Запрет на чувства

– Мне здесь тоже нравится. Все выполнено в стиле аристократических салонов конца XIX – начала XX века: антикварная мебель, тяжёлые дубовые столы, старинные патефоны, фотографии, вырезки из пожелтевших газет. Все это стоило Вадиму уйму денег…

Адель сдержанно улыбнулась. Икающий говор Дарины являл собой нечто среднее между тем, как говорят жители Москвы, где она прожила большую часть своей жизни, и питерским произношением. Сейчас он был особенно заметен.

Подошёл официант, держа в руках бутылку красного сухого вина.

– «Мартини. Асти», как вы и заказывали, мадам Дарина. Открыть?

– Да.

Дарина отдала модельному бизнесу более десяти лет. Она была одной из самых ярких звёзд на модельном подиуме. Ее хорошо знали не только у себя дома, но и в зарубежных агентствах моды, таких как IMG, Women, Elite, Next, DNA, The Society, Marilyn, Oui, Select, Storm, D’Management и других.

Несмотря на свои неполные тридцать лет, она была похоже на долговязую девочку-тростинку с бледным лицом, у которой острые колени напоминали надломленные спички. Подобных гламурных штудий, скроенных по лекалам профессионального моделинга, можно видеть во многих глянцевых журналах, где они представлены в качестве арт-объектов для подражания девочкам-подросткам старшего возраста.

Адель не видела Дарину пару месяцев и не могла поверить в то, что её высокооплачиваемый личный диетолог довёл ее подругу до такого жалкого состояния.

Дарина была в зелёном «трансформере Джаз» от Чин Тамани, облегающая ткань которого бесстыже подчёркивала ее худобу. Её тонкую шею венчало колье из разноцветных камней, с преобладанием жёлтых и оранжевых цветов. Как ни странно, но в этой взрослой девочке-осень было что-то нездоровое, но при этом порочно-соблазнительное.

Адель неожиданно вспомнила фото Дарины трёхмесячной давности, размещённое в какой-то из газет, относящейся к бульварной прессе. Заголовок к нему гласил: «Тощая корова, далеко не газель…».

Тонкая, как тростиночка, Дарина была сфотографирована в кожаном кресле, она сидела, свесив ножки, на которых мяса было меньше, чем на руках у обычной девушки. «Не эти ли гламурные образчики доводят ваших дочерей до полного истощения?» – заключал свой гневный эпос автор статьи.

Официант открыл шампанское и разлил его по бокалам-флюте. Принесли клубнику и десерт…

– Я совершенно обескуражена твоим отчаянием, Адель. В чём дело? Я всегда считала, что у тебя есть всё, что только можно пожелать! Твой Роберт не жмот – купил тебе шикарную квартиру, крутую машину, драгоценных бирюлек у тебя навалом.

Откуда взялась у тебя на лице вселенская тоска? Может тебе нравиться надевать маску несчастной? Или ты, действительно несчастна? Мне кажется, дело в твоих мозгах? Будучи психологом, ты излишне занимаешься психоанализом себя родной, в этом твоя беда.

Адель тяжело вздохнула.

– Ты права, подруга, – всё дело в моих мозгах. Когда училась в школе, я думала, главное быть красивой и счастье ко мне придёт.

В институте я думала, чтобы быть счастливой нужно выйти замуж за богатого мужчину, парни – сверстники при этом в счёт не шли, потому как все они «босота».

Теперь у меня всё это есть, правда с одной оговоркой, – мужик, лежащий рядом со мной на кровати явно староват, ему бы лет на пятнадцать быть помоложе. Вот по ночам теперь лежу и думаю, чего же мне не хватает, чтобы по-настоящему быть счастливой?

– А Роберт тоже так мучается?

Адель громко рассмеялась.

– Нет. Он спит как убитый, его храп сотрясает стены. Роберта наши отношения вообще не занимают, его всё устраивает – молодое, крепкое, а главное безропотное тело, лежит рядом, что ещё надо!

Мои чувства? Это вопрос захламлённый. Ощущения есть, мне нравится секс, но он без эмоционального окраса – чувств, связанных с ним, нет.

Я не знаю, что такое любовь и похоже на то, что никогда не узнаю. Впрочем, Роберта это обстоятельство не волнует, ему так со мной проще. Он вообще не думает о таких вещах, ибо сам, также, как и я, эмоционально не окрашен.

Мы с ним, в этой части, похожи, с той лишь разницей – я нахватала аберраций в семье, а у него запрет на чувства связан с его криминальным укладом. Кстати, такой запрет, говорил нам профессор в университете, нередко наблюдается у военных. Помимо военной тайны, они вдруг начинают хранить в себе всё подряд.

– Подруга, так никуда не годится! Я даю тебе установку – не мучайся дурью и заведи себе любовника. Спать будешь хорошо и сны будешь видеть розовые…

– Я уже думала об этом. Даже завела интрижку с одним, когда была на показе мод в Москве. Но он оказался моральным уродом…

– Так ты заведи себе не урода. Я же ведь завела, – разоткровенничалась Дарина.

– Ты молодец! А мне не везёт. К тому же я боюсь Роберта, он был в 90-е годы бандитом, у него и сейчас дружки такие. Он просто меня убьёт.

– Не убьёт, сейчас время другое. Выгонит с квартиры, заберёт машину, цацки. Может ещё отлупит. Эта проблема всех карманных девочек, живущих на дотации…

– И тебя тоже?

– А чем я лучше других. Мой Вадим, в отличие от твоего Роберта, к тому же маниакально ревнив. Вот он может точно меня убить. Но это меня не пугает…

– Почему?

– Есть кое-что пострашнее…

На лице Дарины высветился испуг и у Адель невольно возникло желание прижать подругу к груди. Наверное, подобное желание всегда возникает у родителей, когда они видят перед собой взрослую дочь в платье детского размера и с невесомой задницей, – подумала она.

– И что это? Ты меня пугаешь, подруга…

– Вадим посадил меня на наркотики…

Адель какое-то мгновение не могла взять в толк, о чём она говорит.

– Как так, взял и посадил? – сердито спросила она ее. – Ты же можешь от них умереть. Что ты думала в это миг?

Дарина чуть отодвинулась и с укором посмотрела на неё.

– Пожалуйста, без этого сердитого выражения на лице. Ничего, подруга, я не думала, я тогда была полной дурой, к тому же ещё и навеселе. Потом пристрастилась. Сейчас мы почти каждый вечер проводим с ним в элитном клубе, в котором собираются такие же «рафинированные», как мы.

Это богема Питера, кого там только нет – известные музыканты, узнаваемые киношники и телезвезды, прокаченные стилисты, детки богатых родителей и прочая хрень. Пьём, нюхаем, ширяемся…

Я давно поняла, что для того, чтобы попасть в так называемый «высший свет» талант не нужен. Нужно иметь смазливую внешность, одеваться в модные тряпки, посещать нужные вечеринки и затащить на себя какого-нибудь именитого мужика. Нужен холодный и циничный расчёт.

У нас с Вадимом вначале было иначе. Я влюбилась в него до беспамятства, он был в восторге от меня. Но папины деньги и профессиональная деятельность сгубили его.

– Я никогда у тебя не спрашивала, а чем занимается Вадим? – проявила интерес Адель.

– Помимо того, что он ресторатор, он ещё известный в Питере сомелье, но это полбеды. В нём не на шутку разгулялись гормоны, в то время как моя «физика» не была ещё «разбужена» полностью. Вот и пошло всё у нас на перекос.

– А полиция? Разве она не знает о существование этого подпольного клуба? В прочем, можешь не отвечать на этот вопрос, она, скорее всего, его «крышует» (сленг).

– Эта действительно тайный клуб – пароль на каждый день разный, его отправляют Вадиму на телефон. Один из друзей Вадима назвал этот клуб «ВКПБ».

Адель рассмеялась.

– Это что? Всероссийская Коммунистическая Партия Большевиков? И место ваших тайных встреч – крейсер «Аврора»?

Дарина усмехнулась.