Проделки недоучки. Бегущая по мирам – 1

А когда она беспилотники сбила. Ну прям Анка-пулемётчица.

А спереди такое же, только, пожалуй, побольше, летит. И оттуда визг раздаётся. Наверно, нашу докладчицу тащат. Потом замолкла. Ну пролетели мы с полчаса и сели у речки. Оказалось, что это наша парочка оболтусов. Я не видел как они превращались – Маша эта рассказала. И много другого. Я уж и перехотел её убивать. Даже когда она без сил лежала. Жалко стало. Никогда бы не подумал, что ТАКОЕ пожалеть могу. Да и понятно, что не жить потом ни мне, ни Маше. Мужик её порвал бы нас сразу. Да и взять живой надо было.

Дааа, строго он её держит. У такого не забалуешь…

Дальше полетели, тут уж меня мужик этот, горгул, понес. А горгулетта Машу нежно так к себе прижала и хвостиком обмотала ноги свои и её. Прям две девочки-конфеточки на пикник собрались.

Летим, и мне мысли начали дурацкие лезть. Вроде ведь нормальные ребята. Весёлые. Не злые. Не подлые. Вон парламентёр, отравить их хотел, и то отпустили с миром. Честь есть и уважение. Это мы к ним полезли. Ну отдыхали они там, никому не мешали. Но приказ есть приказ. Так и прилетели.

Тут вообще чудеса начались, хотя куда уж чудеснее – они в людей обратно обратились. И Андрей просто взял и убежал в лес, на охоту. На кабана. С ножом. Крутой мужик. Мне потом Маша сказала, что ему и нож так, для форсу, был нужен – он этого кабана что придушить, что загрызть, что просто кулаком – порешил бы. Его Лана таким сделала. Потому он меня и вырубил. А Лана эта одна осталась. Ходит в своем суперском наряде. На каблуках, да в миниюбке, да в стрингах своих на роскошной попе… А я сижу как дурак, с кувалдами своими и ножами, и не понимаю, почему я её ещё не вырубил.

Дальше – больше. Лана просто так, пока мясо ждала, взяла и вылечила меня. От фингала, ну и от всего что у меня было со здоровьем. И осколки мои памятные мне так просто подаёт в ладошке. На мол, на память. Я поднялся – а как будто заново родился. Не я это и всё! Меня ж сколько раз рвали и заново сшивали. Думал, вот ещё год, ну два – и на пенсию пора. Раны залечивать, пока дуба не дам. А тут – как будто 20 лет мне, да нет, я себя и в 20 так не чувствовал, наверно.

Мне Маша потом сказала, что она даже внутрь меня руку засовывала – за осколком наверно. Но шрамов нет. Ни одного.

А она между делом так – живи триста лет, будь здоров.

Потом и Машу девчонка эта так же улучшила. Заодно и бабское счастье – проэпилировала, говорит, мне не показали. И, кхм, предохранение на время…

А Лана эта безалаберная – секиру офигенную такую из сумищи достала и Маше дала, они её как зеркало использовали. Бабы – бабы и есть. Но что бы выдать оружие военнопленному – просто так в руках подержать.

Тут и кабанятина приехала.

Ну и ребята купаться побежали. Вот это я понимаю – умеют получать от жизни удовольствие.

И нас купаться послали, только я смотрю на Машу, а она стесняется, так и разбрелись мы в разные стороны. Дааа, не всем дано свое счастье увидеть, схватить и держать. Да ещё каждой минуте радоваться.

Потом за одним столом ужинали. И заяц-слуга. Полный сюрреализм. А за беседой такого наслушался. И вроде понятно всё, а не верится. И Лана эта – как по минному полю бежит, смеясь.

Ну что мы за уроды – таких прекрасных людей обидеть хотели. А они к нам – со всей душой. И ведь даже обмен не предлагают – просто, на вот возьмите нереальные сокровища, будьте любезны, нет-нет, не стоит благодарности.

А когда Андрей уже нес засыпающую Ланочку спать, Маша спросила шёпотом:

– А душа есть?

– Есть, и даже четыре, и переселение есть, и можно угробить душу. Малые души от бандитов там в сумке во флаконах валяются – шёпотом ответил Андрей.

Люди, что же мы творим, как живём?

Пошёл я – шалаш Маше сделаю. А то она комара-то живьем поди не видела.

А девчонка-то как пригрелась на груди своего. Может и Машу так согреть?..

А утром – ну как утром, у некоторых обед уже приближается, умеют же люди и повеселиться и поспать, да и я в обновлённом теле так на массу придавил, один заяц и кашеварил – позавтракали по-царски, с прислугой. Шашлык – вечное блюдо на все времена. А Лана-то как ест – аж урчит и жмурится от удовольствия. Надо поучиться так жить, на всю катушку.

А потом зверский допрос мне устроили – я сидел, рекой любовался, а Лана ко мне подошла, на колени рядом встала, и говорит:

– Нам помощь нужна.

Помощь! Не «колись давай», не «обменяемся давай», не «отплати за вчерашнее». А помощь!

– Ждёт нас битва страшная и надо Андрея из Великого Силача на Великого Воина обучить. Нужен опыт твой, знания, умения, навыки. Обещаем во зло не использовать твои дары.

Я молчу, ошарашенный, устав, присяга и всё такое. А она взяла меня за виски, лбом в меня уткнулась и вдруг всю вселенную её глаза синие-синие заполнили. А потом на фоне этих глаз я увидел города дивные, реки, дети бегут купаться, и дети разные, не только люди, но все симпатичные такие, и кони крылатые по небу летят, и много ещё чего. А потом зло пришло чёрное и заплакали эти глаза огромные. А потом вдруг глаза её ярко карими стали как драгоценный камень коричневый. И прервалось. И она сидит и смотрит на меня, и слёзы у неё в глазах.

Согласился я, говорю:

– Готов хоть год, хоть сто лет с вами заниматься.

А она улыбнулась и сказала:

– Минут двадцать хватит.

Андрея позвала, он тоже рядом сел, она руки нам на головы положила и сказала:

– Расслабьтесь, думайте о приятном.

И минут через двадцать:

– Всё.

Я спарринг с Андреем провёл – а он всё, что и я умеет, только сильнее, быстрее, выносливее.

А тут и Машина очередь пришла. Попросил Андрей её рассказать – про Облаву, про Загонщика. Про планы. Про методы и инструкции. Нормально так информации спросил. А она ни в какую – мол Жанной д'Арк буду. Очень признательна за здоровье и за всё, но начальство не велит с чужими дядями об их злодейских планах разговаривать.

А я ведь чувствую – и нравятся они ей, и отблагодарить хочет, и вреда они не принесут, и начальство уроды, и не узнает никто, а упрямство заело.

Лана только засмеялась, мол как с Михалычем не получится, это не она Машу, а Маша её так расколет. Умная очень и на извилину сильная. А калечить мозг нельзя – грех страшный. И тут мужское убеждение нужно.

Ну Андрей постоял, послушал дуру эту 160-пунктовую. И просто так сказал:

– Я тебя сейчас выпорю за молчание, вот её – на Лану показал – за болтовню пороть буду, а тебя за молчание.

И зайцу скомандовал:

– Неси розги.

Не пригодились.

Маша ему ещё как поверила, и пока заяц прутья нёс, уже половину рассказать успела. А потом и остальное. А Лана это всё мимо ушей пропустила. Не мое, сказала, у меня Мой Рыцарь есть.

Ну а я пригодился Машу успокаивать. Очень она расстроилась и приключениями этими, и несправедливостью мира, и трусостью своей. Так до нашего обеда в шалаше и успокаивал. Вот теперь у меня здоровья! А сладкая парочка поржали за стенкой, да тоже в кусты пошли – отдыхать.

Один заяц весь день и трудился. Я даже сказал:

– А прислуга, это не так и плохо, как живущие с прислугой пишут.

Андрей с Ланой переглянулись и как давай смеяться, аж до слёз. В очередь, сказали, вставай.