Малой

На ватных ногах он побрел по коридору к ванной комнате.

– Только попробуй мне заскулить! – дожимала мать.

Тёма послушно прошел в клозет и плюхнулся на пол. Мама посадила Алису в ванную и напутственно предупредила:

– Не дай бог кто-то из вас пикнет. Покалечу!

Вышла и плотно закрыла за собой дверь. И в этот момент до Тёмы дошло. Зря он расстроился. Ничто не может преградить мечту, особенно если сильно захотеть. Так говорил Скай. И сегодня будет так как хочет он.

В прошлом месяце папа подбил маме глаз. Она подгадала момент и закрыла его в туалете.

– Посиди, козел, подумай, – кричала женщина через дверь. – А я пока Зуралу позвоню. Знаешь, говно, что он с тобой сделает? Я неделю не смогу работать! Куда мне с таким глазом?

Папа дожидаться не стал. Выбил шпингалет и убежал из дому. Дядя Зурал с дядей Бавалем и дядей Кучем, искали папу пол ночи. Когда нашли, побили и «повесили долг». Тёма не знал как это «повесить долг», но наверно больнее чем побить. Мама потом долго жалела папу. Говорила что он «дурачок непутевый» и что она «тоже не лучше. Дура дурой, что Зуралу позвонила».

Как бы то ни было, но теперь на дверях ванной шпингалета нет. Тёма, не веря своей удачи, переглянулся с Алисой. Сестричка равнодушно икнула и потянулась за пирамидкой. Тёма накидал в ванную все игрушки. Должно хватить на время его отсутствия. Искоса взглянул на потертый рисунок на футболке. Толстомордый Скай также вызывающе смотрел своими бульдожьими глазами. Этот пес чем-то напоминал дядю Зурала. Такие же круглые глаза, повисшие щеки, выпяченная челюсть. Да и по характеру такой-же, твердый, но добрый. Вот, деньги дал. Наверно много. «Так что, Скай, – подумал Тёма, – сегодня ты мой герой!» Он хотел об этом сказать в голос, но говорить он не любил. И мама, и дядя Зурал, считали, что Тёме пора бы заговорить. Что ненормально в шесть лет молчать. Дядя Зурал пообещал, если до осени Тёма не заговорит, отведет его к бабке Кхаце.

– Старая знает свое дело, – говорил Зурал маме, – в миг язык малому развяжет. Сто процентов сглазили сынишку. В больнице еще, должно быть врачиха.

Тёма не помнил больницу и не помнил когда и кто его сглазил. Да и как это, сглазить? Просто ему совсем не хотелось говорить. Он молчал, а когда чего-то хотел ныл. Пускал слезу. А теперь еще эти дурацкие сопли. Иногда, например у стеклянного домика, хотелось улыбаться. И сейчас, поняв, все случится как ему хочется, губы Тёмы скривились.

Малой приоткрыл дверь туалета. В комнате напротив огромное тело дяди Зурала, как гора, возвышалось на родительской кровати. Мама, склонившись к «подножью горы», что-то искала под огромным пузом толстяка. Сына видеть не могла, так как стояла на коленях спиной к входу. Дядя Зурал, запрокинув голову, сопел и повторял:

– Да, янтарная, так. Да! Моя ты янтарная. Так.

Тёма проскользнул мимо. На цыпочках прошел по коридору к входной двери. Проходя мимо кухни, заглянул. Папа, с поникшей головой, по-прежнему спал на табурете.