Боги ЯВИ

– А кто ты?.. – озадачил я его подлым вопросом.

– Кузьмой зови! – ответил мужичок и как-то сразу расслабился.

– А меня Серёга! – из-за его бороды рта не было видно. Лишь торчал огромный нос картошкой, почти как у меня. Может он мой брат?.. Глубоко посаженные глаза, как у телёнка, минут пять внимательно изучали мой божественный образ. Впрочем, чем и я занимался. Мужик Кузьма ростом был невелик, может, метра полтора, чуть больше. Только вот его походка, какая-то вальяжная, как у депутата Госдумы нашей, что-то в ней не так, как у всех, ходит так, словно яйца свои растёр. Просто муж могучий, а с виду – то просто хмырь.

Наконец он, видимо, устал играть в гляделки или разглядел, что хотел.

– Ну и наделал ты шуму вчерась! – уже более миролюбиво ответил он.

– Какого шума?.. – сразу не понял я. – Где наделал?.. – я закрутил своей головой. Что, опять менты?..

– А такого, не помнишь?..

Я такой! Хрен признаюсь когда! – Не помню… Амнезия у меня! —

Как-то вчерашний день вообще смутно помню. Наверное, перегрелся на солнышке. Но мои ночные кошмары никуда от меня не делись. Но не рассказывать же ему, что я у мамы дурачок. Последнее время они стали совсем уж меня донимать. Наверное, половое созревание… Отрицательно мотаю головой, мельком глянул на пустую тару. Кузьма тоже, видимо, перехватил мой взгляд.

– Не к месту тебе, Серёга, сейчас столько водки жрать. А уматывать нам с тобой надо, да побыстрее, и чем дальше, тем для тебя лучше. После твоего шороха, что ты навёл в озере, столько гостей незваных посбежится, тьма… И заметь, половина из них захотят тебя прикончить самой лютой смертью. От самого Великого Новгорода до Господина Пскова оповещена вся нечисть в радиусе пятисот километров в округе! – Кузьма заёрзал, утерев рукавом нос. А я, видно, нашёл себе соседа по тихой белой палате…

– Какая нечисть, Кузьма, ты что?! Мы её раз в четыре года сами выбираем. Откуда она тут? Она вся там! – и я махнул рукой в неопределённом направлении.

– Кукуня! Уходить пора, ирод. Кукуня, мерзавец! Где ты? – он стал громко какого-то звать.

– Кузьма, да что происходит? Ты толком объяснить можешь? – просто шизею с этих дураков. Видно «дурочка» не только по мне плачет.

– Могу, но не сейчас. Сейчас тикать надо, и быстро! – Кузьма ловко подскочил и забегал по территории лагеря как гном какой. Подбежал ко мне, взял со стола монетки, понюхал их и одну убрал в старый кошель. Протянул вторую мне. – Надевай!

С сумасшедшими спорить бесполезно, а если встретились два дурака, то вообще труба, и я накинул серебрушку на себя, с меня не убудет, а ему прибавит.

– Это оберег, для отвода глаз, – пояснил Кузьма.

– Угу, – поддакиваю я этому лесному белорусскому партизану.

– Кукуня, беличье племя! Где ты?!

По тропинке, видимо, бежал тот самый Кукуня со стороны озера. В зубах которого болталась здоровенная краснопёрка. Видимо, вытащена им из моего садка. Такого огромного хорька я ещё не видел в своей никчёмной жизни.

– Кому что, а вшивому баня! Лишь бы пожрать, прорва. А ну давай делом займись, вон, палатку разбери, а то русалкам на корм быстро пойдёшь. Вымя! – Кузьма быстро всё сгребал со стола. – А ты что сидишь, давай помогай!

От всего этого я вообще впал в прострацию. От его слова «русалка», словно по щелчку, в моей памяти стали всплывать образы. Бог ты мой! Это же всё явь, или нет, я уже стал путаться. Мне стало нехорошо. Я даже помотал своей головой. Блин, и факел возле костра лежит, только заметил. Не до конца всё осознав, я поддался суматохе и панике этого полоумного дедули. Дорогие японские спиннинги я кинул в тубус. Тем временем хорёк заскочил в палатку, и она стала заваливаться, что он там делал, одному богу известно! Но палатка сложилась. Управившись там, он выскочил из неё и стал вытаскивать колышки, вцепившись в них своими зубами. Ай да Кукуня! Ай да молодец! Не зря, видимо, хлеб свой у Кузьмы ест. Подойдя к берегу, я вытащил свой садок, покосился на зелёный камыш, но там никого не было. Поднялся к лагерю, стал складывать палатку. Пока занимался хоть каким-то делом, стал обдумывать ситуацию. Итак, мучившие ночные кошмары оказались ну очень уж реальными. Картина Репина за последние сутки сложилась полностью. И я всё понял! Я лежу привязанный к кровати полотенцами добрым, умным санитаром в большой белой палате. Больше ничего хорошего в голову мою не приходит. И даже та прекрасная незнакомка, я прикрыл глаза и сразу же почувствовал в груди острую боль. Моя больная, к сожалению, фантазия. Вот почему так, только всё стало налаживаться, и тут на тебе, ушат холодной воды на голову. Раз, и ты весь в помоях… Всё это моё больное воображение виновато.

Пока я занимался мозгоблудием, Кузьма практически собрался. Схватил свой потрёпанный рюкзак, с которым наши деды на фронт уходили. Стал развязывать узелки, что-то выхватил из него и побежал на Гром-камень. Мне тоже стало интересно, и я направился следом за ним. Забежав на камень, он стал посыпать его махоркой. Хоть я и не видел её лет тридцать, но узнать её ещё в состоянии по запаху. Тем временем Кузьма присел на корточки, достал из рюкзака карандаш, чем-то похожий на железный стержень.

– Это свинец, – старательно выводя узоры и какие-то символы и иероглифы на монолите, пояснил он мне.

– Кузьма, ты чего? Никак, демонов решил вызвать?! – это я пошутил так, остро.

– А чего их вызывать? Они и сами появятся скоро, на кровь твою, – не отвлекаясь от своего дела, на полном серьёзе ответил он. И так для него это прозвучало буднично, что я как-то сразу немного струхнул.

– Задержит их часа на два, – любуясь своей работой, проговорил он, – а там и успеем из эпицентра выскочить.

– Так это что ж, всё из-за моей крови?.. – сразу напрягся я.

– А из-за чего же ещё?! – удивился он. – Вся нежить в радиусе пятисот километров знает, что ты инициировался в этом мире. Ты хоть раз, когда купался на речке или озере, резался? – он убирал карандаш и кисет в свой допотопный потрёпанный рюкзак. Я напряг как мог свою девичью память.

– Да вроде нет, что-то не припоминаю. Проносило как-то всегда. Вот друзья по пьяни, эти да. Каждый раз в обязательном порядке, кто-нибудь всегда ногу об склянку пропорет. Кровищи, как с того кабана. А я как-то нет, никогда. По крайней мере, не помню.

Где-то со стороны города раздался гул вертолёта.

– Надо поторапливаться! – Кузьма схватил рюкзак и стал вприпрыжку спускаться с горы к берегу озера. – За мной! – он махнул мне рукой. Я, гружёный как альпинист, стал перебирать своими ногами следом за ним. На другой стороне острова в камышах стояла довольно ржавая казанка. Корыто, конечно, ржавое, а вот японский движок был, скорей всего, новый. Покидав в лодку вещи, Кузьма оглянулся.

– Кукуня! Ты где, стервец? Шельма такая… – стервец быстро прыгал по тропинке с горки, не расставаясь со своей краснопёркой, хвост которой всё время путался у него под лапами. Он быстро запрыгнул на корму лодки и спрыгнул на её дно, наконец, с облегчением выпустив рыбину из пасти. Кузьма завёл движок «Ямахи». И дал по газам. Лодка приподняла свой нос и стремительно стала набирать обороты. Движок взвыл, подняв волну. Лодка стала резко поворачивать за ближайший остров. Скинув обороты, Кузьма взял бинокль и стал тщательно рассматривать голубое небо.

– Военные! – вертолёт петлёй заходил над моим островом.

– Очень плохо! Видимо, святая инквизиция, – Кузьма кивнул в сторону удаляющегося гула вертолёта. Я сидел и только хлопал своими глазами, не веря им, то поглядывая на этого сумасшедшего, то на голубое небо.

– Эх, – вздохнул он, – расшурудил ты, Серёга, змеиное гнездо! – он добавил немного оборотов на «японце», чтобы из-за соседнего острова нас не было видно воякам. Ни фига я в дурдом попал! Такого просто не может быть, явно мне это снится… Мне, так сказать, всегда странные сны снятся, можно сказать, явные, я не только чувствую свежий ветер или запах цветов. Я чувствую там, эмоции или переживания, мои сны – это реальность, только другая. Я так же, как и здесь, чувствую боль и ощущаю вкус к жизни, словно это моя вторая сущность. Иногда после них я чувствую на губах вкус морской воды. Проснувшись, где уже явь, а где навь, я не всегда понимаю. Мне кажется, что я живу по-настоящему там, а тут лишь какая-та запечатанная матрица. И всё же, если это сон. Что я теряю? Ровным счётом ничего… Гул вертолёта стал нарастать.

– Спиралью от острова пошёл! – Кузьма указал рукой в сторону неба. – Выкусите! – он скрутил небольшую волосатую дулю и ткнул в сторону вертолёта. – Не на того нарвались. Что я, зря там раком корячился?.. – и он задорно мне подмигнул.

– Теперь им в радиусе пятнадцати километров по островам всех рыбаков отловить надо, да туристов перетрусить, работы не на один день, – и он крутанул ручку газа. «Японец» запел, захлёбываясь водой.

– А как же лодка моя? Кузьма! – выкрикнул я сквозь рёв мотора. – Я её в аренду взял на десять дней. Да паспорт в залог оставил, – брызги волной обдали лицо.

– Пустое это! – он махнул рукой. – Жизнь твоя, Серёга, закончилась! А новая только начинается! Красочная! – крикнул он через плечо и направил свою лодку вдоль зелёного камыша, стараясь не выходить на открытую воду озера Вуокса.

– Я эпицентр смыл! – светясь как медный пятак, прокричал он. – А быть точнее, стёр… – И он первый раз улыбнулся мне, показав свои белоснежные зубы. Только мне показалось, или вам тоже? Или у него и впрямь небольшие клыки?.. Меня всего передёрнуло. У дедули в деревне, видимо, хороший стоматолог.

Кузьма, видно, знал хорошо эту местность и уверенно двигался по камышам, петляя, словно заяц, заметая следы, между небольшими островами. Нащупав свою серебряную монету, глянул на меня.

– На тебе? – выкрикнул он. Киваю головой. – Не снимай, – поддал газу он. И лодка проскочила между камышом, торчащим из воды, и выпирающим скалистым уступом острова.

– Он преобразует твоё энергетическое тело в другую структуру. И теперь мы для всех святых простые люди.

Слова «для всех святых простые люди» меня немного насторожили. Я косо посмотрел на Кузьму. Он ещё раз одарил меня своей бородатой улыбкой. Смотрит на меня и как собака скалится, зараза. А Кукуня тем временем лежал на дне лодки, раскинув свои лапы в разные стороны. Подставляя под лучи солнца своё отвисшее брюхо. От моей краснопёрки осталась лишь объеденная голова. Вот кто время зазря не терял, так это Кукуня. Уважаю…

– Он всегда так, пузо своё набьёт и часик покемарит, – пояснил Кузьма.

– Да я и сам такой! – разглядывая довольного хорька, улыбнулся ему. Кукуня во сне задёргал своими лапами, видимо, куда-то побежал.

– Часа через два будем на месте, – крикнул Кузьма. – Скоро Кузнечное, там нас встретят! – и он упёр ручку газа до отказа. Как в одной знакомой песне, «Дави на га…з!» Я кайфанул и стал понемногу ловить кураж. Вот это драйв! Видимо, адреналин стал понемногу поступать в мою кровь. Просто кайф! Через пару часов мы пристали, наконец, к долгожданному берегу.

На берегу рядом с водой стаяла старенькая зелёная, изрядно замызганная, «Нива». Невдалеке мялся мужичок, словно ссать хотел.

– Вась! – крикнул Кузьма и помахал ему рукой. Вася быстренько подбежал к лодке и перехватил рюкзак Кузьмы.

– Неспокойно как-то тут… – шепнул он на ухо Кузьме. И кинул на меня косой взгляд.