Когда Ты Рядом…
– Да ладно! Что я, тебя не знаю? Дашку ты точно одну не оставишь! Ладно, разберёмся, пошли… ты это, бутылку захвати, я на подоконник поставил давеча, – попросил Виктор, посмотрев на сына.
– Что, в деревне, окромя Дашки и девок нет, что ли? – пробурчала Соня, когда сын отошёл.
– Так ведь сердцу не прикажешь. Любит он Дашку и ничего тут не поделаешь. В комнате даже карточку её на стенку повесил. Где спёр её, не знаешь? – тихо спросил Виктор жену.
– Так в школе и спёр, со стены отодрал. Ох, погубит энта любовь Пашеньку моего… – застонав, произнесла Соня.
– Цыц, баба! Сырость не разводи, лучше пироги возьми в гостинец соседям. Принёс, сынок? Ладно, пошли, я давеча Михаила видел, сказал ему, что вечером до них придём, – наконец выйдя во двор и направляясь к калитке, сказал Виктор.
Соня положила в большую тарелку пироги с капустой и с мясом и грибами, накрыла рушником и вышла во двор, где её ждали муж и сын. Они втроём, молча вышли на улицу и вдоль заборов прошли к дому Михаила и Веры.
– Хозяева? Вы дома, что ли? – открыв дверь дома, громко позвал Виктор.
– Дома! Где ж нам быть? Проходь в комнату. Здравствуй, Соня. Паша? – протягивая руку Виктору, затем и Паше, сказал Михаил, посмотрев на бутылку водки в руке у Виктора.
– Здравствуйте, дядь Миш, – ответил Паша, проходя в комнату, где за столом сидели Вера и Даша.
– Как хорошо, что вы до нас пришли. А мы только собирались поесть. Проходите, садитесь за стол. Даша? Неси тарелки, ложки и вилки гостям, – встав со стула, говорила Вера.
Даша подошла к кухонному шкафу и взяв тарелки, поставила на стол. Она чувствовала волнение при виде Паши, вспоминая, как он утром целовал её. Нежная нега, окутала тело девушки, руки предательски задрожали. Да и Паша волновался и тоже вспомнил, какие горячие и сладкие губы были у Даши и как ему было хорошо, когда он держал её в объятиях и крепко целовал.
Все сели, Виктор тут же открыл бутылку и налил в стаканчики, которые поставила Вера, увидев бутылку.
– А может засватаем молодых и делу конец, а? Остались бы дома, жили бы тут счастливо, – вдруг ляпнула Соня.
В наступившей тишине, все в ожидании, посмотрели друг на друга.
– Засватать завсегда успеем, Соня. Дети только школу закончили, пусть попробуют в институты поступить, людьми станут, для начала, а потом и свадьбу сыграем, – ответил Михаил, чокаясь стаканчиками с Виктором.
Дашу так и подмывало встать и крикнуть:
– А меня никто не хочет спросить, хочу ли я замуж за вашего сына? Может я не люблю его вовсе и никогда не любила?
Внутри девушки, всё так и кричало. Но встать из-за стола, Даша так и не решилась, бросить всем такие слова, она не посмела. Даша посмотрела на Пашу. Увидев, как он смотрит на неё, она смутилась и опустила голову.
– И чего он так смотрит? Как же хочется встать и уйти… – подумала Даша и машинально встала.
– Ты чего, дочка? – спросила Вера, с удивлением посмотрев на дочь.
– Ничего. Я не хочу есть, нужно ещё раз вещи просмотреть, вдруг забыла чего… – тихо ответила Даша, наклонившись к матери.
Вера лишь махнула ей рукой, мол, делай, как знаешь и Даша вышла из-за стола и быстро ушла в свою комнату. Подойдя к окну, она с бессилием смотрела во двор, в темноту и тяжело вздыхала. Вдруг, за своей спиной, она услышала прерывистое дыхание. Тут же обернувшись, она вновь очутилась к крепких объятиях Паши.
– Что же ты маешься, горлица моя? Знаю, любишь и ты, любишь… – страстно целуя девушку в шею, прошептал Паша и затем припал к её горячим губам долгим поцелуем.
Даша, задрожав всем телом, невольно подняла руки, обняла парня за шею и закрыла глаза.
– Что же я делаю? Господи… – промелькнуло в красивой головке Даши и уперевшись руками в грудь Паши, она оттолкнула его от себя.
– Что ты делаешь? Дурак! – воскликнула она, с напускным негодованием глядя на него.
Возбуждение, охватившее парня, понемногу отпускало, он с улыбкой смотрел на Дашу и молчал, любуясь её личиком, румяными от волнения щёчками, блеском её голубых глаз.
– Я целовал тебя, Дашка, в твои сладкие и горячие губы и тебе это очень понравилось, – спокойно ответил Паша.
Он говорил правду, от этого, Даша злилась ещё больше, но на него или на себя, она не знала.
– Вовсе нет… не понравилось… – едва не заплакав, произнесла она, отворачиваясь к окну.
Паша подошёл к ней и положил руки на её хрупкие плечи, но она резко отошла от него.
– Не трогай меня! Уходи. Стыд-то какой, что подумают твои родители? Иди к ним, Паша, я тоже скоро выйду, – сказала Даша, таким тоном, что Паша невольно сделал пару шагов назад.
– Не буду трогать, не переживай. Только себя-то не обманывай, Дашка, не стоит противиться своим чувствам. Знаю и ты меня любишь, я чувствовал это, когда целовал тебя. Я жизнь за тебя отдам, если такое случится, знай это, – быстро сказав это, Паша вышел из её комнаты.
Но заходить в комнату, где сидели его родители и родители Даши, которые уже говорили совсем о другом, нежели о поездке их детей, Паша не стал, он вышел во двор. Курить он стал совсем недавно, одноклассник Иван научил. Думал, побалуется и всё, но раз попробовал, потом ещё и ещё… и так каждый день. Правда, курил он меньше своих одноклассников.
Спортивных секций в деревне не было, всё только обещали построить поле и помещение спортзала для того, чтобы ребята могли тренироваться, хотя бы для себя, в оздоровительных целях, так сказать. Но до детей всё руки не доходили. Сначала детские сады и школы отстраивали, потом за ферму взялись, а дети, говорил председатель, немного и подождать могут. А дети… дети росли, следом подрастали другие. В конце восьмидесятых, начали строительство спортивного комплекса, но то кирпичи не завезли, то бетон, то… да мало ли дел по хозяйству в деревне. А когда в Москве переворот произошёл, всё словно замерло, совсем не до спорткомплекса стало, да ещё в какой-то там глухой деревне.
Паша стоял на крыльце дома и докуривал сигарету.
– Ладно, я подожду. Я терпеливый, всё равно однажды будешь моей женой, куда ты денешься… только бы там, в Москве, не встретила никого… чёрт… – думал он, глядя в тёмное небо.
– Ты, Виктор, отвези их до Губкинска, а там на рейсовый автобус посади, доедут до Тюмени и на поезд сядут. И нам с Верой спокойнее будет. Ты это… не пей больше, спозаранку за руль сядешь, – сказал Михаил, выпив очередную стопку.
– Да я и не пил много, ничего, отвезу, отвезу, конечно… – ответил Виктор, с аппетитом отправляя в рот мясо с картошкой, приготовленное Верой на ужин.
Ушли соседи около полуночи, Даша из комнаты так и не вышла, но и уснуть не могла. Она жутко есть, хотела и ждала, когда все уйдут, особенно Паша, которого, кажется, Даша возненавидела за свою слабость. Она невольно провела пальцами по пухлым губам, вспомнив его долгий, такой нежный поцелуй, по её телу предательски прошла нега.
– Я не люблю его, совсем не люблю. Вот, ни столечко не люблю… – прошептала Даша, сидя на кровати.
Услышав, как родители проводили соседей, она вышла из своей комнаты и села за стол. Только аппетит пропал, может переволновалась девочка, но поев совсем немного, она встала и стала убирать со стола. В комнату вошли Вера и Михаил.
– Думала, что ты спишь давно? И не поела ничего… сядь, поешь, – сказала Вера, с недоумением посмотрев на дочь.
Даша прятала от матери глаза, словно та могла догадаться обо всём по её взгляду.
– Я не хочу есть, аппетита нет, – ответила она, собирая грязную посуду и складывая на кухонный стол.
– Оставь, дочка, тебе рано вставать. Я сама всё сделаю, ты спать иди, – сказала Вера, взяв из рук дочери ложки, вилки и стаканчики.
– Хорошо, я и правда спать хочу, – согласилась Даша и ушла в свою комнату.
Но уснуть никак не получалось, перед глазами стояло взволнованное лицо Паши, его влажные от поцелуя губы, его блестящие глаза и этот взгляд… объяснить который, Даша не могла. Молодость полна сил и желаний, но Паша был сильной личностью, мог обуздать свои желания, да и глупым он не был. Он очень любил Дашу, ещё с седьмого класса, когда подрался из-за неё с мальчиком из восьмого класса. Тогда, он впервые почувствовал ревность, которая сжала его сердце.
Ранним утром, Вера разбудила Дашу, а та только и уснула под утро, намаявшись от мыслей и волнения перед дальней дорогой. Михаил, быстро поев, попрощался с дочерью, дал несколько напутствий и ушёл на работу. ПолЯ, несмотря ни на что, нужно было вспахать и подготовить к посевной. Ведь государство ещё не отменяло поставок в Москву, даже с дальних деревень.
Обняв отца, Даша, наконец, осознала, что не увидит родителей, по крайней мере, несколько лет, пока не закончит учёбу. А в том, что она непременно поступит, Даша не сомневалась. Следом пришли Виктор и Паша. Вера вышла вместе с дочерью за калитку.
– Паша? А Соня не пришла? Ладно, чемодан на крыльце, принеси, сынок. Даша? Ничего не забыла? Документы в сумке? – с тревогой в голосе, спрашивала Вера.
– Да, в сумке, не волнуйся так, я как приеду в Москву, с почты телеграмму вам отправлю. Береги себя, мамочка… – вдруг крепко обняв Веру, со слезами произнесла Даша.
Вера тоже заплакала. Целуя дочь, она не отпускала её из объятий.
– Будя, Вера, ну всё! Ехать пора, путь не близкий. Давайте, присядем на дорожку… – сев на сидение машины, дверцы которые были открыты, сказал Виктор, так и не ответив Вере, почему Соня с ними не пришла.
Соня попрощалась с сыном дома, как она говорила, долгие проводы – лишние слёзы. Попросила сына беречь себя в большом городе и писать им чаще. Вера села на чемодан дочери, Даша и Паша просто присели на корточки.
– Ну…с Богом! – сказал Виктор, пересаживаясь за руль.
– Пашенька? Присматривай там за Дашей. Пишите чаще, ведь и твои родители волноваться будут, – сказала Вера, вытирая слёзы.
– Могли бы и не говорить этого, тётя Вера. Я рядом с Дашей буду, не переживайте, – ответил Паша.
Даша кинулась обнимать мать.
– Мамочка? Я люблю тебя и папу! Берегите себя, – воскликнула Даша.
– И мы тебя любим, родная, всё… поезжайте уже, – ответила Вера, махнув рукой.
У Виктора была Волга, в своё время, одна из лучших машин, тем более тут, в деревне. Как он сам говорил, выносливее машины нет. Ехали молча несколько часов. Вокруг красивейшая природа, леса, реки, поля и равнины. В Губкинск приехали почти к вечеру, в дороге перекусили тем, что Вера положила им в отдельный пакет, чтобы из сумки не вытаскивали.
– В сумку я положила еду, которую будете есть в поезде. А это, в пакете, поедите в дороге. От Губкинска до Тюмени долго ехать, почти восемнадцать часов. Этого вам на двоих хватит, дочка, да и Соня, наверняка, много наготовила, – сказала Вера Даше, показывая на сумки и пакет.
Доехав, наконец, до Губкинска, Виктор помог ребятам перенести из багажника машины вещи. Рейсовый автобус стоял на стоянке, собирая пассажиров. Попрощавшись с Виктором, Паша, взяв пакет и пару сумок, прошёл с Дашей в конец автобуса. Чемоданы водитель сложил в специальный багажный отсек, где уже лежали чемоданы и сумки других пассажиров, сидевших в ожидании в автобусе. Виктор уехал, отправления пришлось ждать еще часа два и наконец, водитель сел в кабину и выехал на трассу.
Ехать несколько часов в автобусе,было очень утомительно. В салоне тускло горел свет, часов в девять вечера, Паша с Дашей поели и запили квасом из бутылки. Бессонная ночь дала о себе знать, от монотонной езды закрывались глаза и вскоре Даша, положив голову на спинку сиденья, крепко уснула. От раскачивания автобуса, на дорожных ухабах, Даша просыпалась и вновь засыпала. Видя, как она мучается, Паша обнял её за плечи и спросонья, Даша положила голову ему на грудь.
Почти под утро, водитель свернул с дороги и остановился у обочины перед придорожными кафе, где их было несколько и там же, небольшой базарчик, для проезжающих мимо пассажиров.
– Даша? Просыпайся, дорогая. Нужно выйти, кажется, водитель заправиться должен. Да и нам ноги бы размять, затекли, – поглаживая по плечу девушку, сказал Паша.
Даша тут же подняла голову и смущенно улыбнулась.
– Я прошлой ночью уснуть не могла… вот и уснула крепко, – сказала она, словно оправдываясь и попыталась встать.
От долгой езды без движения и правда, затекли ноги и даже руки. Паша поднялся первым и протянул Даше руку. Девушке очень хотелось в туалет, но как об этом сказать Паше, она не представляла. Выйдя из автобуса, Даша едва стояла, в нетерпении, но Паша сам выручил её.
– Нам ещё часов восемь ехать, нужно в туалет зайти. Одну тебя не отпущу, пошли вместе, – сказал он и собрался идти в сторону туалета, где едва горел свет.
Даша, покраснев от стыда, не могла сделать и шага.
– Даш, ты чего встала? Послушай… в этом нет ничего постыдного, естественная потребность человека. Я и сам хочу… это… ладно, пошли, – взяв за руку Дашу и уводя её, сказал Паша.
Даша была ему благодарна. Быть может, в деревне, ещё в те добрые годы, молодым людям стыдно было говорить о таких простых вещах, тогда как сейчас, спокойно говорят и не о таких потребностях. Паша прошёл на мужскую сторону туалета, Даша на женскую. Справив нужду и помыв руки, они прошли к базарчику. Так, ничего особенного… семечки, ягоды, грибы, домашние булочки, овощи и фрукты.
– Деньги тратить не будем, они и в Москве очень пригодятся. Неизвестно, что нас там ждёт, да и есть у нас всё это… ну, почти всё, – держа Дашу за руку, улыбаясь, сказал Паша.
Минут через сорок, автобус подъехал на место стоянки и пассажиры потихоньку прошли на свои места и сели. Водитель продолжил путь. Даша выспалась, они с Пашей немного поели. Спать уже не хотелось, рассвело, за окном мелькали столбы и посёлки, опять леса и вдалеке реки, поля и холмы. В обед опять поели, молодой организм требовал пищи.
В Тюмень автобус прибыл часа в четыре, водитель открыл багажный отсек и тут же раздал пассажирам их вещи.
– Хорошо, доехали до вокзала. Нужно купить билеты до Москвы, пошли… или нет, ты тут оставайся, не тащить же вещи с собой. Я быстро, только билеты куплю, – сказал Паша, собираясь зайти в здание вокзала.
– Паша? Подожди. Я тебе деньги дам на билет, – открывая сумочку, сказала Даша.
Паша с сожалением посмотрел на неё.
– В поезде, хорошо? Посиди тут, чтобы я не волновался, – ответил Паша и быстро ушёл, оставив Дашу в недоумении.
– Хорошо… в поезде, так в поезде… – растерянно пробормотала она, сев на чемодан.
Паши долго не было, Даше было не по себе, мимо проходили люди, казалось, им и дела до неё не было. Вдруг подошли трое ребят, видимо, местные парни, снующие от безделья по улицам.
– Ох, какая сдобная краля. Глянь, Митяй, у нас таких красивых и нет, – сказал один из ребят, более рослый среди них.
– Что-то вещей многовато у нее, а, Лёш? Для такой молодой и красивой… точно, многовато, – сказал второй парень.
Дерзкий тон ребят испугал Дашу, хотя она и старалась не показывать, что напугана, да и трусихой себя не считала.
– Шли бы вы ребята, я вас не трогаю, идите, куда шли, – довольно резко, произнесла Даша, прижимая сумочку к груди.
Ведь в сумочке лежали документы и деньги, что ей дали родители.
– А мы к тебе и шли, к такой сладенькой и аппетитной, – подходя ближе, сказал Лёша.
– Я кричать буду! Я милицию позову! – воскликнула Даша, но с чемодана вставать не стала.
– Эй? Вы чего к девушке пристаёте? Это жена моя, идите отсюда! – крикнул Паша, подбегая к Даше.
– Жена, говоришь? Несправедливо это, а, Серый? Не находишь? Такая деваха и ему одному! – громким басом, сказал Лёша.
К дракам, которых в деревне бывало много, Паше было не привыкать. Бывало, он один справлялся и с двумя, и с тремя верзилами из деревни. Он сжал кулаки.
– А ну-ка, жена, отойди в сторонку, кажется, эти мудаки правильных слов не понимают, – приготовившись к драке, сказал Паша.
Даша испуганно поднялась и попятилась к скамье неподалёку. Первым двинулся на Пашу Лёша, он был самым рослым. Но Паша знал, не в росте сила, а в изворотливости и силе мускулов, которые он часто и тренировал во дворе, где приспособил что-то вроде турника и между деревьями повесил кожаную грушу, на которой боксировал сам, без всяких тренеров. Грушу ему из города привёз отец, ещё когда Паша заканчивал седьмой класс. Лёша, подскочив к Паше, поднял для сильного удара кулак, но Паша отпарировал удар и подпрыгнув, двинул того по лицу ногой. У парня пошла из носа кровь.
– Ой, мамочки… что же делать… – со страхом произнесла Даша.
Она смотрела на Пашу, впервые видя, как он дерётся и дерётся из-за неё. А Паша, стараясь уворачиваться от ударов, сам без промаха давал одному по лицу, другому пинком по заднице, третьему по шее ногой. Вдруг раздался милицейский свисток, все разом остановились.
– Полундра! Менты! – крикнул Лёша, прыгая через ограду и убегая в сторону вокзала, где можно было затеряться среди пассажиров.
Двое его дружков побежали за ним. Паша, тяжело дыша, присел на скамью, где вся дрожа, сидела Даша.
– Ты что, испугалась что ли? Да разве ж я тебя дам в обиду? Жена… – улыбнувшись, спросил Паша, посмотрев на неё.
– Скажешь тоже… жена… ну да, испугалась немного. Их же трое было, – с виноватой улыбкой, ответила Даша.
– Я рядом, ничего не бойся. Пошли, в зале ожидания посидим, поезд вечером отходит, представляешь? Так что, недолго ждать придётся. Правда… поздним вечером, в десять пятьдесят. Да и зал, громко сказано. Но всё лучше, чем на улице сидеть, холодновато вечерами, пошли, – взяв два чемодана, сказал Паша.
Даша взяла сумки и два пакета и пошла за ним. Зал ожидания вокзала и правда был неприглядный, большие окна, скамьи в ряд, бетонный пол. Но хоть ветра не было и свободные места были, куда и присели молодые люди.
– Думаю, часов в девять поезд на путь встанет и можно будет пройти в вагон и расположиться. Знаешь, я взял билеты в купейный вагон. Немного дороже, но оно того стоит, чем трястись трое суток в плацкартном вагоне. Поедем с комфортом, – сказал Паша, посмотрев на Дашу.
– Сколько я должна за билет? – спросила она, открывая сумочку и посмотрев на парня.
Но его укоризненный взгляд остановил её, она с недоумением посмотрела на Пашу.
– Что? Что не так? Ты ведь и мне купил билет, верно? – спросила Даша.
– Не мелочись, ладно? Свои люди, сочтёмся. Лучше достань из пакета поесть. Проголодался я, – ответил Паша, улыбнувшись.
Его загадочная улыбка, обескураживала. Даша достала два кусочка пирога и передала ему.
– А квас ещё остался? – спросил он, съев пироги и начав икать.
Даша усмехнулась и достала из сумки термос.
– Выпей горячий кофе, пройдёт. Утром заварила, сладкий, – сказала она.
– Спасибо. Ты предусмотрительная, молодец, – сделав пару глотков, ответил Паша.
– А ты в какой институт собираешься поступать? – спросила Даша, удивляясь тому, что никогда этим не интересовалась.
– А ты в какой? – спокойно спросил Паша.
– Ты же и сам знаешь… в театральный… вот только не знаю, в Щукинское училище или… только не смейся, может во ВГИК попробовать? – видя, что парень улыбается, сказала Даша.
– Ну… не знаю, ты хорошо училась… у тебя, вроде, две четвёртки всего? И то по геометрии и химии, а их ты точно в театральный сдавать ее будешь. Это же гуманитарный ВУЗ, не технический. Но и Щукинское училище тоже хвалят, – ответил Паша.
– Да, я тоже слышала, многие артисты заканчивали Щуку, как они сами называют это училище. Но ты мне не ответил… у тебя с химией и физикой отлично ладилось. Ты в технический будешь поступать, да? – спросила Даша.
– Неа! Куда ты, туда и я! – заявил Паша, словно ему было всё равно, куда поступать и кем стать.
У Даши удивлённо поднялись красивые дугой брови. Даша была девушкой неординарной красоты, хотя в Сибири красавиц было много. Светловолосая, с голубыми глазами, светлой, нежной кожей и стройной фигурой, высокого роста, про таких говорят, прямо хоть на подиум иди. Её надменный взгляд часто смущал, резкий характер пресекал многих ребят, которые приставали к ней.
– Ты что… тоже артистом стать решил? – усмехнувшись, спросила она.
– Режиссером. Чтобы тебя в кино снимать, – ответил Паша.
Правда, Даша так и не поняла, шутит он или правду говорит.
– Да ну тебя! – обиделась она.
День клонился к вечеру, скупое солнце, едва выглядывая из-за тяжёлых облаков, скрылось за горизонтом. Громкий, неприятный, женский голос объявлял, с какого пути отходят поезда. Паша поднялся.
– Наш поезд объявили, пошли, найдём свой вагон…седьмой, – взяв чемоданы, сказал он.
Даша молча пошла за ним. Они шли по перрону, посматривая на вагоны пассажирского состава.
– Вот и наш вагон, осторожнее, давай я поднимусь, потом и тебе помогу, – сказал Паша.
Парень залез в вагон и протянул руки, сначала взяв сумки и пакеты из рук Даши, потом помогая и ей подняться. Найдя своё купе, дверь которого была открыта, молодые люди вошли и осмотревшись, сели. Следом за ними, в купе вошли две женщины, одна постарше, другая совсем молоденькая девушка, лет девятнадцати. Это были мать и дочь, как они потом сказали. Багажа у них с собой не было, только две сумки и дамская сумочка у женщины. Они ехали до Рязани.
– Здравствуйте, – поздоровались Паша и Даша.
В общем, вещи сложили под сидениями, сумки и пакеты с едой положили рядом.
– Муж и жена, что ли? Вроде, молодые совсем… – расположившись на нижней полке, спросила женщина, прищурив глаза и разглядывая Дашу.
– Жених и невеста, – почему-то злясь на женщину, ответил Паша.
Даша с удивлением взглянула на него.
– Мы одноклассники, едем поступать учиться в Москву, – сказала Даша, с упрёком кивнув Паше.
– Я так и подумала. Что ж, путь не близкий, нам вместе ехать, вы уж наверху ложитесь, а мы внизу с дочкой ляжем, – сказала женщина, которой на вид было лет сорок пять, одета она была довольно модно, с красиво уложенными, каштановыми волосами, ярким макияжем, но её пронизывающий взгляд, напрягал Пашу.
– Даш? Давай выйдем, душно тут, – предложил он, кивая ей в сторону двери.
Даша недовольно пожала плечами, но промолчав, вышла следом за ним.
– Ты чего всем говоришь, то жена, то невеста… зачем это? – с недовольным видом, нахмурившись, спросила Даша.
– Так безопаснее. С тебя что, убудет? Ну сказал и сказал. Что-то эта женщина… не нравится она мне, смотрит на тебя… оценивающе, что ли. Я с тебя глаз не спущу. И зачем ты родилась такой красивой? – повернувшись к окну и поглядывая на снующих по перрону людей, сказал Паша.
– Не говори глупости, – смутившись, ответила Даша.
Но ей было приятно, хотя она и сама знала, что красива.
– В смысле? Ты о женщине или о своей красоте? – насмешливо спросил Паша.
– Слушай, не зли меня, ладно? Чтобы я не пожалела, что ты поехал со мной, – злясь то ли на себя, то ли на Пашу, произнесла Даша.
– Ладно, прости. Устал я что-то, спать пошли. Хотя и есть охота, – открывая дверцу купе, сказал Паша.
– Садитесь, поешьте с нами. Время ужина давно прошло, – предложила женщина, взглядом показывая на столик у окна.
Паша с удивлением посмотрел на столик и только что не ахнул. Чёрная икра в баночке, сливочное масло, свежие помидоры и огурцы и куски копчёной курицы или дичи, парень и не понял.
– И кем же Вы, извините… работаете, если на ужин так едите? – спросил Паша, не спеша садиться.
Даша стояла, едва выглядывая из-за его широкой спины, не совсем понимая, почему он задаёт такие вопросы.
– Это так важно? Просто садитесь и угощайтесь, – ответила женщина, тогда как девушка всё время молчала.
– Для начала, познакомиться надо. Меня Павел зовут, мою невесту Дарья. Ну а Вас? – спросил Паша.
Ухоженные, с ярко-вишнёвого цвета лаком на длинных ногтях, руки молодой женщины, бросались в глаза. И то, как она аккуратно ела вилкой. Это не то, чтобы настораживало, было странным, что такая дама едет в поезде, когда она могла лететь и самолётом. Да и девушка в дочери ей не годилась, уж совсем они были разные и почему-то испуганный взгляд девушки, хотя она была довольно красива, Паша понять не мог .
