Советские спецслужбы и Красная армия

Летом 1918 г. под решительным нажимом Теодори реорганизовали Оперод и др. отделы Наркомвоена, на данном этапе на него обратил внимание член коллегии Наркомвоена, «правая рука» наркомвоена Троцкого хитрый Эфраим Склянский, не принимавший без визы генштабиста «ни одного штата, ни одной ассигновки».

В конце июля 1918 г. отдел под руководством Г. И. Теодори начал бессменную (в 1920 г. генштабист признался, что никому в это время не доверял) масштабную работу по направлению в распоряжение Л. Д. Троцкого и главкома Восточного фронта И. И. Вацетиса войск, снабжения, вооружения и военных специалистов. Теодори также наладил секретную телеграфную связь центрального военного аппарата с действующей армией.

При этом консультант Оперода постоянно контактировал не только со своим шефом (Араловым), но и с Л. Д. Троцким, Н. И. Мураловым, И. И. Вацетисом, Л. М. Караханом и даже председателем ВЦИК Я. М. Свердловым (Теодори заявил позднее, что у него были в этот период «полномочия и полное доверие Я. М. Свердлова, Л. Д. Троцкого и С. И. Аралова»). Из «Кратного очерка истории Оперативного отдела…» выясняется также, что ежедневно вечером Аралов и Теодори делали доклад по телефону лично В. И. Ленину! Более того, председатель СНК дважды лично принимал в Кремле доклад от Георгия Ивановича: один раз в присутствии В. Г. Иванова-Кавказского[211 - Иванов (Кавказский) Владимир Георгиевич (1888–1937) – член РСДРП с 1907, большевик. Участник Гражданской войны в 1917–1921. В 1917–1918 – член Тифлисского комитета РСДРП(б), член краевого совета Кавказской армии, президиума восточной части Центрофлота; нач. военного летучего отряда МВО. С 1921 – на ответственной хозяйственной и военной работе.], другой раз – в присутствии И. В. Сталина[212 - РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 21 об.]. Даже ненавидевший Теодори со товарищи генерал М. Д. Бонч-Бруевич признался позднее, что Оперод с его молодыми, энергичными кадрами «живо интересовал Ленина»[213 - Зданович А. А. Указ. соч. С. 105.]. Информация «Краткого очерка…» существенно дополняет представления о военно-организационной деятельности В. И. Ленина: в его «Биографической хронике» зафиксировано лишь, что с 24 мая по 7 ноября 1918 г. С. И. Аралов лично получал распоряжения Ленина или непосредственно докладывал председателю Совнаркома 10 раз (24 мая, 1 и 3 июня, 2 июля, 3 июля, 16 августа, не позднее 17 августа, не позднее 19 августа, 22 августа, 7 ноября), один раз (8 июня) – получил распоряжения Ленина в составе делегации руководителей военного ведомства[214 - Подсчитано по: Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. Т. 5. М., 1974. С. 482, 506, 511, 524, 596, 599–600; Т. 6. М., 1975. С. 63, 65, 69, 87, 211.]. Аралов в воспоминаниях писал, что Ленин, как правило, звонил по утрам и требовал сообщить обстановку на фронтах и нередко (? – С. В.) вызывал с докладом; по его словам, доклад делался «около карты. Ильич требовал совершенно откровенного и объективного освещения обстановки на фронтах, подробного объяснения причин неудач и поражений. И тут же давал советы, прямые директивы и приказы, за точным исполнением которых он неослабно следил»[215 - См.: Аралов С. И. Указ. соч. С. 37, 162.].

Выход из подчинения Н. И. Муралову не помешал Опероду (в лице Г. И. Теодори) руководить, по просьбе самого московского окружного военкома, проведением всех маневров, тактических занятий, военного обучения и артиллерийских стрельб в МВО и рабочих полков. Составленные по просьбе Н. И. Муралова программы для рядовых красноармейцев, учебных команд, команд разведчиков, метателей ручных гранат и т. п. направили в военные формирования Московского и др. военных округов в количестве 10–12 тысяч[216 - РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 22.].

Одновременно с организацией боевых действий на Восточном фронте Г. И. Теодори настоял на проведении под контролем Оперода (непосредственно – начальника Отделения военного контроля большевика М. Г. Тракмана[217 - Тракман Макс Густавович – зав. Отделением военного контроля Оперативного отдела Наркомвоена (с июля 1918); военком 6-й стр. дивизии 7-й армии (октябрь, декабрь 1918 – январь 1919) и член Совета комиссаров Эстляндской трудовой коммуны; нач. 1-го отдела (отдела военного контроля) Регистрационного управления Полевого штаба РВСР (ноябрь 1918); отпущен для руководства эстонским движением (с декабря 1918); затем на партийной работе (Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1918–1919. С. 127, 628; РГВА. Ф. 25888. Оп. 1. Д. 27. Л. 27 об.).]) регистрации генштабистов, состоявшейся 5 сентября 1918 г. Г. И. Теодори подробно описал процесс принятия решения: «Приехав по приглашению в Оперод и рассмотрев диаграмму утечки [лиц] Генерального штаба из [Советской] Республики на Украину, [в] Сибирь и Кубань, т. Склянский утвердил доклад»[218 - РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 9, 21 об.]. Естественно, «старые кадры» Генштаба (прежде всего, начальник Всероссийского главного штаба генерал А. А. Свечин[219 - Свечин Александр Андреевич (1878–1938) – военный историк и теоретик, генерал-майор. Русский (уроженец г. Одесса). Образование: 2-й кадетский корпус в Петербурге (1895), Михайловское артиллерийское училище – полевой артиллерист (2 курса, 1895), Николаевская академия Генерального штаба (1903). Иностранные языки: французский, немецкий. За границей: 2-дневная поездка в Лын и Кенигсберг для ознакомления с Восточной Пруссией (1906); 1-месячная поездка в Берлин и Познань для негласного наблюдения за ходом крепостного маневра у Познани (сентябрь 1907); 2-месячная поездка в Париж, Реймс, Франкфурт-на-Майне, Эллинг – Цеппелина на Швейцарской границе (август – сентябрь 1909). Какие знал специальности: военное дело. Членство в партиях: беспартийный. В старой армии с 1895 (офицер с 1897); нач. штаба 5-й армии. В советском военном ведомстве с марта 1918 (добровольно) – пом. нач. Петроградского укрепрайона), нач. штаба Западного участка отрядов Завесы, военрук Смоленского района Завесы (с марта 1918; нач. Всероссийского главного штаба (с 3 августа 1918); преподаватель (с октября 1918), специальный лектор (с апреля 1921), главный руководитель (с января 1922) Академии Генерального штаба – Военной академии РККА, по совместительству – штатный преподаватель военного цикла Военно-академических политических курсов высшего политсостава РККА и Ф (июль 1924 – сентябрь 1925); зам. главного руководителя (с июня 1925), старший руководитель (с марта 1929), преподаватель (с октября 1929) Военной академии РККА – Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе; уволен из РККА по ст. 44 «в» (пр. НКО СССР № 0217 от 26.2.1938); в распоряжении IV управления Штаба РККА (с марта 1932); пом. нач. кафедры военной истории Академии Генерального штаба РККА (с мая 1936); исключен из списков Советской армии ввиду смерти (пр. МО № 05172 от 9.11.1956). В общественных организациях: совещанием делегатов I Всесоюзного съезда ВНО военных делегатов III Всесоюзного съезда Советов и представителей организаций ВНО Московского гарнизона избран членом Временного центрального совета ВНО СССР (3 июня 1925); член (с октября 1927), председатель Редакционной комиссии Военной академии РККА (с октября 1927); член временного бюро научно-исследовательских работ (с марта 1929); в составе научно-исследовательского бюро Военной академии РККА (с января 1931). Участие в войнах: Русско-японская война 1904–1905, Первая мировая война, генерал-майор – тяжело ранен в шею сзади с последующим параличом обеих рук и ног, легкая контузия (1916); Гражданская война. Командировки: Петроград (13–22 сентября 1919, 3–11 июля 1921, 21–29 января 1922, 25–31 марта 1922); 5 июня – 3 июля 1925; на территориальных сборах и маневрах (15–28 сентября 1927); Ленинград (27 марта – 2 апреля 1928); в полевой поездке в УВО и СКВО (30 мая – 19 июня 1928); Ленинград, на стажировке (31 июня – 1 сентября 1928); Минск и Бобруйск для прочтения докладов командному составу гарнизонов (19–24 марта 1930). Награды: Анна 4-й, 3-й и 2-й ст.; Станислав 3-й и 2-й ст., Владимир 3-й ст.; Георгиевское оружие, орден Св. Георгия 4-й ст. (в старой армии); золотые часы (в Красной Армии, 1928).], сумевший разубедить в необходимости регистрации генштабистов даже хитрого Эфраима Склянского) возненавидели за это Теодори. Регистрация остановила незаметную в чрезвычайных условиях «Республики в кольце фронтов», но огромную утечку генштабистов в ряды Белых[220 - РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 9, 21 об.]. Со Свечиным как одним из лидеров «старого Генштаба» у Теодори шла настоящая война. О своей гражданской позиции генерал, ничуть не стесняясь, написал в «Автобиографии» 1935 года (!): до марта 1918 г. был «враждебно настроен к Октябрьской революции». В марте он был на совещании в Смольном, после которого и поступил на советскую службу. Когда Свечин занимал должности в Смоленском районе Завесы, он вступил в конфликт с местными коммунистами. Последние, по заявлению генерала, «не выполняли приказов центра, которые я послушно проводил в жизнь. Напряженность этих отношений заставила меня согласиться на предложение Троцкого – принять должность начальника Всероссийского главного штаба. Эта должность занималась мной с марта по ноябрь 1918 г. Я держался по всем вопросам диаметрально противоположного мнения по сравнению с главнокомандующим Вацетисом. Троцкий всегда поддерживал последнего. Это обстоятельство и убедило меня в безнадежности моей работы и вынудило просить меня заменить другим, более пригодным и покладистым человеком»[221 - РГВА. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 23 (Личное дело А. А. Свечина). Л. 17. Автобиография (автограф синими чернилами). Здесь нужен комментарий:И. И. Вацетис стал главнокомандующим Восточным фронтом (по сути Верховным, т. к. именно на Восточном фронте «решалась судьба революции) в июле 1918 г., причем в этот период сам Троцкий назвал Вацетиса «смехотворной кандидатурой». Следовательно, такая ситуация, скорее всего, создалась в сентябре 1918 г., после создания Революционного военного совета Республики (РВСР, Реввоенсовет Республики).].

2 сентября 1918 г. один высший коллегиальный орган военного руководства (Высший военный совет), параллельно которому работали коллегия Наркомвоена и Оперод, сменил мощнейший Революционный военный совет Республики из партийных работников, который сразу принялся налаживать свой рабочий аппарат и ставить под свой контроль все центральные военные органы. После образования РВСР и Аралов с Теодори подтвердили, что отдел представляет собой рабочий орган РВСР, передающий его задания для формирования и снабжения Всероглавштабу и Главному начальнику снабжений[222 - РГВА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 49. Л. 115.].

После образования РВСР С. И. Аралов и Г. И. Теодори в специальном послании новому высшему органу военного руководства, на всякий случай, выдвинули весьма сомнительный тезис: Оперод представляет собой рабочий орган РВСР, передающий его задания для формирования и снабжения Всероглавштабу и главному начальнику снабжений. Оперод характеризовался в документе как орган: наблюдающий за деятельностью Всероглавштаба, передающий распоряжения ВРС (так в тексте назван РВСР. – С. В.) и следящий за оперативным выполнением заданий; принимающий «меры для устранения всяких трений, вызванных политическим моментом» в работе Всероглавштаба, и ускоряющий его работу; обеспечивающий работу военного управления в случае отказа Всероглавштаба от решения какого-либо вопроса. ВГШ обязывался сообщать Аралову обо всех полученных помимо Оперода заданиях и отвечать на все запросы Оперода[223 - РГВА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 49. Л. 115.]. Появление послания не случайно: в начале сентября 1918 г. над Оперативным отделом Наркомвоена, в частности над ОВК, нависла угроза слияния со Всероссийским главным штабом под эгидой последнего. 11 сентября Теодори заявил высоко ценившему его главкому И. И. Вацетису: «Я прошу категорически не соглашаться на влитие Оперотдела во Всероссийский главный штаб, ибо это равносильно уничтожению инициативной группы работников, которая растворится в массе саботантов (так в тексте, правильно – «саботажников». – С. В.), а потом нас постепенно рассеют или заарестуют… Особенно остро в случае передачи Оперотдела во Всероссийский главный штаб станет вопрос с разведывательным, военным контролем, оперативным и учетным отделениями… Если же все интриги и старания отдельных групп увенчаются успехом, то, безусловно, работать во Всероссийском главном штабе мы не будем, дабы не нести нравственную ответственность за тот характер работы, который там идет и будет идти. Предпочитаем тогда уйти в сторону от работы, ибо тогда фактически выяснится, насколько необходима была продуктивная работа отдела, та энергия и способность к творчеству и созидательному труду, которая за эти 2–3 месяца могла уже перейти к исполнению элементарных военных требований»[224 - РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2. Л. 254 с об. – 255.]. Более того, 21 сентября Свечин обратился к Склянскому с жалобой (копию направил однокурснику Теодори начальнику штаба Восточного фронта штабс-капитану Парфению Матвеевичу Майгуру[225 - Майгур П. М. – капитан, «генштабист 1917 года». В советском военном ведомстве с 1918 – по заданию Генерального штаба занимался разработкой штатов и законоположений для Красной армии (с февраля 1918); нач. штаба (с июля 1918), военный руководитель Казанского участка (с августа 1918), команд. 5-й армией (с августа 1918) Восточного фронта; для особых поручений при Главкоме (с сентября 1918); врид нач. Штаба РВСР (с октября 1918); на ответственной работе в Полевом штабе (с ноября 1919); нач. штаба 15-й армии (с января 1919), нач. штаба Армии Советской Латвии (с января 1919); пом. нач. штаба охраны железных дорог Республики; нач. отдела, пом. нач. штаба ВНУС (Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1918–1919 гг. С. 613; РГАСПИ. Ф. 151. Оп. 1. Д. 37. Л. 2–2 об.).]) на Семена Аралова. 18 сентября телеграммой Аралова генштабист Павел Алексеевич Мей назначался начальником штаба Воронежской дивизии. Свечин заявил протест: дескать, назначение состоялось без его «ведома и согласия». Аралов повторил свой приказ о назначении. Свечин апеллировал к Склянскому, «испросив» согласия на отмену повторного приказания Аралова «и наложения взыскания на виновных», предположив: «главная ответственность падает на начальника штаба Оперативного отдела Наркомвоена Теодори». 22 сентября, получив копию обращения Свечина и приказание Склянского «т. Аралову представить объяснения»[226 - РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 42. Л. 236.], дипломатичный Семен Иванович чуть ли не единственный раз в жизни позволил себе сорваться. Без всякого вступления: «Народному комиссару по военным делам т. Склянскому. 1) Назначение в советские учреждения всегда проходили лишь через Оперод Наркомвоена; 2) Ко мне, как к заведывающему Оперотделом, обращаются с просьбами дать ответственных работников. Генштаба [П.А.] Мей со службы ушел в июле месяце, на учете не состоял и был освобожден, как по ошибке арестованный, моим ходатайством и после этого по просьбе губвоенком[а] Голенко (тоже ответственного политического работника) был назначен в его распоряжение для назначения на должность на[чальника] шта[ба] див[изии]; 3) Я являюсь ответственным политическим работником, отвечаю за весь ход работ, не являюсь куклой в чьих-либо руках, а потому указания гражданина Свечина на виновность Генштаба Теодори считаю бестактными и недопустимыми: подпись под телеграммой была моя – Аралова. О назначениях лиц, находящихся в моем ведении или освобожденных под мое поручительство, дам Вам объяснения лично»[227 - Там же. Л. 234–234 об.].

Вероятно, с появлением Реввоенсовета Республики связано назначение 12 сентября Араловым «Особой (Специальной) комиссии по расследованию не только отчетности, но и всей постановки дела» в составе председателя В. И. Гайлита (бухгалтер Контрольной комиссии), Л. Г. Рейтера, А. Н. Виноградова (консультант Учетного отделения), Рахманинова и большевика Варп из ОВК[228 - Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 142. Л. 86.]. Усилилась и отправка сотрудников Оперода на фронт – 22 сентября Аралов назначил на следующий день комиссию в составе И. Д. Моденова (председатель), В. П. Павулана, А. Г. Васильева и Е. В. Гиршфельда «для выяснения вопроса об оставлении [на] занимаемых должностях сотрудников отдела, подлежащих зачислению в Красную армию по мобилизациям»[229 - Там же. Л. 104.].

Однако концентрацию однокурсников Теодори решили разбавить – во избежание осложнений – сами генштабисты. 16 октября консультант Оперода «генштабист 1917 года» Н. И. Камкин был, как доложил Троцкому Теодори, «по собственному желанию» откомандирован к месту прежней службы: в штаб Московской дивизии[230 - РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 467. Л. 181. Телеграмма Г. И. Теодори Л. Д. Троцкому № 03799. На документе имеется помета Л. Д. Троцкого о прочтении – «Тр».]. Вероятно, выпуск 1917 г. таким образом расставил ряд своих кадров на ключевые посты в армии. Это позволяло решить сразу две задачи. С одной стороны, как того и желал Теодори, ставился в «исключительное положение» выпуск 1918 г.; с другой – усыплялась бдительность высшего военно-политического руководства, не желавшего складывания в центральном аппарате Наркомвоена военспецовской группировки.

Положение Теодори в принципе не изменилось и 2 октября, когда на заседании Реввоенсовета Республики в составе главнокомандующего, трех членов Совета (И. Н. Смирнова[231 - Смирнов Иван Никитич (1881–1936) – член РСДРП – РСДРП(б) с 1899; член РВСР (сентябрь 1918 – июль 1919), одновременно член РВС Восточного фронта (август 1918 – апрель 1919), 5-й армии (апрель 1919 – май 1920); председ. Сибревкома.], С. И. Аралова и К. Х. Данишевского), двух генштабистов (Г. И. Теодори и И. Д. Чинтулова) и политкомиссара (М. Г. Тракмана) Оперативного отдела Наркомвоена было принято решение о непосредственном подчинении Оперода со всеми отделениями Реввоенсовету Республики и переименовании отдела в Управление делами (УД) РВСР. В УД РВСР должна была сосредоточиться вся разведка и контрразведка, для чего туда передавались материалы бывшего Высшего военного совета, а также Оперативного и Военно-статистического отделов ВГШ[232 - Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1918–1919. С. 48.]. Управляющим делами должен был стать член РВСР, бывший зав. Оперода С. И. Аралов, его заместителем – бывший зам. зав. Оперода большевик В. П. Павулан; начальником штаба УД РВСР – генштабист Г. И. Теодори. РВСР предписал бывшему Опероду внести изменения в свои штаты[233 - РГВА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 49. Л. 126. Телеграмма РВСР от 4 октября 1918 г. за № 04014.].

7 октября 1918 г. Семен Аралов, предчувствуя скорую победу над Всероссийским главным штабом, направил Льву Троцкому штаты Оперативного управления ВГШ, указав в препроводительной, что в нем служит 28 чинов Генерального штаба, а в его Опероде всего 12. Аралов просил вернуть ему двух генштабистов, направленных в командировку, поясняя, что каждому из них «поручена ответственная и сложная работа и отсутствие кого-нибудь вызывает нарушение стройности работы всего Оперода», а в связи с переформированием отдела в Управление делами РВСР «потребуется большая ответственность работы, особенно по разведке и контрразведке». Аралов не преминул напомнить при этом: «налаживание служебного аппарата и деятельности Оперода создавалось с большим трудом в течение четырех месяцев»[234 - РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 359. Л. 132–132 об.].

Постановление РВСР от 2 октября вызвало большую путаницу. 18 октября ВГШ перевел на его основании Реввоенсовету Республики кредиты на свою военную контрразведку 522 724 руб. и обязался перевести еще 2 371 302 руб. «по утверждении сметы и кассового расходного расписания на второе полугодие 1918 года». Финансовый отдел РВСР (ФИНО), явно не ожидавший прихода денег, 13 ноября запросил ВГШ, «по чьему распоряжению переводится упомянутый кредит Реввоенсовету Республики и на какой предмет»[235 - РГВА. Ф. 11. Оп. 4. Д. 35. Л. 4–4 об.]. В ноябре 1918 г. руководство Военно-статического отдела Оперативного управления Всероглавштаба отписало ответ: «Согласно постановления Революционного военного совета Республики от 2 октября с. г., опуб ликованного в № 132 «Известий Народного комиссариата по военным делам», разведка и контрразведка Всероссийского главного штаба были переданы в Управление [делами] Реввоенсовета Республики, вследствие чего Оперативным управлением было сделано распоряжение о переводе кредитов, ассигнуемых по смете Всероссийского главного штаба на разведку и контрразведку Реввоенсовету Республики. В число переведенных кредитов входят также и отпускавшиеся ранее на вышеозначенные цели Высшему военному совету, включившему их особой графой в смету Всероссийского главного штаба и ныне, по указанному постановлению, вошедшему в состав Управления Реввоенсовета Республики»[236 - Там же. Л. 3–3 об. Отпуск за подписью начальника общего отделения ВСО ВГШ.].

В реорганизации не сразу разобрался даже Лев Троцкий, написавший Эфраиму Склянскому: «Вацетис, очевидно, тоже осознал необходимость отделения организационной работы от боевой и переименовал штаб Раттэля в Полевой штаб Реввоенсовета[237 - Карандашом корреспондент пометил: «Главкома?».], подчинив его главкому и возложив на него, таким образом, боевую работу» (машинописный вариант). Склянский напротив слов «переименовал штаб Раттэля в Полевой штаб Реввоенсовета» пометил: «в штаб «Главкома?». Таким образом, в сути реорганизации не разобрался толком даже сидевший на делах Эфраим. От руки Троцкий дописал: «Оперод переименован в Управление [РВСР] с функциями, контрразведки, военно-политической роли армии и т. д. Нет, таким образом, органа в Москве, который являлся бы представителем Реввоенсовета и руководил бы текущей работой центрального аппарата»[238 - РГВА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 49. Л. 128; Сб. РВСР. Т. 1. С. 50.]. Речь в документе шла о московской и арзамасской группах Реввоенсовета Республики.

Самое интересное, что в итоге – во изменение постановления РВСР от 2 октября 1918 г. – Управление делами (Управделами) РВСР создали на базе Управления делами Наркомвоена, а на основе Штаба Высшего военного совета и Оперода создали Полевой штаб РВСР. Благодаря работе Г. И. Теодори к моменту переформирования в Полевой штаб Реввоенсовета Республики число сотрудников Оперода сократилось с 9–10 тысяч до 295 человек[239 - РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 9 об., 22.]. Реорганизация положила формальный конец притязаниям Аралова и поддерживавшим его «генштабистам 1917 года».

1 ноября вышел приказ о расформировании Оперативного отдела Наркомвоена. Все, кто не хотел покидать Москву и отправляться на место дислокации создаваемого вместо Высшего военного совета и Оперода Полевого штаба – Серпухов, обязывались сообщить об этом через своих начальников Теодори. Канцелярское имущество передавалось первому центральному органу руководства военными разведкой, контрразведкой и цензурой – Регистрационному управлению Полевого штаба РВС Республики (оно оставалось в Москве), кроме большой пишущей машинки Отделения передвижений Оперода – она досталась в итоге Курсам разведки и военного контроля. Регистрационному управлению перешел по наследству и караул Оперода. Здание Оперода на Пречистенке № 37 отводилось РУ, «разведывательный отдел» (так в тексте приказа, вероятно, предполагалось создание разведоргана не в составе РУ) и автобазе Полевого штаба; квартиры 23 и 1 по Пречистенке № 39 отводились под жилье слушателям Курсов разведки и военного контроля. А. Ф. Боярский уже получил приказ немедленно освободить помещение гаража для Курсов. Ликвидировали дела генштабист В. Ф. Тарасов, большевики В. Ф. Семенов и Е. В. Гиршфельд[240 - РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 142. Л. 157.]. Однако пока формировали Полевой штаб и в частности его Регистрационное управление, Оперод продолжал свою работу.

Полевой штаб вполне мог возглавить однокурсник Теодори Парфений Майгур: он был начальником штаба у Вацетиса на Восточном фронте[241 - РГВА. Ф. 862. Оп. 1. Д. 34. Л. 434.]. Не случилось – РВС Республики посчитал, что генштабист ускоренного выпуска недостаточно подготовлен для занятия столь ответственного поста. Но и начальник Штаба Высшего военного совета – РВСР, с которым Оперод был на ножах, не оказался на руководящей работе в новой Ставке. 22 октября 1918 г., сдавая должность Ф. В. Костяеву, начальник Штаба РВСР Н. И. Раттэль объявил в приказе по штабу: «В совместной работе с[о] многими из служащих штаба я провел непрерывно с конца февраля с. г. – сначала в должности начальника военных сообщений [Высшего военного совета], позже начальника Штаба Высшего военного совета и, наконец, в должности, сегодня сданной моему преемнику. Почти 8 месяцев, проведенных в непрерывной совместной работе по существу в одном и том же учреждении, сроднили меня с ним, и я с горячим сожалением покидаю дружные ряды тружеников штаба. Отправляясь к месту своей новой службы и выполняя веление сердца, прошу всех служащих штаба принять мою искреннюю признательность и сердечную благодарность за оказанную мне их работою помощь при выполнении моих обязанностей»[242 - РГВА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 3. Л. 44.].

5 ноября 7 служащих Оперода были переведены в Академию Генерального штаба РККА[243 - Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 142. Л. 164.]. 4 ноября приказом по Опероду объявлялось решение о назначении в Полевой штаб 175 сотрудников Оперативного отдела Наркомвоена[244 - Там же. Л. 160 об. – 163.], 5 ноября еще 11[245 - Там же. Л. 169.]. Данные, вне всякого сомнения, неполные: в списке нет машинисток В. П. Троицкой и Н. А. Голубович, которые затем сыграют роковую роль как в судьбе Г. И. Теодори, так и всего Полевого штаба Реввоенсовета Республики.

Созданное в январе 1918 г. скромное особое оперативное отделение фронтового отдела МВО разрослось, попустительством московского большевика с темным политическим прошлым (даже не ясно, к кому все-таки тяготел Аралов – меньшевикам-интернационалистам, меньшевикам-оборонцам, большевикам?), в огромную махину из 9–10 тысяч служащих, деятельность которой почти сразу вышла за пределы Москвы и Московской области. Перейдя в мае 1918 г. из структуры Московского окрвоенкомата (из подчинения военкому Н. И. Муралову) в состав Наркомвоена (на первом этапе только формально), Оперод принялся решать такие задачи, которые не решали укомплектованные старыми кадрами военных профессионалов структуры центрального аппарата РККА. Весной 1918 г. руководство Оперода явно нацеливалось на полную автономность и организационную самодостаточность. Похоже, столь явное дублирование отделениями Оперода всех основных функций центрального военного аппарата стало на начальном этапе советского военного строительства одним из проявлений общей организационной слабости этого самого центрального аппарата. Только так можно объяснить весьма длительное попустительство «ведомственному сепаратизму» Аралова со товарищи, конец которому положил мощнейший коллегиальный орган высшего военного руководства – Реввоенсовет Республики. Оперативный отдел Наркомвоена, наряду со Штабом Высшего военного совета, лег в основу Полевого штаба Реввоенсовета Республики, в котором в 1918 г. были сосредоточены центральные военная разведка и военная контрразведка.

Документ № 1.1.1

Доклад консультанта Регистрационного управления Полевого штаба Реввоенсовета Республики Г. И. Теодори председателю РВСР Л. Д. Троцкому о судьбе «генштабистов 1917 года»

Начало марта 1919 г. В[есьма] срочно, секретно, в соб[ственные] руки

К 3 марта [1918 г.] из академии были командированы согласно распоряжения наркомвоена Склянского за подписью генштаба[246 - Подчеркнуто Л. Д. Троцким.] Багратуни[247 - Багратуни Яков Герасимович (1879–1943) – генерал-майор (1917). Из дворян. Образование: Тифлисская гимназия с золотой медалью (1898), Киевское военное училище (1900), Николаевская академия Генерального штаба (по 1-му разряду; 1907). В старой армии – в Кексгольмском лейбгвардейском стр. полку (с 1900); пом. ст. адъютанта (с октября 1908), ст. адъютант (с декабря 1913) штаба Туркестанского ВО; в ГУГШ (с 1914); нач. штаба Петроградского военного округа (с октября 1917). Один из организаторов защиты Петрограда во время выступления генерала Корнилова. Член Армянской военной комиссии. Главнокомандующий войсками Петроградского ВО (с 25 октября 1917). Арестован после захвата Зимнего дворца большевиками, официально отрешен от должности распоряжением члена Коллегии Наркомвоена В. А. Антонова-Овсеенко (декабрь 1917). В советском военном ведомстве с декабря 1917. В 1918 в Закавказье. Комиссар по военно-морским делам Диктатуры Центрокаспия (август – сентябрь 1918). Участник защиты Баку от наступающих турецких войск. Член делегации Армении на Парижской мирной конференции (с июля 1919). Руководитель объединенной военной миссии Республики Армения и национальной делегации в США (ноябрь 1919 – ноябрь 1920), по завершении работы которой вернулся в Париж. Посол Армении в Англии (с ноября 1920). Участник Лондонской (февраль – март 1921) и Лозаннской (1922–1923) конференций. Эмигрант. Умер в Лондоне. Участие в войнах: Русско-японская война, Первая мировая война. Награды: орден Св. Анны 4-й ст. (1905), орден Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1907), орден Св. Анны 3-й ст. (1912), орден Св. Станислава 2-й ст. (1914), орден Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1914), Георгиевское оружие (1915), орден Св. Владимира 3-й ст. с мечами (1915), орден Св. Анны 2-й ст. с мечами (1916), Св. Георгия 4-й ст. (1917). (Сенин А. С. Военное министерство Временного правительства. С. 325.)] 19 человек на Кавказ, о которых до настоящего времени никаких сведений не имеется: часть из них погибла в междоусобной войне, часть расстреляна, а часть увезена пленными в Германию; 10 чел. были назначены в штабы Завесы.

12 марта было выпущено главное ядро выпуска в количестве 104 человек. Таким образом, на участках тогдашней Завесы, в губсовдепах и других местах формирования находилось к тому времени 114 лиц Генерального штаба выпуска 1917 года. Весь напряженный период борьбы с наступающими немцами, руководство мелкими отрядами типа «Волчьей стаи», улаживание инцидентов с отрядами, идущими из Украины с настроениями различных оттенков и т. п., а также борьба на внутреннем фронте легла на плечи только что выпущенных генштабистов 17-го года, и за первый период случайно, в стихийной борьбе расстреляны Акутин и Бернов (в Финляндии), Андросов и Куновский (в Брянском районе). При падении Екатеринбурга, по словам Берзина, погибли Симонов, и без вести пропал ИВАНОВ (лично известный т. Аралову как политически честный работник), осужден на 5 лет тюремного заключения ГОЛИЦЫН за сбор статистических сведений (обвинение не доказано), командированные в Харьков Томме, Туров и Энден – по словам, требующим подтверждения, – расстреляны.

К настоящему времени на работе числится 104 генштабиста выпуска 17-го года, из коих за время работы от ран, полученных в войне, и напряженного труда, разбит параличом Долинский и умирает в чахотке Стастенко и Хитрово, и ввиду наступления, переброски частей и целого ряда переформирований точные сведения имеются на 96 человек.

Сведения о служебных переменах остальных ввиду особых условий транспортной службы и связи постепенно поступают.

    Консультант Регистрационного управления Г. И. Теодори

РГВА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 158. Л. 6–6 об. Подлинник – машинописный текст с автографом.

Документ № 1.1.2

Теодори Г. И. Краткий очерк истории Оперативного отдела МВО – Наркомвоена (27 мая – 10 ноября 1918 г.)

15 августа 1920 г.

«Краткий очерк деятельности Оперода Наркомвоена с 27 мая по 10 ноября 1918 г. (с конца марта по 27 мая 1918 года при М[осковском] о[кружном] комиссариате)»[248 - Заголовок документа.] составлен 15 августа 1920 г. бывшим начальником Штаба Оперода Наркомвоена Генштаба Г. И. Теодори

19 15/VIII [19]20 г.[249 - Так датировал документ его автор.]

Заведующему Оператив[ным] отделом ОО ВЧК[250 - Заведующим Оперативным отделением ОО ВЧК в этот период был М. Я. Лацис.]

Согласно Вашего предписания – предложения мною составлены:

1) Краткий очерк деятельности Оперода Наркомвоена и

2) 5 схем с объяснениями назначений отделений, входивших в состав Оперода Наркомвоена, Регистр[ационного] управления и Курсов разведки и воен[ного] контроля

Гражданская война заканчивается. Подходит к своему заранее предрешенному концу и война с авангардом Запада – Польшей[251 - Советско-польская война 1919–1920 гг. закончилась поражением Советской России (См.: Красноармейцы в польском плену в 1919–1922 гг.: Сб. док. М., 2004. С. 5 и след.).]. Еще десяток лет, и Великая Революция, перестроив взаимоотношения народов на новых политико-экономических началах, войдет в свои берега. И когда коммунист историк будет писать историю колоссальной борьбы Социалистической России почти со всем миром, то он, разобравшись в материалах Президиума ВЦИК за время Я. М. Свердлова, в бумагах председателя Совнаркома т. В. И. Ленина, в архивах наркомвоена Л. Д. Троцкого и Оперода Наркомвоена, в воспоминаниях-заметках тт. Сталина, Кобозева, Смирнова Восточного[252 - Имеется в виду И. Н. Смирнов.], Данишевского, Аралова и Муралова, поразится той огромной творческой, организационной и духовной работе, которую – при невероятных условиях распада в начале 1918 года, хаоса в его середине и исключительно запутанной и сложной обстановке августа месяца, осени и конца 1918 года – провел Оперод Наркомвоен. Но что ему особенно бросится в глаза, что ему придется, объективно рассматривая, подчеркнуть – это то обстоятельство, что нет ни одной области в жизни Красной армии, в военно-политической организации Советской Обороны, ее учреждений и управлений, в которой с удивительным даром предвидения не были бы намечены Оперодом Наркомвоена вехи, заложено прочное, фундаментальное основание для последующих работ. И настолько прочно был заложен первый фундамент-монолит, что, невзирая на смену ряда лиц, подчас «кустарей» с головы до ног, организм Советской Обороны все переварил и донес свою правильную, родившуюся в муках, крови и страданиях отдельных скромных мучеников-работников, организацию до победоносного состязания с Западом. И Запад, вооруженный до зубов, снабженный обильно всеми видами технических средств и могучей артиллерией, – спасовал перед цельным по единой идее организмом Красной армии.

Теперь перейдем к краткому, вернее кратчайшему, очерку деятельности Оперода Наркомвоен[а] и укажем лишь те основные работы, которые вывели добровольческие, партизанские и полубуйные отрядики в мощную Красную армию. Много в ней еще недоделанного, много параллельных организаций, но основное в ней ядро – сама Красная армия, ее управление, связь и идейное руководство на верном пути, а это главное.

В середине апреля [1918 г.] было решено сформировать Оперод Наркомвоен[а], выделив т. Аралова и часть его сотрудников из Москов[ского] окр[ужного] комиссариата, то есть изъяв его из подчинения т. Н. И. Муралова.

I). До этого [Оперод] формировал под руководством т. Аралова наспех небольшие отряды, хотя и случайного состава, но весьма ценные по настроению и решительности для устройства завес против наступающих немцев, отдельных нападений и восстаний, организуемых ими и контрреволюционными группами на нашей границе с Украиной, Доном и т. д. Было много недостатков в организации этих отрядов – это верно, но если считаться с теми условиями и тем упорством, с коим левые эсеры настаивали (и втихомолку проводили) на организации партизанских отрядов, то можно сказать, что отрядики свою задачу все же относительно выполнили. Мало того, часто и сами того не подозревая, спасали весьма ценные для нас грузы и материальную часть (особенно в районе Брянск – Унеча и Курск – Корене[во]).

II). Приступая к новому формированию Оперод[а] Наркомвоен[а], т. Аралов в первых числах мая (8 или 10) послал автору этого очерка т. Теодори телеграфное предложение приехать в Москву для совместной работы с ним. Тов. Аралов знал т. Теодори по делу о начальнике Оперативного отдела Северного участка Балабине, коего т. Теодори обвинил в шпионаже, саботаже и…[253 - Слово неразборчиво.] (подлинное дело хранится у т. Фельдмана[254 - Фельдман Владимир Дмитриевич (1894–1937) – старый большевик; врид нач. следственного отделения (на апрель 1919), особоуполномоченный (с сентября 1919) Особого отдела ВЧК; нач. Следственной части (с января 1921) ВЧК (Лубянка. С. 19, 21; Капчинский О. И. Госбезопасность изнутри. С. 147).]).

Так как гр[аждане] Балабин, Геруа и К° арестованы не были (вследствие добродушия тт. Смилги[255 - Смилга Ивар Тенисович (1892–1938) – советский партийный, государственный и военный деятель. Латыш (уроженец Вольмарского уезда Лифляндской губернии). Сын лесника. Членство в партиях: РСДРП–РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) (1907–1927, 1930–1937). Член ЦК РСДРП(б) – РКП(б) (апрель 1917–1920); кандидат в члены ЦК РКП(б) (1920–1921, 1922–1923, 1924–1925). Кандидат в члены Президиума ВЦИК (1921–1922), член ЦИК СССР. На советской работе – уполномоченный СНК РСФСР в Финляндии (1917–1918); на работе в ВСНХ (с 1921) – член Президиума, заместитель председателя и нач. Главного управления по топливу; зам. председателя Госплана СССР (1924–1925). В советском военном ведомстве – член РВС: 3-й армии (июль – октябрь 1918), Восточного (октябрь 1918 – апрель 1919), Юго-Восточного (октябрь 1919 – январь 1920) фронтов; нач. Политуправления РВСР и член РВСР (май 1919 – март 1923), по совместительству – член РВС Западного фронта, член Реввоенсовета Кавказского фронта, член Реввоенсовета Западного фронта (с мая 1920).] и Лашевича[256 - Лашевич Михаил Михайлович (1884–1928) – советский партийный, государственный и военный деятель. Еврей. Учился в Одесской гимназии. Член РСДРП с 1901 г., большевик (1903–1927, 1928). Член ЦК (1918–1919, 1923–1925), кандидат в члены ЦК (1925–1926). Участник Октябрьской революции – член Петроградского ВРК. В Красной армии – политкомиссар Северного участка отрядов Завесы (апрель – август 1918); команд. 3-й армией (ноябрь 1918 – март 1919; член РВС: Восточного (март – август 1919) и Южного (август – октябрь 1919) фронтов, 7-й армии (октябрь 1919 – август 1920). Участие в войнах: Первая мировая война, Гражданская война. Видный деятель Новой, затем Объединенной оппозиции. (Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1918–1919 гг. С. 612; Горячев Ю. В. Указ. соч. С. 271.)]), то автор очерка, сдав свою прежнюю должность, выехал в Москву, куда и прибыл 27 мая. По приезде нашел Оперод Наркомвоен[а] в положении, показанном на схеме № 1, причем сформировано было лишь разведывательное отделение (во главе левый эсер Краснов), полусформированы Оперативное отделение (левый эсер Мустафин[257 - Мустафин Николай Васильевич – левый эсер; зав. Оперативного отделения, зав. Военно-цензурного отделения Оперода Наркомвоена (Батулин П. В. Военная цензура 1917–1922 гг. // Государственный аппарат России в годы революции и Гражданской войны. М., 1998. С. 64).]) и Организационное-учетное[258 - Так в тексте. Правильно: учетное.] отделение (коммунист Семенов). Намечено было т. Чикколини формирование [Отделения] военного контроля. Все остальное представляло хаос из нескольких тысяч лиц, приходивших питаться и получать деньги. Налицо были тт. Аралов, Павулан и заведующий квартирами, хозяйством и довольствием т. Шешунов. Показывались раза два в сутки с огромным шумом и угрозами тт. Чикколини и Боярский. Раза два в неделю приходил консультант т. Аралова генштаба Тарановский. Уже утром 28 мая автор очерка доложил т. Аралову, что, собственно говоря, Оперода Наркомвоен[а] нет. Есть лишь две комнаты со столами, на коих грудами лежат нераспечатанные телеграммы, остатки от пищи и человек 15–20 матросов с «их женщинами», разъезжавшие на автомобилях связи. Работать на таких условиях, да еще в чужом помещении (отдел помещался на Пречистенке, [д.] 7, у т. Муралова) невозможно[259 - 17 сентября 1918 г. комендант Штаба Оперативного отдела Наркомвоен Русаков направил зав. Оперода Наркомвоена С. И. Аралову докладную записку о положении дел в комендатуре Штаба; о проделанной работе; о поощрении сотрудников комендатуры. Из документа следует, что даже после очистки Оперативного отдела, произведенной Г. И. Теодори, постановка дела в Опероде не стала образцовой.Русаков приступил к исполнению своих обязанностей в первых числах сентября 1918 г.По свидетельству Русакова: «Состояние комендантской части Штаба в момент принятия должности было в положении ужасном – как в отношении канцелярском, так (что особенно важно) в строевом. В канцелярии коменданта, ютившейся в какой-то конуре, почти на кухне, не только не было необходимых книг, но трудно даже было найти карандаш или ручку. Конечно, все это указывает на то, что работа велась человеком в области комендантского дела совершенно не компетентным. Беспорядок в строевой части дела угрожал в один несчастный день катастрофой. Я не буду перечислять здесь все дефекты в комендантском деле: они Вам достаточно известны.Приняв должность и приложив известное старание, мне удалось добиться устранения многих дефектов и довести дело охраны Штаба до известной терпимости».О проделанной работе Русаков доложил:– «По строевой части за две с половиной недели сделано следующее: вызвана постоянная команда охраны Оперода, состоящая из взвода латышских стрелков при пяти пулеметах; усилены посты; заканчивается работа по проведению хорошо оборудованной сигнализации; реквизировано, по соображениям стратегического характера, и отведено для сотрудников Оперода много помещений; отведено удобное помещение для команды охраны; налаживается работа слесарной и столярной мастерских; установлена полная связь с командой; заканчиваются работы по устройству постовых будок; разрабатывается план обороны Штаба»;– «В настоящее время под моим постоянным руководством в канцелярии ведутся все книги общего характера, и, кроме того, ввиду большого количества оружия, опись оружия и книги прихода и расхода его, книги прихода и расхода помещений и текущая переписка, также довольно обширная».Для пользы дела комендант Штаба Оперода Наркомвоен ходатайствовал за двух (во всей комендатуре!) ценных сотрудников:– «Для ведения канцелярской части дела, со стороны кажущейся незначительной и достаточно солидной при более близком соприкосновении, я бы просил назначить мне в помощь т. Борзова, который с первого взгляда произвел на меня впечатление человека, если и мало знакомого с канцелярским делом, то (во всяком случае) способного к нему и честного работника;– «Во всей этой работе оказал мне большую помощь тов. Андреев, своей расторопностью и точностью в исполнении всех моих приказаний по строевой части. Положение этого товарища в настоящее время таково: он поступил на службу в[о] вверенный Вам отдел в мае месяце сего года в качестве швейцара, с июня месяца и по настоящее время он выполнял обязанности помощника коменданта, работая всегда много и получая жалованье по старой должности швейцара. Я полагаю, что теперь было бы несправедливо не вознаградить тов. Андреева за его полезную работу хотя бы тем, что перевести его на положение сотрудника, оставив в то же время при мне, улучшив таким образом его материальное положение и увеличив безусловно недостаточный штат комендатуры».С докладной запиской ознакомились и С. И. Аралов, и Г. И. Теодори – на документе имеются пометы: 1) «Начштаба. Прошу разработать вопрос о помощнике. 19/IX. Аралов»; 2) «Дать справку, в каком отделении есть вакансия. 19/IX. Теодори» (Г. И. Теодори поставил помету напротив подчеркнутого им же последнего предложения).(РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 9. Л. 125–125 об.)]. Тов. Аралов согласился. Мы засели с ним и разработали организацию Оперод[а] Наркомвоен[а] (см. схему № 2). Но уже вечером 28 мая пришли телеграммы о нападении чехословаков. Выяснилось, что Бонч-Бруевич – военрук Высшего военного совета – от руководства действиями против чехословаков, считая его «внутренним фронтом», отказался[260 - По свидетельству И. И. Вацетиса, «Высший военный совет, стоявший во главе тогдашнего военного аппарата, оказался совершенно не приспособленным к кипучей и практической работе, и все те обязанности, которые лежали на этом совете, исполнял Оперод, а в составе Оперода – Теодори» (Большевистское руководство. Переписка. С. 87).]. «Таким образом, – сказал т. Ара лов, – так как и генштаба Тарановский одного взгляда с Бончем[261 - Имеется в виду М. Д. Бонч-Бруевич.], то прошу Вас принять руководство операциями и помочь мне со всем остальным».

К 31 мая выяснилось нижеследующее:

1). Разрозненность действий чехословаков, что дало нам весьма ценный элемент – время для организации борьбы.

Но зато оказалось, что:

2). Посланный еще 19 апреля доклад т. Теодори о срочном переводе части Балтийского флота для борьбы с немцами при их наступлении – частью в Архангельск, а частью в р. Волгу с ее притоками Камой и Белой – выполнен не был.

Оказалось, что генерал Шварц подлинный доклад задержал, а послал выдержки с указанием о невозможности выполнить перевод минной флотилии и крейсеров типа «соколов».

3). Не было никакой связи: ни телефонной, ни телеграфной, ни уполномоченными коммунистами. Начальник связи коммунист Боярский ездил на Мясницкую – Централь[ный] телеграф и (из-за одной телеграммы) останавливал работу на 3–4 часа, пока ему не давали сразу 4–5 пунктов для прямых переговоров. Аппараты ожидали, пока из народа на ж.-д. станцию и т. п. придет вызванный комиссар для приема словесного приказания. Затем приезжал Чикколини или Мустафин, которые отменяли первое распоряжение. И так без конца. И нет сомнения, [что] распоряжения, передаваемые таким путем в присутствии всех служащих, попадали в руки врагов.

4). Огромный расход оружия по требованиям лиц, мандаты коих будет трудно проверить.

5). Учета оружия не было; расход велся Всероссийской коллегией по вооружению и, кроме того, по подписям тт. Весника, Чикколини, Боярского, Мустафина, Плотникова[262 - Плотников-Маркман Исаак Соломонович – главный комиссар Военного контроля Петрограда (1919).] и лишь иногда т. Павулана (последний подписывал очень осторожно и лишь в присутствии т. Аралова).