За две жизни до мечты

Пока я выбирался, он закурил, и теперь разглядывал меня, затягиваясь и сощурив один глаз.

– Ты как попал сюда, штурман?

Говорил он с доброй улыбкой. Глаза мне тоже показались добрыми. Да и не ругался он, а спокойно спрашивал. Было ясно, что ничего страшного не сделает, а значит – опасаться нечего. Я даже хотел было сказать Вовке, чтобы выбирался, но вспомнил, что дал обещание не выдавать, и промолчал.

– Там в заборе дырка есть, – тихо промямлил я. – Ну, не дырка, а просто мы… я могу между проволокой… проволоками…

– Лёха!

Улыбаясь, он протянул мне ладонь. Я её пожал. Ладонь оказалась шершавой на ощупь и усеянной жёсткими мозолями.

– Серёга, – в тон ему ответил я, и тоже улыбнулся.

– Чё, вертолёты нравятся?

Я кивнул.

– Ми «второй», – сказал он тоном, полным уважения и теплоты, – я его с закрытыми глазами разобрать и обратно собрать могу. Летал когда-нибудь?

– Не-а.

– Полетаешь ещё, – проговорил Лёха, о чём-то ненадолго задумался, а потом добавил: – Ты это… Лучше не лазь сюда, Серёга. Это я, типа, такой хороший, добрый. А если бы тебя тут Михалыч поймал, без ушей бы оставил. Хошь без ушей остаться?

– Не-а, – замотал я головой.

– То-то же. Поэтому давай-ка, Серёга, двигай отсюда быстро и тихо. Так, чтобы тебя никто не видел и не слышал. Умеешь?

– Ага.

– Где ты пролез?

– Там, – я ткнул пальцем.

Он даже не посмотрел куда я показываю.

– Вот туда и беги. Только быстро. Да?

Сказав это, Лёха затушил окурок о подошву ботинка, зачем-то положил его в нагрудный карман и медленно заковылял к выходу.

– Да, – сказал я, но с места не сдвинулся.

В вертолёте оставался Вовка, и я просто не мог уйти из ангара без него! В моём понимании это было бы сродни предательству.

Когда Лёха вышел на улицу, я подбежал к распахнутой двери кабины и шёпотом позвал друга. Тот закопошился, и из-за кресла первого пилота показалась перепуганная физиономия.

– Ушёл? – одними губами спросил он.

– Вроде, – чуть громче, чем следует, ответил я.

– Да тихо ты! – зашипел Вовка. – Так всю операцию сорвёшь!

– Да иди ты в жопу со своей операцией! Сидим тут как два барана! Лежали бы сейчас в траве спокойно, смотрели бы, как самолёты взлетают! Так нет же! Разведка, блин!

Как только я это сказал, в дверном проёме ангара появилась Лёхина худощавая физиономия.

– Слышь, малой! Скоро Михалыч может прийти. Я не шутил насчёт ушей. Оборвёт! Зуб даю! Давай бегом, пока я не вижу!

Я ещё раз бросил взгляд на кабину, но Вовка снова спрятался, и мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться и выйти наружу.

Решил, что спрячусь в кустах и дождусь, пока Лёха куда-нибудь уйдёт. Ведь не было же его здесь, когда мы в ангар забрались. Уходил куда-то. А если уходил, значит, снова уйдёт. Вот тогда-то и можно будет Вовку вытащить.

Я попрощался и побежал в сторону кустов, за которыми возвышался забор из колючей проволоки. Пошелестев листвой, улёгся на траву и стал следить.

Лёха к тому времени куда-то исчез. У ангара было пусто и тихо. Только воробьи чирикали да едва слышно шумели машины на отдалённом шоссе.

Беда была в том, что я не был уверен, ушёл Лёха куда-то или просто в ангар вернулся. Затем я вспомнил, что он жаловался на недостаток времени, и решил, что всё-таки тот вернулся в ангар, а значит – нужно ждать.

Потянулись долгие минуты. Постепенно волнение сменилось усталостью и откровенной скукой. На взлётно-посадочную полосу вырулил очередной самолёт и принялся прогревать двигатели. Я продолжал лежать в траве, но теперь, вместо того, чтобы следить за ангаром, ждал взлёта и наблюдал, как горячий воздух, вырывающийся из турбин, плавит и искажает линию горизонта. Двигатели взревели, самолёт тронулся.

Я коротко взглянул на ангар, и хотел было снова вернуться к созерцанию чуда, но быстро понял, что на этот раз увидеть отрыв и набор высоты мне не светит.

Из ангара, оглядываясь по сторонам, вышел Вовка. Он был один и передвигался на полусогнутых, как будто это помогало быть менее заметным. Я вскочил на ноги, выбрался из кустов и жестами попытался показать, что путь чист и можно смело бежать. Тот меня заметил, кивнул, даже большой палец вверх вскинул, показывая, что всё понял. Но вместо того, чтобы удирать, вдруг резко сменил направление и побежал обратно к ангару. Я в недоумении замер.

Как только он скрылся в дверном проёме ангара, из-за соседнего строения вышел мужик в таком же синем комбинезоне, как у Лёхи. Мне было сложно его разглядеть, но даже с такого расстояния стало ясно, что мужик этот никакой не Лёха. Он был коренастым, не молодым и без кепки. А ещё у него было неестественно красное лицо. Будто он уснул на спине средь бела дня под палящим солнцем, и так проспал до самого заката.

Ни его глаз, ни выражения лица я с такого расстояния разглядеть не мог, но мне отчего-то было предельно ясно, что у Вовки назревают серьёзные неприятности.

Если бы я выскочил из-за кустов и побежал к ангару, мужик бы меня обязательно заметил. Если бы стал кричать, чтобы предупредить друга об опасности, то из-за гула турбин он бы меня всё равно не услышал. Оставалось надеяться на то, что Вовка выйдет из ангара раньше, чем до него доберётся этот мужик. Но всё вышло совсем иначе.

Вовка вышел из ангара не с пустыми руками. Он тащил какую-то здоровенную и явно тяжёлую металлическую штуковину, совсем не замечая, что позади за ним уже гонится мужик в синем комбинезоне, размахивает кулаком и что-то орёт.

Я снова выскочил из кустов и стал размахивать руками. Вовка меня заметил и улыбнулся. Я мотал головой и, как мог, показывал жестами, чтобы тот бросил железяку, чтобы бежал быстрее, но он не понял, и уже через несколько секунд был сбит с ног мощным ударом в спину. Вовка рухнул на бетон. Железяка, которую он нёс, выпала из рук и пролетела вперёд ещё на добрых три метра.

У меня дыхание перехватило! На моих глазах здоровый, взрослый мужик со всего маху двинул юного мальчишку в спину! Ногой! Это было так дико, так подло и отвратительно, что у меня даже слёзы выступили.

Я видел, как мужик с красной рожей схватил моего друга за шиворот и потащил обратно к ангару. Вовка брыкался, пытаясь вырваться. Тогда мужик схватил его за волосы, и Вовке пришлось подчиниться. Он кричал, впиваясь пальцами в руки мужика, но покорно семенил за ним на полусогнутых.

Больше ждать было нельзя. Я рванул следом, совершенно не понимая, что буду делать дальше. Перед глазами стояли только корчащийся от боли Вовка и эта отвратительная красная рожа, от воспоминания которой ещё долго буду просыпаться по ночам.

Я кричал им что-то в след, но взлетающий самолёт и Вовкин крик заглушали мой. Перепрыгнув через брошенную железяку, пробежал несколько шагов, но подумав, что тяжёлая штуковина может пригодиться, вернулся и подобрал. К этому моменту мужик уже заталкивал Вовку в ангар. Тот схватился за ручку двери, но краснолицый с размаху двинул его по пальцам и смог таки затащить внутрь.

Я притащил тяжёлую железяку к воротам ангара и, прислонившись спиной к железным воротам, замер у дверного проёма. Самолёт к тому времени уже взлетел, и мощный гул превратился в едва различимое эхо, разносящееся по округе. Теперь я прекрасно слышал и голос мужика в комбинезоне, и Вовкины стоны.

– Тля вонючая! Шакалёнок!

Каждое слово цедилось негромко, сквозь зубы. Каждая фраза сопровождалась звонким шлепком. А Вовка только постанывал и тихо всхлипывал.

– Я тебя, падла, отучу лазить где не надо! Гнида паршивая! Будешь ещё лазить, тля? Будешь?