Сердце Руси

Вместе с ним, и войско татарское,
Чтобы взять ключи от Владимира,
Чтобы Русью править Залесскою.
Вот боярин – Семен Карамышев,
Воеводой большим назначенный,
Подошел, незаметно, к городу.
Окружил в час июльский, полуденный.
Нет защиты надежной в городе,
Ведь наместник – Юрий Васильевич,
Град покинул, совместно с Фотием,
Про набег татарский не ведая…
Как узнал про это Карамышев,
Порешил он, вместе с царевичем,
Разорить дотла гордость русскую.
Растащить богатства Владимира.
И пошли на приступ разбойники,
Убивая народ без милости,
Без пощады и всякой жалости,
Задыхаясь от злобной жадности.

Храм Успенский – Руси жемчужина,
Покорял красотой божественной
И лечил людей от неверия.
Был всегда ты добычей знатною,
Для врагов корыстных и алчущих.
Куполами златыми светлыми,
Привлекал ты татей бессовестных…
Вот прорвалась толпа ревущая
Разметав, порубив защитников,
К стенам храмовым, белокаменным:
«То-то будет здесь всем поживушка.
Злато-серебро, драгоценности.
Мы добра наберем. Натешимся
Получив богатства несметные».
Открывают врата соборные,
Входят в храм, толпою бесчинною.
Вот вошли и встали растерянно.
Не сверкают иконы золотом.
Нет каменьев нигде сверкающих.
Нет крестов и кадил серебряных.
Лишь стоит священник и молится
На коленях перед иконами,
В рясе черной, скуфейке простенькой,
Низко кланяясь Богородице.

Подошли Карамышев с Талычем
И священника стали спрашивать:
«Кто такой? Почему не спрятался?
И какого ты роду – племени?»
«Я – гречин, по роду, по племени,
Патрикей. Я ключарь по должности.
Здесь молюсь о защите города,
Пред иконой святой заступницы».
«Отвечай, Патрикей, по совести.
Здесь богатства были несметные.
Где они? Говори немешкотно!»
«Знаю я, богатства церковные
Схоронила святыня божия.
Богоматерь – Руси заступница,
Все укрыла от взора жадного».
«Не шути старик так с царевичем!
Ты укрыл богатство безмерное?
Где!? Скажи! Мы с тобой поделимся.
Ну зачем тебе столько золота?»
«Это золото мне не надобно.
Все я спрятал в место надежное.
И затем оно предназначено,
Чтобы встала Русь, краше прежнего.
Силой сильною, да единою
Против всех своих лютых ворогов.
Растопила их, как весенний снег
И, очистившись, возвеличилась.
Только вам, душой лютой-черною,
Не понять всего, не додуматься».

«Ничего, язык твой развяжется.
Не хотел добром, так не жалуйся».
И, схватив, Патрикею вороги
Приготовили муки страшные.
Стали бить его, больно, плетками.
И клещами ногти выдергивать.
На огне стали жарить медленно.
И колоть, и резать кусочками.
Ничего Патрикей не сказывал,
Лишь молился, от боли мучаясь:
«Дай же силы мне, Боже праведный.
Укрепи мой дух пред нечистыми».
«Говори старик, где же золото!?
Отвечай, и тебя помилуют».
«Отпустите меня, мучители!
Я скажу, где богатства спрятаны».
Ухмыльнулись враги, презрительно.
Развязали они священника:
«Вот давно бы так ты одумался.
Жизнь – она милей, чем сокровища».
Подошел Патрикей к царевичу:
«Ум, царевич, твой, как младенческий.
Не заметил богатства главного.
А оно надежно запрятано.
В сердце спрятано люда русского.