Мы, кто катит этот мир
Цветным пятном средь абсолютной белизны и легкой полупрозрачности девушка в роскошном платье проплыла по комнате. Остановились в шаге от постели.
– Простите, вы уже проснулись? – яркая незнакомка вздрогнула, затравленно огляделась и вдруг присела в глубоком реверансе. Задрожала, как осенний лист, окинула себя взглядом, покраснела.
– Да, только это, как-то не то… – она, то ли гостья, то ли пленница тихо хихикнула.
Девушка смущенно кивнула, ретировалась и буквально через мгновение вернулась. Теперь на ней было свободное белое платье, расшитое светло-синими нитками. Краска на щеках обернулась румянцем и это хорошо, очень уж он гармонировал с новым нарядом.
– Так гораздо лучше, – ободряюще кивнула она и нехотя выбралась из пухового гнездышка. Вопросительно взглянула на незнакомку, та предупредительно кивнула и указала рукой на ширму, что появилась просто у изголовья кровати.
Вряд ли можно найти женщину, которую не радуют обновки. Вот и она спрыгнула на пол, весело захлопала в ладоши, бросилась переодеваться. Выглянула из-за синей с серебряной вышивкой занавески, благодарно кивнула, улыбнулась, по-доброму, по-настоящему, да иначе и быть не могло, ведь все ей нравилось, все ее устраивало.
– Здорово! Но что дальше? – не утерпела она.
– Мне велено проводить вас в тронный зал, – прошептала девушка.
– Пусть будет так, – в ее голосе послышалось легкое недовольство. – Правда, это… не знаю даже, напыщенно как-то звучит!
– Простите, но такое было распоряжение, – блондинка покраснела до самых корней волос.
– Ничего, ты главное не расстраивайся. Велено, значит велено. А зал, как бы его ни называли, залом и останется. Как я тебе?
Она вышла из-за ширмы, не смогла удержаться и закружилась, поглядывая на свое отражение в многочисленных сосульках, будто в зеркалах. Длинное белое платье контрастировало с темными волосами, белое же пальто с высоким воротником делало ее снежной королевой, иллюстрацией из детской книжки. Подобным мыслям благоприятствовала и вышивка, еле заметная, белыми нитками с синим отливом по белой ткани, сплошь одни лишь снежинки и ледяные цветы, белые и нежные, будто живые, но замороженные. В тон одежде высокие белые сапожки на невероятной шпильке…
– Вы ослепительно выглядите! – почти искренне восхитилась девушка и шепотом добавила: – Ему бы вы точно понравились.
Она услышала, да вне всяких сомнений услышала! Не зря же снова улыбнулась, но уже чуточку иначе, слегка печально и еле различимо.
Вышли в пустоту. Куда ни глянь – одна сплошная бесконечность, бескрайние просторы, заполненные сумеречной серостью. Блондинка уверенно пошла вперед, ей же ничего не оставалось, кроме как идти следом, рассеянно оглядываясь и думая о чем-то своем.
Средь унылой монотонности, на глазах вырастая из земли, показался фрагмент стены. Нечеткий и размытый. Просто по центру органично вписанные в каменную кладку массивные и надежные проявились двери. Скорее, ворота. Большие двухстворчатые. Резное дерево эффектно дополняли кованые металлические петли, в розетках блестели собственным светом огромные самоцветы. Перемигивались яркие камни, создавая на двери иллюзию звездного неба.
Как и должно было быть, у дверей стояла стража. Двое совершенно одинаковых парней, закованных в блестящие доспехи. В руках они держали сияющие серебром лунного света алебарды. Стояли неподвижные, будто изваяния.
Подчиняясь жесту блондинки, парни выпустили свое оружие, странное дело, но неустойчивые на вид топоры на длинных древках не упали, а остались стоять, будто приросли к земле. Синхронно приблизились к двери, стали каждый напротив своей половинки, взялись за ручки и дружно потянули их на себя. Не меньше минуты тяжелые створки сопротивлялись, скрипели, но вот свершилось. Сначала та часть, которую тянул правый стражник, сдвинулась с места, за ней последовала половинка левого. В образовавшуюся щель пробился лучик света, яркого и блеклого одновременно, будто лунный отблеск на чисто вымытом стекле.
За тяжелой дверью царила все та же бесконечность, но освещенная легким мистическим светом. Создавалось впечатление, что стен вовсе нет. Казалось, впереди бескрайнее поле, правда, вымощенное мастерски уложенной паркетной мозаикой. Казалось, нет вокруг ничего, есть только пол, теряющийся в вышине облачный потолок, а еще двери с двумя створками, огромные с фрагментом каменной стены.
Часовые справились со своей задачей. Она первая вошла в зал, за ней шагнула блондинка. В тот же миг интерьер начал меняться. Паркет побелел, будто взялся изморозью, белый налет быстро растаял, осталась лишь гладкая поверхность насыщенно-синего цвета. Удивительно синий пол, чистый и ровный, словно лед, украшавший покрывало, что на ее кровати, там, то ли в комнате, то ли в камере.
Вклиниваясь в ее мысли, просто под ногами, промелькнуло что-то темное. Возникло из пустоты и скрылось, будто огромная рыбина метнулась под толщей льда.
– Ага! Вот ты значит какая! – громкий писклявый голос разнесся в пространстве и эхом закружил вокруг нее.
Стоило противному звуку нарушить тишину, как все опять изменилось. Комната перестала быть бесконечной. Вокруг и буквально из ничего начали появляться стены. Нет, не вырастали они, они двигались из пустоты к центру, быстро, при этом практически незаметно.
– А я уже не первый раз пытаюсь с тобой познакомиться поближе. Надеюсь, ты заметила? – продолжал неизвестный. – Прошлый раз почти получилось, жаль, мы с тобой разминулись! Увы, правила игры, пришлось удалиться, но ничего, я обосновался поблизости.
Живой пол взялся квадратами и превратился в плитку приятного небесно-голубого оттенка. Вслед за этим окончательно прорисовался потолок. Он, как недавно стены, придвинулся, опустился, будто упал.
– Ничего, зато сегодня (а я в этом практически уверен) у нас все получится!
Просто возле ее ног, собираясь таких же синих плиток, выросло возвышение, подиум, прямоугольник приподнятого пола. На нем появился трон – своеобразный гибрид стула и дивана. Резные деревянные ножки, позолота, синяя обивка, похоже, бархат. Мастерская работа…
– Во всяком случае, я все сделаю для того, чтобы у нас получилось…
Вальяжно развалившийся, обложенный множеством подушек, на троне возлежал тот, чей голос витал в пространстве. Сказочный великан? Пожалуй, его можно было бы так назвать – высокий ростом, с огромным животом, вот только руки, вот только ноги. Слишком уж костлявыми они выглядели. Да и весь облик новоявленного злодея вызывал один лишь только смех, как минимум, улыбку. Вообще, со стороны он казался яблоком, в которое воткнули спички. Четыре. Две в качестве ног, две будто бы руки…
Понимая, что его внимательно разглядывают, толстяк с худыми конечностями напрягся. Похоже, подобное внимание его не радовало. Мгновение, другое и он не выдержал. Подскочил, смешно размахивая спичками-руками, начал что-то бормотать, часто мигая бесцветными холодными глазами.
– Теперь ты никуда от меня не сбежишь! – невразумительное бормотание вылилось в пронзительный крик. Костлявый толстяк смешно подпрыгнул и совсем уж по-детски захлопал в ладоши.
В вертикальном положении он выглядел еще смешнее. Гротескная его фигура перестала быть воображаемым яблоком. Покачивающийся на тонких ногах, медленно и как-то лениво размахивающий худыми ручками, он напомнил ей паучка. Накормленного паучка с круглым брюшком и длинными худыми ножками.
Вот как тут не рассмеяться, если на ум приходят только сравнения, да и те одно другого веселее!
– Вы, я извиняюсь, кто? – она улыбалась, изо всех сил стараясь держаться в рамках приличия, трудно вообразить, чего ей стоило не расхохотаться…
Толстяк перестал аплодировать самому себе и растерянно огляделся. Посмотрел на нее, медленно обернулся. На худом лице читалась растерянность, которая грозила перерасти в гримасу плаксивости.
Тем временем продолжалась трансформация видимого мира. Пустоту большого зала заполнил туман. Седой с синеватым оттенком. Он возник внезапно, и так же внезапно исчез. Лишь дымка рассеялась, сквозь нее проглянули лавки. Несколько рядов установленных вдоль стен простеньких сидений. На них люди. Много людей. Казалось, они сидят даже не впритык, а друг на друге, казалось, пошевелись один – свалятся все.
Бесцветные глаза толстяка засияли пламенем, также бесцветным. Он победоносно взглянул на нее и вздрогнул. Что-то пошло не так. Люди все еще прибывали, мест на лавках больше не было потому те, кто появился позже, застывали стоя, ровными рядами, плечом к плечу, местами врастая в стену. Происходящее начало напоминать известную сказку о горшке, что без остановки варил кашу, которую попросту некуда было девать.
Слепящая улыбка озарила ее лицо, правый глаз лукаво прищурился. Она чуть заметно кивнула. Те, кто сидел, загомонили, стоявшие зароптали, зал наполнился звуками. Шепот, голоса, возня это все неважно, главное – общее количество зрителей стабилизировалось…
– Тихо! – толстяк с подозрением взглянул на нее, но тут-таки расслабился и гордо выставил вперед круглый живот. Осмотрел толпу. Ропот смолк. Ухмыльнулся, грузно сел, забросив ногу на ногу.
– И все-таки я бы хотела услышать ответ, – продолжала она. – Кто вы и что все это значит?
– Да, я уже все решил! – игнорируя ее, заговорил тот. – Женюсь! Ты готова? Нет? Неважно! Сегодня же, нет, сейчас. Что такое?
Стремительной походкой, спортивной ходьбой, которая в ее исполнении выглядела трагикомично, к трону подбежала старушка в полинялом халате и мятых мужских брюках. Окинув злобным взглядом толпу, и пробуравив пылающими глазами ее, стоявшую средь зала, та взобралась на трон. Оплела резную конструкцию своим телом просто как змея чашу на символе аптеки, наклонила голову к уху «худого толстяка» и что-то быстро зашептала. Тот заметно помрачнел.
Старушка выпрямилась, одарила ее, только что назначенную невестой, испепеляющим взглядом и быстро ретировалась.
– Ладно, я понимаю. Традиции, все такое. Значит так, я меняю свое решение! Да, я женюсь, но не сейчас и не сегодня. Завтра с самого утра. А сегодня приглашаю всех на турнир. Да! Мой соперник уже мчится. Ох, и встречу же я его! – толстяк фальшиво прокашлялся и тихим шепотом добавил: – Если он еще доберется. Сомнительно это…
Выговорившись, потенциальный жених встал, медленно, как и подобает человеку своей комплекции. Потянулся, да так энергично, что одежда на животе затрещала по швам. Сам же живот странно задрожал, завибрировал и… отвалился. Со всех сторон послышались смешки, шуточки, вот-вот зал взорвется гомерическим хохотом, но нет. Тот резко поднял руку, зрители мгновенно исчезли, будто растаяли. В просторном зале осталась лишь она, внезапно похудевший толстяк и блондинка в вышитом синими нитками платье, но и та скоро растворилась во все разрастающейся бесконечности пространства. Исчезли стены, пропал потолок.
– Хотел соответствовать, так сказать, образу, все такое. Ну, ты сама понимаешь, правда? – похудевший толстяк печально пожал плечами и огляделся. – Решено, именно здесь и будет проходить поединок. Что скажешь, тебе нравится?
– Что нравится? – она равнодушно пожала плечами.
Тот резко обернулся, всмотрелся в окружающую пустоту. Всюду, куда ни глянь, была только бескрайняя равнина, простор, покрытый удивительно синим то ли льдом, то ли слежавшимся снегом. Бесцветные глаза вспыхнули огнем. Старясь скрыть отражающиеся в их глубине эмоции, опустились веки. Бесцветные губы прошептали несколько слов.
Бесконечность пустоши сменилась берегом. Плато, что резко обрывалось к морю. Внизу плескались волны, разбиваясь о камень, там бушевал океан. Тут-таки прорвали звенящую тишину крики чаек, растревожил воображение рокот бурного океана.
В стороне от накатывающих волн выросла скала. На ней спиралями прорезались балконы, идеально вписанные в природный ландшафт. Еще немного и займут места зрители, а внизу начнется представление, которого не видывали здешние места.
– Знаешь, а ведь я завидовал вам обоим, тогда, раньше, это же здорово менять все, что только вздумается! Красотища! – похудевший «великан» подошел к ней вплотную, наклонился, принялся шептать на ухо, почти касаясь мочки тонкими губами. – А, оказалось, зря! Зря завидовал. Ведь это все могут! Будущее человека в его руках, мы, мы все катим этот мир, правда, не каждый из нас это осознает…
Издав ехидный смешок, «худой» подошел к краю обрыва, остановился, глядя вниз. Там в глубине волна налетела на камень и устремилась ввысь. Мгновение и гребень, увенчанный белоснежным буруном, поднялся на высоту человеческого роста. Повинуясь законам природы, волна должна была отхлынуть, распасться на тысячи мельчайших капелек, но нет. Замер столб воды, застыл у обрыва, блестящий, как отполированный камень.
– Кое-чего ты так и не понял, – усмехнулась она. Кивнула и волна, вновь ставшая водой, отхлынула, смешалась с водами глубоко внизу. – Любовь катит мир, а уж ее-то у тебя и нет…
– Так, ты давай мне не умничай! – «худой» покачал головой и одарил ее взглядом, от которого веяло мертвенным холодом. – Не надо, не забывайся. Думаешь, ты кто? Центр вселенной? Властительница мира? Не угадала, ты всего лишь трофей – награда победителю. А кто победитель? Правильно, я!
В ответ она громко рассмеялась. «Худой», которого явное пренебрежение раздражало больше всего на свете, крепко сжал зубы. Послышался противный скрежет, в котором растворился даже рев беспокойного океана.
– Остынь! – сквозь смех выкрикнула она и в тот же миг новая волна налетела на склон. «Худого» накрыло с головой.
– Твое место вон там, наверху. Не переживай, ты все увидишь, я об этом позаботился! Кстати, если хочешь, можешь взять бинокль. У нас все как в приличном театре… – мрачно глядя на свой совершенно мокрый костюм, выдавил из себя тот и быстрым шагом направился к горе. Перескочил через ограждение ближайшей ложи и слился с общим каменным фоном.
Глава 8
Чувствуя, что все меняется, к тому же меняется стремительно, он огляделся. Увидел скалу, что буквально на глазах формировалась из казавшейся живой серости. По крутым склонам серпантином проступили балконы. Мгновение и в каждом из них, будто ласточки на гнездовье, появились люди.
В центре равнины буквально из пустоты возник большой камень с острой верхушкой. Рядом, опираясь ногой на одну из боковых граней, проявился мрачный худой субъект. Тот стоял и взглядом полным ненависти и призрения смотрел прямо перед собой. Правая рука незнакомца сжимала огромный двуручный меч, левая держала раскрытый примерно посредине блокнот. Оригинальная композиция!
Тонкие бесцветные губы странного субъекта двигались. Ритмично, размеренно, будто читали что-то, речитатив, а то и вовсе заклинание. Пустые глаза, не мигая, смотрели на страницу, но вряд ли хоть что-то там видели.
Скоро бормотание смолкло. Костлявая рука с блокнотом поднялась вверх, замерла на мгновение, пальцы разжались, театрально выронив записную книжечку. Худое тело склонилось в поклоне. Актер приветствует публику? Похоже на то.
Все стихло. Успокоились трибуны, угомонились бегающие взад-вперед продавцы угощений, расселись на камнях чайки, даже ветер и тот не решался нарушить звенящую тишину. Последним утихомирился медвежонок, что по-прежнему продолжал расти. Огромный зверь потоптался на месте, смущенно зарычал, сел, точнее, рухнул на землю, печально ухнул и умолк, превратившись в большую и пушистую белую сопку.
Понимая, что скоро все начнется, он медленно мигнул глазами, непроизвольно подстраивая обстановку под себя. Часть видимого мира покачнулась. Плато еще немного приподнялось над морем и стало заметно меньше, пододвинулась скала с трибунами, приблизился худой тип с мечом.
Мгновение бесцветные глаза буравили соперника и вот первый выпад. Послышался громкий крик. Ледяные глаза вспыхнули холодным пламенем. Скривились губы, оскалив кривые зубы – жалкое подобие улыбки, переходящей в злобную гримасу. Дружно ахнули зрители – в руках «худого» не было никакого меча. Тот крепко сжимал охотничье ружье, держа за ствол.
Мгновение замешательства и довольное выражение снова вернулось на бледное лицо. Руки повернули оружие, глаз прищурился, целясь, мигнул и…
– Нет, но как это называется?! – костлявые руки снова сжимали меч. Держали просто за лезвие. Остро отточенная сталь не упустила возможности, глубоко врезалась в кожу, по белой руке контрастно-багровая потекла кровь.
– А я говорю, должна быть сказка! Хорошая и добрая, такая, чтоб… добро победило зло, а похищенную принцессу спасли! – прозвучало в растерянной тишине. Он вздрогнул, услышав ее голос, поднял голову. Их взгляды встретились.
– Нет, ты пойми, я ведь не возражаю! – воскликнул он, наблюдая за тем, как занесенный над его головой меч мгновенно превращается в изящную тросточку. Отступил на шаг, безо всякого труда увернулся. Соперник же совершенно неожиданно поскользнулся и плашмя, даже не пытаясь выставить руки, чтоб смягчить падение, рухнул на землю. – Но ведь ты сама знаешь, я с холодным оружием не дружу!
– Тогда как ты собираешься вырывать меня из лап коварного злодея?
Трибуны ожили. Скала, облепленная, будто гнездами, ярусами балконов, монотонно загудела. Множество голосов слились в один протяжный звук, так и не разберешь, кто говорит, что говорит, лишь ее голос звучал громко и на удивление отчетливо.
– Слушай, но я ведь могу по-нашему, по-простому, – он пожал плечами, – как в старые времена, кулаком… и все такое…
– Но ведь это должна быть добрая сказка! – в ее голосе звучала смесь плаксивости с искренним смехом.
– Тогда я и ударю по-доброму…
«Худой», что должен был воплощать в себе все зло мира, начал медленно подниматься. Стал на четвереньки, поднял голову. Злые глаза, не мигая, смотрели на него, в них разгоралось ледяное пламя бессильной злобы.
– Слушай, друг, ты в порядке? – он посмотрел в полыхающие глаза соперника и весело засмеялся. – Ладно, не злись. Давай как-нибудь уже разберемся…
– Разберемся? Да, мы разберемся, мы точно разберемся. Сейчас я немного приду в себя.
Тот оперся спиной о камень и принялся тяжело дышать. Бесцветные глаза, не мигая, смотрели на соперника, губы по-прежнему продолжали шевелиться.
– Ладно, сделаем по-другому, – ее звонкий смеющийся голос перекрывал истошные крики внезапно очнувшихся чаек и монотонный гам зрителей, – вы сейчас помиритесь. Отличная идея!
– Не знаю, – он пожал плечами, – в принципе, я не возражаю. Вот только зачем? Почему?
– Да потому что я так хочу! – она счастливо захохотала, заглушая все прочие звуки.
– Слушайте, а давайте вы сами для начала разберетесь, кто и чего хочет, – «худой» мрачно смотрел на то, как трость, лежавшая у его ног, превращается в пеструю змейку, как та, выпученными глазами смотрит на снег вокруг, качает головой и снова становится тростью. – Не люблю я неопределенности.
Шаг вперед. Он протянул сопернику руку, тот отвернулся. Он покачал головой. Странно улыбаясь, подпрыгнул и вдруг поднялся в воздух. Завис на высоте человеческого роста и медленно поплыл к скале со зрителями. Она взмахнула руками, взобралась на ограждение балкона, ее стройная фигура, облаченная в облегающее белое платье, казалась парящей в воздухе, да так оно и было. Вот она шагнула вперед, покачнулась и полетела, медленно навстречу ему.
– Так значит? Ну ладно, теперь мы точно разберемся, – «худой» закрыл глаза. Длинные тонкие руки вытянулись вперед, пальцы задрожали и зашевелились, будто пытались что-то нащупать.
Гора, служившая основанием для зрительских трибун, покачнулась, вздрогнула и зашаталась. Люди исчезли, растворились в пространстве. Пологие склоны пошли трещинами, в их глубине проступил оранжево-красный расплав горной породы. Все вокруг затряслось. Взрывами, то тут, то там возникали кратеры. Остров стремительно превращался в самый настоящий вулкан, что готов был взорваться в любую минуту.
– Вы все знаете? Все умеете! А как вам это? Не ожидали, а? К этому вы были готовы? – завопил «худой», выпучив бесцветные глаза. В их глубине все ярче полыхало пламя, синее, холодное, ледяное, полная противоположность жару, стремящемуся выйти из разлома в скале.
Они встретились в воздухе, он поймал ее, они закружили над островком, казалось, не замечая ничего вокруг. Под их ногами продолжала бесчинствовать стихия, но разве им было до всего этого дело!
К тому времени уже не только глаза, «худой» весь светился, горел холодным огнем, ледяной жар переполнял его, кричал он, вопил, оглашал окрестности адской смесью ужаса и ликования.
Трещины в скале достигли критического уровня. Из них хлынула лава, грозясь стереть в лица земли островок. Первый же фонтан раскаленных брызг коснулся ледяного свечения распластанного на камне тела. Смешалось пламя, вот-вот будет взрыв, скоро, да без этого не обойдется…
– Стоп! – она отстранилась и подмигнула ему. Он кивнул в ответ.
Застыло время, замерло пространство. Сквозь абсолютное спокойствие прокрался мощный испуганный рык. Медведь. Белая пушистая громадина уменьшалась на глазах, превращаясь в маленького испуганного медвежонка. Зверек упал на землю, попытался зарыться в неумолимо тающий снег, закрыл глаза и часто задрожал. Мгновение и тот очнулся. Подскочил, осмотрелся, поднял голову, увидел его, ее, улыбнулся неповторимой медвежьей улыбкой и шустро сиганул в море. Нырнул, вынырнул, быстро замолотил по воде, стремительно удаляясь от потенциально опасного места. В паре десятков метров от берега пушистый комок перевернулся на спину, белая мордочка с черными пуговками глаз повернулась к небу, глаза взглянули на них обоих, губы сложились в улыбку. Печальным жестом медвежонок помахал лапкой.
– Теперь можно! – дуэтом произнесли они и расхохотались.
Раздался взрыв, разметавший остров в клочья. Огненный шар взлетел ввысь и поглотил две фигуры. Он и она, обнявшись, наблюдали за финалом созданного ними мира. Похоже, он им нравился.
– Красиво! – восторженно прошептала она. – А что дальше?
– Предлагаю продолжить в том же духе.
– Будем катить мир, только уже тот, который другой?
– Именно. Слушай, это же страшно подумать, какое у них там поле для деятельности, какой простор для фантазии!
– Точно! – она тихо хихикнула. – После смерти полагается выбор, Рай или Ад. Решение, правда, принимают там, наверху, но для нас, я более чем уверена, сделают исключение. Значит так, я предлагаю начать с Рая. Там все тихо, спокойно до унылости, да мы там такого натворим, так все переделаем!
– Не согласен, – он покачал головой и крепко обнял ее. – Если уж начинать, то с Ада. Там веселее, люди интересные, движение, да и теплее…
– Слушай, вот почему опять ты?! Почему ты всегда все решаешь, во все вмешиваешься? Давай хоть в этот раз будет так, как я хочу. Начнем с Рая!
– Ладно, – нехотя согласился он. – Хотя слушай, а зачем нам ограничивать себя? Почему только Ад и Рай? Человечество придумало много других финалов жизни людской. А вообще, я бы предложил пойти непроторенным путем, создать что-то свое, новое, «с нуля» так сказать. Как тебе такая идея?
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
