Большая стрелка

– Художник, – послышалось в трубке. – Этого коммерсанта. Ну, в общем, все… Но тут проблема.

– Какая такая проблема? – спросил Художник.

– Бумаг при нем не было!

* * *

– Стоять, суки! РУБОП!

Прибалт оказался быстр. Рука его нырнула за пазуху, к шестнадцатизарядному «глоку». И тут же от собровца, выскочившего из подкатившего фургона-«рафика» с занавешенными окнами, он получил по хребту прикладом автомата и угомонился на асфальте.

Влад вылетел из оперативной «шестерки», затормозившей перед носом бандитской «оружейной» тачки – синего «буммера» с тонированными стеклами.

Рыхлый, пузан по кличке Бобрик, за рулем «БМВ» потянулся к ключу зажигания. Он хотел сдать назад, подвинув собровский фургон, заодно задавив прибалта, оперативников и двух покупателей, и вырваться из окружения.

Двигатель «БМВ» взревел. Бобрик врубил скорость…

Влад с одного удара рукояткой «стечкина» высадил лобовое стекло «БМВ». А потом коронный номер: он выдернул за шкирку восьмидесятикилограммового Бобрика через образовавшийся проем.

Бобрик взвыл, как свинья, которую тащат на убой. Влад умелым ударом угомонил его.

И вот все пятеро «оружейников» разложены на асфальте в наручниках. Можно перевести дух.

– Класс! – поднял палец вверх начальник отдела подполковник Казанчев.

– Рады стараться, – широко улыбнулся Влад, обнажая белые, ровные зубы.

– Ну-ка, где наше железо? – Казанчев открыл багажник «буммера» и удовлетворенно крякнул, разглядывая две израильские снайперские винтовки, шесть пистолетов-пулеметов чешского производства и пять килограммов пластита.

Торговцев смертью взяли в самый любимый ими момент – обмена оружия на «хрусты».

В РУБОПе оперативников ждало оформление протоколов, допросы и прочая рутина. Оперативное дело «Гастролеры» реализовано. Перекрыт один из каналов контрабанды оружия из Латвии в Москву.

– Ну что, братки, смажем успех? – ближе к окончанию рабочего дня деловито осведомился майор Ломов по кличке Лом. Вопрос был риторическим.

– Кому за бутылкой идти? – обреченно спросил самый молодой – старлей Николай Балабин, прозванный Николя за аристократическую внешность.

– А чего идти? – Влад полез в шкаф с милицейской формой на случай строевых смотров или других служебных бедствий и вытащил из-за вещмешков бутылку.

Первая рюмка прошла как положено – легко и хорошо.

– Здорово ты Бобрика через стекло, – хмыкнул Балабин. – Как щенка нашкодившего.

– В первый раз видишь Бронепоезд на боевых рельсах? – усмехнулся Ломов. – Это зрелище, достойное кинематографа.

Бронепоезд – эта кличка была дана Владу за напор, упрямство, силу и несокрушимость.

– Молодой, наливай по второй, – велел Влад.

Снова полилась водка в кружки, темные от чайной накипи.

– Ну, чтоб враг был повержен! – Влад поднял было стакан.

Но тут зазвенел служебный телефон.

Звонил начальник отдела Казанчев.

– Влад, вы там чем заняты?

– Рапорта отписываем.

– Мне из горпрокуратуры звонили. Тебя хотят видеть по детолюбу. Следак, говорит, что ненадолго. Смотайся к нему.

Доза спиртного для веса Влада в сто пятнадцать полноценных килограммов была несущественна. Поэтому он без лишних сомнений устроился за баранкой своего старенького зеленого «ВАЗ-2105». И через несколько минут стоял перед кабинетом следователя Мокроусова.

Политик был уже там. Влад услышал обрывок захватывающего разговора на тему, как быстрее получить долгосрочный льготный кредит. В кредитах Политик был дока.

– Тут проблем у вас не будет, – заверял он. – Я хорошо знаю председателя правления «Бизнес-сервиса». Такие кредиты выдаются, естественно, людям с хорошими рекомендациями.

– Да, есть о чем подумать, – отвечал следователь.

Тут Влад и зашел в кабинет.

– Уже заждались, – приторно улыбнулся следователь. Он все время улыбался как идиот и походил на менеджера американской фирмы «Собачья радость».

Влад устроился на стуле в тесном кабинете и уставился на пухленького, гладкого Политика, который заерзал под тяжелым взглядом.

– Поскольку в деле между вашими показаниями имеются существенные противоречия, я вынужден провести очную ставку, – улыбка немножко поблекла на лице следователя.

– Валяй, – махнул рукой Влад.

Мокроусов поморщился, хотел что-то строгое сказать, но передумал и принялся разъяснять участникам очной ставки их процессуальные права и обязанности.

– Что вы можете показать об обстоятельствах обыска и задержания? – наконец спросил он у Политика.

– Это была заказная провокация, – изрек тот, приободряясь, как всегда, когда начинал работать языком. – Девятнадцатого марта около девяти вечера ко мне заявился этот господин в сопровождении его коллег по работе. Его клеветнические обвинения были чудовищны. Изнасилование малолетних, педофилия. Мне показалось, молодой человек просто не в себе.

Влад сжал кулак. Спокойствие, только спокойствие, как говаривал старина Карлсон.

Политик бросил вороватый взгляд на рубоповца, запнулся на секунду и продолжил заливаться соловьем: милиция вломилась в его дом без каких-либо оснований. Опозорили. Избили, выбили чистосердечные признания в том, чего не было…

– И, господин следователь, я не столь богатый человек, чтобы разбрасываться такими деньгами, – заявил Политик в конце, подойдя к самому главному, из-за чего весь сыр-бор.

– Сколько было денег? – спросил Мокроусов с гадкой ухмылкой.

– Шестнадцать тысяч долларов, цент в цент. Лежали в секретере.

– Вы видели, куда они делись?