Долгой Ночи

Устроим легкий ужин. Без свечей, но с приятным вином и деликатесами, которые плавно «перетекли» из сумки на стол. Бокалов, к сожалению, нет, но вполне подойдут и обычные стаканы тем более, что время граненых уже прошло и теперь чай приносили в тонком стекле.

Подойдет.

Максим открыл вино, насладился приятным ароматом и оставил его на столе «подышать». Пока вино насытится кислородом можно красиво разложить закуски, благо, что нарезать не было необходимости. Теперь это можно сделать прямо в магазине. Когда Максим сделал для себя это открытие, он уже и забыл, где у него в квартире лежит нож. Зачем? Все-таки прогресс, даже в таких мелочах, очень удобная вещь. Готовить – чушь! Кинул в микроволновку уже готовый завтрак, обед или ужин и у тебя на столе практически ресторанное блюдо и никаких хлопот. Конечно, не все готовые блюда ему нравятся, но он и не берет все подряд, а последнее время Максим пристрастился заказывать еду из ближайшего ресторана, так что блюда буквально стали ресторанные.

Максим еще раз взглянул на стол, удовлетворенно хмыкнул и вышел в коридор вагона проветриться, побродить и прогуляться в туалет. На стене уборной висело небольшое зеркальце, в котором отражался небольшой кусочек окружающей обстановки. Все здесь было небольшого размера, как будто специально создано для ребенка, взрослому мужчине было немного неуютно, но Максим никогда не обращал внимания на такие мелочи.

Быстро приведя себя в порядок, он еще раз взглянул в зеркало. В уголках глаз мелькнули озорные искорки. Ну что же – пора. Не скучайте проводница Елена, сегодняшний вечер вы еще долго не забудете.

– Елена, спасибо за чай, – он галантно и настойчиво постучал в дверь ее купе. – Можно мне попросить у вас второй стакан?

– Конечно, – она оторвала взгляд от книжки. На обложке мужчина в разорванном скафандре вытаскивал из огня молодую девушку и парня. – Я зайду к вам минут через десять.

– Это было бы замечательно. Жду вас.

Максим улыбнулся и плавно прикрыл дверь. Теперь осталось дело за малым. В том, что он симпатичен молодой проводнице, Максим не сомневался ни секунды. С недавних пор ему такие вещи давались сами собою если, конечно, у него было желание, а иногда и просто ради спортивного интереса. Постоянная партнерша, которая навещала его вечерами, это хорошо и удобно, но все же он мужчина и надо иногда выходить на «охоту». Как же давно такое было? Уже и не вспомнить, да и зачем? Все равно он никогда больше не вспомнит их лиц, их тел. Утром налить чашку кофе, угостить каким-нибудь пирожным и домой. Прощай. Конечно, позвоню. Конечно, буду вспоминать. И множество других глупых обещаний, которые он давал каждой такой «подружке».

Перед глазами промелькнуло наваждение. Он и какая-то девушка на огромном кожаном диване в неприлично большом кабинете. То, чем они занимаются, невозможно назвать любовью, это дикий, необузданный секс. Она кричит и стонет, он ухмыляется и в его глазах горит обжигающий холодный огонь.

Он отмахнулся от видения как от назойливой мухи. Все это было в прошлой жизни, которая давным-давно закончилась и не стоит об этом вспоминать. Редкие картинки прошлого иногда всплывали в памяти, но кто это или что это – он уже не мог вспомнить, да и не хотел.

Да и незачем.

Один день изменил все.

Бесповоротно. Все, что осталось за чертой прошлого, не имело сейчас никакого значения.

С печальной ухмылкой Максим вспомнил как он страдал. Как его тело и душа разрывались на миллионы осколков, и собрать их не было никакой возможности, а после – и желания. Рассудок играл в то время с ним в какую-то странную игру. Воображение рисовало неизвестные места, в которых он никогда и не бывал. Однако, почему-то, ему там было все знакомо, Максим знал каждый закоулок, каждую мелкую деталь.

Он играл со своим восприятием.

Он бросался во все тяжкие.

Он пытался победить.

Он проигрывал.

Всегда.

Но…

Однажды он вспомнил про тьму.

Нет.

Про Тьму.

Именно так. С большой буквы.

Ну, и конечно, баба Настя со своим «чудодейственным» настоем.

Она пришла к нему, и он окунулся с головой в ее объятия.

Сначала было страшно.

Кошмар, казалось, длился бесконечно. Внутри все холодело, волосы на теле стояли дыбом. Каждая единица времени была наполнена ужасом.

Потом пришла боль.

Его выворачивало наизнанку. Иногда Максиму казалось, что это было на самом деле. В голове такое не укладывалось, но мозг рисовал вполне яркие картины. Его рвали на части, затем каждую частичку разрывали еще на более мелкие кусочки, и все это продолжалось бесконечно долго.

Затем пришла тоска и печаль. Он не мог ею насытиться и изливал свои переживания нескончаемым потоком слез.

А затем пришло Ничто.

Оно медленно и бережно окутало его потерянное сознание со всех сторон и начало шептать. Шепот входил в каждую клеточку тела. Складывалось ощущение, что он слышит всем. И ему не надо, как обычному человеку, только одно чувство для этого. У него их было нескончаемое множество.

Оно обнимало и ласкало его.

И он стал тем, кем был сейчас. Она приняла его и теперь не отпускала ни на шаг. Они всегда шли вместе.

Он впереди. Тьма сзади.

Всегда начеку. Всегда на страже.

А он был не против.

Он боготворил ее. Он наслаждался ею. Он никогда не хотел ее отпускать.

И Тьма платила ему той же монетой.

– Добрый вечер, Максим, – Елена вошла в купе, поставила пустой стакан тонкого стекла и села напротив. – Мне понадобилось немного больше времени, но зато нас теперь точно никто не побеспокоит.

– Добрый вечер, Лена, – от нее веяло чем-то цветочным. На миг перед глазами возникло ведение лесной поляны, но тут же пропало. – Предлагаю начать наше приятное знакомство с небольшого количества вина, а потом мы сможем поговорить о том, что нас так сильно беспокоит.

Елена повернула дверной замок.

Щелчок был похож на одиночный выстрел в полной тишине.

– Хорошего нам вечера, Максим.

_________

Я плакал, и мама гладила меня по голове, целовала в макушку.

– У кошечки боли, у собачки боли, а у сыночка моего – не боли.

Мне до сих пор казалось, что от нее пахнет молоком и медом. Я зарылся у нее на груди и тихонько поскуливал. С каждым ее прикосновением боль уходила все дальше и дальше, оставалась только обида. Как же можно было запутаться в собственных ногах и шлепнуться коленками на асфальт? Ноги пронзила боль и на землю упали капельки крови.