельга с волосами Уткиной, быстро одевшись в мою одежду, схватила меня за руку и потащила к дожидающемуся нас локомотиву Перевозчиков. Я начал было возмущаться, что остался голым, но Громова, тщательно ощупав моё готовое к бою достоинство, верно заметила, что если мы не поторопимся, долговязые уедут без нас, и посоветовала прикрыться меховой шапкой директора, мол, как раз по размеру будет, да он и не откажет…

Киев, к которому прямо по озеру, поперёк которого была проложена одноколейка Бажовых, перевозчики доставили нас на беседке академического ресторана «Берёзка», выглядел как Таганская Нахаловка, только с домами из золота и «Брильянтовыми дорогами» прямо на нижнем уровне. Но Хельга, превратившаяся в Нину, заявила, что боится и туда не пойдёт, потому как там её ждет серый волк, а я выполнить свой долг перед ней могу и тут! Я возразил, что здесь на нас, скорее всего, смотрят жадные лилипы, а я в шапке директора, а потому мне стыдно идти с ней в Политехнический. И именно по этой причине волк нам теперь не страшен, и опасаться следует исключительно семерых козлят!

Тут появилась Даша и, сказав, что я наконец-то поступил в начальную школу, вручила мне клёвую, большую и горячую плюшевую куклу, похожую на Алёну, которую я тут же обнял руками и ногами, а она, пытаясь выбраться из моих объятий, забавно попискивала. Наконец у горничной это удалось, однако я рано расслабился! Она превратилась в Машку! В дамской комбинации прямо как на одном из журналов, что ходили в приюте, но со шприцом в руке и почему-то в медицинской шапочке, и я понял, что проиграл!

Улыбнулась и голосом Ларисы Вениаминовны заявила, что я совсем не понимаю женщин! После чего я понял, что спутал их с Княжной Екатериной, которая голенькая стояла надо мной и, трогая пальчиком дырку в моей груди, говорила, что если не вылечить её, то земли некого нихонского Даймё «ой-забыла» отойдут водному эллементалю, в Москве начнут продавать кошек вразвес, и вообще, Садовники уедут на Луну, а это плохо для экологии Казани.

Я хотел было отказаться, сославшись на таинственные дефлопе, что есть только у волков в Киеве, но, подумав, согласился с условием, что директорская шапка останется у семерых козлят. Мне обещали, но только, если я женюсь на одном из дымчатых клонов Борислава, но я категорически отказался. Однако довольная Маша всё равно ткнула рукой с активированными чарами проклятья прямо мне в правый бицепс, и я проснулся от боли и, как мне показалось, от щелчка замка закрывшейся двери в комнату.

Естественно, в постели кроме меня никого не было. Хотя почему-то реально слегка побаливало правое плечо, которого коснулась «Машка из сна», так, будто я его отлежал, хотя при моей позе это сделать трудновато. Да и жарко было под одеялом… Словно кто-то подложил грелку! Так что я поспешил его скинуть.

За окном уже отгорел закат, но звёзд на небе пока что не наблюдалось, только полная Луна, яркая и огромная, та, на которую во сне хотели уехать Садовники, светила мягким серебром, глядя на которое странный сон, в отличие от определённого напряжения между ног, быстро уходил и забывался.

– В ванную! – скептически прокомментировал я сложившуюся ситуацию в потолок, потому как мне, хоть и раньше часто снились девочки далеко не в самых приличных и очень даже эротических видениях, но сегодня что-то прямо совсем уж накрыло. – И менять бельё…

После водных процедур я слегка размялся, прямо на месте разогревая мышцы и разгоняя по жилам кровь, а затем, приодевшись, спустился вниз, чтобы обнаружить в гостиной усталую, но чем-то довольную Ольгу Васильевну в лёгком шёлковом халатике с широким матерчатым поясом и любимых ею розовых тапочках в виде мордочек каких-то животных. Вальяжно раскинувшись в большом кресле и закинув ногу на ногу, женщина, попивая свой вечерний глинтвейн, с интересом читала «Московский Вестник», на переднем развороте которого под названием издания крупными чёрными буквами было написано «Экстренный выпуск!»

– Добрый вечер, – поздоровался я с опекуншей, устраиваясь напротив.

– Ты даже не представляешь, насколько прав, – усмехнулась Ольга Васильевна, протягивая мне газету. – Выспался?