Холодное лето 1402-го. Том 2

Услышав о том, что в его отряде я сражался буквально прошедшей зимой, шателен задумался и, поглядывая на меня с сомнением, принялся о чем-то шептаться с одним из своих десятников. Приблизительно через час в ту башню, где было устроено что-то вроде штаба, и шла почти вся основная движуха, ввалился – кто бы вы думали – поддатый помощник капитана с барка «Святой Герман».

Он меня, естественно, тут же узнал, громогласно поприветствовал и сразу же принялся многословно хвалить, охотно поясняя всем желающим, какой же перед ними герой…

Выяснилось, что басни наших знакомцев-матросов, где основными действующими лицами были я, Вальдемар и, конечно же, героические «мореплаватели» (именно в такой последовательности), в городе стали очень популярны. Слышали их, естественно и в городской страже.

Хотя посылали, конечно же, за капитаном, но того на судне вечером не оказалось, поэтому просто чудо, что десятник догадался взять с собой его помощника. Думаю, счастливый расклад выпал из-за того, что они, оказывается, хорошо друг друга знали. Хотя с другой стороны – а кого еще было слать на поиски, как не человека, знающего кого именно искать? Но – не суть…

Вот после этого доверие ко мне стало полным, а к вечеру, когда я засобирался домой, шателен приказал даже выделить двух конных стражников в сопровождение, ну и, понятно, коня мне самому, чтоб «настоящий герой не тащился через полгорода пешком…»

Кстати, ничего важного от нападающих узнать вчера так и не удалось.

Не смотря на некоторое напряжение с доверием поначалу, мне все равно позволяли присутствовать на допросах. Я потом даже начал подозревать, что вполне возможно сами стражники оценивали «это доверие» – как предварительную обработку меня самого…

Короче, пользы от допросов пока и впрямь вышло немного. Пленники или ничего по большому счету не знали, или мрачно молчали, игнорируя угрозы и уговоры. «Партизана» из себя изображал, естественно, маг, на которого поначалу и была вся надежда.

Но настоящих способов убеждения к нему пока не применяли. По-моему, на это должен был дать добро кто-то из высокого начальства и, как я понял, вроде бы даже сам Их Сиятельство господин Канцлер, замещавший герцога в его отсутствие.

В общем, когда все-таки удалось добраться домой, там меня уже ждал добровольный агент «Кутилье»: да, тот самый разговорчивый ветеран, которого я угощал и с которым мы договаривались встретиться.

Чтоб скрасить гостю ожидание, скучающие девчонки щедро угостили его вином и не забывали завлекательно ахать многочисленным байкам. Подозреваю, что в такой обстановке он готов был ждать меня сколько угодно долго. И именно после разговора с кутилье я вдруг решил: плевать на сроки, еду в Сент-Апполинар. Благо все это было достаточно недалеко от города.

Тем более по мысли ветерана получалось, что еще одна подпись на документах нужна лишь на выдачу ротного содержания из казны. А так – я прямо сейчас был законным командиром стрелков, просто по факту наличия патента.

Ну и я тут же, конечно, поинтересовался, не хотел ли он сопроводить меня…

* * *

Небольшое отступление

(пока Дирк скачет к Сент-Апполинарскому лагерю своей роты)

Здешняя реальность и в самом деле была полна парадоксов. Впрочем, подозреваю, как и жизнь во всех остальных мирах. Катастрофа, как и любое другое столь же важное и многоплановое событие очень изменила местную цивилизацию. И эффект этот, конечно же, был во многом сильно разнонаправленным, да и парадоксов в ней прибавил.

Приход демонов и последующие испытания с одной стороны раздробили многие вполне устойчивые государственные образования, например, ту же Францию, с которой к какому-то моменту боялись связываться почти все соседи.

Те, кого мы называем французами, немцами, испанцами и итальянцами, в большинстве своем себя таковыми еще не считали, но уже начали привыкать к более-менее устойчивым масштабам своих государств и реальной власти королей и императоров (даже – в Священной римской империи). Однако теперь они снова практически забыли, что такое необходимость подчиняться кому-то.

Считается, что только Великая чума убила до трети населения Европы. Какой урон человечеству нанесли все природные и социальные катаклизмы Малого ледникового периода просто невозможно посчитать точно, но здешнему человечеству пришлось куда хуже.

В наш мир хотя бы не приходили сотни демонов, древних богов и прочих пришельцев, для которых люди по умолчанию лишь разменный материал, если не пища. Поэтому в здешней реальности одни регионы могли сохранить до трети или даже половины докризисного населения, а соседние – и часто мало чем отличающиеся – почти полностью обезлюдили.

Из-за этого даже на территории одного графства теперь нередко сосуществовали совершенно независимые владения, в той или иной мере умудряющиеся в одно и то же время сотрудничать и соперничать между собой…

С другой стороны – глобальная катастрофа позволила усидевшим на своих местах правителям заметно увеличить централизацию владений и даже усилить власть над ними.

Например, к началу XIV века ни Франция, ни Бургундия, да и почти никто в Европе не собирал постоянных налогов с подданных. Правители обходились косвенными сборами, похожими на современные акцизы. Вроде знаменитого французского налога на соль, известного под называнием «габель» (5).

(5) Габель (лат. [gabulum] налог) – непопулярный налог на соль во Франции, впервые введенный как временный военный платёж в 1286 году. Со временем стал одним из наиболее ненавистных и неравных налогов в стране и, несмотря на большое количество сторонников реформы, был отменен лишь в 1790 году. Налог был репрессивным, поскольку на соль существовала государственная монополия, а вдвойне обременительным его делало то, что французское правительство обязало каждого гражданина в возрасте старше восьми лет покупать еженедельно не меньше некоего фиксированного минимального объёма соли по фиксированной цене.

Разницу между полученным с подданных и необходимым властям приходилось добирать, принуждая население время от времени скидываться по каким-то экстраординарным поводам.

Свадьба, похороны или война (или неудачи на ней: к примеру, пленение короля) – это считалось железным поводом запустить руку правителя в кошельки подданных. Но особенно – конечно же, война.

Исключением из этого правила была лишь Англия (с некоторыми оговорками), но она не сильно выиграла от Катастрофы. На острове была слишком уж маленькая плотность населения, поэтому дела у них в связи со здешним Апокалипсисом пошли куда хуже, чем у остальных, хотя отдельные человеческие владения там все-таки уцелели. И это получилось, как раз именно благодаря куда большей централизации, чем на материке.

Но к началу XVвека в здешнем мире вся эта «средневековая дикость» с налогами была почти повсеместно пересмотрена и, не смотря на громадные потери человечества в целом, правители более-менее успешных человеческих анклавов вдруг осознали, что в состоянии содержать постоянные воинские контингенты. И мало кто из подданных возражал против необходимости платить, потому что было абсолютно очевидно – иначе не выжить.

Герцоги Бургундии оказались как раз в числе счастливчиков, сумев вовремя понять и удачно внедрить «новшества», а потому и в самом деле имели достаточно процветающие и защищенные владения.

За прошедшее столетие вперед заметно шагнули и технологии.

Например, к началу всей здешней катавасии судами уже управляли не с помощью устаревших рулевых весел, выставлявшихся прямо с кормы, а вполне себе «современным» способом. Рулевым колесом. И такой способ позволял куда меньше зависеть от ветра, поэтому здешние корабли еще столетие назад могли с куда большей легкостью совершать длительные морские путешествия.

Если в раннем Средневековье на зиму суда предпочитали ставить на прикол, опасаясь сезонных штормов, нововведение риски снизило. Да, перед Катастрофой ходить на кораблях старались все еще вдоль берега – каботажным способом – но технологически все уже было практически готово и к океанским переходам.

Для следующего шага нужна была лишь причина, и творящийся уже почти столетие ужас предоставил ее. Правда, средиземноморские поселения все же почти не стремились пока в океаны.

Живущим торговлей портовым городам пришлось значительно развить мореплавание, потому что суша стала чертовски опасной. И если купеческие гильдии на судоходных реках могли профинансировать создание промежуточных торговых поселений, вроде родного городка Дирка, то никаких денег бы не хватило возводить целые острова.

Именно поэтому чтоб сколько-то успешно торговать по всему Средиземному морю нужна была возможность выйти, к примеру, из Марселя и, с использованием лишь одной двух промежуточных стоянок в Италии, суметь живым и здоровым попасть в уцелевшую египетскую Александрию или сирийскую Антиохию.

Именно поэтому вполне справедливо, что в глазах Александра Кузнецова раздробленная и почти не защищенная человеческая цивилизация этого мира выглядела такой странной, едва у него появилась возможность оглядеться без риска прямо здесь и сейчас потерять жизнь.

* * *

Первая половина дня

В бургундском топониме «Сент-Апполинар» разнообразия было куда меньше, чем у упомянутых выше дижонских ворот. Все ограничилось лишь двумя основными значениями.

Во-первых, так называли всю хорошо освоенную и густо заселенную равнину к востоку и юго-востоку от города до замка Сент-Апполинар, когда-то служившего передовым укреплением против нападений стай каких-нибудь очередных малоизвестных тварей.

Но годы шли, силы демонов подтачивались взаимной враждой, самостоятельные или не имеющие хозяина монстры обзаводились логовами и четко очерченными охотничьими территориями, а люди учились им противостоять и плодились. Поэтому сейчас все прежде свободное пространство, было заполнено полями, садами и виноградниками, перемежаемыми жильем их хозяев или работников.

В более узком смысле под этим словосочетанием понималось само укрепление, построенное вокруг церкви Святого Апполинария в шести-семи километрах от крепостных стен Дижона. Именно тут и были официально прописаны две «ордонансные» роты бургундской армии.

Чтобы добраться до внешне, надо признать, довольно неказистого укрепления, нам понадобилось не более часа. И тут я пригляделся, и немного обалдел.

– Послушай, милейший, – привлек я внимание спутника-кутилье, придержав кобылу. – Ты же сказал, что здесь казармы лишь двух рот?

– Так и есть, господин! – охотно подтвердил он, наконец-то получив возможность поговорить.

– Но там же народу, сотни четыре, никак не меньше… – чихнув, я приподнялся на стременах, и присмотрелся еще раз, отгоняя от себя поднятую собственными же лошадьми и наконец-то догнавшую нас пыль.

Удивленно глянув на меня, ветеран пошевелил усами, что-то молча прикинул и наконец-то сообщил:

– Если ты, Твоя Милость, о марширующих на поле, то думаю, там их не меньше пяти сотен… А если пытаешься подсчитать всех, то я не глядя скажу: на поле только стрелки, а значит, внутри кроме постоянного гарнизона – вон такие, видишь, в кирасах и с алебардами… – ткнул он пальцем в двух воинов на воротах, – то там должно быть еще около двухсот пикинеров.

– Сколько?