Чикатило. Зверь в клетке

Часть I

1992 год

Несколькими месяцами ранее народу в зале заседания суда было столько же, но настроение царило другое: было меньше усталости, а вот ненависти и слез, пожалуй, побольше. Судья тогда выглядел спокойнее. Только сам Чикатило не изменился: он сидел в клетке с тем же скучающим видом.

– Подсудимый Чикатило, вернемся к восемьдесят шестому году, – сказал судья. – В том году вы не совершили ни одного убийства. С чем это связано?

– Незачем было, – Чикатило лениво зевнул, неприятно раззявив рот и не пытаясь прикрыть его.

– Говорите в микрофон.

– У меня был подъем в работе, – подсудимый нехотя придвинулся к микрофону. – В честь пятидесятилетия приветственный адрес[1 - Приветственный (поздравительный) адрес – послание сотруднику предприятия в связи с празднованием персональных или публичных памятных дат или праздников, в котором выражаются благодарности и пожелания получателю. (Прим. ред.)] мне вручили. Дома все хорошо было. Нормальная психика была.

– Значит, вы могли сдерживать свои порывы?

Чикатило не ответил, лишь криво растянул губы в ухмылке.

* * *

Чикатило соврал. Далеко не все хорошо складывалось у него в восемьдесят шестом году. Нет, на работе и в самом деле был подъем, и юбилей прошел чудесно. Вот только дома наметился разлад.

А началось с того, что из Ростова-на-Дону после сдачи экзаменов приехала дочь Людмила. Родители встретили ее с радостью, Фаина тут же принялась за готовку, а Чикатило прохаживался рядом, поторапливая жену народной мудростью: «Все, что есть в печи, на стол мечи». Вот только сама Люда все больше хмурилась и была чем-то глубоко озабочена. Матери она отвечала все больше невпопад, отцу не отвечала вовсе.

Ближе к обеду выяснилось, что в доме нет хлеба, и Чикатило отправился в булочную на углу, где, по его словам, «нарезной» всегда свежий. Фаина не стала дожидаться возвращения мужа, усадила детей обедать. Юрка уминал котлеты за обе щеки, Люда же, напротив, была притихшая и вяло ковыряла вилкой в тарелке.

– Людочка, а ты почему ничего не ешь? – забеспокоилась Фаина. – Я вот синенькие сделала, как ты любишь… Или экзамены плохо сдала?..

– Мама! Экзамены я нормально сдала… Тут другое…

– Что?

– Потом скажу, – Людмила зыркнула на брата и потупилась.

Юрка ничего не заметил. Он первым доел, шумно поднялся из-за стола и, положив тарелку в раковину, бросил на ходу:

– Мам, спасибо. Я пошел! Отцу привет, когда придет!

Он вышел из кухни, повозился в прихожей, было слышно, как он одевается. Хлопнула входная дверь, и все стихло.

Дождавшись, когда они останутся наедине, Фаина вопросительно посмотрела на дочь.

– Мне такое рассказали… – Людмила смотрела в тарелку, боялась поднять глаза. – У нас в абитуре девочка была… Она у отца училась, когда он в школе работал. Как фамилию мою узнала…

Людмила замолкла, а потом решительно подняла взгляд и пристально посмотрела на мать.

– Мам, а папа… он извращенец, да? Его за это из школы выгнали?

Вопрос полоснул, словно плетью, повис в воздухе. Фаина поджала губы. Не думала она, что когда-нибудь еще заговорит с кем-то на эту тему. Тем более с дочерью.

– Господи, опять это вранье… – процедила Фаина сквозь зубы. – Не выгнали его. Он сам заявление написал!

– Какая разница! – взъелась Людмила.

– Большая! Его заставили, поняла? Там дрянь какая-то, сикилявка, училась плохо, а отец ей хорошие оценки за красивые глаза ставить не хотел. Вот она и отомстила – наплела с три короба, что он что-то там от нее требовал в классе…

Люда недоверчиво посмотрела на мать.

– Эта девочка… Она сказала, что отец… Он в трусы ей залезал! И хватал. Он хотел ее…

– Вранье! – Фаина попыталась сдержаться, но сорвалась на сдавленный крик.

Но во взгляде дочери не было веры.

– У нее нервный срыв был… Она в больнице лежала…

В коридоре щелкнул отпираемый замок, тихонько хлопнула входная дверь, послышались шаркающие шаги. Люда замолчала, плотно сжала губы. На пороге появился Чикатило с авоськой.

– «Нарезного» не было. «Московский» взял. И еще, Людочка, булочек сдобных с изюмом, твоих любимых.

Люда резко посмотрела на улыбающегося отца.

– Отец, за что тебя уволили из школы тогда? Только честно!

– Да я сам ушел. – Внезапный вопрос застал Чикатило врасплох. – Там была одна… Она на меня заявление написала… Учиться не хотела, хвостом перед мальчиками вертеть любила. В общем, отомстила мне. Дети хитры и коварны…

Чикатило снова улыбнулся.

– И за это ты с ней в классе заперся?!

Чикатило вздрогнул, как от пощечины, и взглянул на дочь растерянно и зло.

– Откуда ты знаешь?

– То есть это правда?! Ты трогал маленькую девочку… – На глазах Людмилы навернулись слезы.

– Нет, это ложь, – Чикатило уже взял себя в руки и говорил спокойно.

– Люда, ты как с отцом разговариваешь?! – вклинилась Фаина.

– Он мне не отец! – Люда выскочила из-за стола и выбежала из кухни.

* * *

Неважно шли дела и у следственной группы. Радость от поимки преступника сменилась разочарованием и усталостью, когда стало ясно, что задержанный Калинин если и преступил закон, то совершенно точно никого не убивал.

Совещание давно закончилось. Кесаев вышел после него сердитый и озадаченный, а через полчаса в кабинете полковника затрещал телефон. Звонили из Москвы. Коротко поздоровались, сухо пригласили в столицу и холодно попрощались. Звонок этот не предвещал ничего хорошего.

О своем отъезде Кесаев сообщил только Ковалеву как главе уголовного розыска Ростовского УВД. Но что знают двое, знает и свинья.