Мы, кто катит этот мир
Вслед за ничуть не разнообразными звуками, довершая картину, послышался гул мощного двигателя, с ним скрежет трансмиссии и шелест катящихся покрышек. Опять тишина.
Он дождался, пока за стенами ангара все стихнет, поднял руку и резко ее опустил. Пожал плечами, мельком взглянул на красный огонек, яркость которого чуть заметно менялась, будто лампочка плыла над дверью, перемещаясь в пространстве. Пригляделся внимательнее, увидел глазок камеры. Кивнул, то ли передавая привет тем, кто смотрел на него в монитор, то ли просто без какой-либо цели. Оглянулся. Взглянул на дверь, на которую указывал толстяк, назвавший себя «тренером», решительно пошел вперед. Взялся руками за круглую, размером с небольшой штурвал ручку, потянул на себя.
За толстой, сантиметров с двадцать никак не меньше, стальной переборкой располагалось нечто, что можно было назвать жилым модулем. Там был длинный, освещенный тусклыми лампами коридор. По обеим сторонам двери. Ни на одной из них не было табличек, на стенах, на полу, на потолке никаких опознавательных знаков. Словом, сам думай, куда идти, в какую дверь стучаться.
– Как-то все это неправильно! Недоработано, топорно, – эмоционально выкрикнул он, чувствуя, что приличное настроение, которое до недавнего времени кое-как уживалось в нем с легкой грустью, начинает сдавать свои позиции. – Это все от несобранности, она и только она в этом…
Что или кого он подразумевал под коротким и емким «она» думать не хотелось. Ленивые мысли поползли, шушукаясь на эту тему, но он не дал им развернуться. Быстрым шагом подошел к ближайшей двери, схватился за круглую ручку-штурвал, крутанул, заглянул внутрь, убедился, что это то, что надо и ступил шаг вперед.
– Вот, совсем другое дело, добро пожаловать на борт…
За дверью была каюта корабля, трудно сказать, то ли бороздящего мировой океан, то ли покоряющего космические просторы. Собственно, это и неважно. Важно то, что он оказался в помещении метра два на полтора, ограниченном металлическими стенами. В тесном пространстве поместилась узкая и наверняка неудобная койка. Рядом с ней откидной столик и тумбочка, над ней – металлическая полочка, пустая, вот и все. Из свободного пространства – небольшой пятачок перед дверью. Просто и функционально, пожалуй, именно спартанская обстановка это то, что ему было надо, во всяком случае, в тот момент.
Осмотревшись, он затолкал сумку под кровать, сам же занял горизонтальное положение, закрыл глаза и практически сразу уснул. Крепко и безо всяких сновидений.
Глава 4
Прошло уже больше часа. Ей надоело. Все надоело. Ждать надоело, рассматривать блеклую репродукцию, что украшала стену напротив, сидеть надоело, да и прогуливаться по бесконечному коридору тоже. Она физически ощущала, как в ней растет и ширится раздражение, подпитываемое осознанием того очевидного факта, что неудержимое время на всех парах мчит вперед, а ожиданию нет конца. Тут еще ноги заныли. Да высокие сапожки на шпильке не та обувь, что обеспечивает максимум комфорта, но разве в этом дело!
Казалось, еще мгновение, одно, то самое, что послужит каплей, переполняющей сосуд терпения, она выйдет из себя и вот тогда…
– Простите, что заставила вас ждать, проходите, девушка! – к ней подошла симпатичная женщина средних лет с неимоверно-грустными глазами. Открыла дверь ближайшего кабинета.
Одним только своим видом, печалью, дополненной простодушно-наивной улыбкой, та успокоила ее. Передала частичку своей доброй грусти, от чего и ей захотелось взгрустнуть, так, немного и исключительно «за компанию». Она даже улыбнулась уголками губ, еле заметно, но совершенно искренне и ничуть не наиграно.
Вошли в маленькую комнатку, вдоль каждой из стен которой стояли высокие до самого потолка книжные полки. На них ни сантиметра свободного места. В воздухе витал удивительный запах бумаги и истории, что переплетался с легким ароматом духов печальной женщины, создавая просто-таки уникальную композицию.
– Признаюсь, вы меня удивили, – женщина предложила посетительнице стул, сама села напротив. – Простите, но я действительно не могу понять, зачем вам это надо?
– Вы ведь видели документы, по-моему, все просто и логично, – чуть печально улыбнулась она, – хочу работать по специальности.
– Да, тут вопросов нет, с дипломом все в порядке. Специальность у вас хорошая, метеорология это наука, которая постоянно развивается. Это важно, это нужно, а в наше время, можно так сказать, еще и модно. Плюс перспективы. Нет, так всегда было: красивые девушки, приятная музыка, прогноз погоды, телевидение, популярность. Это все логично, но Крайний север! Зачем?!
– Хочу разнообразить свою жизнь, – пробормотала она, поймав себя на мысли, что зря не пошла другим, более коротким путем, хотя…
Хозяйка кабинета по-своему истолковала сомнения, ярко читающиеся на лице собеседницы. Поднялась, подошла к окну, одернула штору, отодвинула книги, стоявшие и на подоконнике, за ними блеснул полированными боками чайник.
– А давайте я вас чаем угощу. Кстати, вы не находите, что это достаточно странный способ разнообразить жизнь? Улететь в регион, где помимо серого есть всего лишь один цвет – белый, да и тот не виден из-за бесконечной полярной ночи!
– Ничуть. Разнообразие, оно… – она немного замялась, – оно должно быть разнообразным. От обилия ярких оттенков также устаешь.
К запахам пыли, бумаги и духов добавился еще один, густой и насыщенный – аромат свежезаваренного чая. Две чашки украсили столешницу старого стола, натюрморт довершила коробка конфет.
– Ладно, я не стану пытаться вас переубедить. Вижу, вы все решили и уверены в правильности принятого решения. Наверняка у вас на то свои причины. Не хочу лезть вам в душу, да и не буду. Конечно, вы нам подходите. Желающих поработать на удаленных станциях всегда не хватает, – женщина с печальными глазами пододвинула к себе зеленоватый бланк и еще раз испытующе взглянула на собеседницу. – Но может, все-таки передумаете, а? Нам в институте специалисты также нужны. Две вакансии на кафедре климатологии, ваша тема. Нет?
Она лишь покачала головой и придвинула ближе свою чашку.
– Тогда считайте, что вы приняты. Только сами понимаете, просто так взять и отправить вас на край земли я не могу. Вам придется опыта набраться, да и подготовку пройти, поверьте мне на слово, зимовка будет непростой. Сначала месяц поработаете в наших лабораториях, а уже после…
Как только массивная дверь старинного особняка, что сотню лет тому назад был превращен в научно-исследовательский институт, захлопнулась, ее настроение буквально взмыло ввысь. Она радостно рассмеялась, восторженно, но с легкой грустью во взгляде посмотрела по сторонам. Печальным жестом пожала плечами, нет, с одной стороны то, чего она хотела, сбылось, то, о чем мечтала, становилось реальностью, но с другой – она скоро уезжает. По меньшей мере, на полгода. Во всяком случае, раньше никто ее забрать не сможет, даже если она сама того очень захочет…
– А я и не захочу! – решительно ответила она своим мыслям и поспешила домой, пусть еще не собирать вещи, но уже готовиться, ведь время, оно так быстротечно…
Сентябрь пролетел как один день. Не напоминала о себе грусть, не тревожили печали. Просто некогда было. На нее свалилось слегка позабытое ощущение студенческой молодости: учеба, лекции, лабораторные работы. Но вот и это осталось позади, а одним пасмурным дождливым утром она стояла на взлетной полосе военного аэродрома, окруженная заботой и обласканная множеством восторженных взглядов. Казалось, весь личный состав части, что обеспечивала полеты, все без исключения от рядовых и до серьезных военных с большими звездами на погонах сочли своим долгом пройтись вдоль летного поля, полюбоваться худенькой незнакомкой в ярко-красном пальто, заговорить с ней, попытаться познакомиться.
– Замерзните вы, – вместо приветствия коротко сказал командир экипажа и укоризненно покачал головой. – Точно замерзните. У нас ведь не пассажирский лайнер, а время к зиме, особенно в тех краях, куда мы направляемся. Штурман, что скажешь, приютишь девушку?
– Конечно, капитан! И кресло выделю, и тулуп одолжу, даже чайком побалую, все-таки у меня персональная кабина, – высокий подтянутый мужчина в годах с совершенно седыми усами по-мальчишечьи подмигнул девушке. – Будет у вас место у окна, большого такого, панорамного…
Армия на то и армия, чтобы все делалось быстро и без проволочек. Короткий инструктаж, несколько минут на подготовку и все, многотонная машина легко оторвалась от земли. Еще минута и удивительный пейзаж осеннего города скрыли облака, благо ненадолго. Скоро грозовой фронт остался позади. Внизу, удивительно ярко, местам с зеленью, а большей частью с желтизной мелькали бескрайние просторы. Сверху на удивление отчетливо чувствовалась осень во всех ее проявлениях. Навевала легкую грусть предвестница скорых холодов, будила невеселые воспоминания.
Не позволяя пассажирке окончательно скатиться в меланхолию, седой штурман говорил, не умолкая. Его голос звучал в наушниках и отголосками эха витал в кабине, смешиваясь с гулом двигателей. Он рассказывал истории, шутил, смеялся, она рассеянно слушала, улыбалась, при этом внимательно как завороженная смотрела вниз на проплывающую под крыльями воздушного грузовика землю…
Близилась конечная цель путешествия, о чем свидетельствовала трансформация пейзажа. Бескрайняя степь сменилась непроходимыми лесами, но и они постепенно сдавали позиции, уступая голому камню. Все чаще вместо золота осенней листвы смешанной с зеленью хвои виднелись каменистые равнины серо-зеленоватого цвета, на них небольшие возвышенности. То тут, то там озера, вода в них насыщенно-синяя, живой казалась ее гладь, подвижной, а если присмотреться, или просто подключить воображение, в любом из этих естественных зеркал можно было запросто увидеть отражение снижающегося самолета.
– Ты главное не бойся, – проникли в ее сознание слова штурмана. – Это самый обычный полет, мы такие чуть не ежедневно выполняем. Можно сказать, как рейсовый самолет, только лучше, пилоты наши лучше…
– Завораживающее зрелище… – прошептала она.
– Точно! Я ведь почему в штурманы подался, да еще и в транспортную авиацию, исключительно из-за отличного вида, – довольно кивнул военный. Он собирался еще что-то добавить, но тут на пульте забегали разноцветные огоньки, и ему стало не до разговоров.
Средь серых сопок показалась идеально ровная бетонная полоса. Приближался заполярный аэродром. Легкий толчок – колеса шасси коснулись твердой поверхности. Минута полета на уровне земли и все закончилось.
– Я ведь говорил что ничего страшного! – штурман снял наушники и принялся крутить пальцем ус. – Ладно, пора выходить, думаю, у тебя пересадка.
Подобное уже было, причем, совсем недавно. Военный аэродром, любопытные глаза, восторженные взгляды. Все так, как несколько часов назад, только вместо ленивых капель осеннего дождя мимо пролетали редкие снежинки, доходчиво намекая на то, что осени недолго осталось властвовать, как минимум, в здешних широтах…
– А ведь все правильно! Вот не решись пройти весь путь, каждую ступень, разве я могла пережить то, что пережила? – размышляла она, обходя вокруг новенького на вид, раскрашенного в яркий красный с белыми полосами цвет вертолета. – Нет, вне всяких сомнений, нет. Что было бы? Точно, открыла глаза, и вот она тундра за окном, чуть в отдалении беспокойное море разбивается о скалы. Наверняка он поступил бы именно так…
Она поймала себя на мысли о том, что уже без малого месяц не вспоминала о нем. Конечно, времени не было, но это лишь отговорки. Ее щеки покраснели. Она задумалась, а правильно ли поступает? Ведь если вдуматься, поссорились из-за пустяка! Даже не так, это не пустяк, это что-то, что гораздо мельче.
– Подумать только, расстались, а из-за чего? Он слово, я слово, он захотел побыть главным, я захотела. Договориться не смогли! Это же так просто, договариваться, – она отчетливо почувствовала, как глаза наполняются слезами. – Слова, одни лишь слова, но разве это причина расставаться? Нет, конечно же, нет…
– Вы со мной летите? – вклинился в размышления мужской голос. Молодой парень, в руках сферический с темным забралом шлем. – Мне сказали, что будет пассажир, но кто именно не сообщили.
– Да, это я, – она отвела глаза, чувствуя, что вот-вот заплачет.
– Ладно, – пожал плечами тот, – тогда прошу на борт. Располагайтесь, вы у меня одна, так что салон в полном вашем распоряжении. Только осторожно, там припасы плюс почта, словом, мешки, посылки, ящики…
На этот раз полет ей совсем не понравился. Скорее всего, из-за плохого обзора. Небольшой круглый иллюминатор не шел ни в какое сравнение с остеклением кабины штурмана транспортника. Трудно было хоть что-нибудь разглядеть, к тому же то, что она видела, ей ничуть не нравилось – вокруг, сколько ни смотри, один безбрежный океан. Сверху он казался спокойным, гладким и умиротворенным, но стоило в поле зрения попасть кораблю, иллюзия развеивалась, становилось ясно – вода бурлит, волны раскачивают суда, налетая, заливают палубы.
Скоро наблюдать за морем надоело. Она поддалась накатывающей усталости и тут-таки уснула.
Прошло, казалось, несколько минут. Она вздрогнула, почувствовав перемену. Открыла глаза и посмотрела в иллюминатор.
Мир за пределами летающей машины заметно изменился. Теперь помимо уже изрядно поднадоевшего океана, была видна суша. Точнее, фрагмент скалистого берега и мощные валуны, что словно окаменелые воины Черномора дружным строем уходили в бурные воды. Спустя мгновение показался утес, обрывающийся в море и живописный домик на самом его краю. Небольшой он, но очень уж симпатичный. Как-то подсознательно она ожидала увидеть древнее деревянное жилище, серые доски, забитые фанерой окна. Ожидала, но не думала об этом. Не придавала она подобным мелочам особого значения, а все равно получилось…
Да, на краю обрыва расположилось вполне себе современно строение, с большими окнами и солнечной панелью вместо крыши. Яркий, сияющий в лучах низко висящего над горизонтом солнца, домик казался ненастоящим, игрушечным, собранным из деталей детского конструктора. Сразу же захотелось броситься туда, забежать внутрь, подойти к окну, посмотреть на безбрежный океан. Вид должен быть просто-таки неописуемый, особенно из окон, что на южной стороне.
В салон заглянул пилот. Он одарил пассажирку безликим взглядом сквозь полупрозрачное забрало шлема, кивнул, убедившись в том, что она не спит.
– Значит так, время не ждет, у меня минут сорок, не больше, – паренек широко развел руками. – И рад бы задержаться, но не могу. Обещают ухудшение погоды. Если в ближайшее время не улетим, сами понимаете…
Она кивнула в ответ, подошла к двери, соскочила на землю. Огляделась. Увидела шикарный северный пейзаж и сомнительное его украшение – высокого худого мужичка облаченного в длинный засаленный тулуп. Он вприпрыжку бежал по настилу – приподнятой над землей деревянной дорожке, что обрывком серпантина стекала с утеса. Бежал и смешно размахивал непропорционально длинными руками.
При ближайшем рассмотрении он выглядел еще колоритнее. Совершенно бесцветные выпученные глаза не передавали эмоций, они казались пустыми и застывшими. Бледная, наверняка забывшая о том, что такое солнце, кожа. Давно нечесаная борода торчала раздвоенным клином, по щекам текли слезы, их поток мочалкой впитывала растительность на подбородке…
Несмотря на все это в облике мужчины сквозила неуемная радость, да он просто светился от счастья!
– Добрый день! – звонко воскликнула она, впуская в себя всю прелесть окружающей ее природы и изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– Здравствуйте! – мужичок подбежал ближе и остановился. Внимательно посмотрел на девушку, странно задрожал. Выражение его лица менялось просто на глазах. Моментально высохли слезы, место радости заняла растерянность. Он несколько раз мигнул бесцветными глазами, странно вздрогнул, переводя взгляд с пилота на пассажирку, после на вертолет. Наконец выдавил из себя: – Ну знаете ли, вот чего не ожидал, того не ожидал. Меня, конечно же, предупредили, что смена летит, но я никак не думал, что она будет такой…
– Тем не менее, она именно такая, – ей совсем не понравился пожирающий ее глазами худой метеоролог. – Давайте не будем терять зря времени, как можно быстрее оформим передачу. Вам лететь надо, а мне пора приступать к работе.
– Да, да, конечно, – закивал худой бородач. Растерянность буквально парализовала его. Он сделал над собой усилие, наклонился, подхватил один из ящиков, которые сгружал пилот. Кивнул. – Идемте. Я быстренько все вам покажу. Оборудования не так много, как бы того хотелось. Приборы все на площадке, примерно в паре сотен метров от дома. Недалеко, но это если погода хорошая. А вот на счет хорошей погоды в здешних местах туговато. Пусть вас не вводит в заблуждение сегодняшняя идиллия, это исключение! Как правило, без остановки дует, да еще так, что просто с ног сбивает. Выходя из дому, обязательно пристегивайтесь к леерам, даже если ветра нет, ненастье может начаться в любой момент.
Похоже, он немного отошел. Перестал нервно дергаться, но начал нервно говорить. Чего уж точно нельзя было не заметить, разговаривая, он не смотрел на собеседницу и думал о чем-то своем.
Точно вложившись в отведенное пилотом время, они перенесли припасы в дом. По акту передали технику и документацию. Печальным взглядом «сменяемый» окинул небольшую лабораторию, всем своим видом показывая, что уезжать ему не очень-то и хочется…
– Я уже второй раз здесь, регулярно обращался с просьбой расширить штат, выделить еще одно место, вдвоем все-таки веселее, – они снова спустились к вертолету. Бородач взялся за ручку двери, виновато кивнул пилоту, который заметно нервничал. – Говорят, недостаточно финансирования. Такие вот дела, но я смотрю, вы именно от общества и бежите, что ж, искренне желаю вам обрести то, чего вы жаждете. Прощайте, я же сюда более не вернусь, ни к чему мне это…
Проводив взглядом удаляющийся вертолет, она чуть заметно погрустнела. Дождалась, пока летающая машина превратится в точку, а та затеряется на фоне сгущающихся облаков. Повернулась. Направилась к дому, планируя начать с наведения порядка. Даже тех нескольких минут, что она провела в помещении, было достаточно, чтобы убедиться – этот домик знать не знал, что такое влажная уборка, давненько не видел он женских рук, если вообще когда-нибудь видел…
Глава 5
Бесцеремонно вторгаясь в идиллию предутреннего сна, в сознание пробился монотонный звук, отвратительный, навязчивый, назойливый, раздражающий, просто как писк невидимого в темноте комара. «Нет, это стоит классифицировать как мощный гул. Если же насекомое так гудит, то наверняка эта мерзость с реактивным двигателем», – мрачно подумал он, целиком и полностью отдавая себе отчет в том, что открывать глаза нисколечко не хочется.
Мощность «шумового раздражителя» нарастала, это чувствовалось всем телом. Казалось, дрожат, резонируя, стены, многократно усиливая громкость звука, что уже буквально давил на уши. Надо было что-то менять, притом уже сейчас, неважно, что именно, что угодно, лишь бы быстрее.
Подчиняясь голосу разума, глаза лениво открылись и несколько раз мигнули, правда, тоже лениво. То, что им удалось различить в темноте, было странным, неправильным, а то и вовсе лишенным всяческой логики.
Маленькая комнатка, скорее, каморка, скромный до аскетизма интерьер, низкий потолок, но это все ладно. Хуже всего свет. Красная лампа, прикрытая грязным стеклом, что висела над дверью. Мерцала она, вспышками озаряла помещение, пугала и убаюкивала одновременно.
– Лишь с небольшой натяжкой можно предположить, что звук это музыка… – пробормотал он, тщетно пытаясь прогнать остатки сна. Тот упирался, рисуя в подсознании картинки блаженной дремы. Бороться не хотелось. Развивать глупую мысль тоже. Он зевнул, лениво потянулся и закрыл глаза. – Песни с танцами плюс цветной свет, что это получается? Правильно, некое злачно-развлекательное заведение, да тот же бар! Значит, я отдыхал, не рассчитал, устал, уснул…
Мгновение и глаза снова открыты. Все произошедшее за последние дни разом нахлынуло на него. Приглашение. Полет. Пора! Он вскочил, принялся вертеть головой, тщетно пытаясь вспомнить, куда дел одежду, но не смог даже вспомнить, как и когда раздевался.
Присел. Руки сами собой потянулись к тумбочке. Открыли. Внутри на полочке обнаружилась сложенная аккуратной стопкой униформа. Какой-то бесформенный комбинезон, белая футболка с надписью, скорее, лозунгом «Все на Марс!» не то, что он обычно носил, так ведь и ситуация далека от обыденности.
Вылетел в коридор. Следуя обрывкам воспоминаний, повернул налево, наткнулся на стену, которой еще вечером не было, растерянно огляделся, понимая, что за ночь все кардинально изменилось. Кстати, само собой…
Медленно пожал плечами, отмахнулся от глупых мыслей, заспешил в другом направлении. Свернул направо, налево, снова направо. Тупик. Вернулся на несколько метров обратно, бросился в боковое ответвление. Дверь, поворот, еще поворот. Впереди блеснул огонек – очередное ответвление, но вместо пугающего красного его заливал стерильный белый свет. Ему туда? Похоже!
Рывок. Налетел на приоткрытую дверь, напрягся, распахнул ее, выскочил в просторное помещение. Двигаясь исключительно по инерции, пробежал метров пять. Остановился, принялся мигать глазами, стараясь отделить реальность от иллюзии, прогоняя вызванную слепящей яркостью растерянность.
Постепенно все становилось на свои места. Он видел ангар. Тот, вчерашний, но немножечко другой. Точно как и планировка условного «жилого блока», совершенно пустое днем ранее помещение преобразилось. Теперь посредине, занимая чуть не половину всей свободной площади, расположилась большая блестящая цистерна из серебристого металла. Она покоилась на нескольких сваренных из угольников подпорках. Подобный резервуар отлично смотрелся бы где-нибудь на химическом производстве, но чтоб вот так, на секретной базе!
– Говорит ваш тренер, надеюсь, вы меня не забыли? Прежде всего, хочу предупредить – я терпеть не могу опозданий! – громкий и властный мужской голос разнесся по ангару, многократно отразившись от стен и перекрытия. – Что мы имеем на текущий момент? Подъем был объявлен ровно четыре минуты двадцать восемь секунд назад! Без малого пять минут. Целых пять минут я вынужден стоять, ждать пока вы изволите проснуться! Не много ли чести, курсант? Ладно, я могу сделать скидку, поправку на то, что вы поздно приехали, но учтите, это сработает только один раз. Надеюсь, данный вопрос закрыт?
– Так точно! – он непроизвольно вытянулся, продолжая энергично вертеть головой, все-таки того, чей голос витает в ярко освещенном пространстве, по-прежнему не было видно.
– Ладно, принимается! – из дальнего угла походкой кадрового офицера марширующего на параде, приближался человек в форме и дымчатых очках. Военный остановился в шаге от странной конструкции, молодецки щелкнув каблуками, повернулся к тому, кого назвал курсантом. Кивнул. – Хорошо. Значит, с сегодняшнего дня начинаем подготовку. Смотрите сюда. Перед вами массогабаритный макет модуля, который станет… основой вашего жизненного пространства. После будут доставлены…
– Вот эта цистерна… – пробормотал он, с удивлением осознавая, что бравый «вояка» это тот самый толстяк, который встречал его накануне вечером. Тренер! Да, за ночь многое изменилось. Ни намека на живот! Смотри, не смотри, а совсем другой человек, да крупный, но не толстый, коренастый…
– Если вам так удобнее, можете называть его цистерной. От этого ничего не изменится, – кивнул тренер и отвернулся. Застыл на мгновение, не иначе как любовался собственным отражением, что растекалось по округлой поверхности полированного металла. – Подойдите ближе, я сейчас все покажу, изложу суть и цель тренировки.
При детальном осмотре «симулятор» уже не казался обычной емкостью на подставке, резервуаром, что позаимствовали где-то на производстве. Это действительно был жилой модуль. Имелся шлюз на плоской грани, в округлых стенах прорезали ряд симпатичных окантованных металлом окон. Сквозь идеально чистое стекло можно было рассмотреть внутреннее убранство: белоснежный диван, два кресла, журнальный столик посредине, ваза на нем, также белая…
– Как вы понимаете, жизнь на планете, неприспособленной для… жизни, легкой не будет. Придется выживать. Большую часть времени вам придется проводить в замкнутом пространстве, в блоке номер один, который и имитирует эта самая… цистерна, – монотонным речитативом продолжал тренер, смешно раскачиваясь с пятки на носок. – Следовательно, первое с чего начнется подготовка к экспедиции – адаптация к замкнутому пространству. Вам надлежит изолироваться в данном модуле на срок, скажем, три месяца, в случае же удачного исхода…
Слушая толстяка, он чувствовал странную слабость, будто засыпает, а то и вовсе впадает в транс. Последняя же фраза подействовала как будильник и сигнал к действию одновременно…
