Притчи Радонежского леса. Рассказы и повести для детей

– И как тебя угораздило, хитрый лис, в речку свалиться, – принялся отчитывать медвежонок лисёнка, – знать,

хитрость твоя ногу вывихнула!

– Я маленький, – запричитал лисёнок, мокрый и жалкий, совсем не похожий на зубастого и хитрого лиса, каковыми они обычно и бывают.

– Маленький-то – маленький, – не мог отдышаться Мишутка из-за волнения, – а тонешь, как большой!

– Было жарко, – жалостно лепетал мокрый лисёнок, – мама ушла и приказала никому из норки не вылезать и на речку не бегать.

А я вылез… Уж очень солнышко пекло…

– Пекло! – топнул на него Мишутка. – Ты, оказывается, ещё и неслух! Вот нашлёпать бы тебе за то, что родителей не слушаешься!

Разошёлся тут медвежонок Мишутка, принялся не на шутку лисёнка отчитывать и ругать:

– Ты что же это, лисья твоя голова, не знаешь, что папу и маму надо слушаться, что воспитанные зверята родителям не прекословят и что все беды от непослушания происходят!? Потому и беда эта на тебя приключилась!

Кормить тебе сейчас рыб, если бы не я. Лисёнок совсем понурился и принял такой жалкий вид, по которому можно было понять, что он чуть ли уже не начинает жалеть о своём спасении. А Мишутка разъерепенился и даже начал рычать на несчастного лисёнка: да вдруг!

– Как же тебе было не стыдно, неслух ты лисий, раз мама вам строго-настрого приказала из норы не вылезать и носа на речку не высовывать, как же ты, малявка беспомощная, посмел убежать купаться! Ну и что, что жарко в лесу! Непослуш… – и тут оборвалось рычание медвежонка, и ему самому стало стыдно от того, что вспомнил он, как был и сам виноват ровно в том, в чём сейчас упрекал бедного лисёнка…

Мишутка сник и принялся пятиться к лесу, а потом и

вовсе обратился и, что есть духу бросился бежать, чем совершенно ввёл в недоумение едва отдышавшегося несмышлёныша… Лихо сверкали между стволов лиственниц мишуткины пятки: «Никогда, никогда больше не ослушаюсь маму! Спас, спас меня лисёнок! Буду, буду послушным медвежонком! Эх, успеть бы!»

Прибежал медвежонок, нырнул к братцам в берлогу…

Тут и мама-медведица пришла, мёд душистый, полевой принесла.

Ел Мишутка мёд, черпал лапой, жевал за обеими щёками и не тому больше радовался, что мама его отсутствия не заметила, а тому, что спас его беспомощный, жалкий лисёнок от непослушания и тем самым уберёг от «омута-водоворота» куда более страшного, чем речной…

(конец)

КАЖДОМУ ЗВЕРЮ СВОЁ ЛЕКАРСТВО ПОТРЕБНО…

(лесная притча)

Однажды налетела на лес буря, и на озере в песочных

берегах поднялся самый настоящий шторм. Разъярёнными волнами выбросило на берег карасика, и остался он лежать ни жив, ни мёртв.

Вот затихла буря, успокоился лес, звери начали потихоньку выбираться на свет Божий…

Первым набрёл на карасика ёжик, увидал и ахнул…

– Ты чего тут разлёгся, бедняга?

А карасик не отвечает, только ртом воздух ловит. Ёжик ему конечно:

– Ничего, не бойся, я тебя живо на ноги поставлю!

И побежал, что было духу к себе в валежник, в любимую норку с запасами. Там опорожнил бочоночек ореховый – налил в малую сткляницу кисло-прекислого сока из диких яблок-дичков нажатого, того самого сока, которым кожицу свою под иголками от всяких недугов вылечивал. Припустил назад к озеру… Не успел карасик три раза хвостом по песку шлёпнуть, ёжик тут как тут с лекарством. Едва отдышавшись, давай несчастную рыбёшку кислым соком выхаживать…

Ёжик и поит больного, и всего от главы до хвоста обливает-смачивает. Попусту! Как лежал карасик, так и лежит!

Разве хвостом иной раз по песку в бессильной немощи и досаде хлестнёт…

Случилось тут пчеле мимо лететь…

Увидала она сверху ежа с карасиком и опустилась. Ёжик ей всю беду высказал, да и пчёлка, поди, не слепая… Жалостью к рыбёшке пчелиное сердце её исполнилось, зажужжала, родимая, и мигом в кустах шиповника исчезла.

Немного времени прошло… Не успел ёжик опять ложку дичкового сока карасику поднести, как возвращается пчёлка с переполненной кадочкой мёда…

– Не тем ты, ёжик, лекарством карасика лечишь. Дай, я!

И вот бедного страдальца всего мёдом измазали и внутрь мёду прописали, а ему хоть бы что! Не желает подниматься! Всё ртом воздух хватает, да жабры раздувает, да глаза стеклянные пучит. Выбились из сил ёжик и пчёл ка.

А тут в аккурат тёлочка из рощицы вышла водицы в

пруду испить… Увидала она бедолагу карасика всего мёдом и яблочным соком измазанного, и ежа с пчёлочкой вокруг суетящихся, подошла и спрашивает: «Чем это вы, звери добрые, занимаетесь?» Отвечают ей ослабевшие от трудов врачевательных ёжик и пчёлка: «Вот, рыбёшку несчастную на ноги поднимаем… Изнемогаем от усталости, лучшими лекарствами лечим, а здоровья у карасика не прибавляется ничуть…» Напустилась на них тут тёлочка: «Да разве такими пустяковыми снадобьями от хвори-болезни избавишь?!»

И она с этими словами, звеня серебряным колокольчиком, скрылась, сердечная, в рощице, из которой перед тем вышла.

Едва управились пчёлка с ёжиком надлежащим по их

разумению образом ещё раз карасика соком и мёдом облить, появляется наша неторопливая тёлочка с лыковым ведёрком, как есть полным доверху сметаной…

И ну рыбёшку сметаной ухаживать!

Горька ты, жизнь бессловесная!

Напрасно карасик рот раскрывает, хвостом по песку бьёт, сметану с мёдом разбрызгивает, не внимают ему и не понимают его добрые звери!

Лежит наш карасик на бережку, с головы до хвоста сметаной и мёдом обляпанный, а вокруг тёлочка, ёжик и пчёлка хлопочут. Каждый на свой лад любимым лекарством лечит. Но бессильны бальзамы чуждые…

Вот уже совсем изнемогла несчастная рыбка: едва плавниками липкими трепещет, рта не раскрывает, не вздрагивает и хвостом по песку сырому больше не ударяет…

Кто знает, чем бы всё дело это закончилось и какой конец карасику от неразумного милосердия звериного вышел, если бы не проходил тою стороною медведь.

Удивился Михайло Потапыч, отчего это зверушки мёд

да сметану на песок льют. Подошёл и спрашивает: «Чем

это вы, добрые звери, на берегу лесного озера занимаетесь и какой такой совет держите?»

– Беда совсем, Михайло Потапыч, – отвечает ему ёжик, иголками от недоумения пожимая, – не по силам нам рыбку оживить, каких только снадобий не испробовали, всё без толку! Лежит беспомощно на песочке, того и гляди издохнет. Уж мы лучшими в лесу лекарствами потрудились, уж мы бедного карасика вниманием да старанием окружили…

– Мёдом душистым, полевым, цветочным лечили! – прожужжала пчёлка.