Танцующая с волками
– Нет, ну ты видел, как Калеб его? Просто одним прыжком! – Андреас поддел локтем стоявшего рядом молчаливого приятеля.
– Эй, вообще-то, это я его загнал! – возмущению Дерека не было предела.
– Ага, и получил копытом в морду, – хохотнул друг, наблюдая, как тот потянулся к опухшему носу.
– А ты вообще в кустах прохлаждался, – парировал оскорблённый Дерек. – Что, испугался маленькой хрюшки?
– Я так-то выслеживал других кабанов.
– Ну да, конечно.
Казалось, эта шуточная перебранка никогда не закончится, но вдруг в поток их звонких голосов ворвался низкий бас.
– Мы у самого нейтрала, – взволнованно пробормотал Калеб и взглянул на небо. – А солнце уже в зените.
– Не дрейфь, – ответил Андреас, внимательно вглядываясь в заросли кустарника. – Скоро он покажется.
Ульрих огляделся. Пьетро запаздывал. Парень помнил, что волчок бежал к поляне следом за ним, а затем свернул куда-то в сторону. Он машинально втянул носом воздух и оторопел. Сквозь запахи леса пробивался знакомый аромат оружейного масла, пороха, смеси мыла и человеческого пота.
Охотники.
В просветах листвы показались тёмные силуэты, зазвучали негромкие разговоры, и он замер, не зная, как себя вести. Какая-то часть вопила от радости, требуя выйти к своим, другая настойчиво твердила о том, что следует затаиться и ждать. Обернувшись на остальных, он понял, что притихшие ликанты стараются бесшумно уйти в чащу, и только Калеб оставался на месте. В душе росло беспокойство, зверь настороженно скрёбся о грудную клетку.
Внезапно впереди раздался треск веток. Охотники встрепенулись, грянул выстрел, а следом оглушительную тишину разрезал жалобный скулёж. Что-то внутри оборвалось, и Ульрих дёрнулся с места, но несколько рук одновременно ухватили его за плечи и зажали рот, чтобы рвущийся из груди рык не привлёк внимания.
– Не смей обращаться! – зашептал Андреас где-то над ухом. – Ты ему уже не поможешь и сдашь нас всех!
– Какого хрена происходит? – раздался грозный оклик, в котором Ульрих узнал голос капитана Кларка. – Это же ликант, тупые ваши головы! Не можете отличить?
– Простите, сэр, – один из охотников сконфуженно опустил голову и тронул рукой винтовку на плече. – Он так резко выскочил.
– Резко выскочил, – передразнил его командир. – Идиот!
– Что нам теперь делать? – спросил другой боец.
– Копай могилу, остальные замесят бетон для памятника.
Лица охотников вытянулись, они явно не уловили сарказм в голосе мужчины.
– Чего встали? Рейд ещё не окончен! Бросайте его тут, ликанты заберут.
Капитан махнул рукой и двинулся в сторону нейтрала, остальные потянулись за ним, изредка оборачиваясь на убитого оборотня. Как только шорох их шагов стих в отдалении, Ульрих почувствовал, что хватка на плечах ослабла. Он тряхнул головой, сбрасывая чью-то руку и шумно выдохнул.
Всё происходящее казалось странным, неприятным сном. Кларк не мог так поступить. Не мог предать принципы гильдии. Ульрих уважал капитана наравне с Маркусом, зная, что оба в делах руководствуются понятиями справедливости и чести.
Но затем в памяти начали вспыхивать услышанные когда-то фразы и разговоры о том, что ликанта подстрелить гораздо проще, чем дикого, – раньше он воспринимал их как шутки бывалых охотников, но теперь они заиграли иными красками.
Сбоку кто-то пошевелился, и Ульрих посмотрел на Андреаса, который пытался поудобнее ухватить кабана за задние ноги. Дерек уже держал передние, а Калеб стоял в стороне, отрешённо глядя перед собой.
В груди зашевелилась злость. Ульрих вскочил на ноги и одним ударом выбил тушу из рук ликантов.
– Почему никто из вас не обратился? – крикнул он. – Не встал на защиту?
– Остынь, борзый, – поморщился Андреас, потирая поцарапанную копытом ладонь.
– Это же дневной отряд! – продолжал кипятиться Ульрих. – Мы легко могли отогнать их!
– Это бы не помогло, – глухо ответил Калеб.
– Но почему? – взревел Улль. – Он же твой брат! Неужели тебе плевать?
Калеб неожиданно подскочил к нему и, схватив за грудки, что есть силы встряхнул, так что Дерек и Андреас мгновенно выросли рядом, чтобы успеть разнять драку.
– Ты не понимаешь? – шипел Калеб, с трудом сдерживая слёзы ярости. – Это охотники. Ты сам видел, что им не важно в кого стрелять: в дикого или ликанта из резервации. Мы для них мусор!
Отпихнув от себя Ульриха, он быстро вытер глаза рукой и зарычал:
– Если бы я рванул мстить, то остался бы лежать рядом с Пьетро. А потом к родителям пришли бы шавки Джакоба и рассказали, что их сыновья нарушили священный договор, напав на патрульный отряд.
Он резко умолк и задышал чаще, стараясь справиться с эмоциями. Дерек положил ладонь ему на плечо, желая успокоить, но Калеб стряхнул её с грозным рыком.
– Думаешь, за такое нас считали бы героями? – выплюнул он, глядя на Свенсона. – Диким под хвост! Всю мою родню бы повесили над рекой. Ты правда считаешь, что оно бы того стоило?
Выдержать тяжёлый взгляд оказалось непросто. Миллионы вопросов разрывали голову на части, но Ульрих, оглушённый происходящим, решил, что лучше промолчать. Он наблюдал за тем, как Калеб прошёл сквозь заросли колючего кустарника и осторожно поднял безжизненное тело молодого волка на руки, а затем медленно побрёл в сторону резервации. Андреас и Дерек молча двинулись следом за ним, держась на почтительном расстоянии.
Добравшись до знакомой поляны, парни одевались быстро и в тишине. Ульрих старался не смотреть в сторону лежащего на земле Пьетро, который уже никогда не обретёт человеческий облик, но сердце сжимала невыносимая тоска при взгляде на опущенные плечи его старшего брата.
Когда они поравнялись с окраиной поселения, несколько встреченных ликантов тут же бросились прочь, и вскоре улица начала наполняться народом. Парни не успели сделать и двух шагов, как впереди раздался истошный вопль, и Калеб дёрнулся, словно от удара. Оборотни перед ним расступились, пропуская маленькую пухлую женщину, что едва держалась на ногах и с силой зажимала руками рот, но горькие всхлипы всё равно прорывались наружу.
Ульрих жадно оглядывал стаю, окружившую их плотным кольцом. Он пытался уловить в их глазах злобу и ненависть, что раздирали его собственную грудную клетку, но видел лишь бессилие, страх и обречённость. Заметив в толпе оборотней Джона, он направился прямо к нему, пока гнев не поднялся по всему телу ядовитой волной.
– Где Иван? – рявкнул он.
– Зашёл к Кэтрин потолковать о чём-то, – хмуро ответил тот, поглядывая ему за спину. – Но думаю, что они тоже идут сюда.
Ульрих обернулся и заметил в конце улицы знакомый силуэт наставника, который неторопливо приближался к месту сбора. Кое-как протиснувшись сквозь толпу, Ульрих подлетел к Ивану.
Тот явно слышал тихие шепотки, что пробивались сквозь крики скорби убитой горем матери, а потому, заметив взбешённый взгляд молодого оборотня, сразу понял, в чём дело, и расправил плечи.
– Что ты хочешь узнать? – негромко спросил он.
– Договор гильдии с ликантами, – прорычал Ульрих. – Расскажи мне всё.
Глава 7
3 года спустя
– Улль?
Оливия никак не могла поверить, что действительно видит его. Взгляд хаотично скользил по родному лицу, словно искал подвох в знакомых чертах. Его голубые глаза смотрели с нежностью, пусть и омрачённой болью долгой разлуки. Светлые непослушные волосы, слегка вьющиеся на концах, стали чуть длиннее и обрамляли широкие скулы, а уголки губ подрагивали, готовые растянуться в улыбке. Но перемены всё же коснулись внешности Ульриха, добавив упрямую складку между бровей и жёсткую щетину на щеках, которых так хотелось коснуться.
Он был рядом, когда она очнулась, сидел у постели, встревоженно наблюдая за ней, и, когда она потянулась вперёд, поймал её руку, осторожно придерживая и помогая присесть. Оливия судорожно сжимала его ладонь, словно Ульрих в любой момент мог раствориться. Но с каждой минутой приходило осознание – ошибки быть не может, разум не играет с ней, выдавая сон за реальность. Улль жив. Её Улль действительно жив.
Аккуратно заправив непослушный локон за ухо, он ласково провёл костяшками пальцев по её скуле и прошептал:
– Как же я скучал.
Нервные мурашки покрыли израненную ветками и камнями кожу, стоило услышать его хриплый голос, и Оливия тут же громко всхлипнула, сжимая веки. Не удержавшись, она порывисто обняла его и на секунду замерла, чувствуя, как напряглось его тело, но тут же тихо выдохнула, когда тёплые руки обвили её талию в ответ. Уткнувшись носом в шею Ульриха, Оливия ожидала почувствовать привычный аромат хвои и дождя, но вместо этого лёгкие обожгло терпким запахом золы и металла – запахом оборотня.
Холодок осознания скользнул по позвонкам, и Оливия вскинула голову, встречаясь с бушующим морем родных глаз, в которых читалось сожаление. Сотни вопросов роились в голове, сбивая друг друга, пока она нервно кусала губы, не решаясь задать хоть один. Только сердце рвалось из груди загнанной птицей: он снова рядом.
– Не могу поверить, – дрожащим голосом пробормотала Оливия, обхватывая его лицо ладонями. – Ты же ведь…
– Тсс! – Ульрих накрыл её руки своими, неотрывно глядя, как слёзы катятся по щекам. – Я всё расскажу. Ты только успокойся, не могу видеть, как ты плачешь.
– Не можешь? – Блестящие серые глаза были полны недоумения. – Я три года оплакивала тебя! Считала мёртвым! А ты не можешь?
– Прости, я…
– Я похоронила тебя! Видела твоё тело, лежащее на всеобщее обозрение гильдии. И это ты не можешь? – воскликнула она, порывисто подскакивая на кровати.
– Прошу, успокойся. – Ульрих попытался обнять ее, но Оливия в отчаянии откинула его руку и тут же ударила кулаком в грудь.
– Три года, Улль! Три! И за всё это время ты даже не сообщил, что жив!
– Выслушай меня. Всё не так просто. – Ульрих перехватил очередной удар и притянул Оливию к себе, кутая в объятиях, пока она не перестала сопротивляться. Всё её тело била мелкая дрожь, пальцы так крепко сжимали футболку на груди, что он готовился вот-вот услышать треск рвущейся ткани.
Мягко поглаживая её по спине, Ульрих осторожно прижался губами к её виску, вдохнул аромат волос и прикрыл глаза. Оливия, как всегда, пахла ромашкой, навевая воспоминания о детстве и их любимом месте у озера. Он мог бы просидеть так весь день, баюкая её в своих руках, но магия момента рассеялась, стоило Оливии отстраниться.
Напряжённая тишина окутала комнату. Чувствуя, как растёт пропасть между ними, Улль поднялся с кровати.
– Я принесу тебе попить, и мы поговорим спокойно, хорошо? – Уловив лёгкий кивок со стороны отрешённой Оливии, он быстро вышел за дверь, стискивая зубы до скрежета.
Внутри бушевал ураган. Нет, Иван всё-таки был прав, как бы Ульрих ни гнал от себя эту мысль. Он не был готов вновь увидеть Оливию, почувствовать тёплую кожу под пальцами, вглядываться в грозовые облака глаз, хотя и мечтал об этом каждый чёртов день все эти три года.
– Приготовь что-нибудь, – грубо рыкнул Ульрих, сразу меняя тембр, стоило оказаться за пределами комнаты.
– Я тебе не служанка! – с нотками недовольства в голосе фыркнула Кэтрин и изящно поднялась с кресла. – Но если ты хорошо попросишь…
Закусив губу, волчица подошла ближе, и её руки тут же нырнули под его футболку.
– Я сказал приготовить обед, – сверкнув янтарём злости, прошипел Ульрих и отодвинул её от себя.
Она обиженно хмыкнула, но всё же двинулась в сторону импровизированной кухни и нарочно загромыхала посудой.
– Проснулась? – Иван сидел у окна, перелистывая пожелтевшие страницы книги. – Как она себя чувствует?
– С ней всё в порядке, не считая ссадин и порезов, – выдохнул Ульрих, достал кружку и высыпал в неё щепотку душистых трав из полотняного мешочка.
– Отлично, вечером уведу её к стене. – Иван захлопнул потрёпанный томик и поднял строгий взгляд. – Теперь из-за твоей глупости нам придётся менять жилище. Уверен, что эта девчонка приведёт охотников сразу после того, как расскажет о том, что видела.
– Лив останется здесь, – бесстрастно ответил Ульрих, размешивая чай.
– Исключено. – Недовольно сдвинув брови, Иван отложил книгу на подоконник. – Человеку не место среди нас, тем более охотнику. Стоит тебе отвернуться, и она вонзит серебро в твоё глупое сердце, даже не поморщившись.
– Иван, – глухо произнёс Ульрих, сжимая кулаки. – Оливия останется с нами. Точка.
– Мы ещё вернёмся к этому разговору, – тихо отозвался Иван, пристально наблюдая за подопечным, пока тот не скрылся в комнате, плотно прикрыв за собой дверь.
Услышав скрип, Оливия подняла голову и постаралась выдавить слабое подобие улыбки. Голова шла кругом от происходящего, отголоски ночных гонок давали о себе знать, и меньше всего хотелось думать о том, куда она попала. Присутствие Ульриха всегда дарило уверенность и спокойствие, но сейчас казалось чем-то невероятным, а непонятная обида уже сжимала горло тугой удавкой, как бы она ни старалась её отогнать. Слишком много вопросов и сомнений кружилось в голове, так что счастливая мысль о том, что единственный друг детства жив, просто тонула в общем гомоне.
– Как ты? – Ульрих поставил кружку на старый деревянный стол около кровати и обеспокоенно посмотрел на Оливию. – Здесь фиалка и мята, – кивнул он на чай и присел рядом.
Непреодолимое желание коснуться её ломало изнутри, но Ульрих всё же сдерживался, внимательно наблюдая за тем, как Оливия дрожащими руками подносит кружку к губам и делает осторожный глоток.
– Не молчи, Лив.
– Теперь ты один из них? – едва слышно спросила она, старательно рассматривая плавающие в кружке травинки.
– Да, – сглотнул он, не решаясь продолжить, – и всегда был.
– Всегда? – эхом повторила Оливия, поднимая на него подозрительный взгляд.
– Понимаю, что это звучит как бред, я и сам не поверил вначале, но…
– Но что?
– Настоящий Ульрих Свенсон погиб в день нападения на северную базу, – на одном дыхании выпалил он, косясь на подругу.
Оливия смотрела всё так же недоверчиво, словно по очереди выдёргивала данные из его рассказа, оставляя лишь то, что могло быть похоже на правду. Улль тяжело вздохнул, вспоминая, как сам несколько лет назад был на её месте и отчаянно противился тому, что услышал от Ивана.
* * *– Это безумие, Бальтар! – Иван широким шагом мерил комнату, в то время как сидящий в кресле мужчина равнодушно смотрел в окно. – Ты же понимаешь, это может быть ловушка!
– Я готов пойти на риск. Стая не будет жить впроголодь, пока люди за стеной пользуются тем, что по праву наше! – Казалось, о стальной голос можно пораниться.
– Всегда можно заключить договор. Не думаю, что охотникам нужна эта вражда.
– Не говори как Джакоб, только этого ещё не хватало, – с отвращением произнёс Альфа и повернулся к столу, на котором была разложена карта.
– Ты сам понимаешь, что он прав.
– Он хочет получить лишь свою выгоду, Иван. Его мало волнует судьба живущих на этой земле ликантов.
– Ты просто упёртый баран! Не хочешь слушать меня, подумай о сыне! Что с ним станет, если ты погибнешь на поле боя? Мальчишка даже не умеет обращаться! Джакоб первым делом избавится от него, чтобы расчистить себе место во главе.
– Я не собираюсь умирать, друг, – хмыкнул Бальтар и замолчал, внимательно разглядывая изгибы стены на испещрённой отметками бумаге. – Сколько охотников постоянно находится на северной базе?
Его указательный палец упёрся в отмеченный квадратами зданий форпост.
– Около ста, – не понимая, к чему клонит Альфа, ответил Иван.
– Я передумал, – хитро улыбнулся Бальтар и, когда Иван выдохнул с облегчением, добавил: – Собирай стаю. Прорвёмся за стену сегодня!
Но его воле не суждено было осуществиться. Великая битва, которая должна была войти в историю рода ликантов под знаком победы, обернулась позорным поражением, превратив оборотней в расу прокажённых, вынужденных коротать свой век в резервации.
После того как Альфа пал, сражённый предательской пулей, Иван, верный бета, покинул поле боя. Он со всех лап мчался по сумрачному лесу, боясь не успеть. В ушах всё ещё стоял общий вой, оглушивший своей скорбью, стоило телу Бальтара рухнуть на землю, но он продолжал бежать, не разбирая дороги. В голове пульсировала единственная мысль – спасти Рунольва.
Возглавив стаю, младший брат Альфы не станет церемониться с тем, кто по праву является наследником. Иван никогда не доверял Джакобу, об алчности и гордыне которого ходили легенды, а потому стремился любой ценой защитить мальчишку.
Волчонок не расплакался, когда Иван осторожно достал его из детской колыбели, и, кажется, даже продолжал спать, крепко сжимая шерсть в кулачках, пока оборотень вёз его на спине через лес. Спонтанное решение не вызывало радости, сомнения одолевали на каждом шагу, но он упорно двигался в сторону северного форпоста, где в тот день удалось прорваться за стену. Он помнил, что на базе не осталось ни одного выжившего, а потому надеялся успеть до того, как охотники вернутся в свои владения, чтобы похоронить тела убитых.
Подобравшись к самым развалинам, Иван втянул воздух, прекрасно зная, какой обманчивой может быть тишина. Спустив сына Бальтара на землю, он вдруг задержал на нём пристальный, полный боли взгляд. Сможет ли он выжить, скрыв своё происхождение даже от самого себя? Как долго ему придётся жить у охотников, если бета его отца не сможет его вызволить в ближайшие пару лет? Надолго среди людей оставаться опасно, кровь обязательно возьмёт своё.
Иван поморщился. Волчат обучали обращению с ранних лет, чтобы трансформация происходила безболезненно. Что, если он не успеет помочь мальчишке до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать?
Успеет. Должен успеть, иначе его клятва на верность альфе ничего не стоит.
Прежде чем пробраться на территорию базы, Иван принял человеческий облик и, стянув с лежащего неподалеку трупа форму охотника, надел её. Ребёнка он взял на руки и осторожно двинулся вдоль разрушенных зданий. У входа в одну из казарм послышался шорох, заставивший оборотня замереть на месте. В дверях показался мальчик, на вид чуть старше Рунольва. Парнишка с любопытством выглянул за дверь и тут же заметил Ивана.
– Ты кто? Длуг? – Маленький пальчик взметнулся в воздух, указывая на ликанта, так что тот на мгновение опешил, но тут же взял себя в руки и постарался улыбнуться поласковей.
– Да, – кивнул он, поставив Рунольва на ноги рядом с собой.
Легонько подтолкнув волчонка в сторону двери, Иван вновь повернулся к пареньку. Взгляд задержался на двух плоских пластинках на тонкой цепочке, которые висели на груди мальчика, и оборотень вдруг протянул ему ладонь.
– Пошли найдём твоих родителей? Они тут, рядом.
Поднявшийся ветер зашелестел ветвями деревьев, скрыв хруст позвонков тонкой шейки. Иван склонился над безжизненным тельцем и снял с него жетоны. Прикрыв глаза, он тихо прошептал «прости», оттащил его подальше от стены и спрятал в высоких зарослях. Маленькая бледная ручка в последний раз мелькнула в отблеске предрассветного солнца и тут же пропала в траве.
Осколки и мусор хрустели под ногами, пока Иван стремительно мчался обратно. Осторожно сдвинув дверь, что болталась на одной петле, он прошёл внутрь казармы и тут же наткнулся на стоящего у входа испуганного волчонка. Нежно потрепав его по волосам, Иван опустился перед мальчиком на колени.
– Я обязательно за тобой вернусь, – ободряюще улыбнулся оборотень и защёлкнул цепочку на шее Рунольва. – Не забывай, кто ты.
Лёгкая вибрация скользнула по земле, эхом доходя до разрушенного здания и дребезжа остатками стёкол. На поляну один за другим выезжали машины гильдии, и Иван, последний раз взъерошив светлые локоны волчонка, выпрыгнул в окно и скрылся в тени дикой жимолости.
* * *– И ты веришь ему? – тихо спросила Оливия, когда Ульрих замолчал.
– Да, – уверенно произнёс он, щурясь от солнца, проникающего сквозь рваные тряпки на окнах.
Оливия задумчиво покачала головой, собираясь озвучить волновавшие её сомнения, но проникновенный взгляд голубых глаз, казавшихся чистейшими озёрами в свете утренних лучей, заставил откинуть все мысли на второй план, оставляя лишь этот гипнотический молчаливый диалог, где прошлое было уже совсем неважно.
– Значит, ты специально подстроил свою смерть? Знал всё заранее и даже не предупредил? Заставил жить с этой болью? – Она говорила спокойно, только дергающийся уголок губы выдавал напряжение.
– Нет, конечно нет. – Ульрих встал с кровати и тут же опустился на корточки перед подругой, сжимая её холодные руки своими. – Я никогда бы так не поступил с тобой. Ты всё, что у меня есть.
– Да, не поступил. Не исчез бы на три года, бросив меня. Попытался бы связаться, дать знак, что жив. Не дал бы бросить чёртову землю на чёртову крышку гроба!
Её голос угрожающе зазвенел, и Оливия испуганно умолкла.
– Я действительно не мог просто заявиться на базу спустя месяц и сообщить о своём чудесном воскрешении, за милю воняя как оборотень. – Лицо Оливии тронула нервная улыбка, и он сильнее сжал её дрожащие пальцы. – Что тебе сказали о моей смерти?
– Мне даже не дали подойти к твоему телу! Сказали, что это несчастный случай! Что ты упал со смотровой вышки, но я знала, что это полная лажа! – импульсивно тараторила она, глядя прямо на Ульриха.
– Ну, почти так всё и было, – задумчиво протянул он. – Иван нашёл меня за стеной, я не должен был выжить, приземлившись с такой высоты на камни, но тем не менее мне повезло. Волчья регенерация вступила в силу, и я смог восстановиться. Пришёл в себя лишь через сутки, когда Иван уже совершил подмену, решив, что таким образом меня никто не станет искать.
– А потом? Неужели ты не скучал по дому?
– По дому? Нет, – усмехнулся Улль, качая головой. А затем с нежностью посмотрел на Оливию. – Только по тебе, но рисковать не мог.
– Боялся, что пущу тебе пулю в лоб? – Она выдернула свои руки, наклонилась ближе и зловеще зашептала: – Правильно, именно так бы я и сделала!
Серые глаза заискрились от злости, всё сильнее напоминая небо перед грозой, но Ульрих знал, что за этой бравадой скрывается только боль.
– Нет, боялся, что могу навредить тебе, – покачал он головой, оставаясь серьёзным. – Ты даже представить себе не можешь, что делает человек во время первого обращения.
– Покрывается шерстью и писает, подняв лапу?
Ульрих не разделил сарказма, напряжённо глядя на Оливию. Он не хотел пугать её подробностями трансформации, но это, пожалуй, был единственный способ объяснить причину их долгой, наполненной скорбью разлуки.
– Каждую мышцу в твоём теле выкручивает до упора, – глухо заговорил он, отвернувшись, и Оливии пришлось вслушиваться в каждое слово, явно дававшееся ему с трудом. – Кости словно дробит огромным молотом, превращая в труху коленные чашечки, а кожа горит так, будто её срезают ржавым лезвием, так медленно, что, кажется, ещё секунда, и сойдёшь с ума от этой боли. И это только начало.
Его голос вибрировал в наступившей тишине, и Оливия вдруг поняла, что практически не дышит.
– Разум покидает тебя через несколько часов, – продолжал Ульрих. – Но агония остаётся, добавляя к этому адскому коктейлю лишь одно желание – убивать. Убивать каждого, кого видишь. Наброситься на любого, кто окажется в достаточной близости, ведь у тебя есть всего пара метров, на которые позволяют отдалиться тяжелые кандалы.
Ульрих подошёл к окну, хмурясь, будто снова переживал, как фантомные спазмы скользят по рукам к кончикам пальцев. Оливия молча разглядывала его сосредоточенный профиль, чувствуя, как внутренняя дрожь охватывает всё тело. Не сдержав порыва, она вскочила с кровати и прижалась к крепкой спине. Пусть теперь Улль один из тех, кто всегда считался ярым врагом, пусть этот терпкий аромат наполняет лёгкие, вызывая головокружение, но она никогда не сможет отказаться от него, стереть пятнадцать лет дружбы, забыть лучшие моменты жизни, ведь в них всегда рядом был он.
– Мне так жаль, что тебе пришлось испытать это, – хрипло выдохнула она ему в шею, и Ульрих нехотя отстранился, чтобы повернуться к ней. Но неожиданно для самого себя уловил жалость в глубине серых глаз.
Ему вдруг стало тесно в четырёх стенах. Полумрак комнаты и старые бревенчатые стены давили, заставляя задыхаться. Хотелось вырваться на свободу и бежать всё дальше и дальше, пока мерзкое скребущее чувство в груди не отпустит.
Она не должна жалеть его!
– Прогуляемся? – задумчиво протянул он, выставив руку вперёд. Оливия несколько секунд колебалась, борясь с усталостью, но всё же вложила свою ладонь, чувствуя, как чуть шершавые подушечки нежно поглаживают её пальцы. – Такая холодная. Сейчас, дам тебе кофту. – Ульрих метнулся к коробкам на полу, выискивая нужную вещь.