Репетиция брака

– Простите, вы что-то сказали? – спросила она, скрывая свое беспокойство за легкой улыбкой.

Он вытащил ключ зажигания и сказал:

– Я сейчас войду в дом, зажгу свет и вернусь за багажом.

Она кивнула. На заднем сиденье Том пошевелился и вздохнул, но не проснулся. Она решила внести его в дом и уложить, не раздевая.

Она открыла свою дверцу, вышла из машины и потянулась, разминая затекшее тело.

Посмотрев на рубашку, она увидела, что она закрывает ей колени. Длинные рукава, которые, как она помнила, Чарльз закатывал до локтей, доставали ей почти до кончиков пальцев. Но рубашка восхитительно теплая, даже при сильном бризе с океана, поэтому Джейн подумала о том, чтобы серьезно попросить Чарльза оставить ей эту одежду.

Она дотронулась пальцами до болевшей руки, несколько удивленная замечанием Чарльза о женщинах, с которыми грубо обращались. Он ничего не рассказывал ей о своей личной жизни, и она подумала, что это он делает намеренно. В конце концов не они установили нормы отношений между собой. Эти отношения были предписаны им и оплачены. И все-таки она чувствовала некоторое доверие к нему из-за его слов. Из того, что она узнала о нем, она понимала, что он ни с кем не будет делиться своим прошлым. И меньше всего с малознакомым ему человеком.

Чарльз вернулся и мельком взглянул на нее.

– Домик маленький, – кратко объявил он. Пройдя мимо нее, он вставил ключ в замок багажника и открыл его. После автомашины этот коттедж ей не показался маленьким.

– Здесь прекрасный двор, и цветочные клумбы украшают его.

– Клумбы украшают, – повторил он саркастически. Вынув ее сумки, он направился с ними к дому.

– Что случилось? Что вам не нравится? – остановила она Чарльза, когда он проходил мимо нее.

– Да так, ничего.

– Вы чем-то недовольны.

К ее облегчению, Чарльз смотрел не на нее, а на коттедж, как будто это жилище в чем-то не оправдало его надежд.

– Балтер говорил, что должно быть много комнат. Много места, где можно побыть в уединении. В доме недостаточно места для Тома, который учится ходить, не говоря уже о двух взрослых людях, у которых есть проблемы наподобие наших.

Джейн дотронулась до его руки. Кожа была влажной, мышцы напряжены. К ней вернулось ее беспокойство. Но на этот раз оно было связано не с тем, что она думает о Чарльзе, а с тем, что он думает о ней.

Он посмотрел на ее руку, лежавшую на его руке. Джейн подняла глаза и посмотрела на спутанные волосы. Она поймала себя на том, что любуется этими черными густыми волосами, которые курчавились на затылке, и вспомнила, как глубоко запустила пальцы во время того поцелуя в густую шапку волос, ощущая чувство удовольствия от их густоты и черного цвета.

Как странно, подумала она, чувствовать себя как-то связанной с ним. Поцелуй, рубашка, даже его беглые замечания о тех ролях, которые им предстояло сыграть. Все это увеличивало напряженность между ними.

В этом и состояла суть столкновения их характеров. Она мягко спросила:

– Вы сейчас не думаете о Джеке, не правда ли?

– Нет, дорогая, я, черт возьми, действительно не думаю о нем, – встретив ее взгляд, ответил он совершенно спокойно.

* * *

Позднее, после того как была разгружена машина и уложен ребенок, Джейн вышла на веранду, рассматривая рассеянным взглядом все вокруг. Кустарник окружал участок, примыкавший к коттеджу. Слева виднелся столик под зонтиком, а справа стояли запасные стулья. За домом были песчаные дюны и океан, волны которого громыхали в навязчивом и непреходящем ритме. Дул свежий бриз, неся с собой запахи соли и океанских водорослей. Джейн увидела Чарльза, развалившегося в мягком шезлонге с обшивкой голубого и белого цвета.

Сначала она подумала, что он заснул, но потом увидела, что он подносит к своим губам стакан. Это виски: на столике на кухне она заметила заново откупоренную бутылку. Он сидел вполоборота, и она рассматривала напряженно-мускулистую линию его тела. Она вспомнила бесформенную фигуру Джека в своей квартире. А Роберт? Его тело было плоским, плавно очерченным, как будто он был предназначен для рекламы дорогих костюмов.

Чарльз носил кеды и джинсы, и, видя его на фоне ночного неба, она подумала, что он хорошо гармонирует с этим фоном.

Джейн тихо прикрыла раздвижную дверь. Хотя на ней и была его теплая рубашка, ей было холодно, и она нервничала, раздумывая, не отложить ли ей свои вопросы до утра. Тогда он уже отдохнет, будет держать чашечку кофе, а не стакан виски.

Для женщины, не доверявшей мужчинам, она сделала логичный вывод; приближаться к нему сейчас было, по меньшей мере, опрометчивым. Кроме того, Чарльз избегал ее после их прибытия.

Подходя к нему, она пригладила руками свои спутанные волосы. Его рубашка свободно болталась поверх ее джинсов. Косметика на ее лице почти совсем стерлась. Она, разумеется, не выглядела соблазнительной.

Она подошла и остановилась примерно в футе от того места, где он сидел. Он не посмотрел в ее сторону и даже ничем не показал, что знает, что она пришла.

Джейн немного расслабилась. Она не любила, когда на нее оказывают давление, наоборот, любила, когда предоставляют возможность поступать по ее усмотрению, как будто она устанавливала пределы допустимого. С самого начала Джейн была уверена, что может удалиться в свою безопасную спальню и он ничего не сделает, чтобы остановить ее. Именно эта не выраженная словами уверенность позволила ей остаться. Облизнув пересохшие губы, она спросила:

– Кого мне благодарить за детскую кроватку? – Она вспомнила свое удивление, когда обнаружила ее в самой маленькой из трех спальных комнат. Кроме того, кто-то позаботился о продуктах. В кухне, помимо виски, в холодильнике она нашла свежее молоко, сливки, неоткрытую банку кофе и другие продукты к завтраку.

– Проходите и присаживайтесь, – сказал Чарльз, – я не люблю, когда люди стоят у меня за спиной и изучают меня. – Он не смотрел на нее, и она вздрогнула от того, что он догадался, что она делает.

– И вы знали, что все это время я здесь?

– Прежде, чем вы открыли дверь.

– Вы могли бы сказать что-нибудь, – сказала она, не двигаясь с места.

– И усложнить ваш внутренний конфликт о том, чувствуете ли вы себя в безопасности со мной? – Он поднял свой стакан и сделал глоток, по-видимому, совершенно не интересуясь, как она могла истолковать его последний вопрос.

– Я говорила вам… – сказала она, останавливаясь перед ним.

– Я не говорю о вашей жизни, дорогая, я говорю о ваших нравственных добродетелях, – произнес он педантичным тоном, взглянув наконец на нее холодными глазами.

Ее обезоруживало возникшее где-то в глубине души ощущение сексуальной напряженности между ними. Он сидел, причем сидел глубоко в шезлонге, а она стояла, возвышаясь над ним, и это порождало в ней чувство, что она контролирует обстановку. Но на самом деле она чувствовала себя беспомощной, как листик на ветру.

Она посмотрела на него сверху вниз и подумала, что ей следует повернуться и уйти, оставив его со своим виски. Они смогут поговорить завтра утром, и у них будет еще много времени для того, чтобы обсудить все вопросы. Сейчас они устали и напряжены.

Глупо и опрометчиво, призналась она себе, но все же ей казалось важным не дать ему взять над ней верх и подчинить себе. Наклонив голову, она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– А может быть, я не такая уж и добродетельная, как вы думаете.

Он поднял брови, как бы удивляясь ее смелости. Джейн неожиданно почувствовала себя не такой уж и храброй. Никогда она не говорила подобных вещей Роберту, а делать такой намек Чарльзу… Боже, неужели она оставила в Харборе и свой здравый смысл?

Понимая безрассудство своих слов, она хотела уйти, но он остановил ее, крепко схватив за полу своей рубашки. Отставив в сторону стакан с виски, он привлек ее к себе в шезлонг с поразительной ловкостью. Он вытянул ноги и усадил ее спиной к себе. Сердце Джейн учащенно забилось. Он расправил полы своей рубашки, когда коснулся их своими пальцами.

– Интересное заявление, принимая во внимание, что я выпил достаточно виски! Это должно заставить меня отступить от своего прежнего обещания не целовать вас, – прошептал он.

Его руки лежали у нее на животе, не двигаясь, обжигая ее сквозь рубашку, вызывая у нее горячее волнение. Она проглотила слюну, но это не избавило ее от спазма в горле.

– Глупо было с моей стороны говорить так.

– Но это внесло ясность.

Ей хотелось бы повернуться и увидеть его лицо. Поддразнивает ли он ее или говорит серьезно? Но когда он не сделал попытки поцеловать ее или хотя бы погладить, она решила, что он просто поддразнивает ее.