История капли живой воды

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. БИТВА С РОТАВИРУСОМ

В желудке шёл настоящий бой. Капля уже немного привыкла к темноте, и хорошо различала тревожные красные пятна в тех местах, где ротавирусы атаковали нежные клеточки слизистой оболочки. Вирусов были сотни, нет, тысячи! Целая рота ротавирусов! И они стремительно размножались, проникая в живые клетки и выводя там своё потомство. Вокруг метались обезумевшие существа – бактерии, инфузории, и какие-то совсем мелкие обитатели желудка, названий которых капля не знала. Зато она сразу узнала местных фагоцитов, охранников, которые сидели на стенках и медленно тянули ножки в тщетных попытках поймать хоть один вирус. Но вирусы уворачивались и со смехом продолжали делать своё дело.

Похоже, прибытие лейкоцитов оказалось очень своевременным. Теперь капля наконец смогла разглядеть своих крошечных пассажиров, и оказалось, что, собственно, и разглядывать тут нечего. Лейкоциты были совсем невзрачные, куда им тягаться с ротавирусом! Но они и не собирались вот так прямо нападать на врага.

Отцепившись от капли, тысячи лейкоцитов бросились к тем местам, где ротавирусы выращивали своё потомство, и один за другим начали проникать в поражённые клетки. Как будто маленькими иголками они пробивали себе дорогу сквозь клеточные оболочки – и сразу втягивались вовнутрь. А потом, к огромному удивлению капли, клетки лопались – и из них выпадали мёртвые ротавирусы. Прошло чуть больше часа, и вдруг капля заметила, что стенки желудка начали заживать. Красных пятен становилось все меньше, а оставшиеся ротавирусы засуетились, принялись бессмысленно метаться в разные стороны, и все чаще попадали в лапы фагоцитов, которые с нескрываемым удовольствием съедали их без остатка.

– Слава иммунитету! – прокричал один из лейкоцитов, проплывая мимо капли. – Ну, где еще ротавирусы?

– Здоровью слава! – откликнулся сидевший на стенке желудка фагоцит. – Последние сбежали в прямую кишку! Победа! Спасибо, ребята!

В желудке девочки стремительно восстанавливалась мирная жизнь. Конечно, такую важную победу надо было отметить, и все уцелевшие микроорганизмы решили устроить весёлый праздник – праздник переваривания риса. Но капля очень устала, ей хотелось побыть где-нибудь в тишине, вдали от этой мелкой суеты. Она опускалась все ниже, пока не нашла, как ей казалось, укромный уголок, небольшую пещерку внизу желудка.

Небольшую, но очень глубокую. Она вела все дальше, и скоро превратилась в запутанный лабиринт.

Стенки пещеры были мягкими и нежными, прямо-таки бархатными, на них так и тянуло лечь прикорнуть. Но стоило капле прижаться к пушистым волокнам, как она почувствовала, что её опять во что-то втягивают.

– Не пора ли уже успокоиться?! – с возмущением думала капля, которую все быстрее несло сквозь сплетения тонких тканей и клеточек в неизвестном направлении. Она ещё не знала, что в человеческом организме все время что-то происходит. Даже если человек спит, внутри у него ни на секунду не прекращается движение, и нет ни одного уголка в теле, где бы могла отдохнуть капля воды…

Сперва капля попала в печень – и там её целый час кружило как в центрифуге, потом она растворилась в крови и с головокружительной скоростью помчалась по кровеносным сосудам, и наконец оказалась в самом важном, как считается, месте человеческого организма – в сердце. Но сердце не произвело на каплю никакого впечатления. Это был просто огромный насос, оплетённый мышцами, который со страшной силой сжимался и разжимался.

– Почему люди так любят говорить о том, что чувствует их сердце? – сварливо спросила измученная капля, когда её оглушило могучим ударом и протолкнуло дальше вместе с красными и белыми кровяными шариками. – Почему эту глупую насосную станцию воспевают поэты? Она качает и качает! И все! Эй! Куда мы теперь летим?

Но кровь ничего не отвечала. Красные и белые шарики, не меньше капли обалдевшие от ударов сердца, торопливо катились своей дорогой, куда-то вверх. Может быть, в голову?

– Ну вот, я доберусь до мозга, там хотя бы есть с кем поговорить! – с досадой думала капля. – А если он спит? Тогда я тоже немного посплю. Эх, хорошо бы!

Сосуды постепенно сужались, и капля чувствовала, что их уже начинает согревать солнечный свет. Она приближалась к чему-то большому и круглому. К солнцу? Откуда тут солнце? Ах, вот оно что! Это был глаз девочки. По несколько раз в секунду на него как будто набегали тучки – и вновь устанавливалась хорошая погода. Раз, ещё раз!

– Это, наверное, она моргает! – сообразила капля. – Интересно, на что она смотрит?

А девочка снова смотрела на оконное стекло, по которому бежали капли дождя.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ЧУДЕСНОЕ СПАСЕНИЕ ИЗ ГЛИНЫ

– Ну, не плачь! – услышала капля голос бабушки прямо над собой.

Она лежала на пыльном земляном полу, и даже не помнила того короткого мгновения, когда была слезинкой.

Все произошло так быстро! Наверное, быть слезинкой горько и щекотно, потому что уносишь какую-то частичку печали, но теперь капля ничего не чувствовала, кроме ужасной усталости. Ей хотелось полежать вот так, без движения, подольше. И слушать только голоса людей да шум других капель, падающих на покрытую тростником крышу.

– Я не плачу. Я просто скучаю.

– Скоро мама приедет, подарков привезёт. Как твой живот? Болит?

– Уже прошёл. А мама точно сегодня приедет?

– Должна приехать. Хочешь, я тебе сказку расскажу?

– Хочу!

– Ну, тогда слушай! Жила-была капля…

От неожиданности капля, уже почти задремавшая на полу, вздрогнула и проснулась. Что за ерунда?

– …И однажды к цапле пришёл журавль…

– А! Послышалось! – догадалась капля. – Не «капля», а «цапля»! Ну конечно, какие могут быть сказки про каплю воды.

– Никаких! – хихикнула крошечная сороконожка, пробегавшая мимо. – Про каплю сказок нет. А вот про меня есть! Я сама слышала. Про то, как я забыла, какой ногой делать первый шаг. Ой, сильная сказка! Я три дня с места сдвинуться не могла, когда её услышала, хи-хи!

– А теперь ты помнишь, как ходить? – невольно нагрубила ей капля. – Так иди себе, не приставай.

– Фи! – фыркнула сороконожка и побежала дальше, в тёмный угол. А капля осталась лежать на земляном полу и грустить.

Вот если бы девочка знала, что капля спасла её от вируса… Может быть, когда-нибудь капля научится писать, и напишет о своих приключениях, чтобы девочка смогла об этом узнать. Но ведь она капля воды, а не чернил! И потом, даже моря чернил не хватит, чтобы рассказать все истории, которые с ней приключились и ещё приключатся. Так никто об этом и не узнает. Ах, жалко… Это была бы бесконечная правдивая сказка, а не то, что принято рассказывать детям…

Пока капля предавалась таким размышлениям, притча про цаплю и журавля уже кончилась, а потом скрипнула дверь, и в дом ворвался дождливый ветерок, подхвативший радостные крики девочки, торопливые рассказы бабушки, ласковые вопросы и весёлые ответы.

– Девочка больше не будет сегодня плакать. Ну и прекрасно! – подумала капля. – Хорошо, что она уже выплакала меня, отправлюсь-ка я дальше странствовать по свету!

Она сразу приободрилась, рассудив, что пора перестать быть слезинкой, и снова сделаться весёлой каплей. Тем более что дождь на улице капал все слабее и слабее, а, значит, утром может выглянуть солнце. И к этому моменту хорошо бы забраться куда-нибудь повыше. На дерево, например. Конечно, там будут сварливые дриады, но какая разница…

Капля уже решила, что сейчас найдёт себе в земле какой-нибудь корешок, и даст себя выпить. Но на плотно утрамбованном полу никаких корешков не росло. Собравшись с силами, капля начала просачиваться ниже. Ну что там, под полом этой хижины? Песок? Хорошо! Глина? Ладно, потихоньку можно одолеть и глину. А дальше? Хм…

Глина все не кончалась, а наоборот, с каждым сантиметром становилась плотнее и плотнее. Капля уже почти отчаялась – ведь попасть в глиняную ловушку очень неприятно. Она окончательно застряла. Ни вниз, ни вбок. Что делать?

– Помогите! Кто-нибудь! – в отчаянии сдавленно крикнула она, хотя, конечно, просить о помощи было абсолютно нелепо. Разве кто-нибудь живёт в глине? Но помощь не заставила себя ждать. Раздалось тихое шуршание, и в бок капле упёрся маленький острый корешок. Это был корешок-атлет, он состоял исключительно из деревянных мускулов. Такой и через камень пройдёт.

Хрюп!

В одно мгновение капля была выпита и помчалась по знакомой дороге – капилляры, извивы корней, болтанка туда-сюда, и наконец мощный рывок наверх. Она ждала, не заведёт ли с ней разговор местная дриада, но вокруг стояла бездушная тишина. И вообще все это было не похоже на первое путешествие внутри дерева: подъем шёл без остановок, но каждую минуту каплю подбрасывало на каких-то стыках, будто поезд стучал по рельсам колёсами. Приглядевшись, она увидела, что и сверху, и снизу её путь украшен анфиладой круглых колец, делающих ствол ребристым, как шланг пылесоса. Что же это за дерево? Или не дерево, а трава?

– Бамбук! – вдруг догадалась капля. – Меня выпил бамбук! У него, вероятно, и дриады-то никакой нет…

На самом деле никому неизвестно, живут ли в бамбуке дриады, но зато он совершенно точно самое жадное и настойчивое растение. Все жизненные силы бамбук пускает в ствол, чтобы доказать, что он не трава, и может вырасти выше некоторых серьёзных деревьев. Поэтому веточки у него мелкие и неухоженные, с жалкими тщедушными листочками, но вот сердцевина ого-го! Не сломаешь, не согнёшь. За это бамбук очень ценят рыболовы, которые делают из него отличные удочки.

Поэтому неудивительно, что к утру, когда капля уже почти достигла тонкой бамбуковой вершины, бамбук аккуратно спилили. Кто-то долго чистил ствол от веток, напевая протяжную песню, а потом понёс новое удилище к реке. Но то ли рыба в тот день не клевала, то ли у рыболова появились неотложные дела, а может так было предначертано судьбой – удочка оказалась в воде, где-то в камышах. Вскоре её подхватило течение и понесло вниз по реке.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, В КОТОРОЙ КАПЛЯ ЗНАКОМИТСЯ С ИНТЕРНЕТОМ

Капля слегка покачивалась вместе с бамбуковым удилищем, и после всех вчерашних приключений была совершенно счастлива. Наконец-то она плывёт к морю! До него явно совсем не далеко: река становилась все шире и медленней, а это верный признак устья, то есть того места, где её воды впадают в океан. Пришло время потихоньку выбираться из удочки, и, путаясь в прочных бамбуковых волокнах, капля протиснулась к речной воде.

Вода в реке вела себя гордо и молчаливо. Как усталый рабочий, который возвращается после тяжёлого дня домой, она угрюмо шла вперёд и вперёд, не обращая внимания на берега и белые буйки, обозначавшие для кораблей фарватер – самый глубокий и безопасный путь по речной дороге. Да и на сами корабли, сновавшие там и тут, река не отвлекалась. Ей хотелось поскорее нырнуть в солёную океанскую глубину, и каплю тоже охватило щекочущее нетерпение.

– Наконец-то я окажусь дома, в океане! Закончу свой первый круговорот, – думала она. – Но где же океан? Где его соль, его волны?

Берегов уже не было видно, исчезли рыбацкие лодки, а потом и корабли. Солнце садилось за идеально выгнутую линию морского горизонта. А речная вода все ещё оставалась речной водой. Такой же пресной и неторопливой, медленно текущей куда-то на Юг. Ведь реки не сразу смешиваются с океаном, многие из них продолжают свой невидимый путь в глубину морей на многие десятки километров. И лишь там, где сила течения иссякает, они наконец растворяются в солёном безбрежном морском просторе.

Только под утро капля почувствовала, что состав воды вокруг неё изменился. Послышались знакомые весёлые голоса.

– Эй! Привет! Ну как путешествовалось? Долго ли теклось, далеко ли леталось? – спрашивали вновь прибывших набежавшие морские капли. Но речные ничего им не отвечали, только блаженно вздыхали и медленно погружались в глубину.

– Привет! Ох… Хорошо… Я потом расскажу, – на одном выдохе пробормотала капля, и тоже стала медленно опускаться туда, где будто в огромном гамаке нежились её попутчицы.

Это была линия термоклина, граница между стоячей и текущей водой в океане, которую моряки-подводники ещё называют «жидким грунтом». Там, как по твёрдой земле, бродят стада мелких рачков планктона и множество других морских жителей, не желающих опускаться на дно. Каждая капля, завершившая свой круговорот, обязательно попадает сюда, в спокойное и тихое место, куда не долетает шум бурь.

Но наша капля была слишком чистой и пресной, а значит тяжёлой. Она легко пробила невидимую границу, разделяющую подвижные океанские течения и холодные донные воды.

И началась её долгая дорога в глубину, прочь от яркого солнечного света.

Все вниз и вниз.

Мимо стаек серебристых рыбёшек, суетившихся вокруг облачков планктона.

Мимо переливающихся всеми цветами радуги медуз.

Мимо страшных большеротых рыб с огромными пустыми глазами.

Прошло довольно много дней и ночей, прежде чем капля достигла океанского дна. Здесь было совсем темно и тихо, только о чем-то привычно ворчали донные воды, лениво разлёгшиеся над вековечным слоем ила. Но кроме их ворчания в темноте раздавался ещё какой-то звук. Не то жужжание, не то свист. Он исходил от длинного белого кабеля, лежавшего на дне. Кабель был тёплым, и его окутывало мерцающее облачко воды.

– Что это? – спросила капля, не слишком рассчитывая на ответ. Обычно донные воды немногословны. Но облачко, клубившееся вокруг кабеля, мгновенно откликнулось на её вопрос.

– Это называется Интернет. Огромная электронная сеть, которой люди опутали всю планету. Перед тобой одна из её нитей, подводный кабель с проводами.

– Интернет? Что это такое?

– Информация. Знания. Общение. Ещё один океан, который придумали люди.

– Надо же! – удивилась капля. – Это и правда океан знаний?

– Ну, люди так считают, потому что они здесь рассказывают друг другу про весь мир. Конечно, они знают о нем совсем немного, поэтому в основном это рассказы о них самих. Они ведь очень любят рассказывать о самих себе, о том, как их удивляют, радуют и огорчают разные вещи, а о самих этих вещах приходится только догадываться.

Капля прислушалась. В кабеле гудело, пищало, щелкало, как будто огромный косяк селёдки потерял дорогу в океане, и все рыбы начали ругаться друг с другом.

– Ничего не понимаю!

– Надо долго изучать язык людей, чтобы что-то понять. Вот слышишь это тонкое пощёлкивание? Это язык букв. Таких языков у людей очень много, но они довольно простые. Из букв получаются слова, которые люди читают на экранах своих компьютеров и телефонов. А вот это завывание – язык звуков. Им люди говорят по телефонам, например. Или вот язык картинок, чтобы его расшифровать мы, донные капли, сами начинаем светиться, как точки на компьютерном мониторе, и у нас выходит картинка. Когда картинки идут одна за другой, получается что они движутся, как живые. Это кино, видеосвязь, телевидение. Понятно? Вот, смотри!

Донные воды ещё плотнее сбились в облачко вокруг кабеля, и в нем вдруг отчётливо проступило лицо человека, который озабоченно о чем-то говорил.

– Ух ты! – воскликнула капля. – То есть вы знаете все о людях?

– Да, но это не так интересно, как ты думаешь. Люди воображают себя самыми сложными существами на свете, а ведут себя как простые молекулы. Они спорят об одном и том же, делают одинаковые глупости, смеются над одними и теми же шутками. Сами они думают, будто попискивание в кабеле создаёт целую вселенную. А на самом деле все у них повторяется. Одни и те же цифры, слова, желания. Даже картинки одни и те же. Нужно очень долго ждать, чтобы узнать что-то по-настоящему новое. В одном квадратном сантиметре океанского дна с его песчинками, микроорганизмами и течениями больше разнообразия, чем во всем этом их Интернете. Да вот, послушай сама…

Капля прислушалась, и различила в кабеле попискивание другой тональности. Это были очень громкие и оживлённые сигналы, которые перебивали друг друга и настойчиво чего-то требовали.

– А это что за язык? – спросила она.

– Язык денег. Банки, кредитные карточки, криптовалюты… Это очень сложный язык, на котором люди говорят всего одно слово: «Дай!». Вот на что они тратят время, силы и изобретательность.

– Зачем же для одного слова придумывать такой запутанный язык?

– Ну, наверное, на сложном языке легче обманывать друг друга.

Капля задумалась.

Конечно, она видела людей совсем иначе, хотя донные воды тоже говорят правду. Но, кажется, они знают про человеческий мир только по его электронным следам. Они просто слишком долго сидели в этом Интернете.

– Думаю, люди очень разные… – робко сказала капля.

– Ну конечно! – легко согласились донные воды. – Они сами все время об этом говорят. Все говорят о своей исключительности, а сами похожи как…

– Как две капли воды? – улыбнулась капля.

– Ну да…

И тут капля услышала что-то очень знакомое. Её будто закачало на душистой еловой лапе, и маленький фонарик глубоководной рыбы-удильщика, проплывавшей мимо, на мгновение превратился в новогодний огонёк. По кабелю неизвестно откуда и неизвестно куда бежала песенка, далёкая песенка про северного оленя:

Говорят чудес на свете нет

и дождями смыт оленя след.

Только знаю, он ко мне придёт,

если веришь, сказка оживёт!

– Пожалуй, отправлюсь-ка я на поверхность, – решительно сказала капля. – Пора мне в новый круговорот!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, ПОВЕСТВУЮЩАЯ ПРО КОМЕТНОЕ ВЕЩЕСТВО, КОТОРОМУ НАДОЕЛО ЖИТЬ В КОСМОСЕ

Вот о каком человеческом языке донные воды не сказали ни слова!

Да они, наверное, его попросту не слышали. А между тем музыка была по-настоящему волшебной, она, казалось, пронизывала толщу океана и наполняла её солнечным светом.

От этой музыки капле сразу стало тепло, и она ощутила внутри себя удивительную лёгкость. Она была самой лёгкой каплей в океане! И все равно, сколько займёт подъем из глубины – годы или одно мгновение.

Сколько бы времени ни прошло, она снова окажется среди пиршества гривастых волн и порывов морского ветра! Да вот, уже…

С разбегу, ещё неся в себе последние аккорды музыки, капля выскочила на поверхность.

Над морем стоял удивительной красоты рассвет. Прямо над каплей в небе пролетало маленькое молодое облачко, и сразу было видно, что это облако-путешественник, собравшееся в далёкие края. Капле определённо было с ним по пути.

– Фьють!

Океан с его темными безднами остался далеко внизу. Конечно, это был мудрый океан, и капля чувствовала, что узнала от него много важных вещей. Но с этой мудростью было приятно расстаться.

– Привет, ещё одна путешественница! – радостно окликнули её такие же лёгкие капли в кучевом облаке. – Ну что, в новый круговорот?

– Да!

– Прекрасно! Ты откуда, из океана?

– Да, конечно, как все капли.

– Не все, – засмеялись капли. – Представь себе, земная капля, не все!

– Почему?

– Потому что вот мы, два десятка капель вокруг тебя, прилетели из космоса!

– Разве в космосе есть вода?

– Вода есть повсюду во вселенной. И на других планетах, и даже в межзвёздном пространстве. И, конечно же, в кометах, вечных космических странниках, которые иногда пролетают мимо Земли. Вот мы как раз из такой кометы! Она упала на землю сто лет назад.

– А откуда в космосе берутся кометы?

– О, это очень древняя история. Кометы возникли раньше, чем появилась ваша Земля, они одни из самых старых небесных тел в ближайшем к Солнцу космосе. Но мы очень туманно помним, как появилась наша комета, ведь это было почти пять миллиардов лет назад! И все это время мы дремали в огромном куске льда. Правда, порой, когда наша комета приближалась к солнцу, некоторые из нас оттаивали и превращались в газовый шлейф. Это, собственно, и было нашим единственным праздником.

– Я несла шлейф кометы пятьдесят тысяч раз! – с гордостью сказала одна из неземных капель.

– А я всего три тысячи. А потом попала на ту сторону кометы, которая всегда в тени, и замёрзла на миллиард лет… – с грустью добавила другая.

– Да уж, не повезло, так не повезло, – вздохнула третья. – Признаться, жизнь на комете была не слишком разнообразна.

– Что значит «не разнообразна»? – вступила в разговор ещё одна капля, висевшая в воздухе чуть повыше, и выглядевшая очень серьёзной. – Это наша комета, нелепо её обсуждать! Уж точно в ней было больше чистоты, чем на этой ужасной планете. И она древнее. Лучше послушайте сагу, которую я сложила:

«Комета чиркнула по земной атмосфере, как спичка о коробок. Много воды потеряла, но остальная кусками льда упала на землю.

И медленно, медленно тают осколки ядра кометы глубоко под землёй в Подкаменной Тунгуске. Пьют космическую воду деревья, мхи, папоротники и цветы. На торфяном болотце распускаются невиданных размеров кувшинки. И нам, потерянным каплям, хочется попасть туда, к нашим сёстрам…»