Последний отзыв
Это скорее приключение, чем история. Но читать приятно.
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Легенда об Уленшпигеле
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Из угля родятся алмазы.
Глуп учитель – мудр ученик…
Семь – это зло и благо сразу.
И великан шествовал, а за ним два блуждающих огонька, которые, стрекоча, как стрекозы, твердили:
Он папа пап, сей повелитель,
Он над царями вознесён, —
Но хорошенько посмотрите:
Ведь просто деревяшка он!
Вдруг лицо его преобразилось, он стал печальнее, худее, выше. В одной руке он держал скипетр, в другой – меч. Имя его было – Гордыня.
Он швырнул Неле и Уленшпигеля на землю и сказал:
– Я бог.
Но вот рядом с ним верхом на козе появилась красная девка, в расстёгнутом платье, с голой грудью и похотливым взглядом. Имя её было Сладострастье. За нею шла старуха, собиравшая с земли скорлупу яиц чаек, имя её было – Скупость; затем – жадный, прожорливый монах, пихающий в себя колбасы и непрестанно жующий, как свинья, на которой он ехал, – это было Чревоугодие. За ним, волоча ноги, тащилась Лень, бледная и одутловатая, с потухшим взглядом; Гнев подгонял её уколами жала. Лень ныла, скулила и, заливаясь слезами, падала в изнеможении на колени. За ними ползла худосочная Зависть с змеиной головой и щучьими зубами, кусая Лень за то, что она слишком благодушна, Гнев – за то, что он слишком порывист, Чревоугодие – за то, что оно слишком упитано, Сладострастие – за то, что оно слишком румяно, Скупость – за скорлупу, Гордыню – за её пурпурную мантию и венец.
И огоньки плясали вокруг них и жалобными голосами мужчин, женщин, девушек и детей взывали:
– Гордыня – мать честолюбия, Гнев – источник жестокости, вы убивали нас на полях сражений, в темницах, в застенках, чтобы сохранить ваши скипетры и короны. Зависть, ты в зародыше уничтожила множество благородных и полезных мыслей: мы – души их загубленных творцов. Скупость, ты обращала в золото кровь бедного народа: мы – духи твоих жертв. Сладострастие, спутник и брат убийства, породивший Нерона, Мессалину и Филиппа, короля испанского, ты покупаешь добродетель и развращаешь подкупом: мы – души погибших. Лень и Чревоугодие, вы грязните мир; надо его очистить от вас: мы – души усопших.
И послышался голос:
На навозе росток возник.
Семь – это зло и благо сразу.
Из угля родятся алмазы.
Глуп учитель – мудр ученик…
Чтоб раздобыть золы и угля —
Что станет делать бродячая тля?
И огоньки говорили:
– Мы пламя, мы воздаяние за былые слёзы, за страдания народные; воздаяние господам, охотившимся на человеческую дичь в своих поместьях; воздаяние за ненужные битвы, за кровь, пролитую в темницах, за мужчин, сожжённых на кострах, за женщин и девушек, живьём зарытых в землю; воздаяние за прошлое, окровавленное и скованное. Мы пламя, мы души усопших.
При этих словах Семеро обратились в деревянные изваяния, не меняя ни в чём своего первоначального образа.
И голос воззвал:
– Уленшпигель, сожги дерево!
И Уленшпигель, обратившись к огонькам, сказал:
– Раз вы – огонь, то делайте своё дело.
И блуждающие огоньки толпой окружили Семерых, которые загорелись и обратились в прах.
Из пепла вышло семь иных образов. Первый из них сказал:
– Имя мне было Гордыня; меня называют теперь Благородное достоинство.
Другие говорили то же, и Уленшпигель с Неле увидели, что из Скупости явилась Бережливость, из Гнева – Живость, из Чревоугодия – Аппетит, из Зависти – Соревнование, из Лености – Мечта поэтов и мудрецов. И Сладострастие на своей козе обратилось в красавицу, имя которой было Любовь.
И огоньки кружились вокруг них в весёлом хороводе.
Тогда Уленшпигель и Неле услышали тысячи голосов невидимых мужчин и женщин; веселые, упоительные, они звенели, словно колокольчики.
Когда на суше и водах
Сих Семерых пора настанет —
Род человеческий воспрянет
И счастлив будет навсегда.
И Уленшпигель сказал:
– Духи издеваются над нами.
И могучая рука схватила Неле за руку и швырнула в пространство. И духи пели:
Когда север с лобзаньем
Коснётся запада —
Бедствиям наступит конец.
Пояс заветный ищи!
– Увы, – сказал Уленшпигель, – север, запад, венец. Темно вы вещаете, господа духи.
И они снова насмешливо запели:
Север – это Нидерланды
И Бельгия – это запад.
Пояс – союз их,
Их дружба…
– Вы совсем не так глупы, господа духи, – сказал Уленшпигель.
И они снова насмешливо запели:
Знай, бедняга: добрая дружба,
Прочный, прекрасный союз —
Это пояс заветный, связующий
Нидерланды и Бельгию.
Союз совета, Союз действия,
Союз крови,
На жизнь и смерть.
И было б так,
Когда б не Шельда[196 - Шельда – большая река и хозяйственная артерия Франции, Бельгии и Голландии. На Шельде расположен ряд крупных фландрских городов, среди них Гент и мировой порт Антверпен. После отделения восточных Нидерландов (во главе с Голландией) от провинций, оставшихся за Испанией (нынешняя Бельгия), голландцы в интересах своей торговли закрыли устье Шельды для судоходства, и такое положение с небольшим перерывом длилось до 1839 г., когда по настоянию великих держав объявлена была свобода плавания по Шельде.]… —
Да, бедняга, когда б не Шельда!
– Увы, – сказал Уленшпигель, – такова, стало быть, наша тяжёлая жизнь: слезы людей и смех судьбы.
Глуп учитель – мудр ученик…
Семь – это зло и благо сразу.
И великан шествовал, а за ним два блуждающих огонька, которые, стрекоча, как стрекозы, твердили:
Он папа пап, сей повелитель,
Он над царями вознесён, —
Но хорошенько посмотрите:
Ведь просто деревяшка он!
Вдруг лицо его преобразилось, он стал печальнее, худее, выше. В одной руке он держал скипетр, в другой – меч. Имя его было – Гордыня.
Он швырнул Неле и Уленшпигеля на землю и сказал:
– Я бог.
Но вот рядом с ним верхом на козе появилась красная девка, в расстёгнутом платье, с голой грудью и похотливым взглядом. Имя её было Сладострастье. За нею шла старуха, собиравшая с земли скорлупу яиц чаек, имя её было – Скупость; затем – жадный, прожорливый монах, пихающий в себя колбасы и непрестанно жующий, как свинья, на которой он ехал, – это было Чревоугодие. За ним, волоча ноги, тащилась Лень, бледная и одутловатая, с потухшим взглядом; Гнев подгонял её уколами жала. Лень ныла, скулила и, заливаясь слезами, падала в изнеможении на колени. За ними ползла худосочная Зависть с змеиной головой и щучьими зубами, кусая Лень за то, что она слишком благодушна, Гнев – за то, что он слишком порывист, Чревоугодие – за то, что оно слишком упитано, Сладострастие – за то, что оно слишком румяно, Скупость – за скорлупу, Гордыню – за её пурпурную мантию и венец.
И огоньки плясали вокруг них и жалобными голосами мужчин, женщин, девушек и детей взывали:
– Гордыня – мать честолюбия, Гнев – источник жестокости, вы убивали нас на полях сражений, в темницах, в застенках, чтобы сохранить ваши скипетры и короны. Зависть, ты в зародыше уничтожила множество благородных и полезных мыслей: мы – души их загубленных творцов. Скупость, ты обращала в золото кровь бедного народа: мы – духи твоих жертв. Сладострастие, спутник и брат убийства, породивший Нерона, Мессалину и Филиппа, короля испанского, ты покупаешь добродетель и развращаешь подкупом: мы – души погибших. Лень и Чревоугодие, вы грязните мир; надо его очистить от вас: мы – души усопших.
И послышался голос:
На навозе росток возник.
Семь – это зло и благо сразу.
Из угля родятся алмазы.
Глуп учитель – мудр ученик…
Чтоб раздобыть золы и угля —
Что станет делать бродячая тля?
И огоньки говорили:
– Мы пламя, мы воздаяние за былые слёзы, за страдания народные; воздаяние господам, охотившимся на человеческую дичь в своих поместьях; воздаяние за ненужные битвы, за кровь, пролитую в темницах, за мужчин, сожжённых на кострах, за женщин и девушек, живьём зарытых в землю; воздаяние за прошлое, окровавленное и скованное. Мы пламя, мы души усопших.
При этих словах Семеро обратились в деревянные изваяния, не меняя ни в чём своего первоначального образа.
И голос воззвал:
– Уленшпигель, сожги дерево!
И Уленшпигель, обратившись к огонькам, сказал:
– Раз вы – огонь, то делайте своё дело.
И блуждающие огоньки толпой окружили Семерых, которые загорелись и обратились в прах.
Из пепла вышло семь иных образов. Первый из них сказал:
– Имя мне было Гордыня; меня называют теперь Благородное достоинство.
Другие говорили то же, и Уленшпигель с Неле увидели, что из Скупости явилась Бережливость, из Гнева – Живость, из Чревоугодия – Аппетит, из Зависти – Соревнование, из Лености – Мечта поэтов и мудрецов. И Сладострастие на своей козе обратилось в красавицу, имя которой было Любовь.
И огоньки кружились вокруг них в весёлом хороводе.
Тогда Уленшпигель и Неле услышали тысячи голосов невидимых мужчин и женщин; веселые, упоительные, они звенели, словно колокольчики.
Когда на суше и водах
Сих Семерых пора настанет —
Род человеческий воспрянет
И счастлив будет навсегда.
И Уленшпигель сказал:
– Духи издеваются над нами.
И могучая рука схватила Неле за руку и швырнула в пространство. И духи пели:
Когда север с лобзаньем
Коснётся запада —
Бедствиям наступит конец.
Пояс заветный ищи!
– Увы, – сказал Уленшпигель, – север, запад, венец. Темно вы вещаете, господа духи.
И они снова насмешливо запели:
Север – это Нидерланды
И Бельгия – это запад.
Пояс – союз их,
Их дружба…
– Вы совсем не так глупы, господа духи, – сказал Уленшпигель.
И они снова насмешливо запели:
Знай, бедняга: добрая дружба,
Прочный, прекрасный союз —
Это пояс заветный, связующий
Нидерланды и Бельгию.
Союз совета, Союз действия,
Союз крови,
На жизнь и смерть.
И было б так,
Когда б не Шельда[196 - Шельда – большая река и хозяйственная артерия Франции, Бельгии и Голландии. На Шельде расположен ряд крупных фландрских городов, среди них Гент и мировой порт Антверпен. После отделения восточных Нидерландов (во главе с Голландией) от провинций, оставшихся за Испанией (нынешняя Бельгия), голландцы в интересах своей торговли закрыли устье Шельды для судоходства, и такое положение с небольшим перерывом длилось до 1839 г., когда по настоянию великих держав объявлена была свобода плавания по Шельде.]… —
Да, бедняга, когда б не Шельда!
– Увы, – сказал Уленшпигель, – такова, стало быть, наша тяжёлая жизнь: слезы людей и смех судьбы.
Другие электронные книги автора Шарль де Костер
Другие аудиокниги автора Шарль де Костер
Последний отзыв
Это скорее приключение, чем история. Но читать приятно.