плите расположились две горы грязной посуды
одинаковой высоты. Отличались горы лишь тем,
что одна состояла из той посуды, что уцелела,
другая –из той, которой повезло меньше.
В центре кухонного стола возвышалось
пластмассовое мусорное ведро.
Судя по тому, как оно ощетинилось зату-
шенными о стенку бычками, словно ёж иголками,
ведро вчера исполняло роль испуганной
пепельницы.
От ведра ровными рядами в разные стороны
шли лучи из пустых бутылок.
На полу окурками были выложены сердечко и
текст: «Позвони. Целую. Аня».
–Да позвоню я, позвоню, –процедил сквозь
зубы молодой человек, подтягивая штаны. – Кстати, кто такая Аня?
Однако вспомнить, кто такая Аня, и почему она
его целует, ему мешало непреодолимое желание
опохмелиться, в данный момент –приоритетное.
Освободив себя от второстепенных вопросов,
Илья засунул голову в холодильник в надежде
достать предусмотрительно спрятанную перед
бурным застольем бутылку пива.
Бутылка была на месте, правда, пиво в ней
отсутствовало.
–Сволочи, –вздохнул Илья, –нашли всё-таки.
Хотел же под подушку спрятать.
Молодой человек ещё раз вздохнул и, не жуя,
проглотил изрядно остывшую котлету. Котлете
предлагаемый жизненный путь не понравился, и
она, упёршись в стенки горла, попыталась вылезти
наружу.
Илья решил в зародыше подавить
сопротивление бунтовщицы. В качестве
аргументов в пользу правильно выбранного для
неё пути он пару раз подпрыгнул, сопровождая
прыжки ударами рукой по груди.
Доводы были неоспоримы, и котлета,
капитулировав, провалилась в желудок.
В этот момент в дверь квартиры постучали.
–Там кто? –спросил пристав, не вынимая
головы из холодильника.
–Открывай, давай. И вытащи башку из
морозилки, а то последние мозги простудишь. Вон
уже волосы на ногах дыбом встали, –прорычал
голос за дверью.
–Шутник. У меня и волос-то практически нет, – усмехнулся Илья.
–Дружище, не у тебя, а у меня. Из твоей
дверной щели как с Ледовитого океана холодом
несёт.