Когда Зацвёл Миндаль
– Завтра экзамен по математике, надо готовиться. Чернила и запасная ручка у неё есть, – сказала девушка и взяв учебник и тетрадь, ушла.
– Андрей… хотела у тебя спросить… ведь сегодня ночью… ну, когда я спала… между нами ведь ничего не было? Просто я тебе постелила отдельно, а утром ты оказался рядом со мной. Я не знаю, что и думать… устала очень, переживала много, вот и уснула крепко, – опустив глаза, говорила Лида.
Андрей взял её за руку и улыбнулся.
– Лидочка… ну что мы с тобой, как дети малые? Было, не было. Глупости всё это. Не было ничего, успокойся. Я тебя люблю, ты любишь меня, чего тянуть? Давай уже поженимся. Да и Славка, брат мой, два дня уже дома один, не знаю, что делает, что ест. А я тут, с тобой и уходить не хочу, – ответил Андрей, зная, что Люда ночью не придёт и Лида останется одна.
– Так может ты пойдёшь домой, Андрей? И правда, молодой парень, совсем один и всё из-за меня. Прости, – сказала Лида, наконец посмотрев на Андрея.
Ею овладело волнение и внутренняя дрожь, от взгляда Андрея. Молодая женщина, давно не чувствовала мужской ласки, а Андрей, вот он, так близко от неё и они совсем одни. Андрей поднялся и потянул Лиду за руки, она встала следом и в ожидании, что же будет дальше, посмотрела на него. Молодой человек притянул Лиду к себе и обнял.
– Я сегодня останусь с тобой, дорогая. Не смогу уйти… – прошептал он, целуя её в губы.
Сопротивляться у Лиды не было сил, да и желание томило её. Может быть, впервые в жизни, молодая женщина почувствовала, как бывает хорошо в объятиях мужчины, что такое возбуждение и наслаждение, от ласковых прикосновений мужских рук и губ. Она и представить себе не могла, что в таком состоянии и стеснения нет, когда Андрей, медленно целуя её шею, плечи, ещё упругую грудь и живот, раздел до нага и разделся сам. Лида с восхищением смотрела на его крепкое тело, мускулистые плечи и грудь, проводя руками по его телу. Они так, обнявшись и уснули, на матрасах, постеленных в зале на полу.
Утром, Лида встала рано и быстро одевшись, стесняясь своей наготы, разбудила Андрея. Светало, за окном было слышно, как щебечут ранние птахи. Надо было идти на работу и ей, и Андрею. Должна была прийти Люда от подруги, чтобы переодеться и бежать на экзамен, в школу. Девушка заканчивала учёбу. Она и пришла, когда Андрей и Лида завтракали. Быстро перекусив, Люда убежала, следом за ней ушли и Лида с Андреем.
– Может быть вечером и переедете ко мне, Лидочка? Чего уже тянуть? – по дороге спросил Андрей.
– Я сегодня поговорю с дочерью, думаю, не стоит тянуть. Чего уж теперь, – ответила Лида.
Она вернулась с работы часов в пять, Люда была уже дома.
– Наконец-то ты пришла, мамочка. Жутко одной здесь находиться. Так и кажется, что дедушка ещё лежит на твоей кровати. Я даже в ту комнату не захожу, боязно, – сказала Люда, как только мать зашла домой.
– Чего теперь бояться, доченька? Дедушки нет и надо к этой мысли привыкнуть. Андрей предлагает скорее переехать к нему, может и переедем уже? – спросила Лида.
Наступила тишина.
– Может для начала вам расписаться надо? В качестве кого ты собираешься к нему переехать, мамочка? – спросила Лида недовольным голосом.
– Мы и распишемся, конечно. Скажи… Андрей тебе не нравится, что ли? – спросила Лида.
– Ну почему сразу не нравится? Хороший мужик, надёжный, вроде, вон как помогал нам эти дни. Главное, чтобы ты его любила, мне то что, – ответила девушка.
– Ты права. Ладно, есть давай, проголодалась я. А экзамен как? Сдала? – спросила Лида.
– Вроде сдала, завтра ответ выйдет. Ещё два экзамена и выдадут аттестат. Я тут подумала… ну что я в этом институте не видела? Лучше на работу устроюсь, Райка тоже не хочет поступать. Время зря тратить, – вдруг сказала Люда.
Лида опешила, столько раз они обсуждали поступление дочери в институт и вдруг она выдаёт такое.
– Но ты же сама хотела дальше учиться, инженером-строителем стать, чертежи на пятерки сдавала, как же это, Людок? – с удивлением спросила Лида.
– Ааа, передумала я. Год поработаю, там видно будет, – ответила Люда.
– Хм… и кем ты хочешь работать, Людочка? Без образования только полы мыть, – сказала Лида.
– А мы с Райкой решили в больницу устроиться, санитарками. А что? У нас любой труд в почёте. У неё мама в больнице медсестрой работает, обещала подсобить. Мыть полы, большого ума не надо, – с аппетитом откусывая кусочек курицы, оставшейся от поминок, говорила Люда.
– Ты всё же хорошенько подумай, дорогая, время ещё есть. Лучше будет, если в институт поступишь. Что ты Райку свою слушаешь. Ты же учишься лучше её, – сказала Лида.
– Ладно, я подумаю. Ну так что, когда переезжать будем? – хитро улыбнувшись матери, спросила Люда.
– Да хоть завтра. Мебель будем забирать? – спросила Лида.
– Ну да, наверное. Ты же не знаешь, что в доме Андрея есть. Комод здесь хороший и шкаф… только давай оставим кровать, на которой дед умер, – ответила Люда.
– Хорошо. Андрей сегодня не придёт, обещал завтра зайти, узнать, что мы решили. Ну… давай хоть вещи пока соберём, что ли. Занавески снимем, их нам Матлюба опа дала, красивые они, хотя бы на террасу повесим, – сказала Лида, вставая из-за стола.
– Да? Так ты знаешь, что у Андрея в доме и терраса есть? – с усмешкой спросила Люда.
– Откуда? Я ж не была у него. Только в домах у всех терраса есть, – ответила Лида, не понимая, почему дочь злится.
– Очень интересно… а как мне его называть, мамочка? Папа? Или по имени отчеству? Может, просто Андрей? – спрашивала Люда.
– Как хочешь, так и называй. Кстати, его брата зовут Слава, тоже школу в этом году заканчивает, ровесник твой, – сказала Лида.
– А при чём тут его брат? Мне то до него какое дело? – съязвила Люда.
– Не понимаю… может ты против того, чтобы мы с Андреем поженились, а? Так прямо и скажи, чего злишься? – сердито спросила Лида.
– Ладно, прости, ты права, сама не знаю, что это вдруг на меня нашло. Давай вещи складывать. Завтра я никуда не иду, только быстро в школу схожу, узнаю отметку за экзамен и вернусь. Ты пораньше с работы приходи и Андрей пусть придёт, завтра и переедем. Чего мыкаться, – ответила Люда.
Они работали молча, складывая одежду на расстеленную на полу простыню. Вещей оказалось немало, посуда, постельное бельё, занавески, снятые с окон, скатерти, ковёр и дорожка…
– Ничего себе! Правильно узбеки говорят: "Если бедняк – попробуй переедь", столько вещей! А ещё и мебель, – воскликнула Люда, оглядываясь по сторонам.
– Ой не говори. И всё старьё, ничего толкового и нет. И ведь всё нужно. А вроде и не нужно, а выбросить жалко, – засмеялась Лида, сев рядом с вещами.
На следующий день, под вечер, приехал Андрей, на грузовике, с водителем которого он опять договорился о помощи. Когда почти все вещи были вынесены из дома, кроме мебели и сложены на дно грузовика, Люда вдруг посмотрела на мать.
– А знаете что? Наверное, я никуда не поеду. Нет, вы поезжайте, а я останусь, буду жить одна в этой квартире. Чего её зазря сдавать государству? – заявила девушка.
Лида так и обомлела.
– Как это, останусь? Люда? Ты в своём уме? Что ты такое говоришь, дочка? Куда же я без тебя поеду? – совсем расстроившись, зная упёртость дочери, опускаясь на скамью, что стояла недалеко от подъезда, спросила Лида.
– Мамочка! Не в другой же город ты переезжаешь. Мне через два месяца восемнадцать стукнет, я буду совершеннолетней и нечего за меня переживать. Всё! Я так решила, – твёрдо сказала Люда и посмотрев на мать, обняла её и поцеловала.
– Люда, ты меня без ножа режешь! Как я тебя одну оставлю? Тогда и я никуда не поеду, – ответила Лида.
Взгляд Люды упал на Андрея, она увидела, как он, усмехнувшись, посмотрел на Лиду.
– Здрасьте! Приехали! – воскликнул он.
– Всё! Я оставляю свои вещи, мамочка, перестань. Не маленькая уже, справлюсь. А ты, если хочешь, можешь приезжать ко мне, хоть каждый день, – весело сказала Люда, вытаскивая свои вещи из грузовика.
Лида закрыв лицо руками, заплакала. Андрей, сев рядом с ней, обнял её за плечи. Казалось, ещё немного и его надежды на переезд Лиды к нему, рухнут.
Глава 8
Люда сложила свои вещи прямо на землю, собираясь вернуться в квартиру, откуда только что, она с усердием выносила узлы, чемоданы и коробки вместе с матерью и Андреем, который приехал почти к концу сборов.
– Людочка, опомнись! Ну что ты делаешь? Ну нельзя же так, – пытаясь образумить дочь, говорила Лида.
– Именно так и можно, и нужно, мамочка. Сама подумай… мне скоро восемнадцать, так? – спросила Люда.
Лида кивнула головой.
– Ну хорошо, что ты хоть с этим согласна. Так вот, надеюсь, что и у меня скоро будет своя жизнь. И что тогда? – продолжала Люда.
– Что тогда? – переспросила Лида, вытирая глаза от слёз.
– Ну, если я сейчас уеду с вами, а эту квартиру, как ты говоришь, мы вернём государству, получается, я со своим мужем должна буду жить у Андрея? Устраивает тебя и Андрея такая перспектива? – спросила Люда.
– Какого мужа, Люда? У тебя что и парень есть? – с ужасом раскрыв глаза, спросила Лида.
– Пока нет, но ведь будет. Я же не уродина какая и монашкой быть не собираюсь. Так что, успокойся и рассуждай здраво. Мне нужна будет отдельная квартира, верно я говорю, Андрей? Хоть Вы объясните своей будущей жене, что я права, – посмотрев на Андрея, сказала Люда.
Андрей, который внимательно слушал, что говорили мать и дочь, перевёл взгляд на Лиду.
– А ведь она права, Лидочка. Если посмотреть на это здраво, а не с точки зрения любящей матери, которая, конечно, волнуется за судьбу дочери, то Люда права. Не сегодня завтра, Славка тоже решит жениться и наверняка приведёт жену в дом. Так что, квартиру никак нельзя возвращать государству, – присев рядом с Лидой и обняв её за плечи, сказал Андрей.
– Ну, не знаю. Может она и права, но как я её одну оставлю? Тогда и я останусь, пока Люда замуж не выйдет, – заявила Лида.
– Так Люда может ещё десять лет замуж не выйдет, что же, ты так и будешь сидеть? – спросил Андрей.
– Андрей прав, мамочка. У меня пока в планах нет, выходить замуж. И караулить меня не нужно. Обещаю, баловаться не буду. Буду хорошо себя вести, честное комсомольское, – улыбнувшись, скорее, чтобы успокоить мать, сказала Люда.
– Мне сейчас совсем не до шуток, дорогая. Всё, заносите вещи обратно. Хорошо ещё мебель не вынесли, – решительно поднявшись и хватаясь за чемодан, сказала Лида.
– Мебель мне и самой нужна, а чемодан оставь, мамочка. Я не прощу себе, если сейчас сломаю тебе жизнь. Андрей, уезжайте, прошу Вас. Мама! Успокойся уже! И садись в машину, вон… и водитель уже торопит и нервничает, – твёрдо заявила Люда.
– Да у меня в доме мебель есть, ничего и не нужно, – пробормотал Андрей, растерянно посмотрев на Лиду.
Лида убрала руку с ручки чемодана и с отчаяньем посмотрела на дочь.
– Но ты же так боялась оставаться в квартире одна… как же теперь… ничего не понимаю. Я думала, ты в институт поступишь… Моей зарплаты бы нам хватило, Люда. У меня голова разболелась, – опять сев на скамью, стоявшую рядом, произнесла Лида.
Люда села рядом с матерью и взяла её руку.
– Мамочка… всё будет хорошо, поверь мне. Институт никуда не убежит, год поработаю, потом и попробую поступить. Ну что ты так разволновалась? Не маленькая я уже и очень буду рада видеть, что вы с Андреем счастливы. Ты молода, красива и заслужила это. Уезжайте, прошу тебя, – молила Люда.
Наступило молчание, которое никто не нарушал. Наконец, Лида подняла голову и посмотрела на дочь.
– Наверное ты права, дочка, только обещай мне, что ты будешь вести себя хорошо. А я буду приезжать к тебе каждый день, – сказала Лида.
– Обещаю, мамочка. Только каждый день приезжать не обязательно. Да и работать я собираюсь, день через два. Всё будет хорошо. Андрей, уведите маму и уезжайте уже, – сказала Люда.
И Лида, оглядываясь на дочь, села в грузовик рядом с водителем.
– Ну наконец-то. А то я уже подумал, что Вы раздумали, – сказал молодой парень, сидевший за рулём, когда и Андрей, залез в кузов.
Люда проводила их взглядом и взяв с земли два узла, понесла обратно в квартиру. Бросив узлы на пол, она зашла на кухню и зажгла свечу. Взяв свечу в руки, она зашла в спальню и встала над кроватью, на которой умер Семён Матвеевич. Что-то тихонько шепча, Людмила поводила свечкой вокруг кровати, потом по углам комнаты и медленно вышла из спальни, оставив дверь открытой.
– Ну вот, теперь можно и не бояться, дед меня никогда не потревожит. А… ещё тётя Маша сказала, чтобы я в церковь сходила и свечку за упокой поставила, написав имя деда на листочке. Завтра с утра и надо сходить, – разговаривая сама с собой, Людмила поставила свечку на блюдце, а блюдце на окно и тушить её не стала. Мигая, свечка горела, отражаясь в стекле. Она всё сделала, как ей велела тётя Маша, мама Раи.
Взяв узлы, девушка прошла в спальню и сложила вещи в шкаф. Что её заставило принять решение остаться здесь, в этой квартире, она и сама не могла объяснить. Просто, вечером, они сидели с тётей Машей и Раей в их доме и разговаривали.
– Послушай Люда, зря вы хотите сдать квартиру. Потом взять её обратно, навряд ли получится. Мать твоя, пусть уезжает, она молодая и ей хочется счастья, которого она не нашла с твоим отцом. А сейчас, когда на войне погибло столько ребят, найти мужа, ой, как трудно. Поверь, девочка, я знаю, что говорю. Эгоисткой не будь, ни сегодня завтра, у тебя будет своя семья, тогда и поймёшь меня. Да и взрослая ты, справишься, – говорила женщина лет тридцати семи, невысокого роста, с серыми, почти бесцветными глазами, впалыми щеками и широким лбом.
Её муж, отец Раи, погиб на фронте в самом конце войны, в Берлине, когда Мария с нетерпением ждала его, ведь он в письме написал ей, что скоро вернётся. Потом пришла похоронка. Мария никак не могла осознать смысла написанных слов: "Ваш муж, Николай Иванович Скворцов, погиб смертью храбрых у стен Рейхстага…" Тогда Мария, с листком в руках, упала без чувств.
С мужем она познакомилась в детском доме, ни у него, ни у неё никого из родных не было. Она закончила курсы медсестер и всю войну проработала в больнице, ухаживая за ранеными, и медсестрой, и сиделкой, и даже санитаркой.
Николай работал на тракторном заводе, токарем и всё у них было хорошо. С завода дали квартиру, двухкомнатную, так как Мария была уже беременна дочерью. Понемногу приобретали мебель, радуясь вместе каждой покупке. Потом родилась их дочь, как же Николай радовался, впервые взяв её на руки!
Теперь, она с грустью смотрела на мебель и ничего её не радовало. Дочь выросла, да и семейному счастью Николай радовался всего восемь лет, не увидев даже, как его лапуля, это он так Раечку свою называл, пошла в первый класс. Он ушёл на фронт в июле сорок первого года. Ведь и жили они душа в душу, никогда не ссорились, любили друг друга, обожали свою девочку. И вот уже семь лет, как её Николая нет. Может быть Мария в душе и ждала его, но с каждым годом, надежда на возвращение мужа таяла, как свечка.
– Как же я одна справлюсь? Ведь в институт собиралась поступать, – спросила Люда.
– Успеешь в институт, поработай год в больнице, вот и Рая устроится ко мне в больницу. Я уже и с главным врачом говорила. Санитарки нам нужны. Голодной, небось, не останешься, да и мать тебя не оставит. К нам будешь приходить. Я тебе советую, а решать тебе. Чужой дом, чужие люди, ох, не уживёшься ты там, тем более говоришь, у Андрея брат есть, – ответила тётя Маша.
– Там дед умер, страшно мне, – произнесла Людмила, то ли себе, то ли женщине.
И тётя Маша научила её провести типа обряда, что она и сделала.
Людмила не решалась до последнего, полночи не спала, думала. Утром, когда пришла домой, тоже сомневалась. Оно и понятно, девчонка совсем, страшно было. А в последний момент, подумала – будь, что будет. И осталась. А теперь, размышляя, подумала, что хорошо сделала, что не уехала с матерью.
Приехав в свой дом, Андрей помог Лиде занести узлы, пару коробок и чемодан. К ним вышел парень, очень похожий на Андрея.
– Вот, Лидочка, познакомься, мой брат, Владислав, можно просто, Слава. А это Лида, моя жена. Надеюсь, вы подружитесь, – явно волнуясь, сказал Андрей.
Лида и сама очень волновалась, как же, обстановку, доселе привычную, она в один день, меняла в корне. Перед ней стоял симпатичный парень, высокого роста, с шевелюрой густых волос, с чёрными бровями и карими глазами. Он подал Лиде руку и улыбнулся.
– Здравствуйте. Верно, можно просто Слава. Рад за брата и за Вас, – приятным голосом сказал Слава.
– Здравствуй, Слава. И меня можешь называть просто Лида, очень рада с тобой познакомится, – немного расслабляясь, ответила Лида.
– А где же Ваша дочь… Людмила, кажется? Она приедет позже? – спросил Слава.
Парень был раскован, что нельзя было сказать о Лиде. Она посмотрела на Андрея, будто ждала от него поддержки.
– А Людмила осталась. Решила жить отдельно от нас, – ответил за Лиду Андрей.
– Правда? Жаль… хотел с ней подружиться, – разочарованно ответил Слава.
– Подружишься ещё, она же будет приходить к нам, – ответил Андрей.
– Конечно. А Вы располагайтесь, будьте, как дома… ой… простите, Вы чувствуйте себя… ну, как у себя дома. У меня и суп на плите варится. Ждал вас, хотел вместе с вами пообедать, – сказал Слава.
– Ну вот и познакомились. А мы как раз очень проголодались, правда, Лидочка? Пойдём на кухню, мы обычно там едим. Потом я тебе дом и наш двор покажу, – сказал Андрей, уводя Лиду на кухню.
Поев, Андрей встал.
– Пошли дорогая, я тебе дом покажу, нашу комнату и двор. Слава, занеси вещи Лиды в нашу комнату, пожалуйста, – попросил Андрей оглянувшись на брата.
Тот лишь кивнул головой в знак согласия.
– Ой, зачем? Я сама могу занести, не тяжело ведь, – смущённо сказала Лида.
– А мы для чего? Это должен делать мужчина. Пошли, – взяв Лиду за руку, словно маленькую девочку, сказал Андрей.
В доме было три комнаты и небольшая терраса, двери который, одна вела на кухню, другая в зал и третья к выходу во двор. Слева находилась комната Славы, где стояла никелированная кровать, шкаф с зеркалом и небольшой стол, заменяющий письменный, возле которого стояла табуретка. На полу была постелена дорожка.
– Уютно, – произнесла Лида, оглядывая комнату.
– Рад, что тебе нравится, – ответил Андрей, уводя Лиду в зал.
В зале, у стены стоял старенький, если не сказать раритетный сервант, из чёрного дерева, с резными стёклами, дверцы которого были отделанные резьбой. В середине комнаты круглый стол и четыре стула без обивки. У другой стены – диван с высокой спинкой, с обивкой из искусственной кожи и круглыми подлокотниками. На полу не было ни ковра, ни дорожки. Лида молча прошла следом за Андреем в их комнату. Сердце женщины взволнованно колотилось, выдавая её волнение. Там стояла такая же кровать, что и в комнате Славы, но много шире, заправленная покрывалом. Да и шкаф был больше и без зеркала. Зеркало в деревянной рамке висело на стене, под ним стоял столик, с ажурной салфеткой на столешнице. Лиду удивило, что во всех комнатах было чисто и на мебели не было пыли.
– Очень красиво у Вас. Мне нравится, – искренне сказала Лида.
– Вот и хорошо. Пошли выйдем во двор, я тебе баню покажу и туалет, – сказал Андрей, чем очень смутил Лиду.
Во дворе росли плодовые деревья и виноградник. Видно было, что сажали их несколько лет назад. К туалету и отдельно к бане, вели аккуратные дорожки.
– Вот так мы и живём. Жаль, что одни остались… – с грустью сказал Андрей.
– Да, жаль… но живёте вы хорошо, – ответила Лида.
Людмилу распирало любопытство, она очень хотела взглянуть, как же устроилась мать в новом для неё доме. Но идти к ней, она не торопилась, чтобы не показаться настырной. Она терпела два дня, за это время, девушка успела вместе с Раей устроиться на работу и они договорились работать в одну смену, сутки через двое. В те дни, когда тётя Маша работала в ночь, Рая оставалась у Лиды или Лида шла к ней.
Так, в свободный от работы день, зная, во сколько мать приходит домой, Лида пошла к дому Андрея. Адрес ей написали, поэтому девушка без труда нашла нужный ей дом. Калитка была открыта, Лида замешкалась, не зная, входить ей или нужно постучаться.
– Людочка! Доченька! Как же я по тебе соскучилась. Сама уже хотела сегодня к тебе идти, – услышала Люда за своей спиной голос матери, чему очень обрадовалась.
– Мамочка! Здравствуй, дорогая. Я тоже соскучилась. Работала вчера, утром со смены вышла… вот пришла, – обернувшись и обнимая мать, которая шла с работы, воскликнула Люда.
– Заходи, правда, Андрей ещё на работе и придёт поздно, почти в полночь, он во вторую смену сегодня. А Слава дома, я познакомлю тебя с ним. Славный парень, добрый, уважительный такой, – говорила Лида, проходя по утоптанной дорожке к дому.
Они хотели войти в дом, но в дверях показался Слава, который в это время выходил во двор. Он внимательно посмотрел на Люду.
Глава 9
– О, привет, сестрёнка! Хороша! Ничего не скажешь, – как старый знакомый, бесцеремонно целую Людмилу в щёчку, воскликнул Слава.
– Привет, братик, – ответила Людмила, смутившись поступку парня.
Лида была крайне удивлена, не ожидая от Славы такой реакции.
– Это Люда, моя дочка, – сказала она.
– Я так и понял. Вы в дом? Проходите. А я ухожу, меня друг позвал, сосед, Салим зовут, просит помочь велосипед чинить, – спускаясь с крыльца в две ступени и пропуская Лиду и Люду в дом, сказал Слава.
– Да, хотела дочери дом показать, – ответила Лида.
Люда шла за матерью, оглядываясь на уходящего по дорожке в сторону калитки Славу.
– Смешной парень, – сказала Людмила матери.
– Что же в нём смешного? Он так шутит. Хороший парень. Может чай будешь? У меня печенье есть и варенье. Представляешь, Андрей сам варит варенье из вишни, персика и урюка со своего сада. Правда, сахара мало, достать его трудно, но вкусно, – говорила Лида, войдя на террасу.
– Хороший дом. А занавески я опять на окна повесила. Зря только снимали, – сказала Людмила, заглядывая в спальню Славы.
– Ну кто же знал, что ты в последнюю минуту уезжать раздумаешь. Это комната Славы, – сказала Лида.
– Надо же, чисто, прибрано. Молодец, – сказала Людмила, проходя в зал.
– Они привыкшие, сами всё делают. Женщин в доме же не было. Теперь я помогаю. Но свою комнату, Слава убирает сам, мне не разрешает, – сказала Лида, следуя за дочерью, которая уже заглядывала в спальню Андрея и Лиды.
– А в этой комнате ты с Андреем живёшь? – спросила Людмила.
– Ну да… это наша спальня, – смутившись, ответила Лида.
– Ладно, пошли пить чай, – сказала Людмила.
Попив на кухне чай, они вышли во двор.
– Жарко сегодня, – помахивая перед лицом рукой, сказала Людмила, присаживаясь на земляной топчан, застеленный плетёной циновкой, на брошенную сверху циновки курпачу.
Лида села рядом и обняла дочь за плечи.
– Вот ведь судьба… Не приехали бы мы во время войны в Ташкент, наверное, всё было бы по-другому. Может и Митенька наш был бы жив… проклятый поезд… – вдруг прослезившись, произнесла Лида.
– Поезд тут ни при чём. Ещё неизвестно, что было бы со всеми нами, если бы мы остались на Украине, дома. Может быть все и погибли бы. Это война виновата, мамочка. Скажи… а ты счастлива с Андреем? Как тебе живётся здесь, на новом месте? – спросила Людмила.
– Очень счастлива, Людочка. Андрей… он такой… внимательный, ласковый и любит меня. Да и Слава очень хороший, понимает и не вмешивается в нашу жизнь. Сама то как? Устроилась на работу? – спросила Лида, посмотрев на дочь, чтобы по выражению её лица понять, что она думает.
– Я рада за тебя. Тебе бы ребёночка родить, мамочка. А я… у меня всё хорошо. Работаю с Райкой в одну смену, сутки мы работаем, двое отдыхаем. Она говорит, что с таким распорядком работы, можно ещё в одну больницу устроиться работать. А что? Денег будем в два раза больше получать, – деловито говорила Людмила.
При словах о ребёнке, Лида покраснела. Она и сама этого очень хотела.
– Андрей тоже хочет ребёнка, но мы живём, всего ничего. Бог даст, будут у нас дети. А работа… боюсь, уставать будешь, доченька. Всех денег не заработать, – ответила Лида.
– Как хорошо иметь свой двор. Всё в цвету, правда, цветочки на деревьях уже опали, скоро плоды пойдут, – откидываясь на спину, на курпачу и заложив руки под голову, глядя в безоблачное небо, произнесла Людмила.
– Вот и жила бы с нами. Ещё ведь не поздно и передумать, а? – с надеждой спросила Лида.
– Нет, мамочка, я решила и решение не изменю. Так лучше, поверь, – ответила Людмила.
– Взрослая ты у меня стала… изменилась… – произнесла Лида, вглядываясь в лицо дочери.
– Пойду я, наверное. С Райкой в кино собирались сходить. Вечером к скверу поехать, погулять, – поднимаясь, сказала Людмила.
