Я, Хобо. Времена смерти

end of file

ввести код

40808

код принят

file 1.4

created: 16.09.124 UTC

current music: Mylene Farmer: «Nicola»

txt: но Дьяк лежал без сознания, я работал в поле, далеко от врачей, контролировать себя должен сам, а с собой я договорился так: повременим. Я рисковал, подставляя товарищей? Да. Правда. Но хочешь – верь, хочешь – стреляй: я, может быть, один раз задумался об это. Не больше. И то не помню когда.

В выдавшуюся минутку здоровья Нота настроила в интерфейсе системной оболочки станции надримановой связи войс-агент, после чего общаться с титаном мы могли в реальном времени вслух. Изображение, впрочем, с телекамер грузовоза ходило путями обычными, с односторонним запаздыванием в шесть минут: маломощный на «ОК» был оконечник НРС, так, внепространственный телеграф получался, не более.

01.18.05.01 МТС на оптической без тяги, почти недвижно стояли мы относительно группы искусственных объектов в назначенной точке северного зенита ЕН-5355. Модель группы БВС-ГЛАВНАЯ грузовоза нам рассчитала, но и невооружённым глазом всё было видно. Монтажный двустрельный (типа «?») тысячетонник-рэк с подвешенной к основанию обоймой цистерн – это был балок для монтажников. В рэк был заведён и расчален шестью корявыми временными мачтами (Матулин опознал в них перемонтированные кран-мачты стандартного мостового дока, я был не уверен в этом, но Кириллу, допускаю, видней) здоровенный генератор инерции, я впервые такой видел. И генератор работал. В первом фокусе его поля, километром выше рэка, находился хорошо стабилизированный, полностью собранный, но абсолютно холодный скраб. Из семнадцати боковых фокусных гнёзд инерционного поля недостроенными маяками заполнены были три, и эти три работали, стабилизируя комплекс в римане относительно звёздной системы. Большинство построек были негерметичными, некрытыми, собственно, это были всего лишь скелеты. Баржи с железом, числом пять, были жёстко стыкованы к зенитному скрабу, так что он (а мы стали на осмотр под комплексом снизу) напоминал наполовину оборванную ромашку.

И ни одного огня.

В целом – в наших обстоятельствах – стройка производила хорошее впечатление. Пустовато, но всё на местах, всё прибрано, аккуратно. Сбрасывай монтажников, запускай диспетчерскую, подвози железо и достраивай. На три месяца работы. И заводи в рэк «ствол» титана на вечный прикол.

– Сделано почти на треть, – сказал Кирилл. – Даже генератор на ходу.

– Почему его не видели с титана? – спросила Нота.

– Без двадцати единица дистанция, мы ж тебе не телецентр, – сказал Кирилл. – Тем более зенит-фокус экранирован рэком.

– Всё равно, – сказала Нота. – Слишком тут холодно.

– Какая сейчас разница? Холодное, но наше, – сказал я. – Алло, Центральная, ваше мнение?

– Здесь Андреев. Получили картинку. Совещаемся. Моделируем. Ждите.

– Понял, здесь Байно.

– Здесь Мьюком. Байно, что ты намерен предпринять?

– Дать экипажу отдых после тяги. Час невесомости. Затем думаю приблизиться на руку и попытаться войти в контакт с БВС комплекса. Генератор на ходу, значит, БВС тоже на ходу. Стройка брошена с рывка, неконсервирована…

– Почему так думаешь?

– По ощущениям, капитан. Если БВС не ответит, возьму на абордаж балок. Временный штаб стройки должен быть там. Больше не вижу, где.

– Понял, здесь Мьюком. Час отдых, понял. Выход проводить во взаимодействии со мной по НРС, повторяю, только во взаимодействии со мной проводить операцию.

– Понял вас, операцию проводить гласно с вами по НРС. Конец сообщения, флаг.

Я выплыл из-за своего пульта назад, перевернулся. Нота включила в рубке верхний свет.

– Моемся, питаемся, бездельничаем, – сказал я. – Целый средний час. Кирилл, набросай на стол.

– Где, в столовой?

– Мальчики, давайте без перемещений, – попросила Нота. – Сил моих больше нет.

– Голова? – спросил Кирилл.

– Просто ужасно, – сказала Нота. – Как по мне топтались. Приношу самые нижайшие.

– Кирилл, помассируй её, – сказал я. – А на стол я, так и быть, сам соберу.

– Ой, массировать не надо! – сказала Нота. И добавила: – И есть я очень не хочу.

– (…)[14 - Них (трбл.).], никаких шансов, – сказал я ласково. – Деваться-то некуда. «ОК», я первый, к связи!

– БВС-ГЛАВНАЯ.

– Контакт с БВС стройки искать. Продолжать внешнее наблюдение. Продолжать сброс автофайлов к титану в прежнем интервале.

– ВЫПОЛНЯЮ.

Я полетел на кухню. Набрал из стенного ящика стандартов в охапку, толкаясь и руля ногами, вернулся в рубку. Нота громко стонала и повизгивала, я даже удивился, пока, приглядевшись, не убедился, что Кирилл делает ей именно массаж. На правой руке у него не было указательного пальца под самый корень. Я откинул столик, рассовал под ленты на столешнице стандарты, включил водогрейку, немедленно выключил, проверил её, накачал воды, снова включил.

– Кирилл, Нота, заканчивайте. Всё на столе. Мрия, жрать будешь, это приказ.

– Марчик, не хочу-у…

– Всегда был против баб в Космосе, – сказал Кирилл неожиданно.

Я засмеялся. Мы развисли за столом, сняли маски. Кирилл, часто моргая, плеснул в воздух воды, намочил руки и протёр глаза.

– Сухо у нас, да… Но лучше уж сухо, чем потно. Насыпка-то в колодцах свежая, – сказал я. – Носи очки, если так быстро сохнешь.

– Да ладно. В космосе проморгаюсь, – сказал Кирилл, напуская воды в желобок выбранного стандарта. – Коньяк нам положен, Марк?

– Да, точно! – воскликнула Нота.

– Кагор, – сказал я. – И то радуйтесь, что не малина.

– Фу-у-у! – сказал Кирилл. – При наличии таких невыносимых тягот и лишений я просто вынужден отказаться от выполнения задания партии и правительства. Неужели никто ещё не продаёт в подпалубах самогон? Долго что-то.

– Какой партии? – спросила Нота. Упаковочку она вскрыла и кушала, надо заметить, с энтузиазмом. – Спасательной? Или геолого-разведочной?

– Старая хохма, – заметил Кирилл. – Удивительно, что она сохранилась. Крови на ней, видать…

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.