Неизвестные страницы

Ранним утром со стороны дороги немцы устроили активное передвижение, слышался рёв моторов, свет фар выхватывал куски поля, разделявшего укрепрайон и лесной массив. Пытаться выбраться через пролом при таком оживлённом движении противника, скорее всего, обернулось бы провалом и неминуемой гибелью для осмелившихся на вылазку. А выход из укреплений сторожил бронетранспортёр с несколькими пулемётами МГ-34. Вечерний план красноармейцев провалился, не успев начаться.

Через час забрезжил рассвет, тьма уходила в сумрак, серела и таяла на глазах. Внутри полутёмных коридоров оборонительных укреплений бойцы РККА сменяли друг друга на постах. Отдохнувшие заступали на места бдящих, уступая им импровизированные постели. Где-то на улице продолжала работать пропагандистская машина, призывая сдаться, но утренний ветер уносил эти слова куда-то в сторону. Казалось, всё будет так же, как и вчера. Но тут стены содрогнулись от сильного удара, пришедшего во внешнюю насыпь рядом с пулемётным гнездом. Секунд через десять, дот снова потряс удар, а затем ещё один. Болванки бронебойных снарядов рикошетили от бетона, рыхля землю, не принося какого-то значительного урона стене. Укрепления дрожали, но выдерживали натиск вражеских снарядов. Сон как рукой сняло у защитников, и все бросились назад к боевым постам.

– Какого ляда происходит!

– Танки?

– Что происходит?! – Сыпались вопросы со всех сторон.

– Они зенитное орудие подтянули, – как можно спокойней проговорил Тимур, – пытаются выковырять пулемётное гнездо.

Пулемёт огрызнулся в ответ длинной очередью, пока не закончилась лента, а последняя гильза не звякнула о медный гильзоприёмник. Немцы у орудия забегали, кто-то падал на землю, отползая за лафет и огромные колёса 88 миллиметрового орудия, кто-то сползал в кювет в поисках укрытия. Но ответный огонь только переполошил немцев, не причиняя какого-либо значительного ущерба. Пули поднимали брызги земли то тут, то там, впиваясь в почву, изредка лязгая по металлическим конструкциям зенитного орудия. Однако из-за удалённости о какой бы то ни было точности говорить не приходилось, жалящий свинец хаотично выбирал, куда ему угодить.

– Что б вы… – брань Стаса, сидящего за пулемётом, оборвалась, а помещение сотряс слабый взрыв явно фугасного снаряда. Сквозь незакрытые шоры в помещение ворвался огненный вал взрывной волны с мелкими осколками. Вспышка была невелика и быстро погасла, словно неудачно зажжённая спичка. Пулемётная лента выпала из руки назад в ящик, а тело бойца накренилось вперёд и повисло на спусковых рычагах. Вражеское зенитное орудие выстрелило вновь, помещение вздрогнуло, но стойко держало удар.

Артиллерийский натиск стих. В ушах звенело от внезапно наставшей тишины. Красноармейцы приникли к позициям, осматривая лес и дорогу там, где закрепился враг. Всё казалось тихо, только у орудия копошился расчёт зенитчиков.

– Похоже снаряды закончились. Думали, нас с кандачка тут сковырнуть, – послышалось из орудийного пролома.

– Ушёл бы ты оттуда. А то, не ровен час, там и останешься.

Нескладный долговязый парень вошёл в помещение пулемётного гнезда, где за оружием так и сидел Станислав. Лицо, руки и грудь было посечено осколками, гимнастёрка начала пропитываться кровью. Подхватив погибшего, он вынес тело товарища в коридор из тесного помещения. Аккуратно уложил товарища по правому краю коридора, а затем вернулся назад. Бегло окинул взглядом пулемёт. Сквозь посечённый кожух местами сочилась вода. Со временем это могло привести к перегреву ствола и отказу оружия, но до этого он ещё вполне был пригоден к выполнению своей функции. Подняв упавшую ленту, парень вставил её в патроноприёмник и передёрнул затвор, готовясь к продолжению стрельбы.

Бойцы шушукались на своих местах, не зная чего ожидать дальше. Тишина становилась гнетущей, даже ретранслятор, стоящий где-то не так далеко, казалось, умолк. Изредка виднелись небольшие группки солдат, пробегающие то в одну сторону, то в другую. Солнце показалось из-за горизонта, и время медленно стало двигаться к полудню.

– Что-то замышляют, псы безродные, – откашлялся Алхас, – сейчас как кинуться со всех сторон.

– Не, не кинуться. Кишка тонка у них, – послышался шёпот в ответ.

– У них всего две возможности нас выкурить… – послышался голос Петра, проходящего по коридору. Но стену укрепления вновь сотрясло взрывом, оборвав его на полуслове. Минуя ребят у орудийной комнаты, он спешно направился к выходу.

В блиндаже стояла тишина. Кирьян полусидел – полулежал на лавке у стены, сжимая немецкий МП-38. У дверного проёма стоял Микола, напряжённо вслушиваясь в шёпот товарищей, охраняющих разбитый выход из укрепления.

– Что там? – Спросил Пётр, вставая с другой стороны проёма.

– Шо-то наши у входа затихарились, ни шуточки, ни тебе смешка.

Заработали пулемёты. Короткими очередями бойцы вновь стали прочёсывать траву, отгоняя немца за линию своей досягаемости. Звуки выстрелов сливались в единый гул вместе с раскатистыми ударами снарядов в стену. У входа всё было спокойно. Мельтешение гансев на горизонте и бестолковое расходование боекомплекта зенитного орудия не давало Петру покоя. Выкурить их отсюда могли, только пробившись сквозь заслон у орудийного пролома или смять оборону у входа. Второе казалось более реальным, так как попытка проникнуть в орудийную уже была. Мысли оборвал очередной разрыв снаряда. Он казался намного сильнее и ближе.

Неужели они начали пристреливаться к пролому в орудийном гнезде, подготавливая дорожку для пехоты. Мысль промелькнула у Петра в голове и тут же, скрежет металла и страшный удар по барабанным перепонкам раскатился по коридорам. Дрожь прокатилась по бетонным стенам, оглушая красноармейцев у дверного проёма. Те же, кто находился внутри комнаты, был растерзан градом осколков. Влетевшая следом увесистая болванка врезалась совсем рядом с входом, отрывая солидные камни от стены, усеивая крошкой и огнём комнату и часть коридора. Защитники лежали, припорошённые пылью, защищённые от смертоносного металла. Они не были защищены от страшных разрывов в замкнутом пространстве. Уши ребят закровоточили. Контуженные, тяжело дыша, они стали отползать подальше от звенящего помещения. Пыль клубами вздымалась, вылетая из пролома наружу.

Пяти минутное затишье. И новые удары по укреплению. Сильный взрыв сотряс стену, и вибрация пошла по внутренней её части. Вслед ему ещё раз тряхнуло и запахло палёным мясом и дымом, стало заволакивать коридор гарью. Немецкое орудие, выкаченное на прямую наводку, аккурат стало укладывать фугасы в пролом у орудийного помещения, срывая бетонную стружку со стен, оголяя толстую арматуру. С очередным взрывом в блиндаж ввалились красноармейцы, бранясь и откашливаясь.

– Всё, дышать там становится нечем. Пристрелялись так, что лупят в точку.

– Хорошо, что пока только в стену. Попади они в дверной проём, хана нам было бы, – очень громко произносили вошедшие, – нас буквально разделили, те, кто у пулемётов, к нам могут уже и не дойти под таким натиском.

У входа раздались выстрелы. Затвор самозарядной винтовки быстро отмерял магазин за магазином. Вскоре присоединился к ней глухой звук пистолета-пулемёта и щелчки свинца по стене укрепления. Винтовка замолчала. В комнату влетел Тимур прямиком к стоящему у стола ящику с патронами.

– Я пуст. Туда хоть ящик неси, – ожидавшие защитники тут же ринулись заменить товарищей, опустошивших свой боезапас.

Бой у входа затягивался. Штурмовая группа немцев была остановлена шквальным огнём и залегла. Бронемашина пыталась подавить сопротивление, но стояла не в выигрышной позиции. А шедшие на штурм не сильно стремились получить свинцовую награду, даже под прикрытием кинжального огня пулемёта, они ели ели продвигались. Небольшой наклонный спуск от блиндажа заставлял красноармейцев подыматься во весь рост, чтобы оценить ситуацию и заставить врага вновь залечь. Летевшие в ответ двух сантиметровые пули крошили бетонные стены над головами. Осколки, разлетаясь, рассекали до крови кожу, рвали и без того худую одежду.

– Настырные, таким макаром они к нам подойдут вплотную.

– Не хотелось бы об этом думать. Только вот отойти от входа, мы можем их заставить лишь в одном случае, – Пётр перемежал слова с нажатием на спусковой крючок, – нанеся максимальный урон в живой силе. От тогда они сдрейфят.

– Шо, думаешь, они сунуться к нам прямо от так?

– Не думаю, – Пётр заряжал очередной магазин пистолета пулемёта, – знаю наверняка. Они нас гранатами вначале закидывать будут. Как только подползут на расстояние броска.

– Далековато для точного броска, а мы их там ещё долго продержим.

– Не говори гоп… – в грохоте разрываемого бетона что-то деревянное стукнулось о верхний приступ входа, – пригнулись! – Взрывом сорвало землю, что маскировала укрепления, и швырнуло вниз, – ну всё, теперь глаз до глаз,– поднявшись во весь рост, Пётр обильно стал поливать густую траву, где могли укрыться неприятели.

Бой перемежался то яростным дождём из свинца, то минутами тишины. Немцы с упорством продвигались под ливнем пуль, неся потери убитыми и ранеными. На полу у ног красноармейцев лежала уже не одна гора гильз. Оружие перестало охлаждаться от интенсивности перестрелки, люди не успевали снаряжать обоймы и магазины.

Пётр, укрывшись за углом, снаряжал очередной диск от ППД, как мимо него пролетела ручная граната с удлинённой рукоятью и, стукнувшись об угол, упала на пол. Нога сама пнула её к выходу. Предбанник оградил защитников от неминуемой гибели. Тёплая волна песка окутала это небольшое входное помещение. Ожидая града таких колотушек, Пётр застыл. Сквозь пыль и шум он увидел ещё одну только что упавшую, другие смог только услышать. Что-то звякнуло и рассыпало кучки гильз по полу.

– ВНУТРЬ! – Рявкнул Пётр, отшвыривая одну из гранат, кинулся по коридору в блиндаж. Грянули взрывы. Мелкая крошка полетела в разные стороны, застучав по стенам. Через секунду прогремел ещё один, и ещё. По коридорам вновь потянуло запахом палёного бетона. Сильный гул стоял в ушах буквально ввалившихся в помещение блиндажа его защитников.

Мимоходом красноармейцы опрокинули огромный стол, прячась за него, углы и выступы. Кто-то остался у бойницы, ведя беспорядочную стрельбу из бойницы, что перекрывала прямой коридор, делая его извивающимся. Защитники судорожно снаряжали магазины, ожидая прорыва немцев. Противник не заставил себя ждать. В коридоре прогремел ещё один взрыв. И самозарядная винтовка замолчала. А в блиндаж вкатилось несколько гранат. Взрывы с новой силой оглушили защитников. Осколки застучали по комнате, прошивая насквозь деревянные лавки и стол, вгрызаясь намертво в бетонные стены. Стеклянные плафоны лопнули и осколками зазвенели по полу. Свет в помещении погас.

В блиндаже воцарялась тишина. Только отдалённый звук огрызающегося пулемёта изредка разрывал её. Слабый шорох бетонной крошки под сапогами мог выдать присутствие немцев, если бы оставшиеся в живых могли его слышать. Жуткий звон бил по барабанным перепонкам, а в глазах у оставшихся вживых всё плыло. Яркие вспышки фонарей ударили по темноте, выискивая жертву. В ближнем углу послышался шорох и слабый стон. Вспышка очереди разорвала темноту. Пули застучали по бетону, впиваясь в плоть раненого красноармейца, обрывая его стон и жизнь. Не успела тишина окутать блиндаж, а вспышки выстрелов улечься в глазах, как ответный огонь резанул по гансам. Тела вошедших немцев повалились на пол. Кто не спешил войти, подались назад из блиндажа. Замыкающий этот бег, зажав спусковой крючок своего МП42, не глядя вёл беспорядочную стрельбу, пока боёк не замер, а гильза последнего патрона не лязгнула о стену. Укрывшись за углом коридора во тьме, немцы замерли, а из дальнего угла в проём что-то полетело. Стук сдёрнул немцев, заставив их бежать дальше из предбанника на улицу. Взрыв зазвенел в ушах, а кого-то сбил с ног, бросил на стену, не давая опомниться, выгоняя из укрепления врага.

Тишина вползла в тёмные коридоры укрепления. Казалось, мир замер в ожидании. Что-то должно было произойти. Но время шло, а ничего не происходило. Помещения казались вымершими, ни звука не разносилось в них. Оставшимся в живых красноармейцам казалось, что время, словно мёд тянется бесконечно медленно. Выжить после взрыва гранат повезло всего нескольким бойцам в дальних концах помещения, да тем, кто были за пулемётами. Израненные и оглушённые, они ждали, что будет дальше. Но и немцы, не изъявляли никакого желания повторно соваться в тёмные коридоры блиндажа.

Адреналин схлынул, оголяя боль и усталость от кровопотери. Кто-то, обессилев, провалился в беспамятство, теряя реальность происходящего. Бойцы безмолвствовали, только редкие стоны стали разгонять угрожающую тишину.

Из коридора, ведущего к пулемётным дотам, послышался слабый голос,

– Всё! Мой Максим закипел! Гансы на склоне зашевелились, готовьтесь к худшему!

Контуженные, истекающие кровью защитники не обратили внимания на стихшие разрывы. Зенитное орудие перестало ковырять бетонные стены укреплений. Прошло минут тридцать тишины. Красноармейцы осторожно потянулись ближе к коридору, ведущему к выходу, чтобы занять хотя бы бойницу на входе. Какая-то странная возня ощущалась там. Контузия мешала бойцам разобрать мельчайшие шорохи, да и громкие смазывались в какой-то звон и гул. Слабый голубой огонёк мелькнул из-за поворота, а затем обжигающая волна и яркое желтовато-красноватое облако ворвалось в блиндаж, заливая комнату и коридоры жгучим жужжащим пламенем, выжигающим кислород, обнимая плоть и камень.

В это же время, огнемётная группа подобралась вплотную к дотам, обойдя стороной простреливаемые участки. Пригибаясь к земле, они незамедлительно стали заливать в открытые бойницы жидкий огонь. Пламени хватило нескольких секунд, что бы заполнить небольшие помещения. Сидящих за станковыми пулемётами красноармейцев окутало пламя, выжигая плоть, застилая глаза темнотой и невыносимой болью. Пулемёты изрыгнули в сторону врага последний свой аккорд.

Прогремели выстрелы в коридоре. Вооружённые до зубов немцы из инженерной бригады в панике выскочили из тёмного дверного пролома. Глаза были наполнены ужасом увиденного, словно сам чёрт гнался за ними. Их попытался окликнуть офицер, что возглавлял отряд прикрытия, но те не обратили на него никакого внимания, продолжая бежать дальше от зияющей пустоты. Вскоре, тьму озарило пламя, из входа выскочил объятый огнём человек и навскидку открыл огонь из автомата. Следом шёл ещё один живой факел, осознанно стреляя из винтовки. От такого зрелища стоящие рядом солдаты абвера бросились в укрытия, но через несколько секунд их ужас начал остывать. Красноармейцы, ведя беспорядочную стрельбу, сделав несколько шагов на свежем воздухе, упали замертво. Всё было кончено. Немцы очень долго не решались подойти к сгоревшим заживо солдатам РККА, будто те могли восстать из мёртвых и тут же наказать своих врагов.

Два дня красноармейцы блокировали дорогу, по которой шло снабжение наступающих частей гитлеровской Германии. Тыловые части немцев, не нюхавших ещё пороха, понесли колоссальные потери в попытках выкурить непреклонных и самоотверженных, попавших в плен и бежавших из него солдат рабоче-крестьянской Красной Армии. Повидавшие это немцы ещё не раз вспомнят этот случай.

Безымянные солдаты своего Отечества всегда будут стоять за нашими спинами, молчаливо наблюдая с неизвестных страниц Великой Отечественной войны.