Да, ладно, там и разберёмся…
Как только солнышко взошло
Мы с рюкзаками дружно прёмся
Ну, дело, видимо, пошло…
А так как не было вопросов
И не сегодня, ни вчера
Нам выдали в колхозе косы
И мы помчались на ура!
Косили час и два косили
И водку пили в тихаря
Не зря ж её мы приносили
Фомич сказал: зачем же зря!
И так сдружились мы с косою
Что стало даже не понять
Кто был из нас двоих косее,
Но мы не стали выяснять.
Коса косая, мы косые.
Как будто дружбаны давно.
Она работала – мы пили
За дружбу крымское вино…
Ещё потом мы долго пели
Про Волгу матушку реку,
Но на автобус не успели…
А утром нам ку-ку-ре-ку
Пропел колхозный,
Знать, начальник
А он такой ещё урод,
По нашему обычный чайник!
Его, мол, личный огород
Мы выкосили подчистую…
Так надо нас благодарить
И каждому, хоть по чекушке,
С колхозных денег подарить!
Советские сны
Я никогда в Париже не бывал
И не гулял по улицам Парижа
Париж я знаю только лишь из книжек,
Но по нему всю жизнь я тосковал.
А по ночам мне снился лес Булонский
И друг мой шевалье д Артаньян…
Я утром просыпался в стельку пьян
От возлияний дружеских гасконских.
И целый день придти в себя не мог.
И снова ждал ночную встречу с Сеной,
С громадой Нотр-Дама непременно…
А может я Парижем занемог?
Обретение России
Если у русских останется только один хутор,
то и тогда Россия возродится
Н. В. Гоголь
Великий и святой
В монастыре звонят колокола
И Тихвинка опять слегка в тумане
И аромат черёмухи дурманит,
Входящих нас в обычные дела…
И мальчик Ника на своём балконе
Влюблённый в Тихвин – истинную Русь,
Когда-нибудь опишет эту грусть,
Молящихся с утра святой иконе…
Так было, есть и будет так всегда!
И пусть вокруг совсем другие люди
Набатный перезвон нас утром будит
И в душах остаётся навсегда…
Мой маленький, мой тихий древний город
Великий и святой, живущий верой,
Что ты всегда России был опорой
И пять веков назад и в сорок первом…
Наш крест
Слишком много в России
Есть ещё таких мест,
Где долги возвращать
Нам пока не привыкли.
Но Россию как мать
Мы любить не отвыкли,
Превратив слово долг
В повседневный свой Крест.
И несли мы его
Через годы безмолвно