Неупокоенные Души

Неупокоенные Души
Шаира Тураповна Баширова

Софья Коновалова – семнадцатилетняя девушка, которая с ранних лет была лишена любви и внимания со стороны родителей. Она живёт с бабушкой в небольшом городке и сталкивается с непониманием и жестокостью со стороны сверстников.Однажды Софья получает удар током и оказывается в больнице. Там она встречает призрака мальчика Петю, который просит её передать его матери, что он умер и должен с ней воссоединиться. Софья не может поверить в происходящее, но постепенно начинает принимать реальность такой, какая она есть.Эта история о том, как Софья учится принимать необычное и находить своё место в мире, где реальность переплетается с потусторонним.

Шаира Баширова

Неупокоенные Души

Глава 1

Меня зовут Софья, Софья Коновалова. Семья моя, если её так можно было назвать, проживала в Красногорске, в Алтайском крае. Не скажу, что я была желанным ребёнком, родилась я семимесячной и очень маленькой, всего кило двести. Отец поставил матери условие, или она оставляет меня в родильном доме, или он уходит из семьи. – Родила маленького уродца, ну что с ней делать? Для себя не успели пожить, – категорично заявил отец. Но мать успела покормить меня грудью, а говорят, если женщина хоть раз дала грудь своему ребёнку, то бросить его, ей нелегко. Она долго думала, но бабушка уговорила не оставлять меня и не гневить Бога. – Ты свою малышку выносила, родила… пусть недоношенной, но это большой грех. Мужа ты всегда сможешь найти, а вот родишь ли ещё, это только Бог знает. Тебе будет не нужна девочка, сама воспитаю, ты только выкорми мне её, чтобы не померла, – сказала ей бабушка. Отец не стал дожидаться, пока мать выпишется из родильного дома, он просто собрал свои вещи, сложил в чемодан и ушёл, захлопнув за собой дверь. Матери бабушка сказала, что её муж ушёл. Она завернула меня в пелёнки, попрощалась с врачом, с медсестрой и приехала домой. Сама, никто её не встречал. Правда, бабушка по случаю, купила для меня у соседки подержанную кроватку, испекла пирог и дома сама уже встретила маму и меня. Но любви от мамы, я не получала. Правда, она кормила меня грудью, как ни странно, молока у неё было много, но когда мне исполнилось восемь месяцев, она перевязала груди тонким полотенцем, чтобы молоко ушло и сказала бабушке, что кормить меня больше не намерена. – Мне на работу выходить надо. Кто меня будет обеспечивать? Так что, корми её кашами, суждено – вырастет, а нет – значит судьба такая, – сказала мама и вышла на работу. А работала она бухгалтером на предприятии. Так бабушка и взялась за моё воспитание. Маленький уродец, как называла меня мама, стал расти без мамы. Правда, я не была красивой, да и смышленой меня назвать было трудно. В школу меня повела тоже бабушка, сама сшила мне форму из своего старого платья, вывернув его наизнанку, потому что лицевая сторона от времени была немного потёрта. Да и фартук вышел из её старого шелкового чёрного платка. Только портфель с учебными принадлежностями и банты бабушка купила на базаре. В школе, уж не знаю почему, ребята меня тоже невзлюбили. Вечно обзывали, дёргали, я даже тумаки получала. Я долго терпела, но видимо во мне проснулось чувство самосохранения и я стала отвечать своим обидчикам. Правда, часто приходила домой с подбитым глазом, с порванным фартуком и развязанными бантами. Бабушка молча зашивала фартук, стирала банты и утром отправляла меня в школу. Единственный человек, который любил меня, это моя дорогая бабушка. Мама вскоре вышла замуж и переехала в Барнаул. И остались мы с бабушкой одни. Мама совсем не помогала, казалось, она напрочь забыла о нашем существовании. Но бабушка, по доброте своей, всегда защищала свою дочь – Она, бедная, счастья-то не знала. Может быть теперь будет счастливой. Пусть живёт себе, а мы с тобой и сами справимся, – часто говорила она. Я то и вовсе не вспоминала ни о матери, ни тем более об отце. – Ну уехали и уехали. Нам с тобой и без них хорошо, правда, бабушка? – отвечала я ей. Но в школе я всё-таки завоевала авторитет, видимо, всего в жизни можно добиться кулаками. Правда дружить ни с кем не получалось, да мне это было и не нужно, мне и одной было комфортно. Что хочу, то и делаю, куда хочу, туда и иду. Учителя тоже относились ко мне, мягко сказать, терпимо и училась я, еле вытягиваясь на тройки. Время шло однообразно, я перешла в седьмой класс, выбиваясь из сил, бабушка часто болела. Конечно, я ей помогала по хозяйству, в доме был и огород, и корова. Бабушка говорила, что корова в доме должна быть. – Без нашей кормилицы, никак не обойтись, – часто говорила она. А когда мне исполнилось шестнадцать лет, произошло то, что перевернуло всю мою жизнь. Как-то, возвращаясь домой, я нечаянно схватила рукой оголенный провод. Что было дальше, помню смутно, открыв глаза, увидела себя на больничной койке, а передо мной плачущая бабушка. – Что ж ты делаешь-то? Раньше времени в гроб захотела? Как же тебя угораздило? – причитала она. Потом уже мне рассказали, что ударило меня током, видимо, я сразу провод отпустила, только рука почернела. Сосед, дядя Вася, даже звать никого не стал, увидев меня рядом с оголённым проводом, вроде как понял, что случилось. Закопал меня в землю, оставив наверху только голову и вызвал скорую. Хорошо, было позднее лето, не замёрзла я. Вдруг вижу, рядом с бабушкой мальчик сидит, лет двенадцати. – Ты кто? – спрашиваю я его. Бабушка на меня посмотрела широко раскрытыми глазами. – Как кто? Я же бабушка твоя. Ты что, память потеряла, когда тебя током шибануло? – испуганно пробормотала она. – Да узнаю я тебя, бабушка. Я не тебя же спрашиваю, рядом с тобой мальчик стоит, не видишь? – спросила я. Оглянувшись во все стороны, бабушка опять посмотрела на меня. – Да что с тобой, Софьюшка? Разумом помутилась, что ли? – спросила бабушка. Я не понимала, о чём это она. Рядом с ней стоял мальчик, светловолосый такой, с голубыми глазами и молча смотрел на меня. – Бабушка, ты иди домой, я отдохнуть хочу, – ответила я ей, думая, что это она умом тронулась, испугавшись за меня. – Ладно, отдыхай, милая, я и правда что-то устала. Пойду, корову доить надо, – ответила бабушка, поднимаясь со стула. Качая головой, старушка вышла из палаты. – Ты кто? Что тут делаешь? – спросила я мальчика. – Я Петя. Хочу к маме, – ответил он мне. – Ну и иди. Поздно уже, скоро совсем темно станет, – ответила я ему. – Я не могу. Меня никто не видит. И мама тоже, – говорит мне Петя. Тут я совсем растерялась, ничего не понимая. – Как не видит, не поняла я? Ты что, человек-невидимка, что ли? Я же тебя вижу, – отвечаю я ему. – Вот поэтому я и пришёл к тебе. Ты поведи меня к маме. Передай ей мои слова, – ответил Петя. – Ничего не понимаю… – пробормотала я. Я уж подумала, что схожу с ума. Молча уставившись на мальчика, я непонимающе смотрела на него. – Ты не бойся. Просто меня нет, я умер недавно. И должен матери сказать об этом. Она ведь ищет меня, думает, что я пропал, – сказал Петя. От его слов, я похолодела. – Ты хоть сам слышишь, что говоришь? Как это умер? Вот же ты, стоишь передо мной и говоришь со мной, – ёжась от страха, пролепетала я. – Ты ведь Софья, верно? Не бойся и поверь мне. Кроме тебя, меня никто не видит и не слышит, понимаешь? – спросил мальчик. Мне стало совсем не по себе. Я тихонько ущипнула себя, проверяя, не сон ли это. От боли я застонала и опять посмотрела на мальчика. Он совершенно спокойно стоял передо мной, ожидая, чтобы я наконец поверила ему. И уж точно, не был похож на мертвеца. И вдруг меня осенило. – Так ты привидение, что ли? Но почему я? – спросила я его. – Не знаю, но ты же видишь меня и слышишь? – спросил Петя. Я молча закивала головой. – Господи… поверить не могу… Я же где-то читала о привидениях, но думала, что это всё сказки, фантазии писателей. Видимо, когда меня током стукнуло… раньше со мной такого никогда не было, – всё ещё не веря, пробормотала я. В палату вошла медсестра, дала таблетки и сделала мне укол. – Простите… Вы никого в этой комнате не видите? – нерешительно спросила я, а сама в упор смотрю на мальчика. – Что? Голова болит? Отдыхай, чтобы тебе не виделась разная чушь, – сказала медсестра и вышла из палаты. – Значит правда, – тихо прошептала я, чтобы мальчик меня не услышал. – Правда, Софья. И мне нужна твоя помощь, – так же тихо сказал Петя. – Но я в больнице, как я могу тебе помочь? – спросила я. – Меня уже два дня ищет мама и не знает, где я. Надо ей показать место, где можно меня найти. Я покажу тебе, – сказал Петя. – Хорошо, пошли, – ответила я ему. Быстро набросив на себя халат, мы вместе… вернее я, вышла из палаты. – Куда идти-то? – спросила я. – Ко мне домой. Семнадцатый автобус, улица Вревского, дом девять, квартира двадцать четыре, – ответил Петя. Мы с ним пошли на остановку, ждали минут пятнадцать. В общем, доехала я до улицы Вревского дом девять. Поднялась на четвёртый этаж и встала возле незнакомых дверей. – И что я скажу? Здрасте, я привела приведение Вашего сына? – в замешательстве пробормотала я. – Звони в дверь, мама дома, – сказал Петя. Ну что делать? Я позвонила, не идти же обратно. Дверь открыли сразу, может быть бедная женщина ждала своего сына? – Добрый вечер… как маму зовут? – посмотрев на Петю, спросила я. – Дарья Михайловна, – подсказал мне Петя. – Добрый вечер, Дарья Михайловна. Понимаете… даже не знаю, как Вам это сказать… Я пришла сказать, что Ваш сын… – бормотала я, понимая, как нелепо я выгляжу. – Что с Петей? Где он? – вскрикнула женщина. – Прошу Вас… можно мне войти? – спросила я. – Кто ты? Что ты знаешь о моём сыне? – встав на пороге, спросила Дарья Михайловна. – Видите ли… в это сложно поверить… я бы и сама не поверила, но дело в том, что Ваш сын… он погиб, – еле выговорила я. – Ты врёшь, мерзавка! Где мой сын? – крикнула женщина. Она была на грани срыва. – Скажи ей, что два дня назад, она напекла мне блинчики с творогом. Я не хотел есть, но она уговорила меня и даже в школу пару блинчиков положила, – сказал Петя. – Вы два дня назад… – в общем, я повторила слова Пети его маме. Остолбенев, она смотрела на меня. – Откуда ты знаешь? В квартире никого не было, кроме меня и Пети, – с удивлением спросила Дарья Михайловна. – Прошу Вас, Вы должны мне поверить. Со мной говорит душа Вашего сына. Я не знаю, почему он пришёл именно ко мне, но это правда. Петя погиб. Думаю, он хочет показать место, где можно найти его тело, – ответила я, понимая, что после моих слов, с женщиной может стать плохо. Дарья Михайловна покачнулась и схватилась за косяк двери. – Я тебе не верю… мой сын жив! Уходи, иначе я милицию вызову, – устало проговорила она. Я бы с удовольствием развернулась и ушла, но Петя стоял рядом. – Скажи маме, что мне нравилось её розовое платье, в котором она ходила со мной на школьный вечер, – сказал он. Я повторила слова Пети. Дарья Михайловна как-то странно посмотрела на меня и тихо произнесла: – Зайди в дом. Об этом никто не знал… Я вошла в комнату и закрыла за собой входную дверь. – Теперь назад пути нет… – подумала я. – Говори, – глухим голосом сказала Дарья Михайловна. – Петя стоит сейчас рядом с Вами, он просит, чтобы я показала, вернее он покажет, где его можно найти, – сказала я. – Господи! За что? Ведь я надеялась, что мой сыночек найдётся. Что он жив… – запричитала женщина. – Простите, я не хотела Вас огорчить, – видя её состояния, пробормотала я. – Ну почему я должна тебе верить? Может ты аферистка и пришла с дурными намерениями? – вдруг произнесла Дарья Михайловна. – Зачем мне это? Я лежала в больнице, кстати, ушла без спроса и мне влетит, – ответила я. – Где мой мальчик? – глухим голосом спросила Дарья Михайловна. – Показывай дорогу, Петя, – сказала я, посмотрев на мальчика, мимо Дарьи Михайловны. Женщина с удивлением обернулась, но конечно же, никого не увидела. Но почему-то встала и решительно направилась к выходу. – Пойдём – сказала Дарья Михайловна, надевая в прихожей кофту. Мы вышли на улицу, я посмотрела на Петю. – Куда идти, Петя? – спросила я. – Надо в машину сесть, это далеко, на окраине, в лесу, – сказал мне Петя. – Он говорит, надо такси поймать и ехать на окраину города, к лесу, – сказала я Дарье Михайловне. Женщина послушно вышла на дорогу и стала голосовать проезжающим автомобилям. Она была в подавленном состоянии, будто сонная, но соглашаясь со мной во всём. Наконец, возле нас остановилась машина, сказав, куда нам надо, мы сели. Ехали довольно долго, было уже темно, да и страшновато. Расплатившись, мы вышли из машины и направились в сторону леса. Дарья Михайловна молча следовала за мной, впереди меня, указывая дорогу, шёл Петя. Пройдя около пятисот метров, Петя остановился и посмотрел вверх, невольно и я подняла голову. Дарья Михайловна, застыв на месте, тоже подняла голову и истерично закричала. На дереве, прикрытый листвой, висел… Петя. Мне стало жутко. – Господи… да кто же тебя так? – дрожащим голосом проговорила я. – Нет! Нет! Петенька! Сыночек мой! Да что же это, Господи! – кричала Дарья Михайловна. Я нерешительно подошла к ней и обняла за плечи. – Прошу Вас, Дарья Михайловна, держитесь. Мы обязательно найдём тех, кто это сделал, – сказала я ей. Но она вдруг резко сбросила мою руку и выкрикнула: – Это ты! Исчадие ада! Это ты убила его! Мне аж плохо стало. Я посмотрела на Петю, который стоял за спиной своей матери. – Ну? И что мне теперь прикажешь делать? – спросила я его. – Скажи, что это сделали двое мужиков, они приволокли меня сюда, надругались надо мной и испугавшись того, что я могу их выдать, один залез на дерево и завязал верёвку, которая лежала у них в сумке. Спустив конец верёвки, он слез и сам. Потом они вдвоём и повесили меня, – рассказал Петя. – Ты думаешь мне поверят? Твоя мать мне не верит, а чужие тем более не поверят, – ответила я ему. Застыв, Дарья Михайловна наблюдала за мной, не понимая, с кем я говорю. Но я ей пересказала всё, что рассказал мне мальчик. Потом вдруг она опустилась на землю и с такой тоской посмотрела на меня, что мне аж жутко стало. – Надо вызвать милицию, мы сами не сможем его снять, – сказала она хриплым голосом, кажется, начиная мне верить. – Скажи маме, что я её очень люблю, – вдруг сказал Петя, сев рядом с матерью. А я, подняв голову, посмотрела на дерево, где висело тело несчастного мальчика и сказал:. – Дарья Михайловна, Петя говорит, что очень любит Вас. Вызывайте милицию. Ночь скоро, не будем же мы тут до утра сидеть. – И я его очень люблю. Сыночек мой… Да… сейчас – ответила женщина, вытаскивая из кармана свой сотовый телефон и набирая номер ноль два. Видимо, милиция уже искала её сына, приехали быстро и один из ребят залез на дерево и перерезал верёвку. Второй, держа тело за ноги, поймал его. Зрелище было страшное. Один из ребят спросил, как женщина в такое позднее время нашла тело своего сына. Дарья Михайловна посмотрела на меня. – Ну всё, сейчас скажет, что это я убила мальчика. Вот и делай добро… – прошептала я. – Не бойся, на тебя не подумают, – сказал мне Петя. Дарья Михайловна рассказала, что будто я гуляла в лесу и увидев тело её сына, сообщила ей. Бред конечно, но другого объяснения не было. Не скажет же она, в самом деле, что это дух её сына привёл нас сюда. Тело положили в чёрный пакет и отправили на экспертизу. Меня и Дарью Михайловну ребята довезли до её дома. Женщина попросила остаться с ней на ночь, в такую темень я не могла пойти в больницу, да и автобусы уже не ходили. Пришлось остаться. Петя был рядом.

Глава 2

Дарья Михайловна не переставая плакала, а я не могла найти нужных слов, чтобы успокоить её. Вот когда я пожалела, что меня ударило током и я стала видеть души умерших. Что мне с этим делать? Я лишь надеялась, что Петя был единственным, кто пришёл именно ко мне. Вдруг он подошёл ко мне и сказал: – Скажи маме, чтобы перестала плакать. Я покажу этих двоих, что так поступили со мной. – Слушай, Петя… а почему ты здесь? Почему не уходишь туда, где должны быть ушедшие с этой земли? – спросила я, показывая взглядом наверх. Дарья Михайловна, перестав плакать, широко раскрыв глаза, смотрела на меня и ловила каждое моё слово. – Он ведь здесь, да? Мой мальчик здесь? И ты его видишь? Что он говорит, какой он? Не страдает ли? – задавала она вопросы, а сама всё оглядывалась, наверное пытаясь разглядеть хоть малейший намёк на присутствие своего сына. – Дарья Михайловна… Он просит, чтобы Вы не плакали, он страдает от этого. Говорит, что покажет тех, кто с ним так поступил, – ответила я. – Пусть покажет, а я в милиции скажу, они их арестуют и накажут, – перестав плакать, с надеждой в голосе сказала женщина. – Он слышит Вас. Скажите всё, что хотели бы сказать, Дарья Михайловна. Ведь он может уйти в любую минуту, – ответила я ей. – Да-да, конечно… а где он стоит? – спросила она. – Прямо перед Вами и гладит Вас по плечу. Говорите, – ответила я. – Петенька… сыночек мой ненаглядный. Я так тебя люблю! И не знаю, как жить дальше без тебя. Подскажи, что мне делать, родной мой, – начала говорить Дарья Михайловна. – Скажи маме, чтобы она выбросила из головы мысль покончить собой. Это большой грех и мы никогда не сможем быть вместе там, куда я скоро уйду. Скажи ей, что я тоже её очень люблю и всегда буду любить. Скажи, что я прошу прощения за то, что иногда огорчал её. Она знает о чём я. Однажды, она поймала меня с сигаретой в руках, я даже не успел ни разу затянуться. А она тогда заплакала. А еще… я без спросу взял у неё из кошелька деньги. Хотел ей же купить подарок на день рождения. И… вроде всё. Учился я хорошо, это её радовало, – долго говорил Петя, а я тут же повторяла его слова Дарье Михайловне. Затаив дыхание, она слушала меня и слёзы непроизвольно лились из её глаз, но она улыбалась, будто чувствовала присутствие сына и наконец поверила, что я говорю правду. – Да, об этом никто не мог знать. Значит ты и правда видишь его. У меня была мысль, уйти следом за сыном, как мне жить без него, может быть мой Петенька знает об этом? У меня же никого нет на всём белом свете, – отвечала женщина. – Что скажешь, Петя? Что делать твоей маме? – спросила я мальчика, в упор посмотрев на него. – Да, отец оставил нас, давно оставил, я тогда маленький был. Но у него есть дочь, ей семь лет, живёт в Барнауле, в детском доме номер два. Папа и его новая жена погибли в автокатастрофе. Девочка нуждается в материнской любви. Её зовут Тюленева Вера, ей семь лет. Мама должна её забрать, – сказал Петя. Я передала его слова Дарье Михайловне. Она молча смотрела на меня, видимо, её переполняли эмоции. Потом она вдруг закрыла лицо руками и зарыдала. – Плакать не надо, Петя страдает от этого… – тихо произнесла я. – Да, я не буду больше плакать, не буду, – пролепетала она тихо. Петя исчез неожиданно, я оглядывалась, звала его, но ответа так и не получила. – Что? Он ушёл, да? Совсем ушёл? – оцепенев, спросила Дарья Михайловна. – Я не знаю. Но сейчас его нет, – ответила я. – Нам надо поспать, завтра трудный день, – сказала женщина, поднимаясь с дивана, на котором она сидела вся зажатая, заплаканная и усталая. – Ты ложись здесь, на диване, я в спальне лягу, – коротко сказала она, дав мне простыню, подушку и покрывало. Утром я не стала будить Дарью Михайловну, ей надо было выспаться и отдохнуть, ведь мы с ней уснули почти в три часа ночи. Я приехала в больницу, но медсестра сказала, что меня выписали за то, что с вечера я ушла и никого не предупредила об этом. Я молча собрала свои вещи, которых и было то, один маленький пакет и пошла домой. Увидев меня, бабушка ахнула. – Ты чего это, Софья? Сбежала, что ли? – спросила она. – Нет, бабушка, не сбежала. Меня выписали. Я здорова, – ответила я. – Ну и хорошо, что здорова. Есть хочешь? – спросила бабушка. – Аха, очень хочу! – воскликнула я, вспомнив, что со вчерашнего обеда ничего не ела. – Горе ты моё луковое. Садись за стол, накормлю тебя. Руки вымой! – прикрикнула она. Вымыв руки, я села за стол. Свежее молоко, собственное сливочное масло, творог, которые бабушка делала сама. Мне нравилось, как она отделяла сливки в сепараторе, а потом наливала сливки в трёхлитровую банку и сидела час, а то и больше, медленно отбивая на коленях эту банку. И сливки вдруг превращались в сливочное масло. Я с аппетитом ела, как вдруг услышала голос Пети. Испугавшись, я чуть не подавилась хлебом, который только что откусила. Закашляв, я посмотрела на него, бабушка быстро подошла ко мне и несколько раз стукнула рукой по спине. – Куды торопишься? Ешь медленнее, никто не отнимет, – сказала она. – Ты испугал меня. Появляешься неожиданно. Куда вчера исчез? – тихо спросила я, чтобы бабушка не слышала. – Вам выспаться надо было. Я был там, но в другой комнате. Мне нужна твоя помощь. Хочу показать тех двоих, которые со мной так обошлись, – ответил Петя. Быстро поев, я сказала бабушке, что хочу пойти к подружке. – Я скоро приду, бабушка – сказала я ей, выходя из дома. – Какая подружка… у неё вроде и подруг-то нет, – пробормотала мне вслед бабушка. Петя попросил меня сесть в автобус и доехать до автостанции, там мы вышли и прошли в глубь улицы. Петя показал на двухэтажный дом. – Они живут в этом доме, один на втором этаже первого подъезда, второй на втором этаже второго подъезда. Сейчас они дома, после ночной пьянки. Милиция ничего не сделает, скажут, что я сам повесился. Но ты успокой маму, а с этими, я сам справлюсь, иди, – сказал мне Петя. Пожав плечами и ничего не поняв, я поехала к Дарье Михайловне. Увидев меня, она очень обрадовалась. – Куда же ты ушла, дорогая? Я проснулась, а тебя нет. И где тебя искать, я не знаю. Да разве так можно? Как тебя зовут? Ты вроде вчера говорила, или не говорила… ничего не помню. Всё как в тумане, я вообще думала, что мне всё это приснилось. Петя здесь? – с надеждой посмотрев на меня, спросила Дарья Михайловна. – Доброе Вам утро. Меня Софья зовут. Я же в больнице лежала, когда вдруг появился Ваш сын. Но меня утром выписали, так что я свободна. Пети пока нет, но он обещал прийти, – ответила я ей. Позвонили в дверь, Дарья Михайловна пошла открывать, на пороге стояли двое в милицейской форме. Они бесцеремонно вошли в комнату. – Было вскрытие, всё говорит о том, что Ваш сын сам свел счёты с жизнью. Никаких улик нет, следов тоже. Правда… – начал говорить один из них. – Что правда? – спросила Дарья Михайловна, нервно сжимая в руках платочек. – Видите ли… Ваш сын имел половую связь с мужчинами, Вы за ним ничего такого не замечали? – спросил милиционер. Дарья Михайловна еле устояла на ногах. – Моему сыну было всего двенадцать лет. Вы хоть слышите себя? Что Вы такое говорите? Петя был хорошим, добрым мальчиком, хорошо учился… Господи! За что?! – тяжело сев на диван, в отчаянии произнесла женщина. Я побежала на кухню и вынесла ей воды. – Спасибо, дорогая. Скажи им, пусть они уйдут, мне плохо, – сказала Дарья Михайловна. Цинично пожав плечами, парни молча ушли, когда я попросила их это сделать. Но один из них вернулся и подошёл к нам. – Вы пожалуйста простите. Но улик и правда нет, хотя сейчас многие дети ведут себя неординарно, – сказал он. – Моего мальчика изнасиловали, потом повесили. Но Вам же надо скорее закрыть дело, верно? Когда я могу забрать тело моего ребёнка? Мне надо его похоронить по-человечески, – проговорила Дарья Михайловна, сжимая в руках платочек. – Думаю сегодня, после обеда. До свидания, – произнёс парень и тихо вышел. – А я ведь и правда после похорон хотела выпить снотворное и навсегда уснуть. Но если Петя говорит, чтобы я жила, я буду жить. Заберу девочку из детского дома, она ведь сводная сестра моего Пети, – проговорила Дарья Михайловна. Я не знала, что ей ответить. – Значит, эти два ублюдка останутся безнаказанными? – вдруг спросила она. – Нет, Дарья Михайловна. Нет. Петя сказал, что сам разберётся с ними и мы скоро узнаем, что с ними произошло что-то страшное, – ответила я. – Ладно, давай немного приберёмся. Потом поедем за Петей, – сказала женщина, вставая с дивана. После обеда, мы с ней поехали в милицию, после некоторых формальностей, мы наконец смогли забрать тело Пети. Правда, нам предоставили труповоз, на котором мы и приехали обратно домой к Дарье Михайловне. Петю мы пока положили в его комнате, постелив новые простыни. Дарья Михайловна уехала на кладбище, заказать место своему сыну и привезти гроб и венки. Петя стоял со мной рядом, пока я ждала Дарью Михайловну. К дому подъехала машина, двое мужчин выгрузили гроб, венки и поставили всё в прихожей. Весть о смерти Пети, разнеслась по всему городу, к дому стали приходить учителя, соседи и одноклассники Пети. Я никогда раньше не видела похороны, жуткое зрелище. Было не по себе. – Что с теми двоими? Ты сказал, что сам разберёшься с ними, – спросила я Петю, который наблюдал за всем, что происходит в доме. – Через два дня, один из них повесится сам, другой выскочит из дома и попадёт под грузовик. И всё будет кончено, – ответил Петя. Я ужаснулась его словам, но подумала, что каждый должен получить по заслугам. Кто знает, может быть они ещё могут натворить дел, если их не остановить. Вечером я ушла домой, сказав, что приду утром. Петю похоронили через день, в гробу лежал мальчик, совсем не похожий на того Петю, которого я видела перед собой. Лицо пожелтело, синяки под глазами проявились сильнее, глаза были приоткрыты. На кладбище я не поехала. Оставшись с одной из соседок Дарьи Михайловны, я накрывала на стол для поминок. Вернувшись с кладбища, сидевшие за столом молча ели, пили… Директором школы и учителями было сказано несколько фраз. Говорили, каким прилежным был Петя, добрым и отзывчивым, что его не забудут и будут помнить. А ещё через два дня, Петя повёл меня в дом, где проживали два негодяя, которые забрали жизнь мальчика. Там собралось много народу и милиция. Как и говорил Петя, один из них повесился на собственном балконе, другого на смерть задавил грузовик. – Как ты это сделал, Петя? – спросила я его. – Я приходил к ним и душил, не давая ни минуты покоя. Иди к маме и успокой её. А мне пора уходить, скоро за мной придут, – сказал мне Петя. После похорон, я пошла к Дарье Михайловне, она сразу как-то сникла и постарела лет на десять, хотя ей было всего тридцать пять лет. Петя стоял рядом. – Дарья Михайловна, Петя сам расправился с теми негодяями, я только что оттуда. Один повесился, другой погиб под колёсами грузовика. Сейчас он стоит за Вашей спиной, он пришёл проститься. Ему пора уходить, – проговорила я тихо. – Хорошо, значит и я могу жить дальше. Обещаю, немного оправившись от горя, я поеду в Барнаул и заберу твою сестрёнку, сыночек. Никогда не забуду тебя, родной мой и вечно, до последнего своего вздоха, буду любить. Царствия тебе небесного, любимый мой, – рыдая, говорила Дарья Михайловна. – Скажи маме, что я услышал её. Прощайте и спасибо тебе, что не отвернулась ни от меня, ни от мамы, – произнёс Петя. Вдруг в комнате стало светло, а возле него, свечение возросло и образ мальчика вмиг растаял. – Он ушёл, верно? – спросила Дарья Михайловна. – Ушёл – тихо ответила я. – Софьюшка, милая моя девочка. Спасибо тебе за всё. И не забывай меня, прошу тебя. Приходи хоть иногда, – попросила меня Дарья Михайловна. Мы с ней обнялись, она расцеловала меня и попрощавшись, я вышла из её дома. На душе стало немного легче. Скоро Новый год, но меня он не радует, с одноклассниками я не дружу и к ним не пойду. Друзей у меня тоже нет. Ну и ладно. Я не сетую и не расстраиваюсь. И души давно не заглядывают. Я уже успокоилась и подумала, что Петя был единственным, кто приходил ко мне. И даже была рада, так спокойнее. Бабушка запечёт утку с яблоками, сама её и зарубит. Я говорю ей, что жалко утку, но она сказала, что живность во дворе, чтобы её кушать. Я согласилась, только когда в канун Нового года она поймала во дворе утку, я убежала. Не смогла смотреть на эту экзекуцию. Но когда запечённая, тридцать первого декабря она была подана на стол, такая аппетитная и румяная… я сдалась. Устоять не смогла. Ещё бабушка собирала ягоды и к Новому году делала свою знаменитую наливку. Пить разрешалось даже мне, хотя она опьяняла, правда ненадолго, но всё же. На небольшую пенсию, к празднику она позволяла себе купить лишь апельсины, немного колбасы и растительного масла и всё. Всё остальное было своё. Она каким-то образом в погребе сохраняла к Новому году свежие овощи и фрукты. И вот мы с ней вдвоём разлили наливочку, бабушка нарезала разных салатов, заправив их маслом, сыр и брынза были тоже её приготовления. Разрезав утку с яблоками, мы сидели и ждали, когда часы наконец пробьют двенадцать раз. И это происходит… – Софья… – прозвучало над ухом. Я чуть не выронила из рук фужер. Оглянувшись, увидела за спиной молодого, красивого парня. Хорошо, бабушка ничего не заметила. – Ты кто? – тихо спросила я. – Я Игорь. И мне нужна твоя помощь, – ответил он. – Прямо сейчас? Я Новый год встречаю, можно завтра? – спросила я. – Завтра может быть поздно, прошу тебя. Ты не можешь мне отказать, – сказал Игорь. – Ну ясное дело, не могу. Был бы ты жив, тогда конечно. Ладно, что делать-то надо? – сдалась я, тем более и правда не было другого выхода. – С кем это ты всё время болтаешь? – услышав мою последнюю фразу, спросила бабушка. – Ни с кем. Сама с собой. С Новым годом, бабушка. Будь здорова, долго- долго! – ответила я, подходя к ней и целуя в морщинистую, мягкую щёчку. – С Новым годом и тебя, внучка. Пусть он принёс нам всё хорошее, – ответила бабушка и мы с ней чокнулись бокалами и выпили её наливки. Мясо утки было такое нежное и сочное, есть его было одно наслаждение. Уж и не знаю, чем она заливала свою утку, что она так хорошо пропекалась. Бабушка не рассказывала, а я не спрашивала. Потом, через много лет, когда бабушки не станет, я очень пожалею об этом. А пока, я просто наслаждалась тем, что бабушка была жива и относительно здорова. Она никогда не жаловалась, работала по дому, как пчёлка. Мой самый родной человек на всём белом свете. – Ну вот, встретили Новый год, хочешь, сиди, я спать. Устала очень, – сказала бабушка, вставая из-за стола. – А я к Тоньке схожу, поздравлю её, – сказала я и тоже поднялась следом за ней. Она махнула рукой, мол делай, как хочешь и пошла к себе спать. – Сначала расскажи, что с тобой произошло. Вроде молодой, красивый и уже мёртвый, – сказала я Игорю. – Случилось… Я одному кретину деньги задолжал, отдать никак не мог. Началась перестрелка, меня и убили. А сестра видела его, понимаешь? Он к нам домой приходил за деньгами. Теперь сестре угрожает опасность. Её тоже хотят убрать, как лишнего свидетеля. Мы с тобой должны помешать этому, – рассказал Игорь. – А что я могу? В милицию сходить? – спросила я. – Какая милиция? Надо сказать Ольге, чтобы она на время уехала из дома, – ответил Игорь. – Думаешь, она мне поверит? И куда уехать? Может у вас родственники есть? – спросила я. – Да нет у нас никого. Мы с ней из детского дома, снимали небольшую квартиру. Кое-как перебивались, а здесь я связался с компанией. Ольга мне говорила, чтобы я остановился, но всё деньги! Сначала было совсем неплохо, появились деньги, я наркотики ихние продавал, да и сам пристрастился. Ольга, бедная, как могла боролась, но разве с этим можно бороться? Вот меня и нагрузили долгом. А деньги большие, я за всю жизнь столько не заработал бы. Оставалось только украсть, но как и у кого? А теперь сестре угрожает опасность, – рассказал Игорь. – Ладно, пошли к твоей сестре. Попробую её убедить, что ты хочешь её защитить, – сказала я. – Поехали. А у тебя деньги на дорогу есть, надо же на такси добираться, автобусы ночью не ходят, – спросил Игорь. Я остановилась, как вкопанная. Денег у меня не было, да и откуда им взяться? Я ещё школьница, только бабушкина пенсия и всё. Я покачала головой. – Нет, денег у меня нет, – ответила я. Игорь погрустнел. – Что же делать? – произнёс он тихо. – Я знаю, что делать, – ответила я, набирая номер Дарьи Михайловны. – Алло! Кто это? – спросила женщина.

– С Новым годом, Дарья Михайловна. Это я, Софья. Вы простите, что беспокою Вас в столь позднее время, но у меня к Вам дело, – сказала я, скрепя сердце. – Софья! Здравствуй, дорогая. Я так рада тебя слышать. А я только что Верочку уложила, сама телевизор смотрю. Всё хорошо? Ты давно не звонила и не заглядывала к нам, – спросила Дарья Михайловна. – Простите, да, я виновата. Учёба, да и бабушку одну не оставить. Можно я сейчас к Вам приеду? – спросила я. – Зачем ты спрашиваешь, детка? Ты ведь знаешь, что двери моего дома для тебя всегда открыты. Приезжай конечно, – сказала Дарья Михайловна. Получив разрешение, я вышла из дома. Несмотря на позднее время, машины сновали туда-сюда, в поисках клиентов. Остановив проезжающее такси, я назвала адрес и села в машину. Игорь сидел рядом. Доехав до дома Дарьи Михайловны, я сказала водителю, что сейчас вынесу деньги и побежала попросить у неё денег. Она не спрашивала меня ни о чём, дала пятьсот рублей, я вынесла деньги и вернулась обратно в дом. – Проходи, дорогая. Что у тебя произошло? – спросила Дарья Михайловна. – Вы ещё раз простите меня, пожалуйста. Но у меня и правда не было денег доехать до Вас. А очень нужно было, понимаете? – сказала я ей. – Конечно. Не извиняйся. Ты же знаешь, я всегда готова тебе помочь. Что случилось? – опять спросила Дарья Михайловна. – В общем… тут рядом со мной стоит душа молодого парня. Представляете, столько месяцев никого не было, а тут, прямо в полночь заявился. Просит помощи, – ответила я ей. – Просто скажи, что тебе нужно и всё. Ты знаешь, я тебе полностью доверяю, – ответила Дарья Михайловна. – Нужна помощь сестре Игоря. Её нужно будет приютить на некоторое время, иначе и её тоже убьют, понимаете? А у меня нет денег доехать до неё и я не нашла ничего другого, как прийти к Вам, – сказала я ей. – И это всё? Господи! Конечно же я помогу, – ответила Дарья Михайловна. Я посмотрела на Игоря. – Слышал? Так что мир не без добрых людей. Куда надо ехать? – спросила я его. Он назвал адрес и я, взяв деньги у Дарьи Михайловны, опять вышла на улицу. Пришлось ловить такси, молодая девушка, хотя и не очень красивая, стоит на дороге и ловит такси в Новогоднюю ночь. Но машина остановилась, сказав адрес, я доехала до семейного общежития, где Игорь и его сестра Ольга снимали квартиру из двух комнат. Позвонив в дверь, я стала думать, что можно сказать испуганной молодой девушке, которая в канун Нового года потеряла брата. Дверь открыла девушка, даже не спросив, кто там, за дверью, в такой поздний час. – Здравствуйте Ольга. Я пришла… как бы Вам это объяснить… по поручению Вашего брата, – начала я говорить, понимая всю нелепость ситуации. – Мой брат погиб, кто Вы? Что Вам надо? – спросила она. – Мне надо Вам помочь. Ваш брат волнуется, боится, что и Вас могут убить… – лепетала я. – Вы что? Сумасшедшая? Решили так пошутить надо мной? Это не смешно. Уходите сейчас же! – громко сказала Ольга. – И что теперь прикажешь мне делать? – спросила я, повернувшись к Игорю. Ольга была в недоумении и правда, смотрела на меня, как на сумасшедшую. – Скажи ей, что я заплетал ей косы и мы с ней спорили, какого цвета банты ей вплести. Она просила белые, а я хотел вплести красные, – сказал мне Игорь. Я передала его слова Ольге. Она на секунду застыла и хотела что-то ответить, как вдруг Игорь крикнул мне. – В квартиру! Быстро! Они идут! Давайте, через соседний балкон в другой подъезд. – Ольга! Быстро в квартиру! Идут те, что убили Игоря, чтобы убить Вас. А заодно и меня, – сказала я девушке, пробормотав последнюю фразу себе под нос. – Но зачем им меня убивать? Что я им сделала? Я не верю тебе, – крикнула Ольга и хотела было оттолкнуть меня и закрыть передо мной дверь, но не знаю, откуда у меня взялись силы, я втолкнула девушку в комнату и закрыла дверь, когда прозвучали два выстрела, заставив наконец Ольгу поверить мне. – Давай на балкон, к соседям! – крикнула я ей. Ольга молча побежала на балкон. – Перелезайте к соседям. Живо! Это соседний подъезд, вы сможете уйти! – крикнул Игорь, которого слышала только я. Но посмотрев через балкон, я отпрянула. – Четвёртый этаж. Высоко ведь! Мы с Ольгой разобьемся, – ответила я Игорю. – Иначе, вас просто застрелят. Выбирай! – крикнул опять Игорь. – Господи… за что мне это? Мамочка! Я высоты боюсь… Но и от пули умереть не хочу. Лезем! – сказала я Ольге и к своему удивлению, полезла первая. Невысокая перекладина разделяла два балкона и надо было перелезть через неё, чтобы войти к соседям. Ольга полезла за мной и мы вбежали в комнату. Лучше бы мы этого не делали. Прямо на диване, перед накрытым столом, молодые парень и девушка, в полуобнажённом виде занимались любовью. Увидев нас, девушка закричала. – С Новым годом Вас, – улыбнувшись, сказала я. Молодые люди, ничего не понимая, ошалело смотрели на нас с Ольгой. – Мы уже уходим. Извините нас. Продолжайте пожалуйста… – бормотала я, от страха вообще не соображая, о чём я говорю. Ольга схватила меня за руку и потащила к выходу. Мы спустились по лестнице и я тихонько выглянула на улицу. – Вроде никого… пошли, – сказала я девушке. Ольга кивнула мне головой и мы вышли и побежали в сторону дороги. – Ловите скорее машину, они могут выскочить в любую минуту, – сказал мне Игорь. – Знаю. Не торопи нас, – ответила я ему и подняла руку, чтобы поймать машину. В общем, мы доехали до дома Дарьи Михайловны, она ждала нас и не ложилась. – Ну наконец-то! Я уже волноваться начала, – сказала она, впуская меня и Ольгу в комнату, где ещё был накрыт стол к Новому году. – Я ничего не понимаю. Объясните, что всё это значит? Как Вы меня нашли, кто Вы? – устало сев на диван, спросила Ольга. – Софья, я объясню девушке, – сказала Дарья Михайловна. – Да, может она Вам поверит, – ответила я, сев на стул напротив Ольги. Игорь сидел рядом с сестрой и смотрел на меня.

Глава 3

– Видишь ли, девочка… у Софьи дар, понимаешь? Она видит души ушедших людей, по тем или иным причинам оставшихся здесь, на земле. Вот так же, она помогла мне с моим сыном, которого убили почти четыре месяца назад. Она также передавала мне все его слова. Я поначалу тоже не верила, но это правда. Она должна помочь душе обрести покой и покинуть эту землю, понимаешь? Софья, её брат здесь? – спросила Дарья Михайловна после того, как попыталась убедить Ольгу, что я не сумасшедшая. – Здесь Дарья Михайловна. Он сидит рядом с Ольгой и держит её за руку, – ответила я. Ольга невольно посмотрела на свои руки и на левое плечо, пытаясь понять весь услышанный бред. – Послушай, Ольга. Откуда бы я могла знать, что тебя пытаются убить? Я спокойно сидела дома, встречала с бабушкой Новый год, а тут появляется твой брат и просит помочь тебе, – сказала я. – Скажи ей, что прошлый Новый год мы мечтали поехать с ней в Петербург, – сказал мне Игорь. Я передала его слова Ольге. – Боже мой… значит это правда? И ты можешь его видеть? – с удивлением посмотрев на меня, произнесла Ольга. – Не думай, что я рада этому. Но и отказать в помощи я не могу, понимаешь? – спросила я девушку. – Понимаю… – прошептала она, потирая руки, может желая почувствовать прикосновение рук брата? Ольга озиралась по сторонам, приглядываясь к каждой точке, пытаясь что-то разглядеть. – Ты его не увидишь, не старайся. Но он рядом, может хочешь ему что-то сказать? Говори, он слышит, – сказала я, увидев блуждающий, растерянный взгляд Ольги. – Поверить не могу. Я думала, это фантастика, а тут… душа моего бедного брата… с ума бы не сойти… – бормотала Ольга со слезами на глазах. – Скажи ей, как сильно я её люблю и сожалею о том, что расстраивал её. Не слушал, когда она пыталась мне помочь. Не понял свою сестру, – начал говорить Игорь. Я тихо повторяла его слова Ольге. – Это правда. Я часто ругала его, чтобы он не связывался с этими парнями, говорила, что рано или поздно они погубят его. Но я и представить себе не могла, что они могут его убить. Ведь кроме Игоря, у меня на всём белом свете никого нет. Как же мне теперь дальше жить? – рыдая, говорила Ольга. – Я всегда незримо буду рядом. Не знаю, простит ли меня Бог за все мои грехи… но я очень сожалею и раскаиваюсь в том, что не жил по Божьим заповедям. Теперь понимаю, как важно жить, творя лишь добро. Неправильно я жил, теперь моя дорога будет трудной, намного труднее, чем была на земле. Здесь обмануть нельзя… Но мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности, что ты счастлива, – говорил Игорь. Слушая меня, Ольга не переставая плакала. Мне было жаль её, но что я могла? Лишь передавать ей слова её бедного брата. – Да, Игорь… натворил ты дел. Но я думаю, что ты можешь вымолить у Бога прощение. Он добр и простит… наверное, – неуверенно сказала я, сама не понимая, почему я говорю такие умные вещи. Дарья Михайловна тихо сидела на краю маленького диванчика, который стоял у стены напротив и не мешала нам. Я лишь по её влажным глазам видела, какие чувства она испытывает. Я встала и подошла к ней. – Дарья Михайловна, не плачьте, Ваш сын на небесах, он в раю. Ему там очень хорошо, поверьте. Я знаю, что говорю. Может быть ему там даже лучше, чем нам здесь, на земле. Там, блаженство, здесь страдания и боль, – сев с ней рядом и обняв за плечи, говорила я ей. Она вдруг закрыла лицо руками и зарыдала, да так отчаянно, что я испугалась. Может не надо было ей говорить всего этого? Но скажу честно, я сроду не знала таких умных слов, они будто сами слетали с моих губ. Но сказанного не воротишь. Я устала и мне хотелось просто уйти. – Поплачьте, Вам легче станет. Но плакать нельзя, от этого страдает душа наших близких, – сказала я ей. – Господи. Что я такое говорю… – подумала я. Но тут услышала голос Игоря. – Правильно говоришь. Это правда. Но слёзы облегчают боль и страдания. Ты скажи Ольге… ей надо уехать из города. Здесь оставаться нельзя. Если Соболь что задумал, он это сделает. Он как киллер, который должен исполнить свой заказ, – говорил он. – Кто такой Соболь, спрашивать не буду. Может знаешь, куда Ольге уехать? Несколько дней, она может переждать здесь, но оставаться вечно, она конечно не сможет. Не сидеть же в четырёх стенах, пока Соболь передумает, – сказала я Игорю. Ольга внимательно слушала меня, Игоря она слышать не могла. Она широко раскрыла глаза и слушая меня, понимала, о чем я говорю с её братом. – Мда… ну и роль мне отпущена, – подумала я. – Скажи Ольге, вернее я сам ей скажу, а ты просто повторяй мои слова, – попросил Игорь. – Хорошо, говори – кивнув головой, согласилась я. Будто у меня был выбор. – Ты знаешь, как любит тебя Стас. Он собирается уехать в Питер, уезжай с ним. Там ты будешь в безопасности. Не мотай головой, знаю, что ты не любишь его… но ты полюбишь, поверь. Его доброта, ласка, отношение к тебе, помогут тебе его полюбить. И я смогу уйти и не блуждать, не находя покой. Я повторяла слова Игоря Ольге, опустив голову, девушка наконец сказала: – Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. Я уеду со Стасом… Господи, Игорь! Что ты со мной делаешь? Закрыв ладонями лицо, девушка опять заплакала. – Софья, у меня к тебе ещё одна просьба. Я знаю, где Соболь хранит наркотики, там много денег и оружие есть. Тебе надо анонимно позвонить в милицию и всё это сообщить. Звони с улицы, с сотового не звони, определят. И сама к ментам не суйся, загребут и имени не спросят, скажут, что ты заодно с ними. Запоминай адрес, – вдруг обращаясь ко мне, сказал Игорь. Я взяла лист бумаги, чтобы записать адрес, но Игорь остановил меня. – Я сказал запомнить, а не записать. Это недалеко от обводной дороги, там стоит заброшенная, уже развалившаяся часовня, всё прямо под алтарём, правда и алтаря давно нет, только бетонная подставка и осталась. В общем, она отодвигается и идут ступеньки вниз. Видимо раньше, когда часовня ещё существовала, в погребе хранили продукты или ещё что-нибудь. Я только раз там был. Объясни всё правильно милиции. Ты поняла, Софья? Лучше, пусть они устроют облаву в субботу вечером, Соболь сам там будет со своими ребятами. Возьмут, так сказать, тёпленькими, на месте преступления, – говорил Игорь. Ольга не мешала, понимая, что я его слушаю. – Хорошо, я позвоню с улицы и всё расскажу милиции. Думаешь, они мне поверят? – спросила я. – Поверят. Они давно не могут его взять, а здесь достоверная информация о нём. Так что, сегодня у нас уже пятница, можешь днём позвонить, – ответил Игорь. – Ладно, позвоню. Ну, мне пора, бабушка будет волноваться. Я пойду уже, – поднимаясь, сказала я. – Пусть Ольга останется, я с тобой пойду, вдруг что забудешь, – сказал Игорь. – Надеюсь, тебе холодно не будет, мороз на улице, – спросила я Игоря, потому что он был в джинсах и футболке. Он засмеялся. – Мёртвые ни холода, ни жары не чувствуют, – ответил он. – Дарья Михайловна, Ольга, я ухожу, Игорь уходит со мной. Вы его всё равно не услышите. Постараюсь завтра с утра прийти, – сказала я, надевая куртку и шапку. Натянув тёплые сапоги, я вышла на улицу, было раннее утро. Дарья Михайловна дала мне деньги на дорогу и я ушла. – Сейчас поедем туда, в заброшенную часовню, сегодня там никого не будет. Новый год, Соболь, скорее всего, отдыхает у себя дома. Он уверен, что я мёртв, о часовне никто не знает, а я уже мёртвым увидел, где он прячет деньги. Лови машину, – сказал Игорь, стоя рядом со мной. Мы приехали на обводную дорогу, таксист был удивлён, что здесь потеряла шестнадцатилетняя девушка, в столь ранний час. Но ничего не спрашивая, он уехал. Я прошла с Игорем в заброшенную, полуразвалившуюся часовню, удивляясь, почему это сооружение построили именно здесь. Но недалеко стояли дома, видимо местные жители приходили сюда молиться. – Постарайся отодвинуть бетонную плиту, – сказал Игорь. Сделать это оказалось ну очень трудно. Естественно, Игорь помочь не мог, я старалась изо всех сил. Плита поддалась с трудом и совсем немного, но протиснуться туда, в погреб, я всё же смогла. Игорь указал мне на нишу в земляной стене. – Вынь эти кирпичи, там лежат деньги. Давай, сунь руку поглубже, – сказал Игорь. – А меня ничего не укусит? Я жуть как боюсь пауков и жуков. Здесь так сыро, вдруг что-нибудь ползет, – сказала я, прежде чем сунуть руку в углубление в стене. – Нет там ничего, не бойся. Давай быстрее, неизвестно, что на уме у Соболя, – ответил Игорь. Зажмурив глаза, я сунула руку и вытащила увесистый пакет. – Всё, клади пакет в сумку и пошли отсюда, – сказал Игорь. Выйдя из погреба, я с большим трудом задвинула плиту. Стало невыносимо жарко от усилий, сняв шапку, я расстегнула куртку. Поймать машину в такой глуши, было делом непростым. Пришлось пару километров идти пешком до трассы, где и ездили машины. Легковых не было видно, пришлось остановить грузовик. – И что здесь делает такая молодая девушка, в такой глуши? – спросил водитель грузовика. Вот когда я поблагодарила Бога, что родилась некрасивой. – В гости к тётке приезжала, теперь еду обратно. До города довезите, я заплачу, – ответила я. – Садись, как раз по пути. И не нужны мне твои копейки. Так довезу, в честь Нового года, – сказал мне водитель. Видимо, увидев мою одежонку, решил не брать с меня деньги. – Спасибо большое. У меня и правда денег, кот наплакал. С Новым годом Вас, – сказала я ему, садясь в кабину. Игорь почему-то исчез. Я оглядывалась, пытаясь увидеть его, но тщетно. – Ты чего всё оглядываешься? Потеряла что-то? – спросил водитель, мужчина лет сорока, в тёплом пуховике и тёплой шапке. – Да нет, ничего я не потеряла, – испугавшись, ответила я. Доехав до города, я поблагодарила шофёра и до дома дошла пешком. Игорь ждал меня дома, бабушка спала. Увидев парня, я почему-то обрадовалась. – Ты куда пропал? Я же не знаю, что делать с деньгами, – сказала я. – Никуда я не делся. А деньги отнесёшь в церковь, скажешь, что на восстановление той часовни. Поняла? Людям до церкви ходить далеко, а так, у них будет своя часовня, – сказал Игорь. – Я могу поспать? Ночь не спала, устала, – сказала я. Игорь пожал плечами и исчез. Я легла на диван и тут же уснула. Проспала до самого обеда. Проголодавшись, я быстро умылась и пообедала вчерашней уткой. Холодное блюдо казалось ещё вкуснее, или просто я была голодной. Бабушка хлопотала на кухне, сказав ей, что скоро вернусь, я оделась и вышла из дома. Телефонная будка находилась не близко, пришлось идти пешком до почты, где и стояла будка. Я вошла, бросила монету и набрала ноль два. – Говори спокойнее и немного измени голос, – прозвучало у меня над ухом. От неожиданности, я вздрогнула. – Ну ты даёшь! Ты испугал меня. Так неожиданно появился, – пробурчала я. – Ну прости, больше не буду. Звони, – сказал Игорь. – Здравствуйте. Хочу вам сообщить, что Соболь, которого вы так долго ищите, завтра вечером будет на обводной дороге, в старой заброшенной часовне, – стараясь говорить спокойно, сказала я. – Кто говорит? – спросил мужской голос. – Неважно. Если хотите взять Соболя, я сказал, что надо делать, – ответила я, почему-то от мужского имени. – Клади трубку, пока не вычислили, откуда звонок и пошли отсюда. Осталось сходить в церковь. Надеюсь, ты деньги не забыла? – спросил Игорь. – Да я их из сумки и не вытаскивала. А можно немного и себе оставить, и Ольге бы дать. У неё наверное денег совсем нет, – спросила я. – Это грязные деньги. На них кровь невинных. Нельзя их брать, да и не надо. Пошли в церковь, – ответил Игорь. Я молча пошла за Игорем. Сев в такси, мы доехали до церкви. Нас, вернее меня, встретил батюшка. – Здравствуйте, батюшка. Я к Вам по очень важному делу, – сказала я. – Может исповедоваться хочешь? Вроде молодая ещё, – оглядывая меня, спросил батюшка. – Нет, не исповедоваться. Понимаете… – запнулась я, не зная, что сказать о происхождении денег. – Ничего не говори, всё равно не поверит. Просто скажи, что хочешь дать эти деньги на восстановление часовни. Кстати, эта церковь давно мечтает это сделать и собирает средства с прихожан. Только собирать им придётся ещё долгие годы, – сказал мне Игорь. – Что же ты молчишь дочка? Говори, раз пришла – сказал батюшка. Вместо слов, я вытащила пакет и положила перед ним. – Что это? – с удивлением спросил батюшка. – Это деньги, батюшка. Они предназначены для восстановления часовни на обводной дороге в Брянской области. Вы знаете, о какой часовне я говорю, батюшка? – спросила я. – Знаю. Но откуда у тебя столько денег? – спросил батюшка. – Неважно, просто возьмите их и всё, – ответила я. – Бог тебя благословит, дочка. Доброе дело делаешь. Иди с миром. А я распоряжусь, чтобы начали строительство часовни, – ответил батюшка. Почему-то перекрестившись, Я вышла из церкви. – Думаешь не обманет? Вдруг деньги себе оставит? – спросила я Игоря. Игорь как-то странно на меня посмотрел, мне аж жутко стало. – Ты чего? Что так смотришь на меня? Что-то не так? – спросила я. – Ты сама-то хоть поняла, что сказала? Как может священник оставить деньги себе? Хотя… будь я жив и не пройди путь мертвеца, наверное так и сделал бы. Ты деньги отдала, теперь это на его совести. Пошли. Надо проведать Ольгу, – сказал Игорь. – Может быть ты сам и пойдешь? Мне вообще-то домой надо. Бабушка волнуется, – ответила я. – Если бы Ольга хотя бы меня слышала, я не стал бы тебя беспокоить. Я должен быть уверен, что она в безопасности, – сказал Игорь. Тяжело вздохнув, я подчинилась. Не могла же я отказать заблудшей душе. Вдруг из церкви выбежал батюшка и я услышала, что кто-то громко кричит мне в след. – Доченька! Остановись! – звучал голос батюшки. Я обернулась и пошла ему навстречу. – Что случилось, батюшка? – спросила я. – Ты уверена, что эти деньги принесла на восстановление часовни? Здесь же очень много, – спросил батюшка. Я ждала, что Игорь подскажет мне, что надо говорить. Но он молчал, его вообще не было рядом. Я огляделась по сторонам и посмотрела на батюшку. – Уверена, батюшка. Вы просто постройте заново эту часовню, чтобы люди могли приходить туда и молиться, – ответила я, переминаясь с ноги на ногу. – Но здесь хватит на две такие часовни, дочка. И откуда у тебя такие большие средства? – спросил батюшка. Я не знала, что ему ответить, нужно было выкручиваться. – И куда Игорь запропастился, когда он так мне нужен, – подумала я, а вслух произнесла. – Видите ли, батюшка… мне эти деньги передал один богатый человек и просил не называть его имени и фамилии. И он просил, чтобы я передала их Вам, понимаете? Я пойду, ладно? Замёрзла очень, – взмолилась я. А что я могла ещё сказать? Что мне деньги передал дух? Или бандит по имени Соболь? Батюшка посмотрел на меня, перекрестил и сказал, что я могу идти. Я пошла быстрее, не оглядываясь, чтобы, не дай Бог, батюшка опять меня не догнал. Как добираться назад, я не знала, вышла на дорогу, в надежде, что проедет какая-нибудь машина. Проезжающие машины долго не останавливались, да и денег у меня почти не было. Я полезла в карман и нащупала мелочь. – На автобусе до дома доеду. Раз Игоря нет, могу домой пойти, подумала я. – Поехали к Ольге, – прозвучало над моим ухом. Опять вздрогнув, я повернулась к Игорю. – Я же просила не пугать меня. Куда ты исчез? – спросила я. – Не знаю. Временами будто в свет ухожу, но опять возвращаюсь. Это не по моей воле, прости, – ответил Игорь. – Ладно, поехали. У меня денег только на автобус и хватит. Хорошо, за тебя платить не надо, иначе пешком бы пошли, – сказала я.

Увидев меня, Ольга очень обрадовалась, не говоря уже о Дарье Михайловне. Её приёмная дочь, Верочка, уже проснулась и игралась в куклы в своей комнате, которая раньше была комнатой Пети. – Скажи Ольге, чтобы позвонила Стасу, он наверное ищет её на старой квартире. Пусть приедет за ней сюда. Я должен быть уверен, что они уедут и она наконец обретёт покой, – сказал Игорь, как только мы вошли. Я передала слова Игоря Ольге. – Он сам мне звонил, говорит, потерял меня. Тело Игоря ещё в морге, надо его забрать и похоронить по-человечески, – сказала Ольга. – Ничего, пусть полежит. Завтра возьмут Соболя и его ребят, тогда вместе со Стасом и займетесь похоронами. Пусть он сейчас приедет сюда, мне надо ему кое-что сказать, – сказал Игорь. Выслушав меня, Ольга набрала номер Стаса. Через час, в дом Дарьи Михайловны позвонили и в комнату вошёл высокий, симпатичный парень. – Добрый вечер. Оленька! Я же обыскался тебя, не зная, что и думать. После того, как убили Игоря, я места себе не нахожу. Почему ты здесь? – с порога начал говорить Стас. – Сядь и выслушай меня. В общем… даже не знаю, как тебе это объяснить… Понимаешь, душа Игоря здесь, – сказала Ольга и замолчала, чтобы посмотреть, какое впечатление на парня произвели её слова. Увидев его взгляд, я испугалась. Он настолько испугался, видимо подумал, что его любимая сошла с ума. – Понимаю, в это сложно поверить, я и сама не поверила, пока эта девушка не стала говорить вещи, о которых знали только мы с Игорем. Ты просто поверь, я не сумасшедшая. Софья, скажи ему ты, – сказала Ольга. А что я могла сказать? Он девушке своей не верил, мне поверит, что ли? – Игорь, скажи что-нибудь. Может быть есть что-то, о чём знаете только ты и Стас, – сказала я, посмотрев на Игоря, который стоял около дивана. Стас, слушая меня, переводил испуганный взгляд то на меня, то на Ольгу. – Скажи ему, что он мне говорил про Ольгу за два дня до моего убийства. Он сказал, что хочет жениться на ней и поехать в свадебное путешествие в Прагу. И кольцо мне показал, обручальное, без камня, резное. Об этом никто не знает, – сказал Игорь. Я передала слова Игоря Стасу, который был просто в шоке. – Да, об этом я сказал только Игорю, как близкому другу. А что он ответил мне? – вдруг спросил Стас. Я посмотрела на Игоря. – Я ответил, что буду только рад этому. Сказал, что брошу употреблять наркотики и найду себе хорошую работу. Сказал, что дороже Ольги, у меня никого нет, – сказал Игорь. Услышав мои слова, Стас приподнялся с дивана. – С ума сойти! Неужели такое бывает? И что, Игорь… то есть, его душа, сейчас здесь? – с каким-то ужасом в глазах, спросил Стас. – Он стоит прямо перед тобой, – ответила я. – Поверить не могу… Игорь, друг… мне так тебя не хватает, – проговорил Стас, протягивая руки вперёд, будто хотел дотронуться до Игоря. – Скажи ему то, что я говорил Ольге. Скажи, пусть уезжают сразу же после моих похорон. Не могу быть уверен, что Соболь не откупится или не велит своим дружкам убрать Ольгу, – сказал Игорь. После того, как я передала слова Игоря Стасу, он полез в карман и достал коробочку. – Оленька, родная моя… твой брат и мой друг благословляет нас. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы уберечь тебя и сделать счастливой. Я постараюсь сделать всё, чтобы ты смогла полюбить меня, – сказал парень. – Как трогательно. Как можно не любить такого парня? Эх, Ольга, – подумала я и прослезившись, посмотрела на Игоря. – Дурочка твоя сестра. Не любить такого парня, – сказала я ему тихо, чтобы меня никто не услышал. – Давай, девочка. Ответь ему. Что же ты молчишь? – спросила Дарья Михайловна. Игорь с надеждой смотрел на девушку. Наконец она протянула руку и взяла коробочку из рук Стаса. Открыв её, она улыбнулась. Стас сам взял из коробки кольцо и посмотрел на Ольгу. – Так ты согласна? – спросил он. – Я так хотела, чтобы в эту минуту Игорь был рядом, – со слезами произнесла Ольга. – Он здесь, стоит справа и обнимает тебя за плечи, Ольга, – сказала я. Ольга невольно посмотрела на правое плечо и положила туда руку. – Игорь, дорогой. Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал. Я буду любить тебя вечно, до последнего своего вздоха, – зарыдав, проговорила Ольга. – Скажи ей, что и я её очень люблю и буду рядом всегда, буду оберегать её. Пусть скажет Стасу да, – произнёс Игорь. Выслушав меня, Ольга наконец произнесла слово, которое мы все так ждали. – Да, Стас, я согласна. Обещаю быть тебе хорошей и верной женой, – сказала Ольга. Я заплакала, не удержалась от слёз и Дарья Михайловна. Плакала и Ольга. В порыве радости, Стас крепко обнял Ольгу. – Ну вот и славно. Осталось только с Соболем дело уладить, тогда можно и похороны мои организовать, – сказал Игорь. – Игорь говорит, что его похороны можно провести послезавтра, – сказала я. Потом поняла, что ляпнула лишнее. Все разом посмотрели на меня. – Простите, я не хотела… Я слова Игоря повторила, – сконфуженно сказала я. – Может лучше ко мне поедем? Ну что мы с тобой будем здесь сидеть? – спросил Стас. Ольга почему-то посмотрела на меня, ну а я посмотрела на Игоря. – Что скажешь? Они могут уйти? – спросила я. – Не думаю, что это хорошая идея. Пусть Стас придёт послезавтра утром. Вместе поедут в морг за моим телом. Пусть закажут гроб и место на кладбище, чтобы всё было готово заранее. После похорон, они могут сразу уехать в Питер и там уже сыграть свадьбу. Жаль, меня не будет на этом празднике. Но я сам во всём виноват. Только не передавай все мои слова, ты знаешь, как мягче сказать об этом. Не хочу расстраивать сестру, – печально произнёс Игорь. Я, как могла, более мягко передала слова Игоря Ольге и Стасу. Было уже поздно и мы проводили Стаса до дверей. – Мне бы тоже надо идти. Бабушка волнуется, – сказала я. – Прошу тебя, останься. Ты ведь как ниточка, между мной и моим братом, – взмолилась Ольга. – А и правда, Софья, оставайся. Я позвоню твоей бабушке, чтобы она не волновалась. Без тебя никак не обойтись, – сказала Дарья Михайловна. Мне оставалось только согласиться. Не могла я отказать в помощи. Бабушка с трудом, но согласилась и я осталась. – А почему ты бабушке не расскажешь о своём даре, Софья? – спросила Дарья Михайловна. – Она очень набожная. Думаете, бабушка поверит в такие чудеса? Я и сама до сих пор не понимаю, почему я? – ответила я. – Думаю поверит, если правильно ей объяснить, – сказала Дарья Михайловна. – Её удар хватит. Она и так постоянно за сердце держится. Боюсь я за неё. Даже представить себе не могу, что я буду делать, случись с ней что, – ответила я. – Не дай Бог. Но я тебя точно не оставлю. Будь моя воля, я и сейчас бы тебя к себе забрала. Вдруг опять Петенька вернётся, – сказала Дарья Михайловна. – Спасибо Вам. Но Петя ушёл навсегда и уже не вернётся. Ему там очень хорошо, верьте в это, – ответила я. – Ладно, наверное все проголодались, я же ужин сготовила. Софьюшка, помоги мне на стол собрать, дорогая, – сказала Дарья Михайловна. Мы сидели за столом, Игорь сидел на диване. Ольга рассказывала, как он её в детском доме постоянно оберегал. – Мы же в разных классах учились, он старше меня на два года. Игорь тогда уже был хулиганистый, его даже хотели выгнать из детского дома, но всё время прощали. Да и куда бы его прогнали? Потом он ждал, когда и я закончу школу и выйду оттуда. Ведь он поначалу работал механиком на автозаводе. Потом встретил этого Соболя… Господи! За что? Игорь. Мне плохо без тебя, – вдруг опять заплакав, воскликнула Ольга. – Скажи ей, что я всегда буду рядом, всегда… – неуверенно произнёс Игорь. – Ольга, не плачь, Игорю плохо от твоих слёз. Просто не забывай о нём никогда. Он говорит, что всегда будет рядом с тобой, – сказала я. Резко перестав плакать, Ольга со страхом посмотрела на меня и стала оглядываться по сторонам. – Прости, он и сейчас рядом, но ты не сможешь его увидеть. Просто верь и всё, – сказала я, обнимая её за плечи. – Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, что ты делаешь для меня, – произнесла Ольга, тоже обнимая меня. – И для меня, Софьюшка, для меня ты тоже сделала невозможное, – сказала Дарья Михайловна. – Ну что вы, это не я, это ваши близкие не могут уйти, не успокоившись, – смущённо ответила я. Мы ещё долго сидели обнявшись, Игорь что-то говорил Ольге, Ольга что-то говорила ему, а я сидела и передавала их слова друг другу. Верочка давно спала в кровати Пети, Дарья Михайловна тоже ушла к себе. Мы с Ольгой легли почти в третьем часу ночи. Игорь исчез до самого утра. Проснувшись утром, мы быстро позавтракали, надо было и домой сходить. Хорошо, в школе были каникулы, иначе с этими душами, сколько бы пришлось пропустить уроков. Правда училась я так, средне, но я не парилась и не заморачивалась по этому поводу. Стать профессором я не мечтала, а аттестат я и так получу. Какая разница, пятёрки там будут или тройки. Сказав Дарье Михайловне, что буду дома, я ушла, оставив Ольгу. Она только сказала мне, чтобы я скорее вернулась. Стас должен был сходить на кладбище, заказать место и гроб, а я думала, откуда Игоря хоронить-то будут? – Насчёт этого не беспокойся. Надеюсь, сегодня Соболя и его дружков арестуют, так что и похороны должны пройти нормально, – сказал Игорь, вдруг появившись передо мной. – Своим неожиданным появлением, ты меня с ума сведёшь. Я домой ухожу, уже два дня бабушку толком не видела, – сказала я ему. – Скажи Ольге, чтобы сегодня отсюда никуда не выходила, я буду рядом с ней, – сказал Игорь. Я передала его слова Ольге и она пообещала никуда не выходить. – Только ты скорее возвращайся, Софья. Я же не вижу и не слышу Игоря… А так бы хотелось, – печально сказала она. Пообещав прийти сразу, как только смогу, я ушла. Увидев меня, бабушка стала ворчать. – Ты совсем забыла про свою бабушку, даже в праздники со мной дома не сидишь. – Бабушка, прости меня. Ты у меня самая лучшая и я тебя так люблю, – ласково проговорила я и обняв, поцеловала её. – Ах, лиса. Знаешь, что не могу на тебя сердится, вот и пользуешься моей добротой. Но и совесть иметь надо, – хлопнув меня по мягкому месту, сказала бабушка. Меня ждали, я должна была опять вернуться в дом Дарьи Михайловны. А как сказать об этом бабушке? – Бабушка, мне поговорить с тобой надо. Только обещай не волноваться и не паниковать, хорошо? – спросила я, чувствуя, как напряглась её рука, обнимавшая меня. – Что ты опять натворила? В школе, что ли? – спросила она изменившимся голосом. – Бабушка, ну причем тут школа? Сейчас каникулы, забыла? Я совсем о другом. Ты просто поверь мне, ладно? – не зная, как начать разговор, спросила я. – Влюбилась, что ли? – немного успокоившись, спросила бабушка. Тут мне совсем невмоготу стало. Я и так волновалась, не зная, как объяснить верующей старушке, что я общаюсь с душами умерших. В углу висела иконка Божьей Матери и я почему-то посмотрела на неё, будто просила помощи. – Бабуль, ну какое влюбилась? Ты на меня посмотри. Твоя дочь родила уродину, какое влюбилась? – воскликнула я. – Ну что ты, Софья. Ты моими глазами на себя посмотри. Для меня ты самая красивая, – сказала бабушка, опять обнимая меня и целуя в голову. – Ладно, проехали… Ты видишь иконку Божьей Матери, перед которой ты часто молишься? – спросила я. Бабушка сразу взглянула на иконку. – А что с ней не так? – спросила она, поднимаясь и подходя к углу, внимательно всматриваясь в лик. – Вот клянусь этой иконкой, что говорю правду, – сказала я, перекрестившись, что делала крайне редко. – Какую правду то? Ты ж ещё ничего не сказала, Софья. Что душу рвёшь? Говори уже, – прикрикнула бабушка. – Помнишь, меня током ударило? – спросила я. – Ну да, помню. Может со здоровьем твоим что-то не то? – встревоженно спросила бабушка. – Прошу тебя, не перебивай меня. Мне и так трудно говорить об этом, – сосредотачиваясь, сказала я. Бабушка молча взглянула на меня, но в её глазах я видела тревогу и вопрос. – Понимаешь, не знаю, что могло тогда случиться, но после того случая, ко мне приходят неупокоенные души, понимаешь? – осторожно выговорила я и посмотрела на бабушку, боясь, что сейчас её хватит удар. Бабушка встала и подошла ко мне. Посмотрев на меня с таким сожалением, она пощупала мой лоб. – Вроде жара нет, – тихо проговорила она, будто говорила себе, а не мне. – Да нет у меня жара, бабушка. Я же прошу тебя, просто поверь мне. Поэтому я два дня у Дарьи Михайловны, сейчас там у неё девушка сидит, так вот, её брата убили, застрелили, понимаешь? – говорила я бабушке, стараясь убедить её. Бабушка перекрестилась. – Свят-свят… Во что ты ещё впуталась, внучка? А вдруг милиция…– начала она бормотать. – Господи. Какая милиция? Хотя да, и милиция тоже, – проговорила я, уже ничего не соображая. – Софьюшка, внученька. Не пугай ты меня, прошу тебя, – вдруг заплакала бабушка. – Бабуль, я пошутила. Прости, дорогая. Всё, умолкаю. Я просто пошутила, понимаешь? Новогодняя шутка такая, – сказала я, сожалея, что вообще начала этот разговор. Бабушка понемногу успокоилась и отрезала мне большой кусок пирога и налила молока. – На вот, лучше поешь – сказала она и опять ушла на кухню, своей плавной походкой. Бабушке был восьмой десяток, но с работой по дому она справлялась очень быстро и ловко. А когда я просила её хоть немного отдохнуть, она начинала ворчать. – Некогда отдыхать. И так мало времени осталось. Отдохну на том свете, – говорила она. От её слов, мне становилось жутко. Своим детским умом я понимала, что настанет день и час, когда моя бабушка уйдёт, не люблю слово смерть. Но всегда отгоняла эту мысль. Ведь кроме неё, ближе её, у меня никого и не было. А мать… даже не знаю, что сказать. Она наверное и есть, но её как бы и нет. Многие годы она не приезжала и даже письма не писала. Слышала, как-то бабушка соседке, бабе Мане, говорила, что вроде мать родила сына, уехав из Барнаула, живёт в Казахстане. Ну и ладно. Больно надо, чтобы она помнила, что у неё вроде как дочь есть. В общем, объяснить бабушке, я так ничего и не смогла. Но тут появился Игорь. – Не стоит расстраивать бабушку, не говори ей ничего, – сказал он мне. – Да я и не смогла. Не поймёт она. Да ладно, теперь надо найти предлог уйти из дома. А ты почему здесь? – спросила я его. – Не знаю, Ольга отдыхает, утомилась она от переживаний. Стас уехал, я видел. Он сделает всё, как надо. Скоро вечер, хочу посмотреть, как Соболя и его дружков брать будут, – сказал Игорь. – Я не пойду. Боюсь. Иди один, – ответила я. – Тебе пока и не надо никуда идти. Я сам пойду, потом расскажу. Ты лучше к Ольге иди, мне так спокойнее будет, – сказал Игорь. – Позже пойду. До вечера побуду с бабушкой, потом придумаю что-нибудь и пойду, – ответила я. – Так уже почти четыре часа, думаю, милиция пойдёт к заброшенной часовне часов в шесть, темно уже будет, – сказал Игорь. – Скорее бы всё это закончилось. Устала я от этого, – зевая, ответила я. – Ты отдохни пару часов, я тебя позже разбужу. Не спали же ночь, – сказал Игорь.

Глава 4

Я смотрела на него и думала, что ж не жилось этому совсем молодому парню? Не могу сказать, что передо мной стоял человек, это скорее была оболочка, напоминающая человека. Правда, иногда эта оболочка проявлялась совсем ясно, иногда просто дымкой. Игорь ушёл, а я уснула. Меня разбудил его голос, над самым моим ухом. – Софья, вставай. Надо идти, – прозвучал голос Игоря. Я тут же открыла глаза и посмотрела на часы, было без четверти восемь. – Ну что, взяли Соболя и его дружков? – спросила я его. – Взяли. Ты бы видела его лицо, когда он не нашёл своих денег. А когда менты нагрянули, они врассыпную. Но на этот раз, менты сработали чётко. Окружили часовню со всех сторон и арестовали всех. Правда, началась перестрелка, Соболь без этого не может. Но это только усугубляет его и так плачевное положение. Двое его дружков погибли, молодые заблудшие парни. Ведь и не жили совсем. Пусть эти смерти, как и моя, будут на совести Соболя. Нужно к Ольге идти, успокоить её. С утра им со Стасом в морг идти. Интересно посмотреть на свои похороны, да? Наверное никого и не будет. Вот так узнаешь свою ненужность. Досадно… – долго говорил Игорь, а я его не перебивала. Просто жалко было парня. Я поднялась и стала искать бабушку, чтобы сказать, что ухожу к Дарье Михайловне. Нашла её в коровнике, она доила корову. Странно, но бабушка и не спрашивала, кто такая, эта Дарья Михайловна. Однажды только я ей сказала, что это мама моей одноклассницы, видимо голос женщины по телефону, был убедительным. Сказав, что меня зовёт одноклассница, я поцеловала бабушку и тепло одевшись, вышла из дома. Игорь был всё в тех же джинсах и футболке, озираясь на него, я ёжилась от холода, забывая, что ему- то совсем не холодно. Ольга с нетерпением ждала меня и с порога спросила, здесь ли её брат. Я кивнула головой. Мы зашли в комнату и я увидела Стаса, который сидел на диване и видимо, тоже ждал меня, ну и конечно Игоря. – Наконец-то ты… то есть Вы… пришли. Игорь здесь? – спросил Стас. – Здесь. Говори, что хочешь сказать, он рядом с тобой, – ответила я. – Печально говорить… но я договорился с местом на кладбище и гроб заказал, и венки… Завтра утром надо забрать и гроб, и тело. Я в морг заходил и взял разрешение забрать тело Игоря, – сказал Стас. – Я знаю, видел, – коротко ответил Игорь. – Он говорит тебе спасибо, – соврала я. – А ты молодец. Конечно спасибо. Так что пусть на завтра билеты в Питер берёт и уезжает вместе с Ольгой. Поминки устраивать не надо, и так знаю, помнить меня будут, – сказал Игорь. – Да уж… и мне будет трудно забыть тебя. Я завтра свечку за упокой твоей души поставлю. Надеюсь, там… твои грехи простят, – сказала я. Передав слова Игоря Стасу и Ольге, я спросила, могу ли я уйти. – Нет! Прошу тебя! Завтра всё будет кончено и я уйду навсегда, освободив тебя от себя, – попросил Игорь. – Не уходи, Софья. Ведь ты последняя ниточка между мной и братом. Может быть нам поговорить надо… в последний раз, – вдруг заплакав, произнесла Ольга. Конечно приятно знать, что ты кому-то нужна, даже если это и душа человека и я осталась. Дарья Михайловна накормила нас ужином, покормив и Верочку, она уложила её спать. Когда девочка уснула, она вышла к нам и села в кресло, чтобы слушать, но не мешать. – Как же я благодарна судьбе за Верочку. Что бы я без неё делала? – лишь проговорила женщина. – Человек должен быть кому-то нужным, иначе жизнь не имеет смысла, – сказала я, вспомнив про мать. – Скажи Ольге, за мной в тот день, когда меня… ну того, убили, пришла наша мать. Я никогда её раньше не видел, неважно, как и когда мы с ней расстались, но сейчас она отвечает за свои грехи перед Высшими силами. Только это не говори Ольге. Ей ещё жить. Узнает, когда придёт её время, а это будет совсем не скоро, – сказал Игорь. – Тогда что сказать? – тихо произнесла я. Но не услышав ответа, посмотрела на Ольгу. – Ваша мама, твоя и Игоря, в общем, видимо она умерла и сама встретила Игоря, – сказала я. – Странно… мы же её никогда не видели. Откуда Игорь узнал… ну да, конечно. Глупый вопрос, – странно посмотрев на меня, произнесла Ольга. – Завтра, пусть всё пройдёт быстро и без слёз, устал я, хочу скорее уйти, если "там" позволят, – сказал Игорь. Мы ещё долго сидели и разговаривали, я передавала слова Игоря Ольге, её слова ему. Думаю, они всё сказали друг другу. Дарья Михайловна ушла спать, не стала мешать последнему общению брата и сестры. Стас тоже не вмешивался, он лишь сидел рядом с Ольгой, обняв её за плечи и внимательно слушал нас. Утром пошёл снег, хлопьями, густой. Быстро позавтракав, мы поехали на старую квартиру Ольги и Игоря. Дарья Михайловна, оставив Верочку соседке, пошла с нами. Игорь, исчезнувший ночью, внезапно появился опять. – Ну что, проводите меня в последний путь, – грустно проговорил он. Его слова я передавать не стала, не хотелось никого расстраивать. – У Игоря и костюма нет, в чём его похороним? – заплакав, спросила Ольга. – Не переживай, дорогая. Всё будет в лучшем виде, обещаю тебе это, – сказал Стас. Мы вышли на улицу и поймали проезжающую мимо Газель, Стас попросил остановиться возле магазина и когда водитель остановился, Стас сам пошёл покупать всё необходимое для Игоря. С большим пакетом, он наконец вышел из магазина и молча сел в машину. Оставив нас дома, он уехал в морг. Его не было часа два, за это время, мы с Ольгой прибрались в комнате и поставили на середину стулья для гроба. Оказалось, делать этого было и не нужно. Стас приехал и позвал нас вниз. В нанятом грузовике уже стоял гроб с телом Игоря. Оказывается, его прямо в морге омыли и одели в новую рубашку, костюм и туфли. На дне грузовика стоял гроб, рядом крышка и венки. Достать живые цветы в это время года было очень накладно и непросто, но Стас умудрился купить и цветы. Что угодно можно сделать, если есть деньги. Увидев на улице грузовик с гробом, из дома вышли соседи. Разные мнения мы услышали от соседей. Кто-то сожалел, что Игорь умер молодым, кто-то, качая головой, говорил, что искал – то и нашел. Но Игорь умер и разговоры были излишни. Ольга, слушая соседей, плакала, я тихо ей сказала: – Пусть говорят, что хотят. Главное, ты его любила и он тебя любил. Помни о нём только хорошее. И откуда я говорила такие умные вещи, сама не пойму, будто кто на ухо шептал. Сев рядом с гробом, мы поехали на кладбище. Всего-то нас было восемь человек. Я с Дарьей Михайловной, Стас с Ольгой, пару соседей и два друга Игоря, с его бывшей работы. Кто им сказал, что именно сегодня будут похороны, я так и не поняла. Простой деревянный гроб, пару венков, пару букетов, плакала только Ольга. Я, как ни старалась, выдавить из себя слезу не смогла, ведь Игорь стоял рядом и наблюдал за всем происходящим. Похоронив Игоря, мы поехали домой к Дарье Михайловне, Стас и Ольга вернулись к ней домой. Ей нужно было собрать вещи, которых и было всего один чемодан. Билеты Стас купил загодя, поезд отходил от вокзала поздним вечером. – Вроде похоронили тебя… почему не уходишь? – спросила я Игоря. – Не знаю. Разве это от меня зависит? Вот провожу сестру, может тогда и уйду. Пока никак, – ответил он мне. Через пару часов приехали Ольга и Стас, Дарья Михайловна приготовила обед и нажарила им в дорогу картошки и котлет. Я вспомнила, что дома были пироги и предложила заехать по пути. – Спасибо, Софья. Спасибо тебе за всё. Это невероятно и не каждый может понять такое явление, но ты так нам помогла, – вдруг обняв меня, произнесла Ольга. – Да ладно… благодарить не надо. Это ведь не моя заслуга. Сама не знаю, почему я, – ответила я ей. – А Игорь уже… он уже ушёл? – осторожно спросила Ольга. – Нет, Ольга, он ещё здесь. Может хочешь сказать ему что-то на прощанье? Это будут последние слова, ведь ему пора уходить, – сказала я ей. Озираясь, Ольга растерянно смотрела по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть. Но тяжело вздохнув, она опустила голову и заплакав, тихо произнесла: – Мне будет его очень не хватать. Я очень его люблю. И буду любить всегда. – И я тебя очень люблю, сестричка. Прости меня за всё. Я часто тебя огорчал, а ты всегда была добра ко мне и терпима, – произнёс Игорь. Я передала слова Игоря Ольге. Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала ещё сильнее. – Будешь всё время плакать, Игорю покоя не будет. Не плачь, – попросила я её. Я увидела, как Игорь подошёл к Ольге и погладив по голове, поцеловал. Потом в комнате появилось свечение и Игорь будто растворился в возд Все странно посмотрели на меня. – А Игорь только что ушёл… Навсегда ушёл, – проговорила я. Наступила тишина, напряжение было у всех, кто сидел в комнате. Но и говорить никто ничего не стал, лишь Дарья Михайловна, перекрестившись, прошептала слова молитвы. – Нам пора, – сказал Стас, посмотрев на Ольгу. – Да… пора, – отрешённо промолвила Ольга. На вокзал мы не поехали и за пирогами ко мне они заезжать отказались. – Есть вагон-ресторан, голодными не останемся, – улыбнувшись, сказал Стас. Напоследок мы с Ольгой обнялись и расцеловались. – Я Питерский адрес тебе пришлю. Захочешь приехать, буду рада. Напиши свой адрес, – вдруг сказала она. Дарья Михайловна вынесла ручку и лист бумаги, я быстро написала адрес и отдала Ольге. Положив листочек в сумку, она ещё раз обняла меня и Дарью Михайловну. Простившись с ними, мы закрыли входную дверь и вошли в комнату. – Ну вот, дни переживаний позади. Кто же следующий к тебе придёт? – задумчиво произнесла Дарья Михайловна. От её слов, мне аж жутко стало. Этого я точно не хотела. – Я пойду домой, Дарья Михайловна. Бабушка обижается, – вместо ответа на её вопрос, сказала я. – Подожди, я дам тебе денег на дорогу. Уверена, у тебя и копейки нет, – сказала она и прошла в свою спальню. Я не возражала, ведь у меня и правда совсем не было денег, не идти же в такую даль пешком. Но для приличия, я всё же возразила. – Да не надо, Дарья Михайловна. Доберусь как-нибудь, – смущаясь, произнесла я. – Бери-бери, не обижай меня. Я тебе по гроб жизни обязана, – сказала она и сунула мне в руки тысячу рублей. Я ошалело посмотрела на деньги. – Но это же очень много! Мне бы и двести рублей хватило, – опять я попыталась возразить ей. Она лишь улыбнулась и обняла меня. – На остальные конфеты купишь, – сказала Дарья Михайловна. – Спасибо Вам. Я пойду, – ответила я, а про себя подумала, какие же бывают добрые люди. Конфеты, конечно, я покупать не буду, что я маленькая, что ли? А деньги всегда пригодятся. Попрощавшись, я уехала домой. Было довольно-таки поздно, бабушка как обычно была на кухне, пропуская молоко через марлю. Она всегда так делала, как подоит корову. А утром снимала сливки и ставила передо мной на стол. Я долго стояла в дверях, наблюдая за ней. Так усердно она исполняла каждую свою работу, что наблюдать за ней, было большим удовольствием. Я конечно тоже хотела помочь бабушке и даже пыталась это сделать. Но как водится, бабушка всё делала быстрее меня, чище и лучше. – Так я ничему в жизни не научусь, бабушка, – шутливо говорила я ей. – А тебе достаточно просто смотреть. Придёт время и сама удивишься, как ловко у тебя всё будет получаться, – отвечала бабушка. Через много лет, я часто вспоминала её слова, её повадки, её улыбку и ворчание, понимая, как мне этого не хватает. Но тогда я об этом не думала, просто жила, как и всякий подросток, не задумываясь о том, что будет завтра. Мне было хорошо сегодня и ладно. Десять дней зимних каникул прошли быстро. Началась самая длинная, третья четверть. Как я ни старалась, учёба мне давалась с большим трудом. Не скажу, что в классе я была худшей, твёрдые тройки у меня точно были. Правда по пению и труду были четвёрки, но разве это предметы? Химию, физику и геометрию я совершенно не понимала. Все эти формулы, реакции, опыты и задачки… в этом я была совсем профаном. Как мне ещё тройку ставили, сама не понимала. Скорее всего, не хотели иметь второгодников. Так я проучилась два месяца, с тех пор, как ушёл Игорь. Конец зимы, после зимних холодов, уже скорее хочется тепла, снять уже куртку, шапку и ненавистные тёплые гамаши. Я всегда сидела одна, за последней партой, чтобы не мешать учиться другим. Главное, чтобы я сидела тихо, что я добросовестно и делала, посматривая в окно. Однажды на уроке химии учительница проводила опыты, наливая по капле разных жидкостей в колбочку (слово то какое – колбочка, смешно). В общем, я как всегда смотрела в окно, мне был неинтересен этот процесс, как вдруг над ухом я ясно услышала голос, девичий, озорной такой. Да такой звонкий, что вскрикнув, я аж вскочила из-за парты, за которой спокойно сидела. Все разом обернулись и посмотрели на меня. От взглядов учительницы и одноклассников, я застыла, не зная, как объяснить свой возглас. – Что с тобой, Коновалова? Ты что так кричишь? – спросила Нелли Борисовна, наша химичка. – Простите, это… меня что-то цапнуло за ногу, – смущаясь ещё больше и для убедительности потирая ногу, произнесла я. – Если сама ничего не делаешь на уроках, ты уж пожалуйста, другим не мешай заниматься, – попросила Нелли Борисовна и продолжила урок. – Ты кто? – садясь на место, прошептала я. – Я Лена Васильева, ученица девятого класса. Правда училась в другой школе и кстати, была круглой отличницей, – гордо сказала Лена. – Поздравляю. А от меня что нужно? – так же шепотом спросила я. – Пока не знаю. Просто пришла. Хочешь, помогу тебе с учёбой? – громко говорила Лена. – Ты не могла бы говорить тише, пожалуйста, – попросила я её, будто кроме меня, её мог услышать ещё кто-то. – Так меня никто не слышит, только ты, – ответила она. – Ну да, никто. Всё равно, говори тише, ты мне все уши прокричала, – сказала я. – Ну прости. Хотела помочь тебе, – ответила Лена. – Да? И как ты собираешься это сделать? Я всё равно ничего в химии и физике не понимаю, – ответила я. – Я буду с тобой заниматься. Мне так хочется учиться, – взмолилась она. А я представила, как она будет меня учить и мне плохо стало. – Знаешь, лучше не надо. Всё равно ничего не пойму, – ответила я. – Поверь, я могу сделать из тебя отличницу. Тебе понравится, соглашайся, – не отставала девчонка, раздражая меня ещё больше. – Можно я подумаю? Ответ дам завтра, – пообещала я ей. Тяжело вздохнув, она согласилась. После урока, Лена вдруг так же внезапно исчезла, как и появилась. Я ушла домой. Вечером, сидя в своей комнате, я слушала музыку, как вдруг она снова появилась. – Ты прости меня, но мне некуда больше идти. Меня никто не видит и не слышит, кроме тебя, – сказала Лена. – Что ж, может тогда расскажешь, что с тобой случилось? – спросила я её. По сравнению со мной, Лена была очень красивой девочкой. Светлые кудрявые волосы обрамляли её нежное личико, с большими голубыми глазками. Пухлые губы капризно кривились, когда она сердилась. Высокая и стройная, она стояла передо мной в школьной форме, коротенькой юбочке и белой облегающей кофточке, было видно, её баловали и хорошо одевали. Она смотрела на меня непонимающим взглядом, будто я спросила у неё что-то совсем ей неведомое. – Так что же с тобой случилось, Лена, может расскажешь? – повторила я свой вопрос. Она кокетливо пожала красивыми плечами и задумалась. – Знаешь, я и сама не поняла. Шла со школы домой, вдруг… бум! И темнота, – ответила она. Казалось, она и правда не понимала, что же произошло и вдруг растаяв, она исчезла. Я посмотрела по сторонам, думая, что она просто отошла в сторону, но нет, её не было. Я успокоилась и продолжила слушать музыку. – Я тоже люблю… любила слушать современную музыку и танцевать любила, – вдруг прозвучало у меня над головой. – Ты напугала меня. То исчезаешь, то неожиданно появляешься, – вздрогнув от неожиданности, сказала я. – Это не моя вина. Меня мама всё время зовёт, – ответила она. – Мама? А где она? Может пойдём к ней? Где твой дом? – спросила я. Меня уже распирало любопытство, кто она, откуда и почему внезапно исчезает. Этого я понять не могла. Лена как-то странно на меня посмотрела и опять растаяла. – Очень интересно… – прошептала я. Лена появилась, когда я уже собралась спать. – Ты? Слушай, ты или оставайся здесь, или иди к маме. Я спать хочу, – сказала я ей. – Прости, я правда не знаю, что происходит. Но я могу показать свой дом, где жила. Даже школу, где училась. Так хочется вернуться туда снова. Но ты спи, я мешать не буду, я вот книгу почитаю, – печально проговорила Лена. Я молча отвернулась к стенке и закрыла глаза. Утро быстро настало, я огляделась, Лены рядом не было. Позавтракав и переодевшись, я побежала в школу. Училась я правда не очень так, но никогда не опаздывала на уроки. Лена опять появилась внезапно, она сидела со мной за последней партой, когда шёл урок геометрии. Как обычно, ничего не понимая, я смотрела в открытый учебник и посасывала конец ручки. Вдруг меня пронзила сильная боль, очень испугавшись, я крепко закрыла глаза. Такого чувства я не испытывала никогда. Было ощущение, будто меня всю перевернуло и внутри всё горело. Решая задачу, рука сама стала писать формулы. И почерк… это был не мой почерк. – Мамочки! Что происходит-то? – испуганно прошептала я. Потом я сама вызвалась к доске и к удивлению учителей и одноклассников, бойко отвечала у доски, чего давно не было. Учительница смотрела на меня, открыв рот, не веря тому, что происходит. Я писала на доске и объясняла свои действия. Потом положила мел и медленно села на место. Потом та же боль опять пронзила моё тело, да так, что я невольно вскрикнула. – Коновалова? Что с тобой происходит? Ты не заболела? Ты сейчас здорово отвечала, я ставлю тебе пять. Ты меня приятно удивила, Софья, – сказала наша математичка, Светлана Христофоровна. Я не знала, что ей ответить. Исчезнув, Лена появилась вновь. Она вроде как вышла из моего тела. – Что это было, Лена? Что ты со мной сделала? – тихо спросила я её. – Прости, это получилось невольно. Но я так захотела решить эту простейшую задачку. А ты сидишь и ничего не делаешь, – виновато улыбнувшись, проговорила она, надув свои пухлые губки. – Ты что… вошла в моё тело, что ли? – не на шутку испугавшись, спросила я. – Ну да. Ну прости. Я не смогла с собой совладать. Учиться хочется, – проговорила она, словно пропела. – Слушай, ты вся такая пушистая, положительная. Красивая и отличница, что ж тебе не жилось на белом свете, а? – разозлившись, спросила я, но потом пожалела о своих словах. – Прости, я не должна была этого говорить, – смутившись, проговорила я. – Ничего. Ты права. Я не должна была пользоваться твоим телом без твоего ведома. Это получилось само собой. Больше такое не повторится, обещаю, – ответила Лена. – Не обещай того, в чём ты не уверена. Я знаю, это получилось у тебя непроизвольно. Кстати, училке понравилось, как я ответила. А получать пятерки, оказывается, очень даже приятно. Хотя… это твоя пятерка, – улыбнувшись, ответила я. – Я же предлагала позаниматься с тобой. Давай попробуем, тебе понравится, вот увидишь, – воодушевлённо сказала Лена. – Ну… не знаю. Боюсь, у меня не получится. Поверишь, ну совсем не понимаю я эти предметы, – ответила я. – Что ты! Это же так интересно! Химия, физика, математика. Открываешь столько нового, будто в науку с головой, – проговорила Лена, сидя рядом со мной. – Послушай, Лена… для начала нам надо узнать, что с тобой случилось, понимаешь? Ты сейчас ни там, ни здесь. Нет определённости, – сказала я. – Ты права, нет определённости. А что теперь делать? – спросила Лена, начиная понимать правдивость моих слов. – После занятий пойдём к тебе домой, – пообещала я ей. Лена опять исчезла и появилась, когда я выходила из школы.

– Куда ты опять исчезла? Мы же к тебе домой собирались, – спросила я. – Не знаю, меня будто зовут, сначала мамин голос, потом голос Дениса, – ответила Лена. – А Денис это кто? – поинтересовалась я. Лена поморщилась, потирая лоб, будто вспоминала что-то, но покачала головой. – Не знаю, – с болью в голосе произнесла она. – Но ты же имя его называешь. Вспоминай, – попросила я. Мы шли с ней в сторону остановки, она в своей форме, я в куртке и сапогах, правда шапку я уже не носила, холода прошли, но тепла как такового ещё не было. – Ладно. Всё по порядку. Сначала сходим к тебе домой и узнаем, что с тобой произошло и что тебя здесь держит. Отсюда и будем действовать. Я должна помочь тебе уйти, – рассуждала я. – Спасибо. Давай на четвёртый автобус сядем, то есть ты сядешь и поедем до центра. А там пешком недалеко, – сказала Лена.

Глава 5

Мы дошли до остановки и дождавшись четвёртого автобуса, доехали до центра. Пройдя метров пятьсот, Лена показала на новый элитный дом. Поднявшись на лифте на пятый этаж, я позвонила в дверь, но никто не открывал. – Позвони соседям, может быть они знают, что случилось? – сказала Лена. Послушав её, я позвонила в соседнюю дверь. Через несколько минут дверь открылась, но цепочку снимать не стали. – Тебе чего, девочка? – спросила пожилая женщина в домашнем халате. – Я к Лене пришла, а никто дверь не открывает. Не скажете, где они? – спросила я. Женщина, как-то странно на меня посмотрела, оглядев с ног до головы. – А ты Лене кто, одноклассница, что ли? – спросила женщина. – Ааа, нет, просто подруга. Давно её не видела, звоню, она не отвечает. Вот решила прийти и узнать. Может уехали куда, – ответила я. Женщина грустно опустив голову, наконец сняла цепочку с двери и вышла ко мне в подъезд. – Бедная девочка… Её же машина сбила. Какая-то богатенькая особа, жена банкира, что ли, подробности я не знаю. Но Лена в больнице, она в коме. Бедная Надя, мама Лены, денно и нощно с ней, всё надеется, что дочь придёт в себя. А папа работает, только вечерами в больницу заезжает. Говорят, скоро сын ихний из-за границы приедет, Саша там работает. Может быть Лену перевезут за границу и там будут лечить. Только я вот, что думаю… не придёт девочка в себя. Удар-то в голову пришёлся, представляешь? На теле ни одной царапины, а она в коме. Бедная девочка. А такая хорошая была, отличница, уважительная, ласковая, весёлая такая, здоровалась всегда. И вот, один удар и вся семья, которая до сих пор жила так хорошо, вмиг развалилась, – рассказывала соседка. – Почему была? Она же ещё жива, Вы говорите. А из комы иногда выходят. А в какой она больнице, не подскажете? Я бы навестить её хотела, – спросила я. – Дай-то Бог. Ну как не знать, знаю. Только ведь она тебя не услышит и не увидит, если в коме лежит, – сказала женщина. – Вот как раз-таки меня она и слышит, и видит, – подумала я, а вслух сказала: – Ничего, мне бы только увидеть её. Так в какой она больнице? – В самой лучшей, уж её папа постарался, а толку-то? В первой городской, отсюда на двадцать первый автобус сядешь и прямо до больницы доедешь, – ответила женщина. Поблагодарив её, я спустилась вниз и вышла на улицу. – Теперь понятно, почему ты периодически исчезаешь. Тебя мама к жизни хочет вернуть и потому зовёт. Ладно, поехали, разбёремся, что к чему, – сказала я Лене и пошла на остановку. Да, больница была что надо. Большая огороженная территория, с деревьями, цветами и скамейками для отдыха больных и посетителей. Фасад был почти весь из стекла. Я поднялась по широкой лестнице и подошла к дежурной, которая сидела за стойкой возле входных дверей. – Блин… я же фамилию твою не спросила… ты то хоть помнишь свою фамилию? – спросила я Лену. Лена растерянно пожала плечами. – Прости, наверное нет, – тихо произнесла она. – Хорошо, хоть имя помнишь. Ладно, пошли, выкрутимся, – сказала я, подумав, что имя она помнит, потому что мама постоянно зовёт её по имени, разговаривая с ней. – Здравствуйте. Я хотела узнать, в какой палате какого отделения лежит девочка, Леной зовут. Её машина сбила, какая-то богатенькая особа, – сказала я, надеясь, что этой информации будет достаточно. – Здравствуй, девочка. Бедная, да, жалко её. Она на третьем этаже, во второй палате-люкс. Она оборудована специальной аппаратурой, вот её и подключили ко всем этим проводам. В коме она, навряд ли выкарабкается, – ответила мне дежурная. Поблагодарив её, я хотела было уже идти, но она велела мне надеть халат и бахилы, что я и сделала. Лена опять исчезла, пришлось идти без неё, раз пришла узнать правду о ней. Я поднялась на третий этаж и подошла ко второй палате, дверь была стеклянная и я посмотрела внутрь. От чего-то, сердце у меня заколотилось, не знаю, что это было, но больно было смотреть. На койке, под разными проводами и трубочками, под капельницей лежала Лена. Голова перебинтована, глаза плотно закрыты, под глазами синяки. На стуле сидела женщина, она держала Лену за руку и казалось спала. – Это же моя мама, – воскликнула Лена, внезапно появившись возле меня. – Господи, Лена. У меня с тобой инфаркт будет. Ты внезапно исчезаешь, внезапно появляешься! Что делать-то будем? Войдём? – сказала я ей. – Даже не знаю… А что ты скажешь моей маме? – засомневалась Лена. – Тоже не знаю. На месте придумаю. Пошли. Только прошу тебя, не исчезай, не оставляй меня одну с твоей мамой. Видишь, в каком она состоянии? – попросила я. – Я же тебе говорила, от меня это не зависит. Но я постараюсь… – ответила Лена. – Здравствуйте. Можно? – робко пробормотала я, войдя в палату. Вздрогнув, женщина обернулась. – Ты кто? – устало спросила она. – Я… это… я подруга Лены, – ответила я, понимая, что мама Лены скорее всего, знает подруг дочери. Да и одета я была, мягко сказать, не по их статусу. Женщина оглядела меня с ног до головы. – Я тебя не знаю, девочка. Лена в коме, ты же видишь, – заплакав, ответила она. – Как зовут твою маму? – тихо спросила я Лену. Я ещё стояла у двери и надеялась, что женщина меня не услышит. – Маргарита Николаевна, – ответила Лена. – Маргарита Николаевна… Понимаете, даже не знаю, смогу ли я Вас убедить. Ваша дочь, Лена… в общем, она на перепутье. И уйти не может, и вернуться. Может мы сможем ей помочь вернуться, понимаете? – говорила я, понимая, что несу чушь. – Ты кто? Зачем пришла? Уходи сейчас же! – вдруг отпустив руку дочери и встав со стула, крикнула она. – Лена, помогай. Что мне ей сказать, чтобы она поверила? – тихо, шёпотом спросила я Лену. – Скажи ей, что на моё шестнадцатилетие, она подарила мне золотую цепочку с кулоном, на котором было выгравировано моё имя, а папа принёс мне компьютер. Этого никто не знает, – подсказала мне Лена. Я передала слова Лены её матери. Женщина как-то странно посмотрела на меня и опять заплакала. – Да… но как? – с удивлением спросила Маргарита Николаевна. – Понимаете… Лена, то есть её душа, в смысле… ну да… она сейчас рядом со мной. Это она мне сейчас сказала. Мы сможем её вернуть, понимаете? – говорила я, отводя глаза. – Ничего не понимаю… я с ума сойду. Ты что, издеваешься надо мной? – воскликнула Маргарита Николаевна. – Нет, что Вы. Как бы я посмела? Я правда пришла помочь, иначе Ваша дочь может умереть. А я этого не хочу, – ответила я. – Послушай, девочка, ты лучше уходи, иначе я охрану вызову, – твёрдо сказала Маргарита Николаевна. – Ну вот. Выручай давай, – прошептала я Лене. – Что ты всё время шепчешь? Ты сумасшедшая, да? – спросила Маргарита Николаевна. – Скажи маме, что когда мы на Новый год ездили в Питер, она сказала мне, что хотела бы, чтобы я поступила в институт именно в Питере, – подсказала Лена. Я добросовестно передала её слова Маргарите Николаевне, которая уже шла ко мне, с намерением вытолкать меня за дверь. Тут она остановилась и широко открыв глаза, с изумлением посмотрела на меня. – Но мы с Леночкой никому об этом не говорили… – пробормотала она. – Поверьте, я пришла с добрыми намерениями, хочу помочь Лене вернуться, – сказала я. – Значит ты сейчас говоришь с моей дочерью? Но как? – всё ещё не веря мне, спросила она. – Понимаете, после того, как меня шибануло… ой, то есть ударило током, я стала общаться с душами людей. Я сама не знаю, почему я. Но это правда, – ответила я ей. – Господи. Этого просто быть не может. Ничего не понимаю… у меня сейчас голова лопнет от боли, – ухватившись за голову и опять сев на свой стул, проговорила она. Мне стало искренне жаль её. – Ах, если бы и моя мама меня так любила, ради этого я была готова и умереть. Хотя нет, умереть я пока не готова, – подумала я в этот момент, но молча ждала, что же будет дальше. – Мне всё равно. Если ты сможешь помочь моей дочери выжить, я поверю во что угодно. Говори, что надо делать? – вдруг посмотрев на меня, сказала Маргарита Николаевна. – Блин. Если бы я знала… – подумала я, а вслух обратилась к Лене. – Послушай, давай ты попробуешь войти в своё тело, ну как ты это делала, когда вошла в моё. Только скажи, что нам то делать? Может мы сможем тебе помочь? – сказала я. Лена долго стояла над кроватью, где неподвижно лежало её тело, Маргарита Николаевна напряжённо ждала. – Скажи маме, пусть крепко возьмёт меня за руку, за левую, а ты возьми за правую, как связующее звено между моей душой и моим телом, только ни при каких обстоятельствах не отпускайте мои руки, поняла? – изменившись в лице, не отрываясь, глядя на своё тело каким-то странным, сосредоточенным взглядом, проговорила Лена. – Маргарита Николаевна, пройдите с левой стороны и возьмите свою дочь за руку, крепко держите и не отпускайте, чтобы сейчас ни происходило, понимаете? – сказала я ей. Женщина молча подошла к кровати с левой стороны и только хотела взять дочь за руку, как я услышала голос Лены. – Стойте! Возьмите меня за руки одновременно, – крикнула она и я едва успела схватить Маргариту Николаевну за руку. Испугавшись, она посмотрела на меня. – Что? Что не так? – спросила бедная женщина. – Маргарита Николаевна, на раз, два, три одновременно возьмём Лену за руки и не отпускайте, пока я не скажу, – сказала я ей, снимая куртку, потому что от напряжения, я просто вспотела. Женщина приготовилась и смотрела на меня, а я посмотрела на Лену. – Ну что, ты готова? – спросила я её. Минуту она стояла молча и пристально смотрела на своё тело, потом кивнула мне головой. – Раз, два, три! – громко сказала я приказным тоном и мы вместе с Маргаритой Николаевной, схватив её руки, крепко их сжали. Что стало творится с аппаратом! Он просто как с ума сошёл! Стрелки задвигались в бешеном темпе, провода задрожали, тело Лены стало дёргаться в конвульсиях… мы с Маргаритой Николаевной очень испугались, но крепко удержали руки Лены, пока вдруг всё не затихло. Обернувшись, я посмотрела, нет ли души девушки, её не было. Потом я посмотрела на тело, лежавшее на кровати. Господи! Что я чувствовала в тот момент, я передать не могу. Глаза девушки задрожали и медленно стали открываться. Маргарита Николаевна сквозь слёзы смотрела на дочь и не могла поверить. – Ура! У нас получилось! – почему-то воскликнула я. – Мне больно… – прошептала Лена, потому что мы всё ещё сжимали ей руки. – Ой, прости. Маргарита Николаевна, отпустите руку дочери, – попросила я. Женщина посмотрела на меня и тихо произнесла: – Не могу… Понимаешь, не могу, помоги мне. Я подошла к ней и разжала ей руки. Состояние Маргариты Николаевны было, мягко сказать, не лучше, чем у дочери. Я побежала за доктором, который быстро вошёл в палату и стал щупать пульс Лены. – Невероятно… Маргарита Николаевна, Ваша дочь вышла из комы, – сказал врач и побежал звать медсестру, чтобы поставить больной капельницу. Я подошла к кровати и улыбнувшись, посмотрела на Лену. – Привет. А вот и ты, – произнесла я. – Ты кто? – шёпотом спросила Лена. Маргарита Николаевна, наконец придя в себя, подошла ко мне и крепко обняла. – Я обязана тебе жизнью дочери, девочка. И даже не знаю, как тебя благодарить. Как зовут-то тебя? – спросила женщина. – Благодарить меня не надо. Лена выздоровеет и это главное. А зовут меня Софья. У Вас прекрасная дочь. Жаль, она меня не помнит, я бы с удовольствием с ней подружилась, – ответила я, собираясь уходить. На душе было легко и свободно и я пошла к выходу. – Софья, подожди, – вдруг сказала Маргарита Николаевна. Остановившись, я обернулась. Она вдруг сняла с пальца огромный перстень с сапфиром и дала мне. – Нет! Нет, что Вы! Я не возьму. Мне ничего не надо, – ответила я, отдёрнув руку. – Прошу тебя, Софья… это самое малое, что я могу тебе дать. Ты мне жизнь мою вернула, ведь случись что с Леночкой, я бы тоже не жила, – заплакав, сказала Маргарита Николаевна. – Спасибо. Даже не знаю… – пробормотала я. Женщина взяла мою руку и вложила в неё перстень. – Я напишу тебе свой домашний адрес, прошу тебя, приходи к нам, когда Леночка поправится. Я бы очень хотела, чтобы у моей дочери была такая подруга, как ты, – сказала Маргарита Николаевна, собираясь написать свой адрес. – Я знаю Ваш адрес. Мы с Леной утром там были, чтобы узнать, что же случилось. Лена просто почти ничего не помнила. Это она меня привела сюда, – сказала я. – Удивительно… Спасибо тебе, Софья. Никогда не забуду, что ты для нас сделала, – сказала Маргарита Николаевна, крепко меня обнимая и целуя. Засмущавшись, я и не знала, что ей ответить, но было приятно. Я надела куртку и попрощавшись, вышла из палаты. Сжимая в руках кольцо, я спустилась вниз и вышла на улицу. В лицо ударил свежий, холодный воздух. Я шла к остановке и улыбалась. – Как же всё-таки приятно делать людям добро, – подумала я. Домой я приехала в приподнятом настроении. Правда не знала, как объяснить бабушке, откуда у меня столь дорогое кольцо. И прятать от бабушки или скрывать от неё что-то, я не привыкла. Сказать, что нашла в снегу – не поверит. Сказать правду – наверное не поймёт. Решила пока спрятать его и показать, когда придумаю, как объяснить. Вещь маленькая, навряд ли бабушка увидит кольцо. Так и сделала, пришла домой и спрятала его под матрас. – Где ж тебя всё время носит? Ты хоть ела? – сердито спросила бабушка.

– Ой… я и забыла, что только завтракала. Есть охота, просто жуть, – ответила я, снимая куртку и сапоги в прихожей. – Руки мой, бедолага. Я борща налью, со сметанкой, как ты любишь, – сказала бабушка. Помыв руки, я села за стол. Аппетит у меня всегда был хороший, это очень нравилось бабушке, да и худенькой меня не назовёшь. Несмотря на то, что я родилась недоношенной, я с детства стала поправляться. Конечно, в шестнадцать лет любая девушка хочет выглядеть стройной, но я как-то на эту тему не заморачивалась. Может быть, если бы я была чуточку красивей, как Лена например… нет, как Лена – это слишком. Она просто красавица. Ну в общем, будь я немного красивее, тогда конечно, я бы следила за своей фигурой и внешностью, а так…зачем, если у меня не было даже приличной одежды. Это я так, размышляла. На следующий день, я решила после школы зайти в больницу, проведать Лену. На всякий случай, я вытащила перстень из-под матраса и положила в карман. С нетерпением дождавшись, когда же закончатся занятия, я побежала к остановке. Доехав до больницы, я надела халат и бахилы, вбежала на третий этаж и подошла к палате, где лежала Лена. Сердце почему-то стучало так, что готово было вырваться из груди. Я смотрела в стеклянную дверь и не решалась войти. Маргарита Николаевна с ложечки кормила дочь, та уже полусидела, правда голова ещё была перебинтована, но это не умаляло её красоты. Я просто стояла и любовалась ею. – Наградил же её Бог такой красотой. Хорошо, что не умерла. Жаль терять такую красоту, – подумала я. Покормив Лену, Маргарита Николаевна поднялась и взгляд её упал на меня. Она сразу преобразилась в лице, поставила тарелку на стол и подошла к двери. Открыв её, она взяла меня за руку и потянула в палату. – Софья, дорогая моя. Что ж ты не заходишь, а как не родная стоишь за дверью? – воскликнула она. – Мешать не хотела, Вы же дочь кормили, – смутившись, ответила я. – Ты, мешать? Как это возможно? Ты для меня сейчас, как дочь родная, проходи, садись, – сказала Маргарита Николаевна, пододвигая для меня стул. Лена с удивлением смотрела то на мать, то на меня, видимо не понимая, за что такие почести незнакомой девушке, да ещё не их круга. Это я про себя так подумала. – Леночка, доченька, это Софья. Скажи, дорогая, ты её совсем не помнишь? – спросила Маргарита Николаевна дочь. Лена покачала головой. – Нет. А должна? – спросила она, оглядывая меня . – Поверь родная, если бы не Софья, я могла тебя потерять. Это она вернула тебя к жизни, – сказала Маргарита Николаевна, крепко держа меня за руку. Я боялась шелохнуться и во все глаза смотрела на Лену. Но казалось, девушка не понимала, о чём говорит её мать. – Она что, доктор? Как эта девушка могла вернуть меня к жизни, мама? Почему ты веришь сказкам? Может она аферистка какая, хочет деньги с тебя вытянуть, – говорила Лена, пренебрежительно посматривая на меня. Я поднялась с места. Маргарите Николаевне стало неловко передо мной. – Прости Софья, она не ведает, что говорит, – пробормотала женщина и подошла к дочери. – Ты не права, Леночка. И зря обидела девушку. Я сама была свидетелем этого явления, понимаешь? – сказала Маргарита Николаевна. – Да ты бы поверила чему угодно, лишь бы вернуть меня к жизни, мамочка. Я не верю во всю эту чушь, – ответила Лена. Я решительно встала и пошла к двери. Сунув руку в карман, я нащупала перстень, незаметно положила его к изголовью Лены и быстро вышла. Маргарита Николаевна побежала за мной. – Софья, девочка моя. Не обижайся на неё. Я сама её не узнаю, она всегда была такая добрая и отзывчивая и вдруг такое, – проговорила Маргарита Николаевна, удерживая меня за руку. – Ничего, я понимаю. Просто хотела узнать, как она. До свидания, Маргарита Николаевна. Идите к дочери, её нельзя оставлять одну, – ответила я, тихонько высвобождая руку. Я быстро спустилась вниз и снимая на ходу халат и бахилы, выскочила на улицу. Непрошенные слёзы лились из глаз. – Всё правильно. Кто она и кто я. Так мне и надо. О чём думала, когда шла в больницу? Хорошо хоть кольцо вернула. Не хочу, чтобы что-то напоминала об этом случае в моей жизни, – шептала я сама себе. Домой идти не хотелось, решила пойти к Дарье Михайловне. – Она вот и правда меня любит. Хотя за что меня должен кто-то любить? Ну что я из себя представляю? Подумаешь, с душами общаюсь. Это каждый дурак может делать, шибани и его током, – эти мысли не давали мне покоя. Когда я наконец доехала до Дарьи Михайловны, у меня разболелась голова. Увидев меня, она очень обрадовалась. – Софьюшка! Девочка моя! А я как раз о тебе думала. Как хорошо, что ты пришла, проходи, дорогая, – приветливо встретила она меня. – Здравствуйте, Дарья Михайловна. Вот, решила Вас проведать. Как Вы? Верочка как? – ради приличия спросила я, потирая виски. – А ты что это какая-то не такая? Что случилось? – спросила женщина. – Да нет, просто голова разболелась, – ответила я. – Давай, раздевайся и проходи на кухню. Я сейчас тебе отвар из трав налью, успокаивающий. Я сама его пью, когда у меня голова болит или бессонница. И накормлю тебя. Ты ведь из школы идёшь, небось не ела ничего, – говорила она, наливая мне в чашку отвар. Потом, усадив за стол, налила мне суп и положила в тарелку пюре и сосиски. – Ой, я и так толстая, Дарья Михайловна. Не съем я столько, – воскликнула я. – Ты молодая, тебе есть надо, сытно и вкусно, – ответила она, поглаживая меня по голове. Голова как-то резко перестала болеть, я ела с аппетитом, забыв о недавнем происшествии. Мне было тепло и уютно у этой доброй и ласковой женщины. – Как жаль, что она не моя мама… – думала я, улыбаясь ей. Вечером, попрощавшись с Дарьей Михайловной, я уехала домой. Весна, холода отступили и можно было наконец снять куртку и сапоги. Прошло ещё два месяца, я жила своей размеренной жизнью. Никто меня не беспокоил и не тревожил. Я уже стала постепенно успокаиваться, как однажды я шла со школы домой и ко мне подошла пожилая женщина. Я сразу поняла – опять заблудшая душа.

Глава 6

– Помоги мне. Прошу тебя, помоги мне, – умоляла она. – Кто Вы? Чем я смогу Вам помочь? – спросила я. – Я вышла в магазин и вдруг сердце, а в квартире ребёнок один, совсем один. Мне его доверили, родители на работе. Я молоко на плиту поставила, вышла на несколько минут, газ погас, теперь утечка. Внучка, она погибнет, прошу тебя, – отчаянно говорила женщина. – Где квартира, пошли быстрее, – твёрдо сказала я. – Сначала возьми ключ из моей сумки, там, в магазине, пока моё тело не увезли. Там уже вызвали машину скорой помощи. Времени нет, идём, – просила бедная женщина. Вместе, мы побежали в ближайший магазин, рядом с телом собрались люди, сумка лежала рядом. – И как я возьму сумку? Меня же примут за воровку, – обращаясь к женщине, спросила я. – Скажи, что ты моя внучка, что в квартире осталась твоя сестрёнка, что молоко убежало и газ потух. Прошу тебя, быстрее,– умоляла женщина. Вокруг люди с сожалением говорили: – Бедная, не старая ещё. – Наверное инсульт или инфаркт. – А может она ещё жива? – разносилось отовсюду. Скрепя сердце, я подошла ближе, надо было спасать ребёнка. – Смелее, не бойся. Все заняты мной, на тебя и смотреть не будут, – говорила женщина. – Придётся сыграть роль. Господи… за что мне это, – пробормотала я, подходя к телу. – Бабушка! Что с ней? Бабушка! Пропустите меня, я её внучка, – расталкивая зевак и пробиваясь ближе к сумке, громко говорила я. На меня с интересом оборачивались, кто-то с сожалением качал головой, кто-то просто с любопытством взирал на происходящее. – Давай, девочка, бери ключи из сумки, они во внутреннем кармашке. Быстрее, прошу тебя. Мы же можем опоздать, – отчаянно говорила женщина. – В квартире маленькая сестрёнка осталась, бабушка молоко поставила, а оно убежало. Мне нужно взять из сумки ключ от квартиры. Да пропустите же меня! – закричала я уже. Наконец я схватила сумку и открыв её, показала женщине. – Где, здесь? Нет? А, вот эти, что ли? – спрашивала я, открывая кармашки, которых оказалось два. Наконец взяв ключи, я положила сумку на место и кое-как вышла из толпы зевак. – Куда идти? Показывайте дорогу, – попросила я женщину. – Здесь, недалеко. Пошли быстрее, – говорила она и мы с ней быстро побежали по дороге к дому. – Это здесь, второй этаж справа, быстрее, – сказала женщина, показывая на дом и окно на втором этаже. – По-моему, газом пахнет… – прошептала я. Мои руки дрожали, я пыталась вставить ключ в замочную скважину. – Ты успокойся и свет не зажигай. Только бы мы не опоздали… – бормотала женщина. Наконец открыв дверь, я вбежала в квартиру. На полу сидела девочка лет четырёх. – Газ сначала выключи. Слава Богу, моя крошка жива, – проговорила женщина. Вбежав на кухню, я повернула краник от газовой плиты и открыла окно. Потом подбежала к девочке, подняла её на руки и вынесла на улицу. – Спасибо тебе, – облегчённо произнесла женщина. – И куда мне теперь с этой девочкой? Не нести же к себе домой, – сказала я. – Посади малышку вот сюда, на скамеечку и вызови её родителей. Я скажу тебе номер телефона, – ответила женщина. Посадив девочку на скамейку возле подъезда, мы опять поднялись в квартиру. Под диктовку, я набрала номер телефона невестки этой женщины, мамы девочки. – Здравствуйте, я нахожусь у Вас дома, приезжайте быстрее. Ваша свекровь… в общем ей стало плохо в магазине. Она попросила посидеть с девочкой, – сказала я. Через десять минут к подъезду подошла молодая женщина и увидев нас во дворе дома, удивилась. – А почему вы не в квартире сидите, а на улице? – спросила она, поднимая на руки девочку. – Понимаете… Ваша свекровь поставила на плиту молоко и решила быстро сбегать в магазин. Молоко убежало, газ потух, в квартире ещё запах стоит, вот я и вынесла девочку, – ответила я. – Вот старая дура. Ничего ей нельзя доверить. А если бы с девочкой что-то случилось? Тупая… – проговорила молодая женщина, прижимая к себе ребёнка. – Вы хоть слышите себя? Как Вы можете? Она мать Вашего мужа. Господи и откуда берутся такие люди? Она умерла, понимаете? Она, будучи уже мёртвой, спасла жизнь Вашей дочери, – в отчаянии воскликнула я. Женщина посмотрела на меня, сначала и не поняв, что я ей сказала. Потом тяжело упала на скамейку и тихо произнесла. – Как умерла? Как мёртвая спасла? О чём это ты, девочка? Ты не больна? – Я как раз-таки здорова. А вот Вам лечиться надо, от равнодушия и злобы. Я пошла, всего доброго. А умерла женщина в магазине, здесь, недалеко. Надеюсь, в морге Вы её не оставите… – сказала я и пошла прочь от этого места. – Зря ты так с ней. Она за ребёнка испугалась, – сказала женщина. – Простите, я не хотела, само собой получилось. Вам пора, надеюсь, здесь Вас больше ничего не держит, – ответила я ей. – Да, конечно. Спасибо тебе, – она успела лишь сказать эти слова, как появилось свечение и она растаяла, как дымка. Я долго стояла и смотрела на небо. Потом тяжело вздохнула и пошла домой. Шли дни, приближались экзамены, я заканчивала девятый класс. На улице потеплело и учиться совсем не хотелось. Но к экзаменам я всё – таки нет-нет, да готовилась. И вот сижу я на экзамене, сдаю ненавистную мне химию. Конец ручки как всегда во рту, делаю умное лицо и смотрю в окно, вроде как думаю, какой же ответ дать учителям. За партой сижу одна, в белой кофточке и чёрной юбке, как полагается. Бабушка с пенсии купила мне колготки и новые туфли, старые совсем износились. Так то, в принципе, я никогда не гонялась ни за модой, ни за новыми вещами. Но если вдруг, а это бывало ну очень редко, у меня появлялась обнова, я конечно радовалась. Просто понимала, что прожить на бабушкину пенсию, непросто. Вдруг рядом появляется парень моих лет, я ошарашенно смотрю на него. – Ты кто? – спрашиваю его. – Я Андрей, – так просто ответил он, будто был живой. Но я то знала, что это не так. Молодой, красивый, с густыми светлыми волосами и большими глазами. Как жаль… такие должны жить. – Ясно. А я вот экзамен сдаю, по химии. А в голове пустота,– улыбнувшись, сказала я. – Не беда, я тебе помогу, – говорит Андрей. – Правда, что ли? И как ты это собираешься сделать? – спросила я. – Пиши, – сказал он. И я только успевала писать под его диктовку. – Ты думаешь, мне поверят, что это я сама всё написала? – дописав, спросила я. – Ты же одна сидишь, а меня никто не видит. Сдавай экзаменационный лист. Пятерка тебе обеспечена, – сказал Андрей. – Слушай, мне бы для приличия и достоверности, сделать пару ошибок, а? Подскажи как? – спросила я. – Ну… даже не знаю. Может исправить вот эти две формулы… думаю сойдёт, – сказал Андрей. Исправив две формулы, я положила экзаменационной лист на стол и вышла. – Если ты не торопишься, у меня ещё по физике экзамен. Ну русский и литературу я как-нибудь сама сдам. Поможешь? – спросила я Андрея. – Не знаю. Я вообще ничего не понимаю, что происходит и почему я здесь – ответил он. – Ну тогда рассказывай, что с тобой случилось. Я как раз домой иду, по дороге и расскажешь, пошли, – предложила я. Андрей оказался умным и добрым, уж не знаю, каким он был, когда был живой, но душа мне его нравилась, впрочем, как и внешность. – Вот бы девчонки видели, с каким парнем я иду, обзавидовались бы, – подумала я. Потом самой же и стыдно стало, за свои мысли. – Наверное, мама волнуется, она ведь не знает, что со мной случилось, – начал говорить Андрей. – И что же с тобой случилось? – спросила я, видя, что он замолчал. Потирая лоб, он долго думал. Потом посмотрел на меня и продолжил. – Помню, меня похитили, я вышел со школы, за мной должен был приехать папин шофёр, но я вышел на десять минут раньше, учительница пораньше отпустила, ей надо было идти по записи к врачу. Подъехал чёрный Опель, вышли двое мужиков, у одного на руке наколка, в виде змеи и взгляд такой острый и злой. Другой совершенно лысый, плотный и почему-то всегда во рту держит спичечную палочку. Этот, с наколкой, подошел ко мне сзади, приставил нож к боку и сказал, чтобы я молча сел в машину, иначе, сказал, воткну нож в бок. Другой взял меня под руку и втолкнул в машину. Мне завязали глаза и связали руки. Ехали долго, они держали меня, прикованным наручниками, где-то за городом, там чей-то старый дом. Потом они звонили отцу, сфотографировав меня, отослали ему фотографию. Через два дня, лысый принёс сумку с деньгами, я думал, теперь меня отпустят, но лысый сказал, что я их видел и могу заложить. Меня вывезли в лес и накинули на шею удавку. Я умолял их не убивать меня, просил отпустить, клялся, что никому не скажу. Это страшно было, я задыхался, потом темнота, – рассказывал Андрей. Я была в шоке. Страшно было слушать эту историю, я шла и плакала. – Господи. Сволочи! За что? – проговорила я, останавливаясь. – Маму жалко и отца тоже. Они ведь даже не знают, что со мной произошло. Выкуп за меня отец дал, но они всё равно меня убили. Теперь я хочу, чтобы ты показала им место, где меня закопали. Пусть хоть похоронят меня по – человечески, а то даже могилы не будет, – сказал Андрей. – Как я скажу об этом? Это же такая весть, которую так просто не скажешь, – растерянно сказала я. – Но это надо будет сделать. Очень прошу, кроме тебя некому, – попросил Андрей. – Хорошо, говори свой домашний адрес, я попробую, – ответила я. – Я покажу дом, где эти люди находятся, – сказал Андрей. Сев в автобус, я доехала до большого двухэтажного дома, с красивой кирпичной оградой и железными коваными воротами. Я позвонила в домофон, мне тут же ответили. – Кто? Что нужно? – прозвучал мужской голос. – Я пришла с информацией об Андрее, – сказала я. Дверь тут же открылась и вышел мужчина в костюме. – Это кто? – тихо прошептала я, спрашивая Андрея. – Охранник отца, Виталий, – ответил он. – Тебе чего, девочка? – спросил молодой человек. – Мне нужно поговорить с мамой или с отцом Андрея, – ответила я. – Проходи, – коротко сказал Виталий. Большой двор, с брусчаткой, с газоном и фонтаном, был очень ухоженный. А дом, с парадным крыльцом и колоннами, с небольшим балконом впереди, был очень красивый. Двустворчатая дверь, с резными стёклами и большое фойе, куда я вошла, походили на дома, которые я видела по телевизору в американских фильмах. Ко мне подошла красивая женщина лет тридцати пяти, в красивом платье, со светлыми волосами, постриженными в модную причёску, каре. Только глаза были грустные и заплаканные. – Здравствуйте. Не знаю, как Вам сказать… но Ваш сын, Андрей… – начала говорить я. Женщина как-то странно посмотрела на меня и побледнела. – Что с моим сыном? Кто ты такая? Тебя похитители прислали? – спросила она. – Нет, что Вы? Нет конечно! Как бы они прислали подростка по такому важному делу? – ошалев от такого вопроса, ответила я. – Господи! Говори же, что с моим сыном? – нетерпеливо вскричала женщина. – Его убили, – выпалила я, потом очень пожалев об этом. Женщина покачнулась и упала на пушистый ковёр, потеряв сознание. – Мама! Скажи Виталию, пусть переложит её на диван и принесёт воды, – закричал Андрей над моим ухом. Мне и так было не по себе, меня трясло от всей этой обстановки. Но я передала слова Андрея Виталию и он, почему-то подчинившись, быстро поднял женщину и положил на диван, стоявший под большими окнами. Потом он принёс воды и я, намочив руки, прыснула на лицо матери Андрея. Она медленно открыла глаза. Ещё медленнее, она села и посмотрела на меня. – Кто ты? Почему пришла в мой дом с такой ужасной вестью? Мой Андрюшенька жив. Поняла? Я вызову милицию и тебя арестуют, – вдруг сказала она. – Ну что, выручай. Что мне теперь делать? – тихо прошептала я, повернувшись к Андрею. – Расскажи ей правду, что я сам здесь, – сказал он. – Ты что шепчешь, мерзавка? С кем говоришь? – вскрикнула женщина, от чего испугавшись, я даже вздрогнула. – Я… это… я говорю с душой Вашего сына, – пробормотала я. – Что? Ты что, больная? Может тебе психушку вызвать? – ещё громче крикнула женщина. – Скажи ей, что она обещала поговорить с отцом, чтобы он согласился купить мне на шестнадцатилетие машину. А папа говорил, что мне права не дадут и обещал купить к совершеннолетию,– сказал Андрей. Я добросовестно передала ей слова её сына. Женщина побледнела ещё сильней. – Откуда ты это знаешь? Этот разговор был за день до похищения Андрюши, – сказала женщина. – Мне об этом только что сказал Ваш сын, – ответила я, думая, что она наконец поверит мне. – Виталий! Вызывай милицию! – вдруг крикнула она. – Скажи маме, что мы с ней и папой этот Новый год встречали в Дубае. В ресторане здания Бурч Халифа, на сто двадцать четвёртом этаже. Папа подарил ей эту поездку, в честь годовщины их свадьбы, – подсказал мне Андрей. Я просто выпалила эти его слова и женщина движением руки остановила Виталия, который уже набрал номер милиции. Потом подошла ко мне вплотную, от чего у меня мурашки побежали по телу и внимательно посмотрела на меня. – Я сейчас сойду с ума… Значит, ты говоришь правду? Мой сын мёртв? И его душа сейчас рядом с нами? – спросила она. Я кивнула головой, женщина посмотрела по сторонам, в надежде увидеть что-то или кого-то. – Но как? Я поверить не могу. Почему его видишь только ты? Я вообще не верю в эти бредни, – сказала мама Андрея. – Андрей, как зовут твою маму? – посмотрев на парня, спросила я. – Светлана Васильевна. А папу Виктор Сергеевич. А нашу собаку зовут Граф, – ответил Андрей оглянувшись на спускающегося по широкой лестнице пса. – Светлана Васильевна, Вашего мужа зовут Виктор Сергеевич, а этого пса Граф, – сказал я. Вдруг пёс подошёл к Андрею и начал скулить. – Граф, милый. Значит и ты видишь меня? – присев, спросил Андрей. Пёс завилял хвостом и заскулил ещё громче. – Невероятно… Я наверное схожу с ума, – проговорила Светлана Васильевна, посмотрев на пса. – Светлана Васильевна, Андрей рассказал мне, что с ним произошло. С его помощью я хочу показать место, где эти звери его закопали. И надо сообщить в милицию, Андрей… простите, его душа… он покажет дом, где его держали два дня, – сказала я.

Глава 7

– Андрюша, сынок! Родной мой! Как же я теперь жить без тебя буду? Господи! За что? Он же был ещё совсем ребёнком… – упав на диван лицом вниз и зарыдав, проговорила Светлана Васильевна. Я тоже не могла сдержать слёз, смотрела то на Андрея, то на его мать, то на пса, который всё время скулил и смотрел на своего хозяина. – Светлана Васильевна, позвоните мужу, пусть он приедет. Время идёт. Эти мрази взяли деньги и могут просто скрыться. Андрея убили днём, может милиция ещё успеет схватить их, – сказала я. Женщина подняла голову и вся в слезах, посмотрела на меня. – Как тебя зовут? – вдруг спросила она. – Софья, – ответила я, удивившись, зачем именно в эту минуту ей понадобилось моё имя. – Софья, откуда у тебя дар видеть души людей? – спросила Светлана Васильевна. – Не знаю. Это произошло после того, как меня током ударило, – ответила я. – Может быть и я смогу увидеть сына, если меня током ударит? – с надеждой в голосе спросила Светлана Васильевна. Мне аж жутко стало от её этих слов. Казалось, она готова схватить оголенный провод. – Виталий! Помешайте ей! Звоните своему хозяину, пусть быстро приедет, – крикнула я, увидев, как Светлана Васильевна побежала в сторону кухни. Виталий одним прыжком оказался рядом со Светланой Васильевной и перекрыл женщине дорогу. – Светлана Васильевна, прошу Вас, не делайте этого. Мы найдём этих уродов, обещаю Вам. Скорблю вместе с Вами, Вы знаете, как я относился к Андрею, – бормотал Виталий, ухватившись за косяк дверей и не пропуская женщину на кухню. Светлана Васильевна упала ему на грудь и отчаянно зарыдав, запричитала. – Как мне дальше жить, Виталий? Зачем? Я хочу к сыну, прошу тебя, пропусти меня, – прерывисто говорила женщина. Виталий смущённо положил руки на её плечи. – Успокойтесь, Светлана Васильевна. Ну что же теперь делать? Подумайте о муже, как вынесет такое горе Виктор Сергеевич, если и Вас не станет. – Он вынесет, Виталий, вынесет. Дай мне пройти, – проговорила женщина, понемногу успокаиваясь. – Бедная мама… Если она и тронет провод, она просто умрёт, я этого не хочу. Да, мы будем вместе, но я хочу уйти один. Позвоните папе, пусть приедет, время идёт, – сказал Андрей. – Светлана Васильевна, позвоните мужу, пусть приедет. Время уходит, те кто убил Вашего сына, могут скрыться, – сказала я. Вдруг она резко успокоилась и посмотрела на меня. – Андрюша здесь? – спросила Светлана Васильевна. – Здесь, он стоит справа от Вас и держит Вас за плечи, – ответила я, кивая головой. Женщина сразу посмотрела направо и схватилась за плечо. – Андрюша… родной мой. Я ведь так тебя люблю. Как же мне жить дальше? Помоги мне, любимый, иначе я просто с ума сойду, – говорила она и смотрела… к моему удивлению, прямо на Андрея, а он на неё. Может просто она делала это, примерно рассчитав его рост, я не знаю. – Вы видите его, Светлана Васильевна? Вы ведь смотрите прямо ему в глаза, – воскликнула я. Светлана Васильевна растерянно посмотрела на меня. – Нет, не вижу… но так хочу этого, – произнесла она и опять посмотрела в сторону Андрея. Парень встал перед матерью и положил руки ей на плечи. – Мамочка. Родная моя. Я всегда буду рядом. Я очень тебя люблю. И папу люблю. Берегите себя, ради памяти обо мне, – сказал Андрей. Я повторила его слова Светлане Васильевне. Женщина опять зарыдала и закрыла лицо руками. Виталий в это время звонил Виктору Сергеевичу. Тот приехал незамедлительно. Я съежилась, понимая, что и ему сейчас придётся объяснять, кто я и зачем тут нахожусь. – Света! Андрей нашёлся? Где он? – закричал он, входя в дом. Светлана Васильевна отрешенно посмотрела на мужа. – А его больше нет, Витенька, нет… Эти нелюди его убили, а эта девочка пришла с душой нашего сына, понимаешь? Он общается с ней, а ко мне прийти не хочет, – говорила она, с глазами полными слёз. – Ничего не понимаю. Ты что, с ума сходишь? Где Андрей? – взволнованно спросил Виктор Сергеевич. Я тихонечко стала отступать к двери, если что, можно было убежать. – Не уходи. Прошу тебя, не уходи. Мне без тебя не обойтись, – умоляюще попросил Андрей, подойдя ко мне. Я остановилась, не зная, что делать. – Андрей умер, а душа его здесь. Эта девочка пришла, чтобы показать, где эти мерзавцы закопали нашего мальчика и дом, где возможно они находятся, – сказала Светлана Васильевна, начиная успокаиваться и осознавать, что время идёт и они могут опоздать. – Света? Ты хоть слышишь себя? Как эта девочка может знать об этом? – спросил Виктор Сергеевич. – Просто поверь и идём туда, куда укажет эта девочка. Вызывай милицию, Виталий, – сказала Светлана Васильевна. Виктор Сергеевич пристально посмотрел на меня и двинулся ко мне. Я отвела глаза и напряглась. – Ты вообще кто? – строго спросил мужчина. – Софья, – ответила я. – Софья… и что, ты хочешь сказать, что знаешь точно, что моего сына убили и закопали и ты знаешь и это место, и даже дом, где находятся похитители? Так? – спросил он. От волнения, у меня пропал голос, он так пристально на меня смотрел и я просто кивнула головой. – Вы все что, сговорились, что ли? За дурака меня держите? – начиная сердиться, спросил мужчина. – Скажи ему, что когда он застал меня за домом с сигаретой, он хотел меня ударить, но я отскочил и пообещал никогда больше этого не делать. Сказал ему, что это в первый и в последний раз, – сказал Андрей, подойдя ко мне. Смотреть на отца Андрея, я побоялась, лишь опустив голову, повторила ему слова Андрея. Наступило гнетущее молчание, я тихонько подняла голову и посмотрела на Виктора Сергеевича. Видимо, он не мог понять, откуда я про это знаю. – Об этом даже Света не знала… Господи! Значит это правда… и моего сына больше нет, – пробормотал он, тяжело опускаясь на диван. – Виктор Сергеевич, приехали из милиции, – сообщил Виталий. – Аааа, пусть войдут, – растерянно ответил Виктор Сергеевич. – Но как мы объясним милиции, что мы знаем о том, что Андрея убили? – спросила я Светлану Васильевну. – Не знаю. Я сама в это поверить не могу. Но ты говоришь о таких вещах… у меня голова кругом идёт, – ответила она. – Здравствуйте Виктор Сергеевич, Светлана Васильевна. Вызывали? Есть известие о Вашем сыне? – спросил капитан, вошедший в дом со своим помощником. – Поехали. Ну-ка, показывай дорогу, – сказал Виктор Сергеевич, обращаясь ко мне, чем очень удивил сотрудников милиции. – Пусть возьмут лопаты и покрывало, чтобы завернуть моё тело, – сказал Андрей. Я передала его слова Виктору Сергеевичу. Они перечить не стали и мы все вышли из дома и сели по машинам. – Андрюша здесь? – спросила Светлана Васильевна у меня, садясь со мной рядом в джип мужа. – Да, он рядом с Виктором Сергеевичем на переднем сидении, – ответила я. – Просто удивительно. В это трудно поверить. Это же такой дар у тебя, девочка. Как бы я тоже хотела увидеть его хоть один разок, – сказала женщина, не переставая плакать. – Скажи папе, пусть едет за кольцевую дорогу, за город. Там небольшой лес, он знает, где это, – сказал Андрей. – Андрей говорит, чтобы Вы выехали за кольцевую дорогу, к лесу, – сказала я. Виктор Сергеевич молча ехал, куда я указывала, милицейская машина ехала следом. Мы со Светланой Васильевной ехали на заднем сидении чёрного джипа. Ехали довольно долго, свернув с кольцевой дороги, поехали по пыльной дороге к лесу. Тропинка вела вглубь леса, вдруг она закончилась и машины остановились. – Андрей, куда дальше-то? – спросила я, потому что он молчал. – Выходите из машины, надо пройти пешком, – сказал Андрей и вышел сам, не открывая дверцу машины. – Андрей просит всех выйти из машины, – сказала я и вышла первая. Андрей пошёл сквозь деревья, вглубь леса и вдруг резко остановился. – Здесь. Пусть копают здесь, – сказал Андрей, показывая на небольшой бугор, засыпанный прошлогодними сухими ветками и листьями. Помощник капитана взял лопату и стал потихоньку копать. На Светлану Васильевну было больно смотреть. По мере того, как отбрасывали лопатой землю, она бледнела и раскачивалась, держась за дерево. Вдруг появилась рука, следом плечо, милиционер осторожно стал раскапывать руками, чтобы ненароком не задеть тело лопатой, зная, какую боль это принесёт родителям парня. И когда наконец открылось всё тело, Светлана Васильевна упала на него и разрыдалась, всё время восклицая: – Мальчик мой! Ненаглядный мой! Андрюшенька! Виктор Сергеевич стоял, сжав руки в кулаки и готов был на любое действие, чтобы отомстить за сына. – Девочка, покажи дом, где держали моего сына, – посмотрев на меня, произнёс он, поднимая жену с земли. Я посмотрела на Андрея, который стоял возле матери и непонимающе смотрел на своё избитое, всё в синяках тело. Потом перевёл взгляд на меня и коротко произнёс: – Поехали. Здесь недалеко. Виктор Сергеевич сам завернул тело сына и понёс до машины, там он осторожно положил его на заднее сидение своей машины. Мы шли следом за ним, я нерешительно взяла под руку Светлану Васильевну, боясь, что она может упасть. Мне велели сесть рядом с Виктором Сергеевичем, чтобы указывать дорогу, Светлана Васильевна села в милицейскую машину. Она не переставая плакала и всё причитала. Вскоре мы выехали из леса и поехали по кольцевой дороге, но тут Андрей велел свернуть в посёлок, что мы и сделали. Подъехав к перекрёстку, Андрей велел остановиться. – Дальше ехать нельзя, они дома и могут понять, что за ними приехали. Скажи мужчинам, чтобы незаметно подошли вон к тому дому и внезапно ворвались внутрь. Эффект неожиданности, вы застанете их в врасплох, – сказал Андрей. Я передала его слова мужчинам. Оставив нас в машине, они прошли метров пятьдесят и подошли к указанному мной дому. Андрей исчез, видимо пошел с ними. Что там происходило, мы не знаем, но Виктор Сергеевич вернулся с пистолетом в руках, смотреть на него было страшно. Вдруг к нему подошёл капитан милиции и попросил отдать пистолет. – Виктор Сергеевич, в протоколе я напишу, что они убиты при оказании сопротивления и попытке к бегству и это я их убил. Тем более, они были с оружиями в руках. Будут спрашивать, так и скажете, – сказал он. Виктор Сергеевич отрешенно посмотрел на него, как бы не понимая, о чём это он говорит. – Мне теперь всё равно. Но всё же, спасибо тебе, капитан, – ответил мужчина. Потом подошёл к своей машине, открыл бардачок и вытащив две пачки долларов, вернулся к капитану и вложил деньги ему в руки. – Да за что, Виктор Сергеевич? Может не надо? – спросил капитан. – Это не обсуждается, капитан – ответил Виктор Сергеевич и сел за руль своей машины. Светлана Васильевна повернулась ко мне и вся в слезах произнесла: – Спасибо тебе, девочка. Я никогда не забуду того, что ты для нас сделала. Мне стало неловко. – Не надо меня благодарить. Я не могла этого не сделать, – ответила я. Светлана Васильевна подошла к машине мужа и открыв бардачок, вытащила оттуда деньги, потом подошла ко мне и вложила их мне в руки. – Нет. Я не могу взять деньги, Светлана Васильевна. Не могу. Нельзя, – смущаясь, пролепетала я. – Это всего лишь деньги, Софья. Возьми, не обижай меня. И приходи на похороны. Дай мне свой телефон, чтобы я могла с тобой связаться, – сказала женщина. – У меня нет телефона, хотя… если хотите, запишите мой домашний телефон, – ответила я ей. Недолго думая, Светлана Васильевна вытащила из кармана свой сотовый телефон и отдала его мне. – Возьми. Он твой. На него я и позвоню, – сказала она и крепко обняв, поцеловала меня. Потом села рядом с мужем и они уехали. – Тебя отвезёт мой помощник, скажешь только, куда. Я должен остаться, дождаться опергруппы. Уж не знаю, как ты всё это делаешь, но ты правда помогла и мы с твоей помощью ликвидировали бандитов, которые давно были в розыске, – сказал капитан. – Я пойду? До свидания, – сказала я и села в милицейскую машину. Молодой сержант завёл машину и мы поехали по дороге, к выезду из посёлка. Вдруг нам навстречу возвращается джип Виктора Сергеевича. Парень затормозил и вышел из машины. – Что-то случилось, Виктор Сергеевич? – спросил молодой сержант. Из машины вышла Светлана Васильевна и подошла ко мне. Рядом стоял Андрей. – Светлана Васильевна? Что-то не так? Может Вам вернуть телефон или деньги? – спросила я. – Господи! Какой телефон, какие деньги, Софья? Я прошу тебя, поехали с нами! Вдруг Андрюша захочет что-то сказать мне или отцу. Ведь он ещё здесь, правда? Он ведь ещё не ушёл… – с надеждой спросила женщина. – Нет, Светлана Васильевна, не ушёл. Он стоит рядом с Вами, – ответила я, посмотрев на Андрея. – Слава Богу. Прошу тебя, девочка, поехали с нами. Потом я сама отвезу тебя, куда ты скажешь. Но сейчас ты нам очень нужна, – попросила она. Я опять посмотрела на Андрея, хотела узнать, что хочет он . – Не оставляй моих родителей, пока я не уйду совсем. Прошу тебя. Я волнуюсь за них, может быть поэтому я ещё здесь, – сказал Андрей. Светлана Васильевна не мешала мне, будто понимала, что я говорю с её сыном. – Хорошо, я поеду, тем более, этого хочет и Андрей. Думаю, если Вы и дальше будете в таком состоянии, Ваш сын не сможет уйти и может застрять между тем миром и этим, понимаете? А этого допустить нельзя, ему будет плохо, – сказала я, выходя из машины и садясь в джип рядом с Виктором Сергеевичем. Сиденье было широкое, поэтому и Светлана Васильевна села рядом со мной на переднее сидение. Ведь на заднем сидении лежало, завернутое в покрывало, тело её сына. Всю дорогу, Светлана Васильевна оборачивалась назад, боясь, что тело может упасть с сидения. – Витя, езжай медленнее, ты делаешь ему больно, – говорила женщина. Я молчала, не хотела причинять ещё большую боль. Знала ведь, что мёртвому телу больно не бывает, а вот душа, неупокоенная душа, она чувствует и боль, и радость. Это я теперь точно знала. Душа Андрея исчезла и не появлялась до самого дома Виктора Сергеевича и Светланы Васильевны. Когда мы вошли в дом, а Виктор Сергеевич на руках бережно занёс тело своего сына и положил на диван, Андрей встретил нас в фойе дома. Называю фойе, потому что прихожей или залом это помещение назвать было трудно. Оно было очень большим и красиво обставленным. Зеркала и диваны, живые цветы, в огромных фарфоровых вазах, на консолях статуэтки из бронзы и фарфора, на полу мягкий ковёр и портьеры… они были особенно красивыми и богатыми. – Только зачем нужно это богатство, если единственного сына больше нет… – подумала я тогда. – Софья, спроси у Андрюши, может надо ещё что-то сделать? – спросила Светлана Васильевна. Я посмотрела на Андрея. Он покачал головой. – Я лишь хочу, чтобы мои родители успокоились. То, что произошло, это страшно, я понимаю, но ничего уже не исправить. Скажи маме, что через полтора года у неё родится двойня, мальчик и девочка. И она ещё будет очень счастлива с папой. Ведь он её так любит, – говорил Андрей. По мере того, как он говорил, я как переводчик, повторяла за ним его слова матери. Она внимательно слушала, то плакала, то улыбалась. – Смогу ли я пережить боль утраты? Она ведь, как сверло сверлит, вот здесь. Это же так страшно, осознавать, что никогда больше я не увижу своего мальчика, не услышу его смех, его голос… Господи! Помоги мне! Как больно-то, – сказала Светлана Васильевна, положив руку на сердце. – Поначалу будет очень тяжело, она будет много плакать, но этого делать нельзя. Мне там тяжело будет. Потом, когда она забеременеет, а это случится через полгода, она родит и тогда наконец успокоится, – сказал Андрей. Я опять передала его слова матери.

– Но откуда мой Андрюша может знать такие вещи? Это же, по сути, будущее, – растерянно спросила Светлана Васильевна. – Не знаю откуда, просто знаю и всё. Теперь мне нужно поговорить с отцом, – сказал Андрей. Светлана Васильевна согласилась отпустить нас, хотя хотела говорить и говорить с сыном. – Скажи папе, чтобы не обижал маму. Я знаю, у него есть любовница, пусть обеспечит её всем и оставит. Детей от неё нет и не будет, так что там его ничего не держит. Матери сейчас будет нелегко и его внимание, будет ей утешением. Деньги, которые он дал бандитам, как выкуп за меня, пусть отдаст онкологической клинике, там в этом очень нуждаются. Им нужна новая аппаратура из Германии, – говорил Андрей. Смущаясь и дрожа от страха, который мне внушал Виктор Сергеевич, я передавала ему слова его сына. Он с удивлением смотрел на меня и казалось, только сейчас начинал верить в то, что душа его сына и правда здесь и общается со мной. Ошеломлённый моими словами, которые мне диктовал его сын, Виктор Сергеевич долго молчал. – Значит это правда. Мой сын слышит меня? – вдруг спросил он. Я молча кивнула головой. – Где он стоит? – спросил мужчина. – Прямо перед Вами, – ответила я. – Сынок, Андрюша… ты знаешь, как мне тяжело тебя терять. Ты же был для меня всем в этой жизни. Я сделаю так, как ты просишь, обещаю. И с Аллой расстанусь, и деньги передам больнице. Я люблю тебя и буду любить до конца моих дней, – сказал Виктор Сергеевич, глядя перед собой, казалось, прямо в глаза Андрея. – Скажи ему то, что ты сказала маме. Что через полтора года у них родятся мальчик и девочка. И они будут счастливы. Боль от потери не пройдёт, но любовь к детям, заполнит их жизнь, – сказал Андрей. Услышав мои слова, Виктор Сергеевич скупо улыбнулся. – Никто не сможет занять твоё место в моём сердце. Ты был особенным и единственным, сынок, – печально сказал Виктор Сергеевич. – Я знаю. И тебя тоже очень люблю, папа, – вдруг обращаясь к отцу, сказал Андрей. Я молча уставилась на него, Виктор Сергеевич посмотрел на меня. – Что? Что он говорит? – нетерпеливо спросил он. – Знаете… а он к Вам обращается, так и говорит, что знает и тоже очень любит Вас, – ответила я. Смущаясь, Виктор Сергеевич вытер выступившие на глазах слёзы. Я отвернулась, чтобы не смущать его ещё больше. Вдруг Андрей исчез, я озиралась и не могла понять, где он. – А Андрея нет… может он у Светланы Васильевны? – спросила я. Виктор Сергеевич тоже огляделся, будто хотел увидеть живого сына, потом глубоко вздохнув, вышел к жене. Андрея не было и там. Я уже подумала, что он ушёл и решила поехать домой. Было довольно-таки поздно, на улице было уже темно. – Светлана Васильевна, Вы простите, но мне домой пора, бабушка наверное волнуется за меня. И потом… может быть Вы заберёте телефон и деньги обратно? Ну что я бабушке скажу? Мы живём скромно, поверьте, мне ничего не нужно. Я лишь сделала то, что должна была сделать, – сказала я. – А Андрей… Где он? – спросила Светлана Васильевна. Глаза её блестели от слёз, руки дрожали. – Его здесь нет. Но если бы он ушёл совсем, я бы знала. Никакого свечения не было. Такое с ними бывает, они появляются и неожиданно исчезают. Он ещё вернётся, поверьте, – ответила я, видя, с какой надеждой она смотрит на меня. – Я сама тебя отвезу. Витя, я скоро вернусь. Пошли, Софья, – сказала Светлана Васильевна. – Может мой шофёр отвезёт девочку? Ты в таком состоянии… – сказал Виктор Сергеевич. – Нет. Я должна это сделать сама, – твёрдо ответила Светлана Васильевна. Мы вышли с ней во двор, нажав на пульт, она открыла свой Лексус белого цвета. – Садись, Софья, – сказала Светлана Васильевна. Я села и она выехала из автоматически открывшихся ворот на улицу. Ворота за нами опять закрылись. – Скажи, куда надо ехать, – сказала Светлана Васильевна. Я указывала дорогу и мы быстро доехали до моего дома. Выйдя из машины, я хотела было проститься со Светланой Васильевной, но она вышла следом за мной. – Я хочу познакомиться с твоей бабушкой, Софья, пошли, – сказала она. Очень удивившись, я молча повела её к нашей калитке и открыла её своим ключом. Бабушка, как всегда, хлопотала на кухне. Услышав, как в прихожей хлопнула входная дверь, она с кухни стала ворчать. – Где ж тебя носит? Ты бы хоть на часы иногда смотрела. Небось и не ела ничего, – говорила бабушка. Со смущением, я улыбнулась Светлане Васильевне. – Как бабушку зовут? – спросила она. – Серафима Ильинична, – ответила я. – Добрый вечер, Серафима Ильинична, – сказала Светлана Васильевна, проходя на кухню. Приподняв очки на лоб, бабушка с удивлением посмотрела на неё. – Добрый вечер. Не знала, что у нас гости. Проходите в зал, ужинать будем, – сказала бабушка. Ну зал – это бабушка громко сказала, просто комната, немного больше двух других. – Спасибо, с удовольствием. Я ведь уже два дня почти ничего не ела, – ответила Светлана Васильевна. – Что ж так? Есть надо вовремя. Садитесь, у меня борщт на плите стоит, – сказала бабушка. Я быстро помогла накрыть на стол, всё время стесняясь нашей бедноты. Бабушка налила в тарелки борщ и вынесла сметану. – Сметана у нас своя, от моей Нюрки. Это корова наша. Ешьте, не стесняйтесь, – говорила бабушка. Светлана Васильевна с удовольствием ела. – Очень вкусно, спасибо. И за внучку Вам спасибо. Пришла поклониться Вам за неё, – сказала Светлана Васильевна. – Да? Это что же она такого сделала, что наконец-то я услышала похвалу в её адрес? – спросила бабушка, ничего не понимая. – Ну всё. Сейчас она скажет ей, что я общаюсь с душами усопших и бабушка верно решит, что женщина не в своём уме, – подумала я. – Софья просто замечательная. Поверьте, я бы так просто не приехала. Вы ведь не обидитесь, если я впредь буду о ней заботиться? Как я поняла, родителей у неё нет и Вы живёте вдвоём, – сказала Светлана Васильевна. – Ну да, вдвоём, но живём не хуже других. Может одевается моя внучка беднее других, но кормлю я её всегда вовремя, сытно и вкусно, – ответила бабушка, нахмурив брови. – Я ни в коем случае не хотела Вас обидеть, Серафима Ильинична. Просто я искренне хочу помочь Софье выглядеть не хуже других. Она вроде как в городе живёт, а будто деревенская. Девочка умная и красивая, если её приодеть и Вам приятно будет, – осторожно проговорила Светлана Васильевна, чтобы ненароком не обидеть бабушку. – Что-то я не пойму тебя милочка. Ты вроде как богатая, но не избалованная. А мне моя внучка и так нравится. Вот школу закончит, даст Бог, работать пойдёт и легче станет, тогда и оденется, – сказала бабушка, как бы давая понять, что мы люди хоть и бедные, но гордые. – Я не хотела Вас обидеть, Серафима Ильинична. Я правда, от души хочу это сделать. Сегодня я потеряла сына, понимаете… можно я позабочусь о Софье? И в институт помогу ей поступить, ведь девочке учиться надо, – уговаривала Светлана Васильевна. Но бабушка никак не могла взять в толк, с чего это совсем чужая женщина, вдруг решила позаботиться о её внучке. Но я была благодарна Светлане Васильевне за то, что она ничего не сказала бабушке о душах, с которыми я общаюсь. – Мы люди простые и не привыкшие, чтобы нам помогали. А учёба Софье и ни к чему. Она и учится не ахти как,правда, Софья? – не унималась бабушка. – Вот я летом найму ей репетиторов, она и закончит школу хорошо. А там и в институт попробовать можно. Прошу Вас, Серафима Ильинична, соглашайтесь. Правда, мне будет очень приятно, – так ласково говорила Светлана Васильевна. – Ну а ты что молчишь, бедолага моя? Говори, коль о тебе речь-то идёт, – кажется сдаваясь, сказала бабушка. – Что сказать? Я не знаю. Как ты решишь, так и будет. Я была бы не против, – ответила я, понимая, что заботой обо мне, Светлана Васильевна хоть немного отвлечётся от грустных мыслей о сыне. – Ах ты лиса. Сама-то небось рада, что нашла богатого покровителя, а? А людям я что скажу, коли спросят, откуда это всё у нас? – спросила бабушка. – Скажите, что от родственника наследство получили. Да, я тут Софье телефон подарила и… немного денег дала. Ведь у неё наверное будет вечер, по случаю окончания девятого класса? Верно я говорю? Ты ведь девятый класс заканчиваешь, как и мой Андрюша? – вдруг спросила Светлана Васильевна. – Да, кстати, Андрей мне сегодня на экзамене по химии помог, – вдруг ляпнула я и осеклась, поняв, что сказала лишнее. – Какой Андрей? Сын твой, что ли? Так ты вроде сказала, что он умер? – надевая на нос очки и внимательно посмотрев на Светлану Васильевну, пытливо спросила бабушка. – Так он и умер после того, как помог мне. Выбежал на улицу и под машину попал, – быстро сказала я, видя, как изменилась в лице Светлана Васильевна. Вдруг женщина закрыла лицо руками и зарыдала. Я посмотрела на бабушку с упрёком. – Прости меня, дочка. Не хотела я сыпать соль на твою ещё свежую рану. На всё воля Господа нашего, значит забрал он сына твоего к себе. Он забирает лучших. А ты поплачь, поплачь горемычная, на душе легче станет, – с сожалением сказала бабушка, погладив шершавой ладонью светлые волосы Светланы Васильевны. – Ну что Вы…не просите прощения. Андрюша – мой единственный сын и вот его теперь нет… понимаете, нет! И никогда уже не будет. Господи! За что же мне такое горе? – рыдая, восклицала Светлана Васильевна. – Это тебе Бог испытание посылает. А ты в церковь сходи дочка, свечку за упокой поставь, помолись, легче станет. И так уж и быть, хочешь помочь Софье, помогай, я согласная, – гладя женщине руку, сказала бабушка. – Я уже домой поеду. Послезавтра похороны, хоть возле сына посижу. И спасибо Вам за всё, Серафима Ильинична, простите, если что не так сказала, – сказала Светлана Васильевна, поднимаясь из-за стола. Мы с бабушкой тоже встали. – Проводи гостью до калитки, Софья. А ты приходи, если что. Завсегда рады дорогим гостям. Парным молоком угощу, – сказала бабушка, проводив нас до двери прихожей. – Спасибо Вам, что ничего не сказали бабушке. Она не поймёт, – сказала я Светлане Васильевне, когда мы вышли за калитку. – А Андрюша, не появился? Не видела? – спросила она, с надеждой, пытливо посмотрев на меня. – Нет, его рядом нет. Может быть он у Вас дома, рядом со своим телом? Простите… – проговорила я. Светлана Васильевна опять погрустнела. – Как жить дальше? Может быть ты знаешь, девочка? Мне плохо… очень плохо. Ладно, поеду я. Спасибо тебе,дорогая, – сказала Светлана Васильевна и пошла к машине. Но вдруг она остановилась и вернулась опять. – Но если Андрюша дома, ведь я не смогу его ни увидеть, ни услышать… как же быть? Может быть я отпрошу тебя у твоей бабушки и ты поедешь к нам? – спросила Светлана Васильевна. – Вам надо поспать и отдохнуть, Светлана Васильевна. Экзамен только через три дня, так что завтра с утра я к Вам и приеду. Прошу Вас, поезжайте домой и ложитесь спать. Преступники наказаны, а Андрей найдёт успокоение на небесах. Он ведь такой хороший, – сказала я. Светлана Васильевна вдруг крепко обняла меня и расцеловала. – Мне тебя сам Бог послал. Спасибо тебе, девочка, – сказала она и решительно сев в машину, уехала. Я тяжело вздохнула и зашла домой. Бабушка уже убрала со стола и ждала меня. – Уехала? Кто она, может скажешь мне правду, Софья? – пытливо спросила бабушка. – Мы же уже тебе всё объяснили, бабушка. Она мама моего… вернее, Андрей из параллельного класса. Он сегодня погиб, а мы с ним дружили. Он был отличником, – сказала я ей. – Что-то ты темнишь, дочка. Может пора мне всё рассказать? Я же вижу, что уже больше полугода с тобой творится что-то не то. Думаешь, я старая и не пойму? Кто, как не я? Я ж люблю тебя и кроме тебя, у меня дороже человека на всём белом свете нет, – сказала бабушка. – Бабушка…любимая моя. И я тебя очень люблю. Но ты забыла? У тебя вроде как дочь ещё есть, хотя она и забыла, что у неё есть мать и дочь, – сказала я, обнимая и целуя бабушку. – Ты ж моя ласточка. Оно конечно, дочь у меня есть и я её тоже люблю. Она может и забыла, а я то помню. И ты не забывай, мать всё-таки. Значит живёт хорошо, было бы плохо, сразу бы вспомнила про мать, – сказала бабушка. – Нам и без неё хорошо, правда? Пусть живёт счастливо, но подальше от нас, – ответила я. – Не говори так. Ведь однажды меня не станет, кто о тебе позаботиться, если не мать? Я же не вечная, – сказала бабушка. От её слов, мне стало тоскливо. – Не говори так, бабушка. Ты ещё долго проживёшь, а я скоро вырасту и буду сама о тебе заботиться, – сказала я. Обнявшись, мы сидели с ней на старом диване, который стоял в этом доме ещё до моего рождения. – Ну рассказывай детка, что с тобой произошло? Может я смогу тебе помочь, – сказала бабушка. – Хорошо. Только обещай, что поверишь мне. Иначе, рассказывать нет смысла, – наконец согласилась я, подумав, что бабушка должна знать, ведь я часто без причины ухожу из дома и бабушка за меня волнуется. – Обещаю. Постараюсь понять тебя и поверить. Хотя ты и так никогда не говоришь неправду, – ответила бабушка. – Помнишь, меня током ши… то есть, ударило? Так вот, сама не знаю, как и почему я, но с тех пор, ко мне иногда приходят неупокоенные души, понимаешь? – спросила я. – Свят, свят… – бабушка перекрестилась, внимательно посмотрела на меня и пощупала мой лоб. – Я же тебя просила просто верить мне. Я помогаю им уйти, вернее, они просят меня помочь им. Вот и душа Андрея вчера, прямо на экзамене, пришла ко мне и попросила помощи. Кстати, он помог мне сдать химию, представляешь? Вот я и нашла место, где его убили и закопали. И этих уродов нашла, мне Андрей указал, – рассказывала я. – Но Вы же сказали, что его машина сбила? – спросила бабушка. – Это, чтобы тебя не пугать. На самом деле, родители Андрея очень богатые люди, его похитили и потребовали выкуп, – сказала я. – Так что же, если они богатые, не могли заплатить, что ли? – спросила бабушка, кажется начиная мне верить. – Заплатили. Ещё как заплатили! По – моему, миллион долларов! Но эти гады его всё равно убили, взяли деньги и побоялись, что Андрей может их выдать. Он же их видел. Вот они его в лесу и задушили, и закопали, – ответила я. – Что ж люди такие злые и Бога не боятся? Сколько греха и безбожности на земле! – опять перекрестившись, сказала бабушка. – Да, много людей злых и жадных до денег. Но и добрых людей много, я в этом убедилась. Жаль, умирают добрые, – сказала я. – Значит ты и правда можешь общаться с душами ушедших людей? Надо же! Но почему ты ? Не страшно тебе? – спросила бабушка. – Да нет, не страшно. Они мне не вредят, а просят помощи. Вот и Светлана Васильевна просила сейчас с ней поехать, чтобы через меня с сыном поговорить. Обещала ей, что утром к ним приеду. Слушай, она же мне сегодня вместе с телефоном и деньги дала. Я и не смотрела, сколько там. А телефон дала, чтобы звонить мне, – сказала я и встала, чтобы вынести деньги из своей комнаты. Они лежали в плотном пакете и сразу было не понятно, сколько там. Я вынесла пакет и положила перед бабушкой на диван. Она развернула пакет и ахнула. Там лежало пять пачек по тысячу долларов. – Господи! Это же как много денег! И всё ихние, не наши. Сколько же здесь? – спросила бабушка. – По-моему, пять тысяч долларов, бабушка, – ответила я, перебирая деньги. – Ты, дочка, верни деньги. Нельзя их брать. За то, что тебе дано Богом, брать деньги-большой грех, – сказала бабушка. – Я и сама хотела вернуть, бабушка, но Светлана Васильевна обижается. Ведь у них очень много денег, если они свободно заплатили за сына миллион,– ответила я. – Не говори так, Софья. Не считай чужих денег. Просто верни их, скажи, что я просила, – сказала бабушка. – Но, бабушка. Она же от души дала. Для неё это копейки, а мы могли бы много чего купить, – умоляюще просила я. Хотелось на вечер купить нарядное платье и туфли. Все девчонки придут красивые и в нарядных платьях, а я опять надену старое платья, перешитое из бабушкиного. Про туфли, я вообще молчу. Видимо, во мне играл мой возраст. – Мы и так хорошо живём. Ну чего тебе не хватает? – спросила бабушка. – Хорошо, я завтра утром отнесу деньги обратно. Но она обидеться, она такая добрая и очень красивая, правда, бабушка? – сказала я, положив голову ей на грудь. – Ах ты лиса. Ладно, ты завтра отнеси деньги и если она опять будет обижаться, так уж и быть, принеси обратно. Одену я тебя, как королеву. А сейчас иди спать, небось набегалась за день. Да и я устала, спать хочу, – сказала бабушка, поднимаясь с дивана. Утром зазвонил сотовый телефон, я сначала и не поняла, что это за звон. Спросонья, нащупала аппарат. – Алло! Слушаю, – ответила я. – Софья, это Светлана Васильевна. Прости, я разбудила тебя? Но прошу тебя, приходи к нам. На такси садись и приезжай, я тебя встречу, – сказала она. – Хорошо, Светлана Васильевна, я только оденусь, – ответила я. – Софья, быстрее, позавтракаешь у нас, – попросила женщина. Было еще совсем рано, хотелось спать, но меня просили и я не могла отказать. Что ж, сказав бабушке, что я ухожу к Светлане Васильевне, я оделась, заплела косу, что делала каждое утро. У меня были длинные, густые, русые волосы. Бабушка говорила, что я очень похожа на неё в юности. Вот была бы она в юности ещё чуточку красива. Но Бог не дал, что ж уж теперь. Но волосами я горжусь, они были действительно красивые, только причёски делать я не умела, просто заплетала косу. Положив в сумку деньги и выйдя на дорогу, я села в такси и назвав адрес, доехала до дома Светланы Васильевны. Она стояла на улице и ждала меня. – Приехала? Наконец-то. Пойдём скорее в дом, – сказала она, отдавая таксисту деньги за проезд. Тот с удивлением посмотрел на меня и Светлану Васильевну, видимо не понимая, что может связывать такую богатую женщину со мной, так простенько одетой девочкой. – Здравствуйте, Светлана Васильевна. Что-то случилось? Вы такая возбуждённая, – спросила я. – Не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что Андрюша в доме, со мной рядом. Я чувствую это, понимаешь? Только к сожалению, не вижу и не слышу. Поэтому ты мне и нужна была так рано. Прости, спать тебе помешала, – говорила Светлана Васильевна.

– Вы этого очень хотите, поэтому так и чувствуете. Войдём в дом, если Андрей в доме… – сказала я, проходя следом за хозяйкой в дом. – Витя только что уехал, надо же организовать похороны, гроб заказать, венки и место на кладбище, – сказала Светлана Васильевна, когда мы зашли в дом. На диване тела Андрея не было, увидев мой быстрый взгляд, брошенный в ту сторону, Светлана Васильевна сказала, что вчера муж перенёс тело сына наверх. – Скоро люди начнут собираться, понимаешь, у нас круг такой. Придут бизнесмены и высокопоставленные люди, сотрудники мужа. Он ведь управляющий большого бизнеса. Для них это очередное происшествие, не более. Все такие из себя чопорные и бездушные. Нет, конечно, среди них есть и сочувствующие, но их мало. Я ведь тоже из простой семьи, но Витя влюбился и проходу не давал, пока я не согласилась выйти за него замуж. Многие из его круга не понимали его выбор, но ему было всё равно. Я долго вписывалась в это окружение, теперь ничего, даже уважают, – говорила Светлана Васильевна, поднимаясь наверх по широким ступеням с коваными перилами. – Значит вот почему Вы такая добрая? А я то думала…Светлана Васильевна, если скоро придут важные люди, они ведь не поймут, почему такая, как я, здесь, у Вас дома. Может я где-нибудь спрячусь? Дом большой, место найдётся, – предложила я. – Мне всё равно, кто и что подумает. Ты мне нужна, девочка, понимаешь? Очень нужна! Посмотри, пожалуйста, Андрюша здесь? – спросила она, с надеждой заглядывая мне в глаза. – Здесь, Светлана Васильевна. Он стоит перед Вами, – ответила я, увидев парня сразу, как вошла. – Сыночек, родной мой! Ты здесь, солнышко? Я знала, я чувствовала, – заплакав, произнесла женщина. – Возьми меня за руку, другой рукой сожми мамину руку, может быть она увидит меня, – сказал Андрей. – Я взяла его за руку и другой рукой сжала руку Светлане Васильевне. Несколько минут мы стояли молча, в ожидании. – Господи! Андрюша! Я тебя вижу! Прозрачной дымкой, но вижу. Спасибо, Господи! Сыночек мой! Не уходи! Умоляю тебя, не уходи! Или возьми меня с собой! – восклицала бедная женщина, до боли сжав мою руку. – Мамочка, родная моя. Прости меня. Столько боли принёс тебе, прости, – тихо произнёс Андрей. Я хотела передать его слова матери, но она так вскрикнула и ещё сильнее сжала мою руку, что я поморщилась от боли. – Я слышу тебя, сынок! Слышу! Мой ты ангелочек! Для меня ты всегда останешься живым, я так тебя люблю родной! – плача, сказала женщина. – И я тебя люблю, мамочка. Ты только живи, ради памяти обо мне, живи. А я всегда буду рядом… – произнёс Андрей и тут же исчез. – Андрюша? Сыночек, где ты? Обещаю, я буду жить ради тебя, только не уходи, умоляю! – зарыдав, выкрикнула Светлана Васильевна, присев на пол и отпуская мою руку. – Прошу Вас, успокойтесь. Мы попробуем ещё раз, когда он вернётся. Свечения не было, а значит он ещё не ушёл совсем. Понимаете, для него показаться Вам, большая нагрузка. Он отдохнёт и вернётся, – сказала я, сев рядом с ней. Она вдруг крепко меня обняла и долго не отпускала. Я слышала только её рыдания и у меня сжималось сердце. Своим юным умом, я понимала, что такое смерть, как тяжело терять близких. Мы бы ещё долго так сидели, но голос Виктора Сергеевича, прозвучавший внизу, вернул нас в действительность. Светлана Васильевна быстро поднялась, я встала за ней. Мы вместе спустились вниз. Виктор Сергеевич привёз гроб из тёмно-красного дерева, полированный с резным рисунком по бокам и на крышке. Виталий, оставив крышку, вместе с двумя парнями из охраны Виктора Сергеевича, понесли гроб наверх. – Витенька! Я видела Андрюшу и слышала его, представляешь? – воскликнула Светлана Васильевна, обнимая мужа и глядя ему в глаза. У мужчины был усталый и измученный вид, он с состраданием посмотрел на жену, наверное думая, что от горя, она сходит с ума. – Успокойся родная. Тебе привиделось, ты ведь знаешь, что это невозможно, – поглаживая жену по плечу, произнёс он. – Это правда! Я и сама не поверила в такое чудо, но это правда. Спроси у Софьи, – сказала она. – Здрасте… – смущаясь, произнесла я. – Здравствуй, Софья, – ответил Виктор Сергеевич. – Софья, скажи ему, скажи, что это правда, – воскликнула Светлана Васильевна, посмотрев на меня. – Это правда, Виктор Сергеевич. Они только что разговаривали, – ответила я. Отпустив жену, Виктор Сергеевич тяжело сел на диван. – Наверное, я схожу с ума… Что Вы такое говорите? Андрей погиб. Его больше нет, понимаете? И это надо принять, как бы больно это не было, – произнёс мужчина и вдруг заплакав, закрыл лицо руками. Мне стало искренне жаль его. Светлана Васильевна села с ним рядом и положила голову ему на плечо. – Ты и вчера не верил, что эта девочка видит и слышит нашего сына. А сейчас, Андрюша взял её за руку, а она взяла за руку меня и Андрей появился. Поверь, я не схожу с ума, хотя наверное, так было бы лучше. Я видела и слышала сына, просто поверь, – сказала она. Виктор Сергеевич поднял голову и пристально посмотрел на меня. – Неужели такое возможно? Поверить не могу… Может быть и я смогу увидеть сына, а, Софья? Он здесь? – спросил мужчина. – Пока нет. Он внезапно ушёл. Но я уверена, он скоро появится, просто надо подождать. Появится, мы попробуем, – ответила я. Светлана Васильевна улыбнулась тому, что муж наконец поверил. – Надо позавтракать, нам целый день придётся общаться с гостями. Силы будут нужны, да и ты, Софья, по моей милости ещё не завтракала. Пошли в столовую. Наверное, Галина давно уже приготовила завтрак, – сказала Светлана Васильевна.

Мы молча прошли в столовую. Это было огромное помещение, с длинным столом и стульями, с изогнутыми ножками. Богатое убранство, большие фарфоровые горшки с разными цветами. На столе стояли порезанные колбаса, сыр, ветчина, красная и чёрная икра на маленьких кусочках хлеба, поверх тонкого слоя сливочного масла. В большой вазе стояли разные фрукты, сок и кофе разливала немолодая женщина. Она будто знала, что и кому надо. Только у меня спросила, что я буду пить. Я выбрала свежевыжатый, апельсиновый сок. Ели почему-то молча, не то что мы с бабушкой, во время еды без умолку болтаем. Во всём этом было какое-то непонятное напряжение. Конечно, такой завтрак я никогда не ела, так что в еде я не стеснялась и с удовольствием попробовала всё, что стояло на столе. Светлана Васильевна ела совсем мало, видимо была под впечатлением. Наверное, я её понимала, хотя, как я могла? Мне всего шестнадцать лет, конечно, материнскую боль я не смогла бы почувствовать, а вот потерю и равнодушие своей матери, я ох как чувствовала. Виктор Сергеевич напротив, ел с большим аппетитом, видимо перенервничал за последние дни, а это часто вызывает у мужчин охоту есть, снять этим стресс. – Спасибо, Галина, всё было очень вкусно. Впрочем, как и всегда, – сказал Виктор Сергеевич, вытирая рот салфеткой. – На здоровье, Виктор Сергеевич. На обед, что приготовить? Говорят, будет много людей. Наверное, их придётся кормить? – спросила кухарка. – Не придётся, Галина. Они придут не есть, а выразить соболезнования, – ответил Виктор Сергеевич. Мы все встали из-за стола и вышли в фойе. – Софья, Андрей здесь? – спросил Виктор Сергеевич. Я покачала головой. – Ясно. Может наверху? – спросил Виктор Сергеевич. Я пожала плечами. – Может поднимемся наверх, дорогой? Да и нашего мальчика надо переодеть и положить в гроб, – сказала Светлана Васильевна, превозмогая душевную боль. – Да, я Виталия позову. А вы пока поднимайтесь, – сказал Виктор Сергеевич. Минут через сорок, Андрея переодели в дорогой костюм, надев белоснежную рубашку и новые туфли и положили в гроб. Накрыли шёлковой простынёй и сверху положили множество живых цветов. Светлана Васильевна подошла к гробу и вложила в руки сына золотой крестик. – Пусть Господь будет с ним, – проговорила она, целуя его в холодный лоб. Я стояла в стороне и за всем наблюдала. Светлана Васильевна часто на меня смотрела и будто спрашивала, здесь ли её сын. Я отрицательно качала головой. Стали приходить гости, мужчины в дорогих чёрных костюмах, при галстуках и дамы, в основном тоже в чёрных и синих платьях. Многие были в шляпках, а то и с вуалью. Мне, которая росла в среде, где такого не увидишь, было странно смотреть на этих людей. Пришли и одноклассники Андрея, многие девочки плакали. Было видно, дети тоже из обеспеченных семей. Уже потом Светлана Васильевна сказала мне, что её сын учился в престижной школе для богатых. Я встала к окну и тихонько зашла за занавеску, не хотела, чтобы на меня смотрели, как на инопланетянку. Поток гостей продолжался почти до вечера. Часа в два, ко мне подошла Галина. – Пойдём на кухню, хозяйка велела тебя покормить. Еле нашла тебя. Чего прячешься-то? – спросила она. – Может мне уйти? Я здесь не в своей тарелке. Неловко мне, – сказала я Галине. – Нет, нельзя. Хозяйка велела присмотреть за тобой, чтобы ты ненароком не ушла. Я курочку в духовке приготовила, пальчики оближешь. Садись вон за тот столик, он в уголке стоит и тебя даже видно не будет, – сказала Галина. Что ж, я села, тем более, очень проголодалась, ведь завтракали мы в семь утра. Галина принесла салат из свежих овощей, залитый каким-то соусом и курочку с поджаристой корочкой. Это правда было очень вкусно. Галина разрезала курочку на кусочки и сначала спросила, что я люблю больше, ножки, крылышки или грудку. Ну я и ответила, что люблю и ножки, и крылышки, и грудку. – Хорошо, что я приготовила несколько цыплят, ешь на здоровье, – улыбаясь, сказала Галина. – Спасибо. Я так вкусно никогда не ела, – ответила я. – Жаль молодого хозяина. Такой жизнерадостный, красивый, а умница какой…был. Много книг читал. Такой ласковый мальчик был, так его жалко. Изверги. Что же они сделали? Счастье целого дома сломали. А люди хорошие, простые, не то, что некоторые богатенькие, которые так высокомерно с прислугой разговаривают, будто прислуга и не человек вовсе, – говорила Галина. А я, уплетая поджаристую курочку с соусом, молча слушала её. А сама думала, что ж она не спрашивает, кто я и почему хозяйка так обо мне заботится. Но Галина не спрашивала, наверное знала, что вопросы тут задавать не нужно. Раз хозяйка так решила, значит это правильно.Поев, я поблагодарила Галину за вкусный обед, а уходить из кухни не торопилась. Вдруг появился Андрей. – Поела? Идём за мной, – сказал он. Я молча встала и вышла из кухни. Мы с Андреем вышли в фойе, где было полно людей, среди которых стояли Светлана Васильевна и Виктор Сергеевич, принимая от всех слова соболезнования. Я встала возле ступеней, ведущих наверх и пристально посмотрела на Светлану Васильевну. Она смотрела на тех, кто ей что-то говорил. Вдруг её взгляд упал на меня, она изменилась в лице и извинившись, быстро подошла ко мне. – Он здесь, да? Я угадала? Андрюша вернулся? – взволнованно спросила она. Я кивнула головой. – Да, он здесь. Пришёл, когда я закончила обедать. Спасибо, было очень вкусно, – сказала я. – На здоровье, дорогая. А где он стоит? Я могу опять пообщаться с ним? – спросила она глядя на меня блуждающим взглядом блестящих глаз. Я посмотрела на Андрея, который стоял рядом со мной и смотрел на мать. – Что скажешь, Андрей? Что нам делать? Подняться наверх? – спросила я его. – Пусть папа тоже придёт. Времени осталось мало, – произнёс Андрей пугающим голосом. – Светлана Васильевна, позовите Виктора Сергеевича, Ваш сын просит, – сказала я. Женщина стремглав побежала за мужем, не обращая внимание на взгляды присутствующих гостей, которые явно не понимали, что это с ней происходит. Но ей было всё равно. Оно и понятно, ей важно было снова увидеть и услышать сына. – Что ты задумал? Думаешь получится опять показать себя матери и отцу? – спросила я, пока Светлана Васильевна ходила за мужем. – Да, я этого очень хочу! Очень… Не знаю только, получится ли… Сил остаётся всё меньше и кажется, я сразу уйду, – ответил Андрей. – Что ж, давай попробуем. Я буду нужна? – спросила я. – Ты связующее звено, без тебя контакт не получится, – ответил Андрей. – Я готова, – ответила я. Тут подошли его родители и мы быстро поднялись наверх. – Пусть зайдут в мою комнату. Там ещё присутствует моя аура, – сказал Андрей. Мы послушно вошли в его комнату, на одной стене висели плакаты рэперов и музыкантов рок-групп. Большая кровать, аккуратно заправленная синим покрывалом, небольшой шифоньер и зеркало. Комната Андрея отличалась от других комнат. Она не была столь богато обставлена, напротив, всё было по- простому. – Встаньте к окну и задвиньте шторы. Софья, возьми мою руку и крепко сожми. Другая рука пусть держит мамину руку а папа пусть положит свою руку на наши с тобой руки. Много энергии уходит, после контакта ты можешь потерять сознание. Ты готова? – спросил Андрей. – Начинай, я готова. Обо мне не думай, всё будет хорошо, Андрюша. Я постараюсь быть сильной, как ты, – ответила я. Светлана Васильевна и Виктор Сергеевич молча наблюдали за мной и не мешали, понимая, что я говорю с Андреем и сейчас должно что-то случиться, – - Светлана Васильевна, дайте мне свою руку. А Вы, Виктор Сергеевич, положите свою руку на наши с Андреем руки. Да, вот так. Вы готовы? – спросила я, когда родители Андрея, в ожидании чуда, встали рядом. Они молча кивнули мне, наступила гнетущая тишина. – Андрюша! – вдруг разом вскрикнули родители парня. – Папа, мама… Вы видите меня? – спросил Андрей. – Да, родной, видим. Господи! Не уходи, родимый! Не оставляй нас с мамой, – вдруг попросил Виктор Сергеевич. – Солнышко моё! Как же мы будем жить без тебя? Сыночек, родимый наш… – проговорила Светлана Васильевна. Я лишь молча наблюдала за ними, стоя в полном напряжении, боясь сорвать контакт между ними. – Я всегда буду рядом с вами. Буду радоваться за вас и любить. Берегите друг друга, – сказал Андрей. – Мальчик мой! Что же они с тобой сделали? За что мне такое горе? И как вынести его? – воскликнул Виктор Сергеевич, во все глаза глядя на сына. Светлана Васильевна даже не моргала, она ловила каждую долю секунды, чтобы видеть своего сына. – Это испытание и Вы с мамой достойно с ним справитесь. Я говорил уже, деньги передай в онкологический центр, все до копейки. Я люблю вас, – произнёс Андрей и тут же исчез. – Не уходи… не оставляй нас… – тихо произнёс Виктор Сергеевич, а Светлана Васильевна содрогалась от рыданий. Я могла только представить всю боль, которую они испытывали. Мои руки крепко держали руки Светланы Васильевны и Виктора Сергеевича, а я ушла в темноту. Как и говорил Андрей, от перенапряжения, я потеряла сознание. Пришла в себя и увидела, что лежу на кровати Андрея и надо мной склонились его родители. – Простите… – смущаясь и поднимаясь, произнесла я. – Это просто чудо! Я не знаю, как ты это делаешь, но ты сделала для нас невозможное. Спасибо тебе, девочка, – сказал Виктор Сергеевич. А Светлана Васильевна ласково гладила меня по голове. – Ты устала, моя хорошая. Отдохни. Может хочешь чего-нибудь? Ты только скажи, я принесу, – сказала она. – Я ничего не хочу. Андрей предупреждал меня, что я могу потерять сознание, просто я думала, что обойдётся. Вы простите меня, – ответила я. – Что ты! Что ты такое говоришь, солнышко? Да ты для меня теперь как дочь, понимаешь? Сейчас гости разойдутся и мы поговорим. А ты пока отдыхай здесь, тебя никто не побеспокоит, – сказала Светлана Васильевна, поднимаясь с кровати сына. – Спасибо тебе и прости, что не верил. Я этого никогда не забуду. А скажи… мой сын ещё появится? – спросил Виктор Сергеевич. – Думаю да. Ведь когда он исчез, свечения не было, а должно быть. Он вернётся, чтобы попрощаться с Вами, – ответила я. Виктор Сергеевич нагнулся и поцеловал меня в голову, потом взял мою руку и тоже поцеловал, чем очень меня смутил. Они оставили меня одну и ушли к гостям. Я была выжита, как лимон, поэтому легла и видимо снова задремала. Меня разбудил ласковый голос Светланы Васильевны. – Софьюшка, вставай, родная. Все гости ушли. Придут завтра, на похороны. Пойдём, ужинать будем, – сказала она. Когда мы втроём поужинали, я засобиралась домой. Но отпускать меня, они не хотели. – Оставайся сегодня у нас, девочка. Хочешь, я позвоню к тебе домой? Попрошу твою маму, чтобы она позволила тебе остаться. Может опять Андрюша появится, – сказал Виктор Сергеевич. – Витенька, Софья живёт с бабушкой. Я сама позвоню, объясню ей ситуацию, надеюсь, она разрешит ей остаться, – сказала Светлана Васильевна. – Прости, я не знал, – растерянно произнёс Виктор Сергеевич. – Да нет, мама жива. Она просто вышла замуж и уехала с новым мужем в Барнаул, а потом в Казахстан. А мы остались вдвоём с бабушкой, – ответила я. – Ааа… Хорошо, а то я уж подумал… Значит сам Бог велит нам со Светланой заботиться о тебе. Надеюсь, ты не будешь против? – спросил Виктор Сергеевич. Я пожала плечами и улыбнулась. – Вот и хорошо. Звони бабушке, Светлана, – сказал Виктор Сергеевич и вышел из столовой. – Светлана Васильевна, я вчера всё рассказала бабушке. Она поверила мне и поняла. И про Андрея рассказала, – сказала я. – Вот и хорошо, значит она не будет против того, чтобы ты осталась у нас, – сказала Светлана Васильевна,под мою диктовку набирая наш домашний номер. Светлана Васильевна позвонила моей бабушке и попросила у неё разрешения остаться у них на ночь. – Прими мои соболезнования, дочка. Большего горя не бывает. Помогай тебе в этом Бог. А Софья конечно может остаться. Как я поняла, завтра похороны. Царствия небесного твоему сыночку. Мне Софья всё рассказала, трудно поверить, но моя прабабка тоже общалась с душами умерших, помогала им уйти в мир иной. Видимо от неё, сердешной, и остался этот дар. Ладно, сама тоже к нам приходи, душу отведёшь, – говорила бабушка. Я слышала их разговор, так как Светлана Васильевна включила на телефоне громкость. – Спасибо Вам большое, Серафима Ильинична. Спасибо за внучку, от меня и от моего мужа. До свидания, – ответила Светлана Васильевна и отключила телефон. – Я распоряжусь, чтобы тебе постелили в комнате для гостей, Софья, – сказала мне Светлана Васильевна. – А можно мне лечь в комнате Андрея, Светлана Васильевна? Если конечно это возможно… – осторожно сказала я, боясь её обидеть. – А тебе не боязно там будет? Всё – таки, это комната покойного, – спросила Светлана Васильевна. – Вот именно, покойного. Значит не будет боязно. Можно? – спросила я. – Будь кто другой на твоём месте, я бы непременно отказала, но тебе, Софья, конечно можно. Там свежее постельное бельё, Андрюша любил менять каждые два дня. Просто откинь покрывало и ложись. Завтра будет трудный день, – сказала Светлана Васильевна. Поблагодарив её и пожелав спокойной ночи, я пошла спать. Так спокойно, я давно не спала. Во сне пришёл Андрей и грустно посмотрев на меня, сказал: – Спасибо тебе за всё, Софья. Завтра я уйду окончательно, а ты останешься утешением для моих родителей. Я так и не поняла, было ли это наяву или это мне приснилось. Но встала я отдохнувшая, подошла к зеркалу и причесалась. Потом вышла из комнаты Андрея и стала искать ванную комнату. Тут я увидела Светлану Васильевну, она поднималась по лестнице, хотя их с Виктором Сергеевичем спальня, была наверху. – Доброе утро, Светлана Васильевна. Я ищу ванную, умыться хотела, – сказала я ей. – Доброе, дорогая. Только оно совсем не доброе. Всю ночь я сидела у изголовья сына. Хотела тебя разбудить, но я заглянула в спальню сына, ты так крепко спала, жалко стало. Думала, может быть Андрюша рядом. А ванная там, последняя дверь по коридору, – сказала она. – Он сегодня появится Светлана Васильевна, придёт в последний раз, попрощаться. Не печальтесь, конечно, место Андрея в Вашем сердце никто не заменит, но там, Ваши слёзы для Вашего сына будут тяжелы, – ответила я. Светлана Васильевна улыбнулась сквозь слёзы и опять пошла к изголовью сына.

Похороны были назначены на полдень, в дом опять пришли люди. Коллеги Виктора Сергеевича с жёнами, высокопоставленные чиновники, одноклассники Андрея и немногочисленные родственники. Я из кухни не выходила, Андрея пока не было. На улице был готов чёрный автомобиль, было решено везти гроб с телом на этом автомобиле, водрузив его на самый верх. Улица была полна машинами, на которых для прощания приехали гости. Галина меня накормила, я сидела за столом и мне не хотелось выходить ко всем этим чопорным людям. Как же всё-таки они отличались от нас, простых людей. Это было видно во всём, в одежде, в манерах и даже в высокомерных взглядах. Мне это не нравилось. Светлана Васильевна была другой, хотя я не знаю, была бы она такой со мной, если бы не мои способности и не внезапная, нелепая смерть её сына. Сейчас уже трудно об этом судить. Но я видела её взгляд, которым она смотрела на меня, взгляд, полный грусти и нежности. В доме стояла глухая тишина, люди говорили почти шёпотом, понимая всю трагичность обстановки. Наконец гроб с телом вынесли во двор и поставили на большой стол, посередине двора. Все подходили, стояли возле гроба пару минут, клали на тело цветы и отходили, освобождая место другим. На кухню зашла Светлана Васильевна. – Я обыскалась тебя, Софья. Пойдём, пора ехать. Сядешь в машину со мной и с Виктором,– сказала она. – А можно я здесь останусь и подожду Вашего возвращения? – спросила я. – Нет! Прошу тебя, нет. Ты мне там нужна, я уверена, Андрюша появится. Как же без тебя? – взволнованно сказала Светлана Васильевна. Я с сожалением посмотрела на Галину и тяжело вздохнув, вышла следом за Светланой Васильевной. Как я и думала, на меня бросали недоумённые взгляды, но Светлана Васильевна крепко взяла меня за руку и повела к машине мужа. – Может дальняя родственница из её мест? – услышала я слова женщины, адресованные в мою сторону. Я постаралась быстро сесть на заднее сидение чёрного джипа, рядом села Светлана Васильевна, а на переднее сидение, возле своего шофёра, сел Виктор Сергеевич. Кладбище находилось недалеко от центра города, было ещё одно, на окраине, но мы приехали сюда. Ворота были настежь открыты и первой въехал автомобиль, с гробом наверху, а следом и остальные машины. Аллея была широкой, но короткой, поэтому остановившись, все вышли из своих автомобилей. Мужчины подняли гроб и понесли вглубь кладбища. Другие несли венки от разных лиц, так же и два венка от одноклассников Андрея, их несли два мальчика из его класса. Впереди шли мы, Светлана Васильевна, Виктор Сергеевич и я, хотя очень просила остаться в машине. – Светлана Васильевна, Андрей здесь, – тихо тронув женщину за руку, прошептала я, увидев возле нас Андрея. Светлана Васильевна напряглась и огляделась. – Витенька, наш сыночек здесь, рядом с нами, – сказала она мужу, так же тронув его за руку. Процессия уже подошла к яме, всё было очень хорошо организовано. Гроб поставили на ровное место, возле ямы лежало множество венков и букеты цветов. Виктор Сергеевич остановился и посмотрел на меня. – Он стоит перед вами, скажите ему что-нибудь, – тихо произнесла я. Виктор Сергеевич посмотрел прямо перед собой и спросил меня. – Может быть получится, как вчера и мы сможем его увидеть? – с надеждой спросил он. Я посмотрела на Андрея. – Что скажешь, Андрей? Это возможно? – спросила я. Парень покачал головой. – Нет, невозможно. Той энергии уже нет и здесь уже не получится, – ответил Андрей. Я передала его слова Виктору Сергеевичу и посмотрела на Светлану Васильевну. На неё было больно смотреть, глаза полные слёз, руки дрожали. – Для того, чтобы ещё хоть на миг увидеть своего мальчика, я готова не только вернуться домой, а прыгнуть в преисподнюю, – сказала она тихо. – Уже поздно. Мне пора уходить, – сказал Андрей. – Светлана Васильевна, смиритесь, Андрей сейчас уйдёт, – тихо сказала я ей. Появилось свечение и Андрей растаял, словно белый дым. – Что? Софья, что? – в панике произнесла Светлана Васильевна. – Он ушёл навсегда, – прошептала я. Светлана Васильевна покачнулась, казалось, сейчас она потеряет сознание. Виктор Сергеевич крепко держал жену под руку. – Держись, родная. Ничего уже нельзя сделать, – произнёс он. Произносились речи, говорил и директор школы, в которой учился Андрей, но Светлана Васильевна безучастно стояла над гробом сына и тихо плакала. Она поняла, что оборвалась и эта нить, которая связывала её с сыном. Я подумала, что я уже здесь лишняя и незаметно стала отходить назад. Все были заняты похоронами и мне удалось уйти. Я вышла из ворот кладбища и пошла к остановке. На душе было паршиво и тоскливо. Кому мешал этот весёлый, молодой, ещё совсем мальчишка? Сломлена жизнь счастливой доселе семьи, такая утрата ещё очень долго будет сверлить сердца родителей парня. Об этом может быть, я раньше и не задумывалась, впрочем и о смерти, как таковой, я тоже никогда не думала. А теперь, когда стала общаться с душами, я поняла, что в мире есть зло, жестокость, зависть и жадность, которые и губят людей. Жаль, умирают невинные. Я задумалась и над тем, что есть жизнь и там, за гранью этой жизни. Но представить себе, какая она, эта жизнь, я не могла. Только бабушка мне сказала, когда я ей рассказала, что происходило на кладбище: – Верь, Софьюшка, там есть жизнь. Но каждый готовит свою вечную жизнь сам. Тот, кто убил это невинное дитя, будут гореть в вечном огне, называемом адом. А мальчик был чист душой, не делал никому зла, значит Господь милостиво заберёт его в рай. Но никто не думает об этом, пока живёт, а надо бы. Земля ему пухом. Послезавтра экзамен, я села за свой письменный стол и открыла учебник по русскому языку. Но в голову ничего не лезло. Мысли возвращались на кладбище. Я думала, что же там происходит, представила себе, как заколачивают крышку гроба и что при этом чувствуют родители парня, в сердцах которых наверное отзывается каждый стук молотка. Как потом опускают гроб в яму и засыпают землёй… Мне было тяжело, ведь я почти подружилась с Андреем и для меня он был, словно живой, а каково родителям? Вечером приехала Светлана Васильевна. Оставив свою машину у калитки, она зашла в дом. Калитку ей открыла бабушка, она как раз в это время, подоив корову, выходила от неё во лвор. – Ну что, дочка, простились со своей кровинушкой? Царствия небесного твоему сыночку. Заходи в дом, я парного молочка тебе налью, – сказала бабушка, приглашая гостью в дом. – Здравствуйте, спасибо Вам. Что ж ты ушла с кладбища, Софья? А я смотрю, тебя нет. Даже испугалась, подумала, случилось что. Не сказала мне, что уходишь. Обиделась, что ли? – спросила Светлана Васильевна. – Да за что я могла обидеться, Светлана Васильевна? Андрей ушёл и я подумала, что там я больше не нужна, вот и ушла. Все были заняты, никто и не обратил на меня внимания, – ответила я. – Я заметила, что тебя нет. Думала, ты на поминки останешься. Проводила гостей и к тебе. Дома оставаться не могу. Пока была надежда хоть на миг увидеть своего мальчика, я ещё терпела. А теперь… что там делать? Дом опустел, дом без Андрюши, словно склеп. Тишина гнетущая. Виктор Сергеевич уехал, тоже не может находиться дома. Даже не сказал, куда. Думаю, к друзьям уехал, сына поминать, – говорила Светлана Васильевна. Но я подумала, что скорее всего, он уехал к своей пассии, Алле. Он обещал сыну порвать с ней, вот наверное и поехал проститься. Но об этом я ей не сказала, зачем? Ей лучше было этого совсем не знать. Бабушка налила ей парного молока и положила в тарелочку булочки, которые испекла ещё днём. – Поешь, сама пекла. Вот эти с творогом, а эти с кишмишом, а вот эти с повидлом. Ешь и запивай молочком, – сказала бабушка, поглаживая женщину по голове. – Спасибо, Серафима Ильинична. Кусок в горло не лезет. Боль такая, объяснить не могу, – проговорила Светлана Васильевна с такой грустью, что даже у меня потекли слёзы, а она же, плакала не переставая. – А ты всё же поешь, хоть одну булочку. Иначе силы уйдут, – сказала бабушка. Светлана Васильевна взяла одну булочку с творогом и откусила кусочек, запивая молоком. – Очень вкусно. Домашние всегда вкуснее. Серафима Ильинична, позвольте мне остаться у Вас на ночь? Не могу я домой вернуться, – попросила она. – Ну, если тебе у нас тесно не будет, что ж, конечно оставайся. Диван хоть и старый, постель постелю чистую, – ответила бабушка. – Понимаете, ведь Софья будто ниточка, между мной и моим мальчиком. Мне всё время кажется, что он рядом со мной, – сказала Светлана Васильевна. – А так и есть. Сын то твой на небесах, в царствии небесном, невинное дитя. Но и тебя он никогда не оставит, ты только верь, – сказала бабушка. Светлана Васильевна, то улыбаясь, то заливаясь слезами, ещё долго рассказывала про сына, как он родился, как рос, все его повадки и шалости. Легли уже после полуночи. Вся издёрганная за последние дни, уставшая от бессонных ночей и слёз, женщина сразу уснула. – Дай ей Господи терпения и сил, выдержать это горе, – сказала бабушка, осеняя Светлану Васильевну крестным знамением. Потом она подошла к иконке в углу комнаты, помолилась, ещё несколько раз перекрестилась и легла спать. Ночная тишина опустилась на дом. Светлана Васильевна спала долго, проспав почти до обеда. Мы с бабушкой старались не шуметь, чтобы не мешать ей выспаться. Смущаясь, она вошла к нам на кухню. – Столько проспать. Вы уж простите меня. А время… охоо! Уже почти час дня. Меня наверное и муж потерял, – смущаясь, проговорила она. – Главное, выспалась и отдохнула. Тебе это было необходимо. Давай, умывайся и садись есть, – сказала бабушка. – Софья, а ты сегодня что собираешься делать? – вдруг спросила Светлана Васильевна. – Ничего, завтра экзамен по русскому языку. А что? – спросила я. – Ничего особенного. Сходим вместе к Андрюше, проведаем его, а потом займёмся тобой, – ответила Светлана Васильевна. – Как это, займёмся мной? Русским языком будем заниматься? – спросила я. – Что-то типа этого. Давай быстро поедим, переоденься и пойдём. Можно, Серафима Ильинична? – повернувшись к бабушке, спросила Светлана Васильевна. – Ну, если заниматься, тогда конечно. Может с тобой она наконец начнёт учиться, – улыбаясь, ответила бабушка. – А ты сама говорила, что учёба не главное. Главное, хорошим человеком быть, – ответила я. – Ты просто замечательная, Софья. Но и учёба, тоже главное. Сейчас без этого никак нельзя, – сказала Светлана Васильевна. – Кушать садитесь, стынет, – сказала бабушка, наливая куриный бульон с лапшой и зеленью. Светлана Васильевна быстро умылась, я вынесла ей чистое полотенце, потом все вместе сели за стол. Поев, я переоделась и мы вышли из дома. Машина Светланы Васильевны оставалась на улицы, ведь у нас и ворот не было, куда можно было бы её загнать, хотя небольшой дворик и позволял это сделать. Но машина стояла в целости и сохранности, Светлана Васильевна нажала на пульт и мы сели в её белый Лексус. По дороге, она купила в цветочном магазине два больших букета роз, и мы с ней приехали на кладбище. Светлана Васильевна вытащила из сумки чёрный шарф и надела на голову. Мы пошли по аллее, потом свернули с аллеи и пошли между могил. Вокруг стояли чёрные и серые памятники, сколько же людей было похоронено! От этой мысли становилось жутко. Вдруг передо мной появилась молодая девушка в белом платье. – А меня никто не приходит проведать. Ни мама, ни папа, ни брат. Плохо, когда тебя забывают. А вот вы пришли. К кому? Вчера похоронили одного старика и молодого парня, может к ним? Или к давно умершим? – спросила девушка, с распущенными чёрными волосами. Я немного испугалась, всё-таки встретилась она не на улице, а на кладбище. – А ты кто? Давно умерла? – спросила я. Светлана Васильевна резко остановилась. – С кем ты говоришь, Софья? – спросила она. – Я…да, давно. Два года назад. Но никто так и не пришёл. Я хожу к ним, но они меня не видят и не слышат, – сказала девушка в белом платье. – Сожалею… а от меня ты что хочешь? – спросила я, не отвечая на вопрос Светланы Васильевны. А она будто поняла, что я говорю с потерянной душой и замолчала, зная, что в такие минуты мешать нельзя, можно спугнуть душу. – От тебя? От тебя мне ничего не надо. Я брожу здесь, жду маму, папу, брата… Может быть ты им скажешь, что я тоскую? Ведь и живут они в этом городе, неужели так трудно прийти и проведать меня? Моя могила неухоженная, всё заросло сорняками, – говорила она. Девушка шла рядом со мной, когда мы наконец дошли до свежей могилы Андрея. – Подождите, Светлана Васильевна. А где твоя могила? Покажи мне её, я у тебя приберусь и положу на неё цветы. Сейчас, мы только проведаем могилу сына этой женщины и потом пойдём к твоей могиле, – сказала я ей. – Правда? Хорошо. Повезло этому парню, сколько венков и цветов! А вот меня похоронили простенько, всего два венка и простенький деревянный гроб. Но я не жалуюсь, мне бы уйти, а не могу, – сказала девушка. Мы подошли к могиле Андрея и я попросила Светлану Васильевну положить на могилу Андрея один букет, другой оставить для заблудшей девушки. Светлана Васильевна передала мне один букет, второй положила на могилу сына. Я не мешала ей, стояла в стороне. Она заплакала и стала разговаривать с сыном. Потом медленно поднялась и посмотрела на меня. – Андрюши ведь нет рядом с тобой, да? – спросила Светлана Васильевна. Я покачала головой. – Нет. Его душа упокоена, ведь Вы и Виктор Сергеевич помните и любите его, – ответила я. – Ладно, пошли. Куда ты хотела положить букет? – тяжело вздохнув, сказала она. – Где твоя могила, пойдём, покажешь, – сказала я девушке. Да, могила и правда была заброшена, заросла сорняками и бугорок сполз, от дождя и снега. Я сходила в сторожку сторожа и попросила лопату. Вернувшись, я присела и стала рвать сорняки, Светлана Васильевна помогала мне. Когда показался бугорок, я лопатой выровняла его и руками утрамбовала землю. Потом в изголовье положила букет. – Знаешь, так легко стало. Я будто летаю… Вот если бы ещё и родные пришли, может быть я смогла бы и уйти. Я очень устала бродить среди могил, -сказала девушка. – Ты свой адрес помнишь, ну…где жила до смерти? И что с тобой случилось, ты же вроде молодая? – спросила я. Светлана Васильевна внимательно на меня смотрела и слушала, не мешая общению. Девушка немного подумала, потом, погрустнев, ответила: – Я могу показать, так не помню. А умерла я от болезни, долго болела. – Мне очень жаль…ладно, давай, показывай, где твой дом, – ответила я. Потом повернулась к Светлане Васильевне. – Вы простите меня, но я должна пойти с этой девушкой в дом, где она жила до смерти. Надо поговорить с её родителями, забыли её, не навещают, не вспоминают. Надо помочь, – сказала я ей. – Понимаю. Это видно по могиле. Я поеду с тобой. Пошли, – ответила Светлана Васильевна.

Глава 8

По указке девушки, которая поехала с нами, я нашла её дом и поднялась на второй этаж. Позвонила, вышла пожилая женщина. – Вам кого? – спросила она. – Это не она. Это не моя мама, – разочарованно сказала девушка. – Как твою маму звали? Фамилию назови, – тихо попросила я её. Женщина нетерпеливо смотрела на меня. Светлана Васильевна поднялась со мной, скорее всего, ей было интересно. – Филимонова Мария, – ответила девушка. – Простите, я ищу Филимоновых, они проживали в этой квартире, – ответила я. – Да, проживали. Но они продали нам эту квартиру, уже больше года прошло, как в этой квартире живём мы с мужем, – ответила женщина. – А куда они переехали, случайно не знаете? – спросила я. – Знаю. Они переехали в нашу квартиру, в большую. Нам три комнаты много, а им в самый раз. Вроде как сына они женили. Это в этом районе. Улица Шумилова, дом семь, квартира пятнадцать. В двух кварталах отсюда, – сказала женщина. Поблагодарив её, мы спустились вниз и сев в машину, проехали два квартала и нашли улицу и дом. Поднявшись на третий этаж, я позвонила в дверь, которую открыл мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами, с усталым лицом и вроде как немного выпивший. – Тебе чего, девочка? – спросил он, откусывая огурец. – Здесь живут Филимоновы? – спросила я. – Это мой папа. Постарел… – сказала девушка. – Ну да, я Филимонов. Что надо-то? – грубо спросил мужчина. Тут я совсем растерялась. Что ему сказать? Что душа его дочери попросила меня поговорить с ними? – Мне бы с женой Вашей поговорить, с Марией, – попросила я, узнав, как зовут маму заблудшей души. – Мария? Выйди, к тебе тут пришли! – позвал мужчина и сразу ушёл. Следом вышла женщина в старом халатике. – Это ты меня спрашивала? Чего хотела? – спросила она. – Понимаете…в общем, даже не знаю, как Вам это сказать. Душа Вашей дочери не упокоена. Вы забыли о ней, – начала говорить я. – Чего? Ты что, сумасшедшая? А ну уходи, иначе я милицию вызову! – закричала она. – Я правду говорю, поверьте. Как тебя зовут? – повернувшись к девушке, спросила я. – Настя, а мама называла меня Настёна. Напомни ей, что когда я закончила школу, мне на выпускной даже платье не купили. Я долго плакала и на вечер не пошла, – сказала Настя. Я передала слова девушки её матери, та вытаращила на меня глаза и как заорёт: – Да кто ты такая? Жора! Милицию вызывай! – и прямо перед моим носом захлопнула дверь. – Прости, Настя. Я сделала всё, что могла. Твои родители к тебе не придут, не жди. Я буду приходить и ухаживать за твоей могилой, – сказала я Насте. Девушка тут же исчезла, просто растаяла. Я спустилась вниз и заплакала. Испугавшись, Светлана Васильевна вышла из машины. – Что случилось, Софья? Почему ты плачешь? – спросила она. – Её родители даже не стали меня слушать, – ответила я. – Пойдём. Я поговорю с ними, – решительно сказала Светлана Васильевна. – Бесполезно, они давно забыли, что у них была дочь, – сказала я. – Ясно. Ладно, не плачь. Я сама поставлю девушке памятник и мы будем вместе ухаживать за её могилой. Может тогда её душа найдёт покой, – сказала Светлана Васильевна. Мы с ней сели в машину и поехали в центр города. Она остановила машину возле модного бутика, а я подумала, зачем? Ведь вещей у неё было предостаточно. – Пошли. Сейчас тебя одевать будем, – воодушевлённо сказала она. У меня округлились глаза. – В смысле? Что значит одевать? Я же одета, – сказала я. – Да разве это одежда, Софья? Для молодой девушки, это не одежда. Пойдём, дорогая, доставь мне удовольствие, – сказала Светлана Васильевна. Я молча пошла за ней. – Светлана Васильевна, зфйдравствуйте. Рада Вас видеть у нас в магазине, – сказала молодая девушка, встретившая нас у парадных дверей, видимо хозяйка бутика, которая очень хорошо знала Светлану Васильевну. – Здравствуй, Лариса. Есть новые модели? Надо с ног до головы одеть вот эту очаровательную девушку. Показывай всё, что у тебя есть, – сказала Светлана Васильевна. И тут началось такое! Девушка выносила разные платья и костюмчики, туфли и шляпки. У меня глаза разбежались, никогда не видела так много такой красоты. Светлана Васильевна велела мне мерить отобранные наряды, что я с большим удовольствием делала. В общем, купили мне несколько платьев, пару брючных костюмов, три костюма с юбками, джинсы, кофты и футболки. А ещё, несколько пар туфель и кроссовок. Я поверить не могла, что я буду это всё носить. – Светлана Васильевна, а ведь деньги, которые Вы мне дали, бабушка просила Вам вернуть, – сказала я, когда она карточкой расплачивалась за покупки. – Возвращать ничего не надо. Прошу тебя…деньги тебе понадобятся. Надень вот это платье и эти туфли к этому платью. А свои вещи выбрось. Их ты больше надевать не будешь. Поехали! – категорично сказала Светлана Васильевна. Я подчинилась, тем более то, что было на мне, давно было старым и некрасивым. Я думала, что она меня домой отвезёт, но машина остановилась возле красивого здания, куда мы и вошли. Я молчала, в ожидании ещё чего-то необыкновенного. – Здравствуйте, дорогая Светлана Васильевна. Слышал о Вашем горе, примите мои соболезнования. Земля пухом Вашему сыночку, – сказал молодой парень, очень модно одетый, живой такой, казалось, у него кое-где приделан моторчик. – Спасибо, Стасик. Мне нужна твоя помощь, – сказала Светлана Васильевна. – Для Вас всё, что угодно, Вы же знаете. Пришли постричься? – спросил Стасик, который оказался самым модным и востребованным стилистом города. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу и чувствовала неловкость. – Нет, я хочу, чтобы ты сделал из этой девочки красавицу. Примени весь свой талант и сообразительность, дорогой, – сказала Светлана Васильевна. От этих слов мне стало дурно. Я и представить не могла, что проведу в кресле под этой экзекуцией целых два часа. Сначала мне покрасили волосы, потом немного подстригли, потом выщипывали брови, потом… В общем, было стыдно и больно. – У тебя очень красивые волосы, девочка. И ресницы пышные и длинные. Но молодой девушке ходить с такими заросшими бровями, преступление! – говорил Стасик, орудуя инструментами, да так ловко, что у него в руках, они словно танцевали. А Светлана Васильевна сидела за столиком и попивая сок, улыбалась. В зеркало мне смотреться не давали, пока эта пытка не закончилась. Но когда я наконец посмотрела в зеркало, то себя не узнала На меня смотрела совсем другая девушка. С красивыми, подстриженными каскадом, но длинными волосами, распущенными по плечам, длинными ресницами, большими глазами и красивыми, дугой, бровями. Стас сделал такой макияж, что я с трудом себя узнавала. – Меня бабушка убьёт, – прошептала я, не отрывая взгляда от зеркала. Светлана Васильевна не мешала мне любоваться собой, сложив руки на груди, она стояла в стороне и улыбалась. Стасик крутил в руках расчёску и скептически смотрел на меня. – Светлана Васильевна, кто это там в зеркале? – растерянно проговорила я. – А ты не узнаешь, детка? Там очень красивая, молодая девушка, которая должна всегда оставаться такой и она мне очень нравится, – ответила она. Я не могла оторвать взгляда от своего отражения в зеркале, привыкая к своему новому образу. Наконец встав с кресла, я повернулась к Светлане Васильевне. – Даже представить себе боюсь, что скажет бабушка, – вздохнув, сказала я. – А что скажет бабушка? Она тоже женщина и думаю, ей очень понравится твой новый имидж, – ответила Светлана Васильевна. – Да…даже представить страшно, как ей понравится, – сказала я. – Спасибо Стасик. Ты превзошел все мои ожидания, – сказала Светлана Васильевна, отдавая деньги молодому человеку. – А почему Стасик не похож на парня? – спросила я. – Как это не похож? Ну…он просто модный и неординарный. Никогда не думала об этом, – ответила Светлана Васильевна. По дороге домой, Светлана Васильевна зашла в магазин, где продавали сумки. Я осталась ждать её в машине. – Нравится? – спросила она, выйдя из магазина и показывая мне две сумки чёрного и красного цвета с белой отделкой. – Очень! – с восхищением сказала я. – Это я тебе купила, думаю, подойдут к твоим вещам, – сказала Светлана Васильевна. – Целых две сумки? – удивившись, спросила я, потому что уже несколько лет носила в школу одну и ту же сумку серо-чёрного цвета. – Глупенькая, у девушки должно быть по крайней мере десять сумок. Свою эту серую, выбрось в мусор, она даже твоей бабушке не подойдёт, – ответила Светлана Васильевна. Мне стало неловко, сумка и правда была облезлая и старая. Бабушка даже зашивала её в двух местах. Надо же, до сегодняшнего дня я как-то даже не задумывалась над такими простыми вещами. Одежда, обувь, сумки, макияж, причёска… даже представить себе не могла, что это всё так меняет человека внешне. Нет, конечно, мне нравилось, как у нас в школе одеваются девочки, делают незамысловатые причёски, наводят макияж. Только от этого всего я была далека. Или просто привыкла, что ли, что так, как я одеваюсь, это в порядке вещей. Думаю, если бы сегодня Светлана Васильевна не повела меня по магазинам и к стилисту, я бы на эту тему и не заморачивалась. Но сознавалась себе, что мне очень понравилось ходить по магазинам и от своего нового вида, я была в восторге. Но казалось, что Светлана Васильевна была от всего этого в большем восторге, чем я. Мне не терпелось завтра такой появиться в школе. Представляла лица своих одноклассников и их удивление, при виде меня. Девятый класс, девочки наверное в этом возрасте уже взрослеют, почти все они дружат с мальчиками. На меня же, никто даже не смотрел, ну и ладно, мне это было и не нужно или я просто об этом не задумывалась. В общем, Светлана Васильевна привезла меня домой с красивыми, красочными, картонными сумками и коробками. Ключ от калитки у меня был, мало ли что, вдруг бабушка отдыхает или занята делом. Поэтому я сама открыла дверь и мы со Светланой Васильевной вошли в дом. Бабушка, как обычно, возилась на кухне, откуда доносился вкусный запах пирогов. – Ммм…как вкусно пахнет. А я такая голодная, просто жуть, – воскликнула Светлана Васильевна. Что-то и мне очень захотелось есть, может от запаха пирогов? Из кухни плавной походкой, вышла бабушка и уставилась на меня. Долго так смотрела, а потом приложила ладони к лицу и тихо так произнесла: – А это ещё кто? Света, а Софьюшка моя где? Я так и обомлела. Светлана Васильевна стояла, облокотившись о косяк двери и улыбалась. – Бабушка! Ты чего, не узнаешь меня, что ли? Это же я, Софья, – засмеявшись реакции бабушки, воскликнула я. – Батюшки, свят-свят… Да что же ты со своей красотой сделала? Тебя ж совсем не узнать! Ты что это удумала, егоза? Так себя уродовать, а? – качая головой, проговорила бабушка. – Да ты что, бабушка. Тебе не нравится, что ли? А платье, а туфли, а причёска? Бабушка…ну ты чего, а? – со слезами на глазах спросила я. Светлана Васильевна опустила руки и со страхом посмотрела на бабушку. – Серафима Ильинична, Софья молодая, красивая девушка, ей хочется хорошо одеваться и выглядеть не хуже своих одноклассниц. Вы уж простите нас, что мы вот так, без Вашего ведома преобразились. Но посмотрите на свою внучку, у неё даже глаза светятся от радости, – сказала она. – Ну да, вроде ничего так. Только стала она похожа на тех девиц, что по вечерам на улицах шастают. А была такая скромная, хоть и бедно одетая, – ответила бабушка. – Я не буду по вечерам по улицам шастать, обещаю, – ответила я, обнимая бабушку. – Ладно, стрекоза. Мойте руки и за стол садитесь, есть будем, – снисходительно сказала бабушка. Я немного успокоилась и пошла в свою комнату, переодеться. Надела свой домашний халат, подобрала волосы, заколола их на затылке, помыла руки и села за стол. На столе, в большой тарелке лежали горячие пироги. Бабушка налила в чашки молока и заварила горячий чай. Ели мы молча, боясь взгляда бабушки, которая хмуро посматривала то на меня, то на Светлану Васильевну. – Как же вкусно Вы печёте пироги, Серафима Ильинична. Я такие давно не ела, – сказала Светлана Васильевна, наконец нарушив тишину. – На здоровье. Ничего необычного, просто пироги и всё, – ответила бабушка. Поев, Светлана Васильевна поблагодарила бабушку за обед и засобиралась домой. – Во сколько завтра у тебя экзамен, Софья? – у выхода спросила она.

– В девять утра, а что? – спросила я. – Я к половине девятого подъеду, сама отвезу тебя в школу, – сказала Светлана Васильевна. – Может не стоит беспокоиться? Вы и так сегодня весь день со мной провозились, – ответила я. – Мне это в удовольствие, Софья. И потом…надо же посмотреть, как тебя там встретят, такую всю красивую и модную, – улыбнувшись, сказала она. – Да…наверное все рты раскроют, увидев меня, – с удовольствием потирая руки, сказала я. – Наверное в обмороки попадают, – засмеявшись, ответила Светлана Васильевна. Впервые я видела, как она смеётся. Светловолосая, с причёской каре, высокая и стройная, с красивыми чертами лица, она мне очень нравилась. Проводив её, я вернулась в дом. Убрав со стола, бабушка села на диван, отдохнуть. Когда я вошла, она посмотрела на меня и ухмыльнулась. – Дура ты, Софья. Никак не пойму я, с чего это Светлане понадобилось с тобой нянчиться? Это же деньжища какие. Нам что, плохо жилось без неё? – спросила она. И вдруг я поняла – бабушка меня просто ревновала. Я крепко обняла её и расцеловала. – Бабушка, родная моя. Мне же кроме тебя никто не нужен. Я же так люблю тебя. А Светлана Васильевна, наверное, просто хотела меня отблагодарить за сына. Она ведь даже после его смерти, через меня с ним общалась, понимаешь? Она просто мать, убитая горем. Ей сейчас нелегко. Андрей, ну…его душа, сказал, что через полтора года у неё будут двойняшки и она наконец успокоится. Жалко её, – сказала я, прижавшись к бабушке, наслаждаясь её запахом, таким родным и домашним, смесью свежего молока и сдобы. Я целовала ей лицо и руки в морщинах, такие добрые и тёплые. Бабушка тоже обняла меня и раскачиваясь, тихо говорила. – Да разве ж я не понимаю? Оно конечно, терять дитятко своё, это ж горе какое! Не приведи Господь! Только нам без неё спокойнее было. Да ладно. Ты и правда другая, красивши стала, мне нравится, – снисходительно сказала бабушка. – И мне очень понравилось. Завтра, увидев меня, девчонки просто умрут от зависти, – представляя лица одноклассниц, с восторгом сказала я. – Конечно умрут, а то как же? Зря такому труду пропадать, что ли? Давай спать уже, устала я что-то. Да и ты пораньше ложись, утром рано вставать, – поцеловав меня в голову, сказала бабушка. Утром, в половине девятого, зазвонил сотовый телефон, который мне дала Светлана Васильевна. – Ты готова? Я подъехала, выходи, – сказала она. Допив сладкий чай и доев вчерашний бабушкин пирог, я выбежала на улицу. В машине сидела Светлана Васильевна, осмотрев меня с ног до головы, она покачала головой. – Надо тебе парфюм купить. Ну ты и накрасилась. Давай, я подправлю, – сказала она, вытаскивая из сумки свою косметичку. Она подкрасила мне глаза, губы, немного попудрила лицо и опять посмотрела на меня. – Ну, так лучше, ладно, поехали, а то опоздаешь, – сказала она. Пока ехали, я очень волновалась. Оно и понятно, ведь я была уже совсем не такая простушка, какой меня знали в классе. У меня дорогой сотовый телефон, модная белая кофточка и тёмная юбка-карандаш, красивые туфли на ногах и даже очень красивая сумка. Оставив машину у школы, Светлана Васильевна решила пойти со мной. К школе подходили мои одноклассники. Во-первых, они видели, что я подъехала на белом Лексусе, во-вторых…поначалу они меня и не узнали. А когда я зашла в школу и поднялась наверх, к кабинету, где должен был проходить экзамен, все, кто там стоял, разом посмотрели на меня. Конечно, я чувствовала себя неловко и кажется, вся съёжилась, потому что услышала голос Светланы Васильевны. – Расслабься и выпрями спину. Иди естественнее и ничего не бойся. Ты просто красавица, – тихо сказала она. Конечно совсем расслабиться, я не смогла, но спину выпрямила. Взгляды, устремлённые на меня, будто сверлили меня насквозь, но и гордость меня распирала. – Вам можно, а мне нет, что ли? – подумала я, оглядывая всех взглядом. – Софья, ты? Что это с тобой? – спросила одна из девочек из моего класса. Тут я почему-то вспомнила слова Людмилы Прокофьевны, из фильма "Служебный роман", в исполнении Алисы Фрейндлих. – Теперь я всегда буду так выглядеть, – ухмыльнувшись и вскинув голову, ответила я. – Обалдеть! Какая ты стала красивая, Коновалова, – воскликнул Валера, мой одноклассник. – Спасибо, – смущаясь ответила я. – Умница, – сказала Светлана Васильевна, сжав мою руку. В общем, триумф вроде состоялся. На меня смотрели с восхищением и я даже видела зависть в глазах девчонок. Они во все глаза смотрели на меня и на Светлану Васильевну, видимо не понимая, кто эта женщина и с какой это стати я так изменилась. Пожелав мне ни пуха, ни пера, попрощавшись, Светлана Васильевна уехала. Экзамен по русскому я сдала, мы писали диктант, оставалось сдать математику, которую я ну очень не любила. Ближе к обеду позвонила Светлана Васильевна. – Ну как? Написала диктант? – спросила она. Тяжело вздохнув, я ответила, что вроде сдала. – Не переживай, закончи девятый класс и я переведу тебя в другую школу, в ту, где учился мой Андрюша. Летом позанимаешься с репетиторами и всё будет хорошо, – сказала она. – Зачем это вдруг понадобилось? Мне и в этой школе неплохо, – ответила я. – Ладно, поговорим об этом потом. К нам не хочешь приехать? Галина такой обед приготовила, пальчики оближешь, – спросила она. – Спасибо Светлана Васильевна. Я бы с удовольствием, но меня бабушка ждёт, я ей обещала приехать сразу после экзамена. Может быть я завтра приеду, – ответила я. – Ну ладно, раз обещала. Тогда до завтра, – сказала она. – Да, до завтра. И спасибо Вам за всё. Это было просто здорово! Вы же видели их лица? Даже преподаватели ошалели, увидев меня, – сказала я. – Не нужно меня благодарить, девочка. Я у тебя в неоплатном долгу, – ответила Светлана Васильевна. Приехав домой, я сказала бабушке, что диктант я написала. – Ну и хорошо. Профессором ты всё равно не будешь, так что написала и написала, – ответила бабушка. Пообедав, я ушла в свою комнату, правда позаниматься по математике у меня всё равно не получилось, в голову ничего не лезло, я прилегла и уснула. Часа через два я проснулась, будто почувствовала чьё-то присутствие. Открыв глаза, я увидела Настю. – Ты? Зачем ты здесь? – спросила я. – Не знаю, просто пришла, – ответила она. – Теперь всё будет хорошо, Настя. Светлана Васильевна, ну…женщина, которая вчера была со мной, она обещала поставить тебе на могилку памятник и мы будем ухаживать за ней. Так что, я думаю, тебе можно будет и уйти. Согласна? – сказала я ей. – Согласна. Но как уйти? Я бы и сама рада, столько времени брожу между тем миром и этим. Устала, – ответила Настя. – Может быть есть ещё что-то или кто-то, что держит тебя? – спросила я. – Есть. Понимаешь, в шестнадцать лет, ещё до болезни, я очень любила одного парня, но видимо он только развлекался со мной. Он бросил меня, как только узнал, что у меня будет ребёнок. Родители настаивали, чтобы я избавилась от него, но срок был большой. Меня увезли в маленький городок, где я и родила. Мать запретила забирать ребёнка, пришлось оставить малыша в родильном доме, совсем молодая была и мать свою очень боялась. Я написала отказную и вернулась домой. Потом уже, где-то через год, я сама ездила в этот родильный дом, но мне сказали, что моего мальчика усыновила какая-то семья и они увезли его в другой город. В какой, мне не сказали, сказав, что не имеют на это право. Может быть мой ребёнок меня держит? – спросила Настя. – Как же мы с тобой найдём твоего ребёнка, если ты даже не знаешь, кто и куда его забрал? – спросила я. – Не знаю. Но попытаться надо, иначе я никогда не уйду, – сказала Настя. – Я очень хочу тебе помочь, но как… – растерянно сказала я. Не ответив, девушка исчезла так же внезапно, как и появилась. Немного подождав, думая, что Настя может вернуться, я поднялась с кровати и вышла из своей комнаты. На улице было уже совсем темно, я посмотрела на часы, они показывали без четверти восемь. Почувствовав голод, я зашла на кухню, бабушка сливала молоко, пропуская его через марлю. Парное молоко я не любила, от него у меня болел живот. На плите кипел борщ. Борщ я обожала, со сметаной и зеленью. – Выспалась? Проголодалась наверное? Волосы подбери, распустила, – сказала бабушка. Заколов волосы, я села за стол. Бабушка налила борщ себе и мне, обжигаясь, я с удовольствием поела. – Посуду вымой и на кухне приберись, – ворчала бабушка. Я молча всё сделала и включила телевизор. В новостях показывали автокатастрофы, объявили об убийстве какого-то бизнесмена, показали войну на востоке… в общем, одни страсти и ужастики. – Ну что ты смотришь все эти ужасы? Да разве это жизнь? Убивают, воюют, разбиваются. Тьфу на них! То ли дело мы раньше жили, правда после войны-то тяжело было, но добра больше было. Люди за деньги не убивали друг друга. Помогали друг другу, как могли. А сейчас? За копейку удавить готовы. Вон и сына твоей благодетельницы, кажись, из-за денег убили? Да разве такие деньги людям счастье принесут? Поставь на другой канал, может старый фильм покажут, – говорила бабушка. Я не знала, как раньше жили люди, разве только по рассказам бабушки. Она рассказывала про войну, как дед воевал под Курском, как вернулся без ноги, прожил после войны недолго и умер в пятьдесят третьем году, пятого марта, прямо в день смерти вождя всех народов, товарища Сталина. Просто остановилось сердце и всё, нет человека. Вся страна рыдала по Сталину, а бабушка по своему мужу. Долго не выходила замуж, жила одна. Потом встретила мужчину, простого рабочего, который её полюбил. Почти год он ухаживал за бабушкой, потом еле уговорил пойти за него замуж. Бабушка считала, что предаёт память своего мужа, вот такая она у меня совестливая. Со вторым мужем бабушка прожила почти двадцать лет, вот мама моя у них родилась. Второй муж тоже умер, он был старше бабушки на пятнадцать лет. Бабушка говорит, что по нему она так сильно не горевала, наверное не любила так, как первого мужа, за которого она выходила замуж совсем девчонкой, в шестнадцать лет. Первая любовь не забывается. А вот я своего отца и не знала, разве что отчество от него осталось, Антоновна. И за это спасибо. Краем глаза я смотрела на бабушку и думала об этом, а она смотрела свой любимый фильм "Кубанские казаки" и даже тихо подпевала, когда там пели песню "Казак лихой". Наутро, быстро позавтракав, я как и обещала, поехала к Светлане Васильевне. Виктор Сергеевич, увидев меня, удивлённо поднял брови. – Хм… а ты оказывается красивая, Софья. Небось, Светлана постаралась, а? – улыбнувшись, спросил он, переведя взгляд на жену. Светлана Васильевна кивнула головой. – Да, я. Надо же, сразу догадался, – ответила она. Мне стало неловко. – Не смущай девочку, иди уже на работу, – сказала Светлана Васильевна. Виктор Сергеевич поцеловал жену в щёчку и вышел из дома. Вдруг мой взгляд упал на огромный портрет на стене. В красивой раме, нарисованный во весь рост, на нас смотрел Андрей. В красной футболке и джинсах, с густой шевелюрой волнистых волос, он весело улыбался. – Нравится? Это Виктор вчера вечером принёс, – заплакав, произнесла Светлана Васильевна. – Очень. Как живой, – восхищённо ответила я, подойдя ближе к портрету. – Очень скучаю по своему сыночку. Такая тоска, просто невыносимо. Постоянно задаю себе вопрос… были бы мы не такими богатыми, или жили бы в другом городе, может быть мой мальчик был бы жив? Представляешь? Такие нюансы в жизни и вся жизнь наперекосяк. А теперь что? Его не вернуть, а я покой потеряла. Это ужасно, – проговорила Светлана Васильевна и вдруг разрыдалась. Я не знала, что ей ответить и молча ей сопереживала. Но почему-то твёрдо знала, что если суждено было человеку умереть именно в шестнадцать лет, он всё равно умрёт. Это судьба. Значит карма у него такая, ни секундой раньше, ни секундой позже. Но говорить об этом Светлане Васильевне, я не стала, чтобы ещё больше её не расстраивать. Просто дала ей от души наплакаться. Вытерев заплаканное лицо полотенцем, она посмотрела на меня. – Прости. Не удержалась. Поверишь, каждую ночь плачу. Муж говорит, что надо памятник сыну поставить из чёрного мрамора, вот с таким портретом во весь рост. И ограду из того же мрамора. Но на кладбище сказали, что ещё рано, можно только через полгода поставить, когда земля накрепко уляжется. Как представлю, что Андрюша там… в сырой земле лежит, аж выть хочется. Господи! Да за что же мне такая боль? – опять заплакав, проговорила Светлана Васильевна. – Я от бабушки слышала, что много плакать нельзя. Она говорит, что душа в воде будет мучиться и страдать, – сказала я. – Может бабушка подскажет мне, как эту боль унять? Сил моих нет. Не могу больше. Умереть хочу! – воскликнула Светлана Васильевна. – Не говорите так. Это грех большой. Сходите в церковь, поставьте свечку за упокой сына, с батюшкой поговорите, помолитесь, Вам легче станет, поверьте, – сказала я, сама не понимая, как это я говорю такие умные речи. – Все то ты знаешь, дорогая. Ладно, я тут тебе парфюмерию набрала, пойдём ко мне, посмотришь, – успокаиваясь, сказала Светлана Васильевна. Мы поднялись в её с Виктором Сергеевичем спальню, на комоде лежал пакет, взяв его, она села на кровать. – Садись, посмотрим, – сказала Светлана Васильевна, хлопая по кровати ладонью, показывая, куда садиться. Я села и она высыпала содержимое пакета на кровать. Хорошо, я не открыла рот от восхищения и удивления. – Как красиво… – лишь вымолвила я, уставившись на тени, пудру, помаду разных цветов, тушь, подводки и даже духи. Духами я вообще никогда не пользовалась, тогда как от Светланы Васильевны исходил аромат французских духов, аж за десять метров от неё. Мне она тоже взяла флакон французских духов с красивым названием "Коко Шанель Мадемуазель", сказав, что девушка просто обязана пахнуть французскими духами. Я и названия такого никогда не слышала. Хорошо, если их можно купить, от своих одноклассниц я слышала, что такие духи очень дорого стоят. – Светлана Васильевна… Я конечно Вам очень благодарна, но я не могу злоупотреблять Вашей добротой. Вы столько для меня делаете. Вот и бабушка ругается, говорит, нельзя так. Я конечно понимаю, сейчас у Вас тяжёлый период в жизни, но всё утрясётся, поверьте. Правда, так нельзя. Я не могу это взять, – сказала я. И говорила я искренне и на полном серьёзе. Немного помолчав, Светлана Васильевна взяла меня за руку. – Я ни в коей мере не хотела тебя обидеть, а бабушку твою, тем более. Мне это в радость, понимаешь? Это же мелочи, ничего не стоящие мелочи, Софья. Я ведь могла бы помочь тебе устроиться в жизни, учиться в институте, найти хорошую работу. Да хотя бы на фирме мужа. Знаешь ли ты, как важно устроиться в жизни? Может парня из хорошей семьи встретишь, замуж выйдешь. Я же хочу для тебя как лучше, девочка, – говорила Светлана Васильевна. – Я знаю, что у Вас самые лучшие побуждения, Светлана Васильевна. Но за всё в этой жизни надо платить. Я не могу так, поймите. И не нужен мне парень из хорошей семьи, у меня запросы гораздо скромнее. Я сама из простой семьи и мне нужно, чтобы он уважал меня и любил. Разве так важно, чтобы муж был из хорошей семьи? Я понимаю, Вы хотите мне помочь… Вы помогли, спасибо. Но мне тяжело всё это переварить. Я за всю свою жизнь не видела столько денег, нарядов, не говоря вот об этом. Могу себе представить, сколько всё это стоит, – сказала я, показывая на лежавший на кровати парфюм. – Господи. О чём ты говоришь, Софья? Это же такая мелочь, по сравнению с тем, что ты для меня сделала. Это то хоть понимаешь? Я же полюбила тебя, как родную дочь. Не обижай меня, прошу тебя, – вдруг крепко обняв меня, воскликнула Светлана Васильевна. Мне стало не по себе и так жаль её. – Я ничего не сделала, Светлана Васильевна. Я понимаю, для Вас это было самым важным в жизни, но мне то это ничего не стоило, понимаете? – сказала я. – Софьюшка, родная моя. Я не знаю, что тебе это стоило, но ты сделала невозможное чудо. Я видела сына после его смерти. Не это ли чудо? – говорила Светлана Васильевна, убеждая меня. – Так хотел Бог, а я была лишь проводником. Но спорить с Вами я не буду, я никогда Вас не оставлю, пока Вы сами этого не попросите, обещаю. Давайте сейчас поедем в церковь, Вам легче станет, – сказала я. – Спасибо. Да, ты права, давай поедем, на обратном пути и к Андрюшеньке зайдём, – ответила Светлана Васильевна, поднимаясь к кровати и открывая маленькую дверцу, за которой оказалась гардеробная. Она прошла туда и надела костюм строго покроя бежевого цвета. Взяла шарф, сумку и мы спустились вниз. Нажав на пульт, она завела свой белый Лексус и сев в него, мы выехали из автоматически открывшихся ворот. Ворота за нами так же и закрылись, хотя проводил нас, Виталий стоял у ворот. Приехав в церковь, Светлана Васильевна надела на голову шарф, купила свечи и подошла к лампаде зажгла свечи. Я надвинула на голову капюшон от спортивки, которую надела утром. Взяв свечу, которую протянула мне Светлана Васильевна, я тоже зажгла её и поставила на подсвечник. Мы перекрестились, я стояла, молча взирая на лик Христа, а Светлана Васильевна молилась. Не знаю, что она шептала, со слезами на глазах, одухотворенно глядя на икону в позолоченной раме, но я с восторгом наблюдала за ней. Она была похожа на святую, настолько красивой и умиротворённой она была. Потом мы молча вышли и повернувшись лицом к церкви, опять перекрестились. До кладбища ехали молча, каждый думал о своём. По дороге, Светлана Васильевна купила несколько букетов и положила их на заднее сидение. Оставив машину у ворот и взяв цветы, мы зашли на территорию кладбища и пошли по знакомой уже аллее, потом свернув, мы прошли между могилами и подошли к могиле Андрея. Вдруг Светлана Васильевна упала на могилу сына и зарыдав, запричитала: – Андрюшенька мой! Сыночек ненаглядный! Да на кого же ты меня покинул? Как же мне жить без тебя, родимый.... Мне стало жутко от её крика. Вдруг подошла какая-то старушка и нагнувшись над ней, погладила по голове. – Что ж ты так душу себе рвёшь, сердешная? Да разве ж так можно? Поднимайся, дочка, нельзя так плакать, ты же душу его беспокоишь. Он же страдает через тебя. Вытри слёзы и успокойся, – говорила старушка. Светлана Васильевна поднялась и тут же перестала плакать. – Садись вот сюда, на эту скамейку, поговори лучше с ним, они ж всё слышат, только ответить не могут. Я тоже похоронила двух сыновей, похоронила мужа, осталась совсем одна. Умереть бы рада, чтобы с ними там быть, но смертушка меня не забирает. Видать, не моё ещё время. А плакать нельзя, – сказала старушка. Светлана Васильевна вдруг положила голову ей на грудь и совсем успокоилась. Она закрыла глаза и молча слушала. Казалось, женщина уснула под колыбель тихого говора старушки. Я им не мешала, стояла в стороне и смотрела на них. Передо мной появилась Настя и молча встала рядом. Увидев Настю, я повернулась к ней. – Ты чего опять пришла? Может знаешь, где твой сын? – спросила я её. – Ты задаешь много вопросов. А ответа на них у меня нет, – ответила она. – Ясно. Только ведь и у меня нет ответа. Я не знаю, где может быть твой сын. Мне очень жаль, что твои родители с тобой так поступили. Мы тебе на могилу цветы принесли. Пойдём, пока они здесь сидят, я положу их, – сказала я. Настя молча пошла между могил. Я взяла два букета и пошла за ней. Светлана Васильевна, по-моему, даже не заметила, что я ухожу. Я прошла за Настей на её могилу и положила цветы на бугорок, который мы со Светланой Васильевной в прошлый раз поправили. – Спасибо Вам. Вы хорошие. А знаешь, я как-то нашла женщину, которая тоже меня видела. Я ей тоже показала своих родителей и сказала, что могила моя неухожена. Но она меня выгнала, сказала, что я ей надоела. Странно… она через два дня умерла. Это было давно и к ней тоже никто не приходит на могилку. Её сын живёт далеко, в другом городе. Может быть и ей на могилу цветы положим? Жаль её. А ты добрая. Тебя не просишь, ты сама делаешь. Знаешь, легко так стало. А сына… я найду сама. Я может почувствую его. А может и нет, – долго говорила Настя. – Я помогаю по мере сил. Если найдёшь… вернее, почувствуешь своего сына, приходи, я конечно помогу. Может даже сможешь поговорить с ним через меня. А цветы мы конечно положим, где могила той одинокой женщины? Пойдём, я только ещё один букет возьму и пойдём, – ответила я. Светлана Васильевна уже поднялась с земли и поправляла цветы на могиле сына. Старушки уже не было, вернее, я увидела её вдалеке, уходящей между могилами к выходу с кладбища. Помню, тогда я подумала: – Сколько же несчастных бродит по земле и сколько бродит несчастных неупокоенных душ. Я взяла ещё один букет и пошла за Настей, сказав Светлане Васильевне, что скоро вернусь. Она села на скамейку у соседней могилы и стала что-то шептать. Видимо, говорила сыну, как ей плохо без него и как сильно она его любит.

Могила женщины, о которой говорила Настя, была у самого бетонного забора. Настя шла прямо по могилам, будто не касаясь ногами земли, а мне приходилось их обходить, чтобы ненароком не наступить, ведь под землёй лежали люди… Были очень красивые мраморные памятники, поражала красота и замысловатость этих памятников. Огромные плиты, с портретами и датами рождения и смерти и несколькими скорбными словами. Даже был памятник в виде мотоцикла, принадлежащего бывшему рокеру. Была могила женщины, где на памятнике она была изображена с ребеночком на руках и даже памятник балерины в пачке. – Эта женщина умерла беременной, а этот разбился на мотоцикле, а молодая балерина умерла прямо на сцене, сердце остановилось. Видишь, за этими могилами хорошо ухаживают, правда цветы недельной давности, но к ним раз в неделю приходят. К женщине муж приходит, видишь, на памятнике написано "Скорблю и помню. Любящий муж", а к рокеру приходят его друзья и жена с взрослым сыном. К балерине приходят родители. Они лежат спокойно, их помнят и любят, – говорила Настя. – Значит ты видишь, как они погибли? Понятно, – ответила я. Мы подошли к неухоженной могиле, которая тоже заросла сорняками. Присев, я повыдёргивала траву и положила цветы. Потом вернулась к могиле Андрея. – Софья, дорогая, где ты ходишь? – спросила Светлана Васильевна. – Я здесь, ходила навещать одну женщину, – ответила я. – Ну что, пошли? Осталось два букета, по дороге, положим их на могилы, – сказала Светлана Васильевна, поднимая с земли цветы. Кивнув головой, я пошла рядом с ней. Неухоженных могил было не так много, но они всё же были. Светлана Васильевна положили цветы на две могилы и мы пошли к выходу. Я огляделась, но Настю не увидела. – Ушла, бедная неупокоенная душа… – прошептала я. Сев в машину, мы вернулись домой к Светлане Васильевне. Галина приготовила обед и увидев, что вернулась хозяйка, спросив у неё разрешения, стала накрывать на стол. – Кажется, Галина приготовила чинахи в горшочках, ты ела такое блюдо? – спросила Светлана Васильевна. – Нет. И даже не слышала о таком, – ответила я. – Мне надо ополоснуться и переодеться. А ты мой руки и иди в столовую, обедать будем, – сказала Светлана Васильевна, поднимаясь по широким ступеням и держась за кованные, фигурные перила, наверх. Казалось, она успокоилась, потому что как-то загадочно улыбалась. Вымыв руки, я прошла в столовую. Галина нарезала салат из свежих овощей. Большие красные помидоры и зелёные огурцы с листьями салата, брынзой и оливами, лежали нарезанными в глубокой салатнице. Она заправила всё это оливковым маслом и перемешала. Нарезанный хлеб уже стоял на столе. В хрустальном графине был свежий сок. Через несколько минут, в столовую вошла Светлана Васильевна. Она была в светло-голубом шёлковом платье, которое развивалось от ходьбы. Прямые светлые волосы ровно лежали в причёске каре. Женщина была очень красивой и женственной. – Да, такую не полюбить невозможно. Можно понять Виктора Сергеевича, который целый год обхаживал её, пока она не согласилась выйти за него замуж. И не зря. Они очень красивая пара. Жаль, что в их дом пришло несчастье, – думала я, пока она спускалась по парадной лестнице. – Ну что, пообедаем вместе? Галина, несите горшочки с чинахи, – сказала Светлана Васильевна, садясь за стол. Я сидела напротив и любовалась ею. – Светлана Васильевна, Вы очень красивая, – сказала я. – Я знаю, Софья. А что мне эта красота, когда счастье моё растоптано? – сказала она, опять опечалившись. – Не говорите так. Виктор Сергеевич Вас очень любит и дети у Вас ещё будут. Забыли, Андрей же говорил, что у Вас двойня родится, – ответила я. – Я помню каждую буковку, что говорил мне мой сын, каждый вздох и взгляд. Верю, что так и будет. Ладно, ешь, пока горячее, Галина это блюдо очень вкусно готовит, – сказала Светлана Васильевна, открывая крышку горшочка. Я последовала её примеру, в нос ударил пар и аромат жаркого. – Ммм… как вкусно. Я такое никогда не ела. Из чего это блюдо? – спросила я. Галина смущённо зарделась от удовольствия от похвалы. – Ничего особенного, на оливковом масле мясо, овощи и зелень запекаются в духовке полтора-два часа и всё, – сказала она. – Садись с нами и ты, Галина, – сказала Светлана Васильевна. – Что Вы, Светлана Васильевна, как можно с хозяевами за стол, – изменившись в лице, испуганно ответила Галина. – Да брось ты. Не то сейчас время, садись, – сказала Светлана Васильевна. Заставлять уговаривать себя дважды, Галина не стала. Поставив на тарелку ещё один горшок, она села за стол. Светлана Васильевна, посмотрев на меня, улыбнулась, незаметно кивнув головой на Галину. Чинахи и правда оказалось очень вкусным блюдом. Поев, мы поднялись из-за стола. Я предложила Галине помочь на кухне. – Давайте, я хоть посуду вымою, – предложила я. – Оставь, Софья. Галина кухню никому не доверяет. Пойдём, поболтаем, – сказала Светлана Васильевна. Мне пришлось подчиниться. Для меня было непривычным, чтобы взрослая женщина работала, а я молодая, здоровая, без дела сидела на диване. Правда бабушка тоже сама всё делала по дому, но по мере возможности, я ей всё-таки помогала. Правда, о чём говорить со Светланой Васильевной, я не знала. Но она сама начала разговор. – Завтра у тебя последний экзамен, Софья, потом наверное будет классный вечер, верно? – спросила она. – Ну да, должен быть. Девчонки что-то говорили насчёт этого, я не прислушивалась. Да и идти я не собиралась. А что? – спросила я. – Ты обязательно должна пойти, дорогая. Поразить своих одноклассников ещё раз, а потом с триумфом уйти со школы, – заявила мне Светлана Васильевна. – Светлана Васильевна, я правда, очень Вам благодарна. Но я не привыкла к такому вниманию и опеке. Меня даже бабушка не опекает. Не нужно больше ничего делать, прошу Вас. Я доучусь в своей школе, потом попробую поступить в институт. Хотя с моими отметками, навряд ли смогу, – сказала я. – Какая же ты упрямая, Софья. Впрочем, это неплохая черта. Знаешь, из тебя получится хороший психолог. Тебе непременно надо выучиться на психолога. А вот Андрюша историком хотел стать… – погрустнев, сказала Светлана Васильевна. Чтобы немного поднять ей настроение, я вернула её к началу нашего разговора. – А что Вы имели в виду, когда говорили, что я должна поразить своих одноклассников? Не иначе, Вы опять что-то задумали? – спросила я, понимая, что видимо ей просто необходимо заботиться о ком-то, а в данное время, обо мне, чтобы немного забыться в своём горе. И я решила разрешить ей это сделать. Услышав мой вопрос, она сразу преобразилась и воодушевлённо продолжила начатую тему. – Мы купим тебе такое вечернее платье, что все просто ахнут. И причёску Стасик сам тебе сделает. Прошу тебя, не отказывайся, тебе понравится, – взмолилась она. – Ой, только не Стасик. Даже не понятно, вроде парень, а ведёт себя и разговаривает, как кисейная барышня, фу, – сказала я. От моих слов, Светлана Васильевна, впервые, за последние дни, весело рассмеялась. – Хорошо, хорошо. Пусть будет не Стасик. У меня есть хорошая знакомая парикмахерша, она асс в своём деле. К ней я тебя и поведу, – сказала Светлана Васильевна. – Я согласна, но до вечера ещё есть время. Завтра сдам экзамен и потом можно будет обсудить и платье, и причёску. А сейчас я пойду, Светлана Васильевна. Бабушка наверное заждалась, – сказала я. – Да, конечно. Хочешь, я отвезу тебя? – предложила мне женщина. – Да нет, здесь на одном автобусе всего. Я сама доеду. А Вы устали, день сегодня был не лёгкий. Отдыхайте лучше, – ответила я и пошла к выходу. Бабушка опять встретила меня ворчанием, которое, кстати, я очень любила, потому что делала она это без злости, даже казалось ласково. – И что тебе дома не сидится? Всё носишься со своей Светланой. Как её, Васильевна, что ли? Скоро и дорогу домой забудешь. И то, что у тебя есть бабушка, тоже забудешь, – говорила она. – Мы на кладбище с ней ходили. Я очень устала. Можно, я посплю немного, завтра же у меня экзамен, – улыбаясь, сказала я. – И есть конечно не хочешь… Ну да, накормили наверное. К экзамену готовиться надо, а она спать. Делай, как знаешь, – наконец согласилась бабушка и ушла в свою спальню. Я переоделась и легла на свою кровать. Закрыв глаза, я задремала. – Софья. Проснись… я знаю, где мой сын, – раздался над моим ухом голос Насти. Я нехотя открыла глаза. – Да? И где же он? И ты точно уверена, что это именно твой сын? – спросонья спросила я. Очень хотелось спать, но не ответить ей, я не могла, это было выше моих сил. – Уверена. Чувствую, что это он, – ответила Настя. – Ну… допустим, мы найдём твоего сына. Но как мы можем быть уверены, что нам его покажут? Кто разрешит? – спросила я, надеясь, что девушка раздумает искать сына. – Его увезли в Ленинград. Здесь его нет, – с каменным лицом ответила Настя. – Сейчас этот город называется Санкт Петербург. Послушай, Настя… понимаешь, у меня завтра утром последний экзамен и мне надо его сдать, хотя в голове совсем пусто. Если хочешь, мы сможем поехать в Питер после экзамена, – предложила я. – Господи… что же я бабушке скажу… – подумала я. – Хочешь, я помогу тебе сдать экзамен? Математику я любила, – предложила Настя. Если честно, я обрадовалась. Значит не придётся думать над уравнениями и задачами, это же здорово. Я согласилась. Настя тоже согласилась с тем, что в Питер мы поедем после экзамена. В смысле, конечно поеду я. Настя исчезла внезапно. Она не прощалась и не здоровалась. Может "там" это было не принято делать? Ужинать не хотелось, бабушка меня не беспокоила и отвернувшись к стенке, я крепко уснула. К ужину я так и не встала, обед у Светланы Васильевны был очень сытный, а я решила, раз изменила внешность, то надо худеть. Ночью спала беспокойно, утром встала рано. Бабушка уже приготовила мне завтрак, пожарив оладушки и налила мне в бокал сладкий чай. Быстро поев, я побежала в свою комнату. Старые вещи я связала в узел и снесла в кладовку, на вешалке висели только новые вещи, купленные Светланой Васильевной и внизу стояли коробки с обувью. Я надела белую кофточку в обтяжку и чёрную юбку-карандаш. Заколола свои пышные волосы заколкой и поцеловав бабушку в щёчку, побежала в школу. Макияж делать не захотелось, большие глаза, брови и ресницы и так красиво смотрелись, так что, посмотрев в зеркало, я осталась собой довольна. В кабинет ещё никого не впускали, одноклассники в ожидании стояли в коридоре, а я с надеждой на помощь, ждала Настю, незаметно оглядываясь по сторонам. Но её пока не было и неизвестно было, появится ли она вообще. Оставалось надеяться на себя и может быть, на подсказку кого-нибудь из одноклассников.

Наконец, в девять часов нас завели в кабинет, следом вошли учителя и директор и заняли стол посередине класса, перед доской. Я как всегда села за последнюю парту. Разрешили взять билеты, каждый из нас подходил к столу и вытаскивал свой, потом возвращался на место. Сунув конец ручки в рот, я уставилась в окно. Все сосредоточено решали задачи и уравнения, а я, иногда поглядывая на свой билет, тяжело вздыхала. – Чего сидишь? Время идёт, – прозвучал голос Насти над моим ухом. – Ты? Здорово! – воскликнула я, настолько обрадовавшись, что непроизвольно, это получилось довольно громко. Обернувшись, ребята, с удивлением посмотрели на меня. – Коновалова. Ты чего кричишь? Что с тобой? Всё уже решила? – спросила математичка. – Простите, что-то укусило за ногу, – соврала я. – Поэтому ты так обрадовалась? Пиши, не сиди, время идёт, – сказала учительница. Сделав умное лицо, я уставилась в тетрадь. – Что писать-то? – прошептала я Насте. Короче, под её диктовку, я справилась и с уравнением, и с задачей. – Боюсь не поверят, что это я сама всё решила… ошибки что ли сделать? – прошептала я опять. – Кроме меня, рядом с тобой никого нет, никто ничего не подумает. Сдавай работу, пятёрка тебе обеспечена, – весело ответила Настя. Кажется, весь этот процесс её забавлял. Я положила на стол работу и вышла из класса. Настя оказалась рядом, мы вышли на улицу и я пошла к остановке. – Ну что, экзамены сданы, впереди каникулы… а ещё, будет вечер для всех девятых классов, – проговорила я. – А когда в Питер поедем? – спросила Настя. – Ну… можно хоть завтра поехать, мы же не будем там неделю шастать, найдём твоего сына и вернёмся. Полетим самолётом, поездом долго и нудно, – сказала я. – Хорошо, я никогда на самолёте не летала, – обрадовалась Настя. – Поехали, я дома деньги возьму и куплю билет, – сказала я. – Да, ты езжай, я тебя найду, – сказала Настя и исчезла. Приехав домой, я думала, как объяснить бабушке свою поездку в Питер. – Бабушка, ты где? Я сдала экзамен на пять, – громко сказала я. – Да ну? Правда что ли? Ты же вроде математику не любила. Как же тебе удалось сдать на пятерку? – спросила бабушка, выходя из кухни. – А мне неупокоенная душа Насти помогла. Она всё быстро решила, а я записала, – ответила я. – Ну и ладно. А что за Настя? – спросила бабушка. – Вот как раз о ней я и хотела с тобой поговорить, бабушка. Понимаешь, она, то есть её душа, застряла между этим и тем миром, понимаешь? Уйти не может, просит, чтобы я ей помогла, – сказала я. – Эх, добрая ты, Софья. Надо помочь, помоги конечно. И как ты это видишь их, непонятно. Вот бы и дедушку тебе увидеть, – сказала бабушка. – Дедушка давно умер, аж полвека назад, если ты о первом своём муже, значит его душа покоится с миром, – ответила я. – Свят, свят! Какие ты страсти рассказываешь, – перекрестившись, произнесла бабушка. – Я правду говорю. В общем, эта Настя хочет найти своего сына, а он, как она говорит, сейчас в Питере, – сказала я. – Ничего не понимаю. Объясни толком, – сердито сказала бабушка. И мне пришлось рассказать ей, как Настя родила в шестнадцать лет и отказалась от своего ребёнка, оставив в родильном доме, как велели её родители. А потом она заболела и два года назад умерла. – Бедная девочка. Что ж, родители такие жестокие оказались? Не пожалели внука своего. Да разве ж это люди? – возмутившись, сказала бабушка. – Я видела их. Они совсем забыли о Насте. И за могилой её не ухаживают. Сначала я думала, что Настя из-за этого покой не находит, но оказалось, что из-за сына. Завтра я уезжаю в Питер. Настя говорит, что знает, где и у кого сейчас её сын, – сказала я. – Господи. Да как же ты одна поедешь? Ты же ещё ребёнок, – испугалась бабушка. – Не маленькая я. Уже паспорт имею. А так, меня Настя будет охранять. Не беспокойся, я только на один день, туда и обратно, – сказала я. – А может ты Светлане скажешь и она с тобой поедет? Мне бы спокойнее было, да и тебе веселее, – сказала бабушка. – Я не думала об этом. И что я её беспокоить буду? Сама слетаю, – твёрдо сказала я. Прервав наш разговор, в дверь позвонили, я побежала открывать калитку. Я знала, что приехала Светлана Васильевна, кроме неё было некому. – Ну что, сдала? – спросила она. – Здравствуйте, Светлана Васильевна. Да, сдала, только что из школы пришла. Не поверите, Настя мне помогла решить и уравнение, и задачи. Проходите в дом, – сказала я, пропуская её во двор. – Ну и ладно. Главное сдала. Бабушка дома? – спросила Светлана Васильевна, открывая дверь в дом. – Дома, а где же ей быть? – ответила я. – Здравствуйте, Серафима Ильинична. Как Ваше здоровье? – спросила Светлана Васильевна, увидев в прихожей бабушку. – И тебе не хворать, дочка. Что со мной станется, здоровье хорошее, слава Богу. Проходи в комнату, – сказала бабушка. – Спасибо. А я заехала узнать, как у Софьи прошёл экзамен, – сказала Светлана Васильевна и прошла в комнату. – Хорошо, что приехала. Вот и кстати. Софья в Питер собралась ехать, одна. А я вот в сомнении, молодая ещё, далеко из города уезжать, – сказала бабушка. Светлана Васильевна посмотрела на меня. – Значит всё – таки решила ехать? – спросила она. – А у меня есть выбор? Я не могу отказать в помощи неупокоенной душе и Вы это знаете, – ответила я. – Хорошо. Я полечу с тобой. Ты хоть была в Питере, нет? – спросила Светлана Васильевна. – Не была, вот по случаю и посмотрю, – ответила я. – Это очень большой и красивый город. Тебе понравится. Там сейчас как раз белые ночи, представляешь, что это? Ночью светло, как днём, – сказала Светлана Васильевна. Разинув рот, где и было-то всего несколько зубов, бабушка внимательно слушала Светлану Васильевну. Вот сколько раз просила её пойти к зубному врачу, только для неё это же была настоящая пытка. Она вообще никогда в жизни не была у врачей. А зубного боялась, как огня. Хотя нет, огня бабушка не боялась. – А я всю жизнь в этом городе прожила и даже никуда не выезжала, а мне поди, уже почти восемьдесят, – грустно произнесла бабушка и лицо у неё было такое растерянное, что я рассмеялась. – Так зачем дело стало, бабушка? Поехали вместе с нами. Северную столицу посмотришь, – сказала я. – Да, тебе легко говорить. А корова моя? Кто ж её доить будет? Кормить и поить опять-таки надо. Да и самолётов я страсть как боюсь, – ответила бабушка. – Да как же ты их боишься, если никогда не летала? Поехали, бабушка. А корову соседка наша, тётя Вера, пару деньков подоит. Скажешь, что надоенное молоко себе может забрать, ох она постарается. Сено и корм мы покажем, как давать. Давай, бабушка. Ну прошу тебя, – взмолилась я. – Ах ты егоза! Даже вот теперь и не знаю, как быть… – ещё больше растерявшись, сказала бабушка. – Серафима Ильинична, а хотите, я Галину у Вас оставлю? Она исправная работница. Всё сделает, как надо. Хоть неделю будет доить и кормить и поить Вашу корову, – сказала вдруг Светлана Васильевна. – А кто такая Галина? Она то согласится? Хотя корова моя смирная, даже не знаю. Не думала не гадала, что на старости лет такие страсти увижу и вот на тебе. А хочется повидать-то, – сказала бабушка. – Галина – моя кухарка, очень опрятная и работящая. Поживёт тут у Вас, пока мы приедем, – сказала Светлана Васильевна. – Ну… даже не знаю. Если Вы так настаиваете, что ж, на старости хоть большой город посмотрю, – наконец согласилась бабушка. – Ура! Вот здорово! Все вместе поедем, – запрыгав от радости, закричала я. – Тогда собирайтесь, утром вылетаем, – объявила Светлана Васильевна. – Ой, а мне и надеть нечего, – всплеснув руками, вдруг сказала бабушка. – Эка печаль. Сейчас поедем и купим, – весело сказала Светлана Васильевна. – Нет уж. У меня и свои деньги есть. Правда на похороны собирала. Авось, так скоро не помру, соберу ещё, – твёрдо сказала бабушка. Мы не стали ей перечить, она встала и плавающей походкой прошла в свою спальню. Потом, минут через десять, вышла в платье, которое редко надевала на Пасху и в День Победы, когда ходила к дедушкам на кладбище. – Ну что, пошли? Я готова, – сказала она. Сев в машину, мы поехали в магазин, долго ходили по отделам, выбирая ей подходящее платье и кофту. Наконец ей понравилось одно, с длинными рукавами, ниже колен, его мы и купили. Правда, увидев цену, бабушка поначалу наотрез отказалась покупать, но после долгих уговоров, она сдалась и мы ей даже купили новые туфли и кофту. – Ладно, хоронить тоже надо в новых одеждах, впрок пойдёт, – тихо сказала бабушка, тяжело вздохнув.

Приехав домой, я тоже собрала кое-какие вещи, а Светлана Васильевна поехала в аэропорт, чтобы купить три билета. Бабушка согласилась, чтобы билеты купила она. Утром, Светлана Васильевна заехала за нами на своём белом Лексусе и мы поехали в аэропорт. Машину она оставила на стоянке и мы прошли в здание аэропорта. Бабушка заметно волновалась, да и я тоже. На радостях, о Насте я совсем забыла. Она совсем неожиданно появилась в салоне самолёта. – Это такая делегация в честь меня? – спросила она над самым моим ухом. Вздрогнув, я посмотрела на неё. – Ну да, решили по случаю прогуляться по Питеру и заодно решить твою проблему, – ответила я. – Ты обо мне забыла, Софья, но я не в обиде. Родители не помнят, а что о тебе-то говорить. Я благодарна тебе. Надеюсь, у нас всё получится, – сказала Настя. – Конечно получится, не сомневайся. Главное, чтобы ты нашла сына, – ответила я. Бабушка и Светлана Васильевна, которые сидели рядом, не мешали мне, понимая, что идёт диалог между мной и душой неупокоенной девушки. От страха, бабушка крепко схватила мою руку и руку Светланы Васильевны. Она и села в середине, чтобы мы, как бы её защищали. А мне понравилось летать самолётом, смотреть на море пушистых облаков, а потом, при снижении самолёта, видеть под собой величественный город. – Страсти-то какие. У меня ноги ватные, как же я теперь ходить буду? – сказала бабушка, выходя из салона самолёта.

Мы взяли её под руки и медленно вывели из аэропорта. – Ну что ж, надо найти на несколько дней подходящую гостиницу, – сказала Светлана Васильевна. При выходе из аэропорта, стояли люди с табличками в руках, где было написано, что сдаются квартиры. Таксисты крутили на пальцах ключи от своих машин и наперебой предлагали отвезти по назначению. – У меня идея. Никакой гостиницы, снимем квартиру, – сказала Светлана Васильевна, подходя к одной женщине с табличкой, где было написано: "Сдаются апартаменты из пяти комнат". – Это то, что надо, – сказала Светлана Васильевна, договариваясь о цене за неделю. Потом мы сели в такси, вместе с этой женщиной, которая вызвалась показать нам эту квартиру в центре города, на Невском проспекте. Я же, во все глаза смотрела по сторонам, чтобы увидеть, насколько вокруг всё красиво. – Бабушка, смотри какой храм, – воскликнула я. – Это Казанский собор, а сейчас мы проедем возле Исаакиевского собора. Смотрите, вон там, за рекой, Эрмитаж. Изначально, это был дворец царей и императоров, а сейчас музей, известный на весь мир. Ну… вроде Лувра, – рассказывала Светлана Васильевна. – Скорей бы доехать до места. Хочу немного отдохнуть, устала я, – как-то вяло сказала бабушка. Я оглянулась на неё, она была бледная и вид такой, что я испугалась. Может не надо было её в таком преклонном возрасте тащить в такую даль? Честно сказать, я уже пожалела об этом. Но так хотелось, чтобы бабушка хоть раз в жизни выехала из своего города и увидела Питер. – Бабушка, ты чего? Может воды хочешь? – испугавшись, спросила я. – Не знаю, Софья. Что-то голова закружилась и ног не чувствую, – ответила бабушка. Светлана Васильевна попросила таксиста остановить возле аптеки и выйдя из машины, быстро зашла туда. Она вынесла сердечные капли, нитроглицерин и таблетки от давления. – Положите под язык нитроглицерин, Вам сразу полегчает, – сказала Светлана Васильевна, отделяя одну таблетку. Бабушка взяла её и сделав вид, что сунула в рот, сжала в руке, потом тихонько выбросила в окно. Я знала, что она не станет пить никакую химию, но промолчала, чтобы не обидеть Светлану Васильевну. Ведь она так старалась ради нас. Я просто сделала вид, что ничего не заметила. Наконец мы доехали до квартиры, которую решила снять Светлана Васильевна и вышли из машины. Я держала бабушку под руку. – Да что ты меня все поддерживаешь? Я что, инвалид? Отпусти, сама пойду, – сердито сказала она. Ну я и отпустила. Она и правда держалась молодцом, пошла бодрее, раскачивая бёдрами и глядя только впереди себя. На лифте мы поднялись на седьмой этаж красивого дома и женщина, которая должна была показать нам квартиру, открыла ключом деревянную, полированную дверь. – Охо! Какая большая квартира! Светлана Васильевна, да зачем нам такая огромная, всего-то на несколько дней. Нам бы и пару комнат хватило, – сказала я, оглядывая модный интерьер квартиры. Потолочные карнизы с позолотой, хрустальные люстры, огромные окна с нежным тюлем и тяжёлыми портьерами, диваны и кресла. Посередине большой стол и стулья с изогнутыми ножками, по углам два стеклянных шкафа, с резной деревянной отделкой и дорогой посудой… в общем, квартира была очень большая, светлая и красивая. – Вот поэтому и снимаю эту квартиру, чтобы хоть несколько дней пожить шикарно, – сказала Светлана Васильевна, садясь в мягкое, широкое, кожаное кресло белого цвета. Бабушку я усадила на диван, потом забежала в просторную спальню и вынесла пару подушек, те что лежали на диване, показались мне твёрдыми. Ну что, бабушка сняла свои новые туфли и легла, положив руку под голову. Насти на протяжении всего пути почему-то не было, она неожиданно исчезла из салона самолёта. Бабушка незаметно уснула, Светлана Васильевна накрыла её покрывалом, которое я вынесла из спальни. Расплатившись с хозяйкой квартиры, Светлана Васильевна проводила её и вернулась к нам. – Ну что, какая у нас на эти дни будет программа? Куда пойдём? Я могу показать вам Эрмитаж и можем сходить в Исаакиевский собор, там очень красиво. Я всегда туда хожу, когда приезжаю в Питер. А ещё, можно сходить посмотреть крейсер "Аврора" и съездить в Петергоф. И ночью выйти посмотреть, как разводятся мосты и по Неве проходят корабли. Ночью сейчас светло, как днём, – сказала Светлана Васильевна. – Но бабушка отдыхает. Сможет ли она столько ходить? – спросила я. – Для начала, надо пойти в ближайшее кафе и поесть, а там решим, с чего начнём экскурсию, – сказала Светлана Васильевна. Потом она зашла на кухню и открыла большой двухкамерный холодильник. – Или приготовить самим… – произнесла она, увидев, что там полно продуктов. – Бабушка долго спать не будет, она вообще днём не спит, сама удивляюсь, с чего это она вдруг уснула, – сказала я. – Дорога утомляет, Софья. А бабушка никогда не летала, да и возраст, сама должна понимать, не маленькая. Не обязательно ждать, пока бабушка проснётся, пусть отдыхает, сами что-нибудь приготовим. Иди, помоги мне, – сказала Светлана Васильевна, вытаскивая из холодильника кусок мяса. – А что делать-то? – спросила я. – Ну… хотя бы картошку почистить надо. Посмотри на лоджии, в шкафу, думаю, овощи там, – сказала Светлана Васильевна.

В общем, общими усилиями, мы пожарили картошку с мясом и потушили с овощами. Сделали салат из огурцов, помидоров и листьев салата, накрошив немного зелёного лука и заправив маслом. Накрыв на кухне стол, мы увидели, что нет хлеба. – Может сходишь, Софья? Здесь, внизу, есть булочная, – сказала Светлана Васильевна. – Хорошо, почему нет? Только бы не заблудиться… – пробормотала я и пошла к выходу. Светлана Васильевна на всякий случай написала мне адрес квартиры, которую мы сняли. Я спустилась на лифте вниз и вышла на улицу. И правда, улица пестрела вывесками разных магазинов, в том числе и булочными. Я купила булку хлеба и несколько сладких булочек с творогом и маком. Уже хотела вернуться обратно, как увидела перед собой Настю. – Ты готова идти? – спросила она. – Хм… ну да, готова, – ответила я, посмотрев на пакет с булочками. Дома конечно будут волноваться, куда я пропала, но и не пойти, я не могла. – Поехали, надо сесть в такси, иначе долго добираться. У тебя деньги есть? – спросила Настя. – Есть. А куда ехать-то? Что таксисту сказать? – спросила я. – На Чёрную речку. Там разберемся, – ответила Настя. Ну, доехали мы, то есть я, с булками в руках, до Чёрной речки, вышла из машины, и расплатившись, посмотрела на Настю. – Куда теперь? – спросила я. – Пошли, я покажу, – сказала она. Правда, шли мы довольно долго, петляя между домами. Наконец Настя указала на старый кирпичный дом. – Здесь, второй этаж, квартира четыре. Спроси Татьяну Владимировну. Сына Антошкой зовут, – сказала Настя. – Хорошо, пошли. Только что я ей скажу? – пробормотала я, поднимаясь по лестнице.

Глава 9

Долго не открывали, но я не уходила, размышляя, что же придумать, чтобы убедить женщину в том, что душа матери Антоши, сейчас стоит рядом со мной и хочет увидеть сына, чтобы наконец успокоиться. Наконец дверь открылась и из-за двери выглянул маленький мальчик. – А мамы с папой дома нет. Вы кто? – спросил малыш лет семи-восьми, со светлыми волосами и чертами лица очень похожий на Настю. – Господи, это он! Мой сыночек! – присев, воскликнула Настя. Вдруг я заметила, что малыш смотрит прямо в глаза Насти. – Настя, он тебя видит… – ошалело произнесла я. – Конечно видит. Ведь он моя кровиночка, – тихо сказала Настя, крепко обнимая мальчика. – Сыночек мой родимый. Это я, твоя мама. И я тебя так долго искала, ненаглядный ты мой, – говорила Настя, не отпуская ребёнка. – Что тут происходит? Девушка, Вы кто? Антоша, ты почему стоишь в такой позе, будто с кем-то обнимаешься, – спросила молодая красивая женщина, лет тридцати пяти. – А меня тётя обнимает, – пролепетал малыш. – Какая ещё тётя. Тётя рядом стоит. Что с тобой, сыночек? – ничего не понимая, спросила Татьяна Владимировна. – Здрасте, – растерянно произнесла я, тихонько отступая от двери. – Здравствуйте, девушка. Может быть Вы объясните мне, что здесь происходит? – спросила женщина. – Я это… в общем, я даже не знаю, что Вам сказать, Татьяна Владимировна. Понимаете… душа мамы Антона… она никак не может найти покой и наконец уйти. Может теперь, когда они наконец встретились, она обретёт свой покой и не будет больше мучиться, – говорила я. – Давайте зайдём в квартиру. Здесь не место для таких разговоров, – сказала женщина, приглашая меня в комнату. Мы все вошли и сели на диван. Комната была чисто убрана, хотя мебель была старовата. Но квартира располагала и казалась очень уютной. – Я знала, что это произойдёт, но не думала, что так скоро. Поначалу думала, что это все бредни, но поверила, когда по телевизору увидела научную передачу про души людей после смерти. Передача так и называлась: "Жизнь после смерти". Но я и предположить не могла, что и душа мамы Антона когда-нибудь придёт к нему. Я ведь ездила туда, где проживала мама Антона и узнав, что после долгой болезни, она умерла, очень расстроилась. Такая молодая… ей бы жить да жить. Но её мама, та ещё штучка. Значит Антон видит свою маму. Удивительно, – проговорила Татьяна Владимировна. Я и представить себе не могла, что встреча произойдёт именно так. – И Вы удивительная женщина, Татьяна Владимировна. Спасибо Вам, я так боялась этой встречи. Боялась, что Вы не поймёте, не знала, как буду Вам объяснять, – сказала я, а сама смотрела, как Настя и Антон общаются. – Думаю, теперь она найдёт покой и уйдёт. Больше Вас никто и никогда не побеспокоит, – сказала я. – Значит и Вы видите души людей. Поразительно. И как это у Вас получается? – спросила Татьяна Владимировна. – Не называйте меня на Вы. Меня зовут Софья. Сама не знаю, однажды меня сильно ударило током, а после этого всё и началось. Правда не знаю, почему я. Но уже несколько душ приходили ко мне за помощью, – ответила я. – Да, это дар. Не всем дано. Значит тебе это свыше предназначено, помогать неупокоенным душам. Давай пройдём на кухню, я хоть чаем тебя угощу. А они пусть пообщаются, – сказала Татьяна Владимировна, вставая с дивана. Не знаю, сколько времени прошло, как мы сидели на кухне и тихо разговаривали. На столе стояли конфеты и домашнее печенье. Я вытащила из пакета булочки и положила на стол. – Я никак не могла забеременеть, делала всё возможное и невозможное. Даже мужу сказала, чтобы бы мы развелись и он нашёл женщину, которая родила бы ему ребёнка. Но мы любим друг друга и знакомый врач мне как-то сказала, что можно усыновить ребёнка и посоветовала поехать в Алтайский край. Там, в Барнауле, у моего врача знакомый врач-акушер работал. Вот так и получилось, что от Антона отказались, а мы его забрали. Я очень счастлива. Антон такой смышленый, красивый и бойкий мальчик. Мы его просто обожаем, – с каким-то умилением говорила женщина. – Мамочка, а тётя ушла. Она сказала, чтобы я её не забывал, что она всю жизнь будет моим ангелом-хранителем и будет меня любить всегда, – прервав наш разговор, сказал Антоша, войдя к нам на кухню. – Ты ж мой родной, – воскликнула Татьяна Владимировна, крепко прижимая ребёнка к себе. – Ну, я пойду, меня наверное потеряли, – поднимаясь из-за стола, сказала я. – Если мама Антона опять к тебе придёт… Скажи ей, что я ей очень благодарна за сына. И когда-нибудь я обязательно расскажу Антону о его матери. Кажется, её зовут Настя? – прослезившись, проговорила женщина. – Я передам ей Ваши слова. Удачи Вам. Ну, Антон… До свидания, – сказала я, по-взрослому подавая мальчику руку, которую он крепко пожал. – До свидания, – ответил малыш, с серьёзным видом поглядывая на меня. Я вышла на улицу и тем же путём прошла между домами и вышла на дорогу. Сев в проезжающую мимо машину, я доехала до Невского проспекта. На душе было так хорошо и светло, будто произошло ещё одно чудо. Я попросила остановить машину в начале Невского проспекта, захотелось прогуляться, остаться одной и подумать. На душе было грустно, но спокойно. Думала, Настя вернётся, ведь свечения не было. Я шла и оглядывалась по сторонам, в надежде, что она вот-вот появится. И чутьё меня не обмануло. – Пришла сказать тебе спасибо. Мне пора уходить, не хотелось уйти, не поблагодарив тебя и не простившись. Знай, у тебя есть Ангел хранитель. Это я. Прощай, Софья и будь счастлива, – произнесла она. – Прощай, Настя. Рада, что смогла тебе помочь. Я не забуду тебя и буду навещать, – ответила я. – Жаль, что не могу обнять тебя. Но я обнимаю тебя душой, – едва успела произнести Настя, как появилось яркое свечение и она исчезла, словно растаяв. Я долго смотрела на небо, куда это свечение вознеслось и вдруг заплакала, сама того не желая. Я никого вокруг не видела, мне было всё равно, что на меня оглядываются, я просто шла, улыбаясь сквозь слёзы. Когда я позвонила в квартиру, где остались меня ждать бабушка и Светлана Васильевна, увидев меня, они испугались. – Господи. Что с тобой? Софья, да на тебе лица нет, – воскликнула Светлана Васильевна. – Софья, я же чуть умом не тронулась! Что ж ты делаешь? Тебя не было почти четыре часа. Да что с тобой? – вопрошала бабушка. – Я за хлебом ходила, – ответила я и отдав пакет с хлебом бабушке, прошла в комнату. Они переглянулись и ничего не понимая, опять посмотрели на меня. – Может расскажешь, где ты так долго была? Мы подумали, что ты заблудилась. И телефон свой оставила, не позвонить тебе и искать не знаем где, – сказала Светлана Васильевна. – Я вышла за хлебом, вдруг появилась Настя и мы вместе пошли к её сыну. Они встретились, поговорили и успокоившись, Настя ушла, – ответила я. – Как это поговорили? Не хочешь же ты сказать, что… – начала говорить Светлана Васильевна. – Да, Антошка, сын Насти, он видел её, представляете, увидел и услышал. И его приёмная мама оказалась добрейшей женщиной и всё поняла, – ответила я. – Удивительно! – только и промолвила Светлана Васильевна. – Ну вот и хорошо. Значит ты выполнила свою миссию. Тебе отдохнуть надо, Софьюшка. Давай, поешь и ложись отдохни, – сказала бабушка, погладив меня по голове. У меня и правда закрывались глаза, но и есть очень хотелось. Я вымыла руки и села за стол. Поев немного, я уснула прямо за столом, облокотившись о стол и положив голову на руку. Подошла Светлана Васильевна и тронула меня за плечо. – Пойдём, моя хорошая, ляжешь на кровать, – сказала она. Я прошла в спальню, легла на широкую деревянную кровать и тут же уснула. Так я и проспала до утра, видимо очень устала. Утром я встала со счастливой улыбкой на лице. Бабушка была в своём репертуаре. Она жарила блины с творогом и делала она это так вкусно, что можно было есть их без конца. Но для начала, мне захотелось принять ванну, чтобы освежиться перед началом экскурсии, которую решила организовать Светлана Васильевна. Ванная комната, в белом и голубом кафеле с дельфинами, была просто огромная. Я набрала воды и вспенила её, потом легла и полчаса пролежала в тёплой душистой воде. Выходить не хотелось. Вымыв волосы шампунем, который стоял на стеклянной полочке, я наконец надела банный халат, обернула голову чистым полотенцем и вышла. – Ну наконец-то. Я думала, ты утонула. Давай, садись за стол, завтрак стынет, – сказала бабушка. – Всем доброе утро. И приятного аппетита, – весело сказала я и села за стол. В кофейнике был заварен душистый кофе, Светлана Васильевна уже вовсю завтракала вместе с бабушкой. – Ну что, раз ты своё предназначение, свою миссию, как говорит бабушка, выполнила, значит ты совершенно свободна и сегодня хочу повезти вас посмотреть город. Возьмём такси и поездим по городу. Зайдём в Исаакиевский собор и пройдёмся по Эрмитажу. Правда, чтобы в этом музее увидеть всё, понадобится не меньше недели. Конечно, с бабушкой мы долго ходить не сможем, но самое интересное, постараемся посмотреть, – сказала Светлана Васильевна. Поев, я высушила волосы феном и надела джинсы, футболку и кроссовки, чтобы удобнее было ходить. Светлана Васильевна помогла мне навести макияж, потому что сама я ещё не очень умела это делать, потом она и себя привела в порядок, надев цветное платье и лёгкие туфельки без каблуков,которые называются лодочки. Бабушке было легче. Она надела своё новое платье и туфли из мягкой кожи. В общем, собравшись, мы воодушевлённые вышли на улицу. Народу было, я вам скажу! Столько я никогда не видела. Светлана Васильевна тут же остановила машину и договорившись с шофёром, села на переднее сидение. Мы с бабушкой сели на заднее. Светлана Васильевна попросила шофёра показать нам город. Постоянно оглядываясь, мы с бабушкой не могли налюбоваться красотой Санкт-Петербурга. Аничков мост, с вздыбленными лошадьми на мосту, Фонтанка, по берегу которой мы ехали, памятник Петру Первому, восседавшему на коне, Стрелка, Чёрная речка… – Я вчера здесь была, – сказала я, увидев знакомые места. Издалека был виден шпиль Адмиралтейства, дальше и Петропавловская крепость. Потом мы приехали к Исаакиевскому Собору. Это сооружение очень впечатлило и меня, и бабушку. Величественные колонны, будто подпирали огромное здание. А когда мы вошли в собор, бабушка перекрестилась. – Да как же это построили-то? Это ж надо! – произнесла она, задрав голову к потолку. Потом мы поднялись наверх и оттуда увидели город, который показался нам ещё краше. Но когда мы наконец спустились и вышли из собора, бабушка заявила, что устала. Эрмитаж пришлось отложить. Мы вернулись в свою съёмную квартиру и бабушка поспешила снять туфли и быстро села на диван. Мы со Светланой Васильевной переглянулись. – В Эрмитаже бабушка долго ходить не сможет, – сказала я, посмотрев на опухшие от ходьбы ноги бабушки. – Ты права, Софья. Ладно, мы проголодались, есть пора, – сказала Светлана Васильевна.