Под покровом тайги
Иван посмотрел на Барсукова, наливая себе чай и смоля самокруткой.
– Есть у меня два ружьишка с патронами. А ты с какой целью интересуешься? – Дмитрий вопросительно посмотрел на Шапкина.
– Ружья нам пригодятся в тайге. Где утку подстрелить, где покрупнее дичь, а где и от медведя защититься, – Шапкин на вопрос Барсукова.
– Я бы и так бы взял ружья. Можно было и не спрашивать. Как в тайге без ружья? Это тоже самое, что идти на рыбалку без всего, – обиделся Дмитрий.
– Ладно, не обижайся на меня, лучше наливай чай, пока он горячий, – Шапкин плюнул на ладонь, затушил самокрутку об слюну, и бросил окурок в печку. – Скоро начнут собираться мужики, нужно их встретить. Ты побудь один, а я пойду на крыльцо их встречу.
Иван Фёдорович вышел на улицу, и закрыл за собой дверь. Барсуков остался один в комнате. Он думал о предстоящей поездке на просторы тайги, думал, как отреагируют мужики на то, что большинству из них придётся продать скот. У него раскалывалась голова от этих мыслей. Он думал обо всём. Иногда ему казалось, что это происходит не с ним. Получится ли убежать от «красных» и «белых». Убежать так, чтобы не нашли ни те, ни другие. Нужно рассчитывать только на себя и тех, кто пойдёт с ними в тайгу. Мысли его прервались, когда в дом вошёл Совин.
– Приветствую тебя, Митрофан Петрович, – Дмитрий встал со стула и протянул руку для приветствия.
– Привет, привет, Дмитрий Матвеевич! Рад тебя видеть. Как у тебя дела? – Совин пожал, протянутую руку, и потирая ладоши, прошёл к печке. – Что, Иван Фёдорович тоже замёрз, если печь топится? – спросил он.
– Наверное. Какие у меня дела могут быть осенью? Хожу с ружьишком рядом с посёлком, иногда постреливаю, вот и все дела, – сразу на два вопроса ответил Барсуков.
– Ружьё, это хорошо. Я больше рыбалку люблю. Ловлю на удочку, ставлю «мордушку», когда есть напарник, то заводим бредень. В общем, всегда с рыбой, – сказал Совин.
– О, Митрофан Петрович! Ты уже здесь? – открывая дверь в избу, воскликнул Рукосуев-старший.
Они с братом, находились постоянно вместе. У них даже дома стояли рядом.
– А мы к тебе заходили. Нам сказали, что ты ушёл, – произнёс младший брат.
– Я сюда в припрыжку бежал, – шутя и улыбаясь, ответил Совин.
Он отошёл от печки, налил себе чаю и сел к столу.
– Так, мужики уже собираются. Подождём ещё Орлова и начнём. Наливайте чай, проходите к столу, – сказал, вошедший Иван Фёдорович. – Я сейчас приду, – с этими словами, он снова вышел.
На крыльце Иван столкнулся с Орловым.
– Привет! Проходи, раздевайся, наливай чаю, если хочешь, а я сейчас, – он пожал Орлову руку, и торопливо спустился с крыльца.
Шапкин появился минут через пять, и не один.
– Знакомьтесь, кто не знает: это мой сын Степан, – рядом с ним стоял подросток лет пятнадцати. – Пусть он послушает, о чём мы будем говорить. Он уже взрослый, всё понимает.
– Стёпка, садись с нами, – крикнул Смирнов.
– Садись на лавку, слушай и запоминай, о чём будут говорить, – наставлял Иван сына.
– Мотай на ус, – заулыбался Совин.
Степан сел на лавку у окна, чтобы никому не мешать, и приготовился слушать, о чём будут говорить взрослые.
– Вроде бы, все собрались, – Шапкин окинул взглядом собравшихся. – Тогда я начну.
В комнате стоял дым, многие курили. Иван ещё раз посмотрел на мужиков, начал говорить:
– На новом месте будет не тяжело, а очень, очень тяжело. Я говорю о жилье. Первый год, придётся жить в землянке. Ещё не поздно отказаться от этой затеи. Я имею в виду тех, кто боится трудностей, —
в избе было тихо. Никто не высказался против. Это радовало Шапкина.
– Пётр Митрофанович, у тебя есть корова? – поинтересовался он у, ближайшего к нему, Недогляда.
– Да, – ответил Пётр, и добавил. – Целых две.
– Ты бы мог их продать? – задал вопрос Иван.
– Иван Фёдорович, ты говори да не заговаривайся. У меня семья, дети. Эти коровы мне дороги, и вообще, зачем их продавать? – недоумевал Пётр.
– Корова идёт, значительно, медленнее лошади. Мы не можем брать всех коров. Возьмём только пару: быка и корову. Вообще, нужно брать с собой, только, самое необходимое. Всё у нас будет общее.
– Кроме баб и детей, – улыбаясь, вставил фразу Барсуков.
– Я это и хотел сказать, – продолжил Шапкин. – Нужно продавать коров. Деньги нам в тайге, тоже не пригодятся. Продавайте, всё, что мы не сможем взять с собой. Покупайте лошадей, ружья, патроны, короче всё что нам пригодится.
В комнате всё сильнее слышался шёпот собравшихся. Они не хотели расставаться со своим имуществом.
– Ты, Иван Фёдорович, сказал, что мы возьмём быка и корову. Почему не взять всех коров? Две будут идти медленно, или всё стадо? Какая разница? – задал провокационный вопрос Амосов.
– Двух мы сможем запихать на сани, а попробуй стадо запихать. Даже, если мы затолкаем на сани всех коров, то самим пешком идти? – доказывал Амосову Иван – Да и столько кормов мы взять не сможем.
– Ты предлагаешь, корову и быка на санях разместить? – спросил Совин.
– Нам нужно будет двигаться быстро, поэтому, и предлагаю, – устало, ответил Шапкин.
– Правильно он говорит, – встал на защиту Ивана Барсуков. – продолжай, Иван Фёдорович.
– Значит, ещё сани нужно покупать, – высказался Фролов, до этого сидевший молча.
– Правильно мыслишь! – похвалил Фролова Иван, и продолжил, обращаясь к мужикам: – Мы, с Дмитрием Матвеевичем, решили выдвигаться в конце зимы, или ранней весной. Сейчас Барсуков вам всё объяснит, а я выйду покурить.
«Согласятся мужики или нет?» – размышлял Шапкин, выпуская дым. – «Не перехотят ли идти в тайгу?»
– А ты чего вышел? – прервал его мысли, вышедший Степан. – Иди, прислушивайся, запоминай. Как говорит Совин «мотай на ус».
Степан вернулся в избу. Через некоторое время зашёл и Иван.
– Фёдорыч! Все понимают тебя. Будут покупать лошадей, сани, патроны и всё, что нам может пригодиться в тайге, – Дмитрий обращался Шапкину. – Говори, что ещё нужно делать?
Иван Фёдорович, прошёл к столу и обратился к присутствующим:
– Всю летающую живность надо забить на мясо. В дороге, тоже что-то нужно будет есть. Сейчас прохладно, а будет ещё холодней. Забитую живность, можно хранить в сенях, она не пропадёт. Если есть вопросы – задавайте.
– У меня есть вопрос, – откликнулся Рукосуев-младший. – Мы, конечно же, продадим коров, купим лошадей, сани, припасы, забьём птиц, а где гарантия того, что мы отправимся в тайгу? Вдруг ты передумаешь. Что нам тогда делать?
– У меня гарантия, только одна – моё слово. Я уже говорил, что пойду даже один, – ответил Шапкин.
– Поверим, Ивану, на слово, тем более что он никогда и никого не подводил, – высказался Фролов.
Мужики одобрительно загудели.
– Давайте, сейчас, выберем ещё одного помощника, – предложил Иван.
Собравшиеся долго спорили, обсуждали, даже ругались и, наконец выбрали ещё одного заместителя.
– Мы решили, что ещё одним помощником будет Рукосуев-старший, – вынес вердикт Орлов.
– Ну, если, возражающих нет – так тому и быть, – произнёс Шапкин. – Тогда встретимся через две недели, тут же, у меня. Расскажите, как идут у вас дела. Барсуков и Рукосуев-старший, пока останьтесь – нужно поговорить. Митрофан Петрович, а ты, пожалуйста, зайди ко мне завтра, – обратился он к Совину.
– Завтра зайду. Что ни будь не так? – поинтересовался Совин.
– Всё нормально, просто поговорить кое о чём надо, – успокоил его Иван.
– Хорошо, завтра после обеда буду у тебя, – ещё раз повторил Митрофан, и надевая шапку вышел.
Шапкин подошёл к столу и обратился к оставшимся:
– У нас 10 семей, надо распределить их пополам. Барсуков возьмёт 5 семей, а ты – он посмотрел на Рукосуева – 4. Себя я не считаю. Будете пересказывать им, коротко, о чём мы говорили. Особенно это пригодится при движении. Я не смогу всех быстро собрать, обоз будет длинным. Сейчас кинем жребий, чтобы всё было по-честному. Кто станет первым, тому и выбирать, кто станет вторым – заберёт оставшихся.
– Не надо кидать жребий. Пусть Барсуков выбирает, а я возьму семьи, которые останутся, – сказал Рукосуев. – Тем более, что у него их будет больше.
– Называй, Дмитрий Матвеевич, а я буду записывать, – беря бумагу и карандаш, проговорил Иван.
– Дрозд, Совины, Амосовы и Фроловы, – назвал своих подопечных Дмитрий.
– Подожди, не так быстро – я записываю, – попросил Шапкин Барсукова. – Дрозд, Совины, Амосовы и Фроловы. Так?
– Так, – ответил Дмитрий.
– Ты как специально готовился. Быстро назвал, – Иван Фёдорович посмотрел на Барсукова и улыбнулся.
– Я перечислил тех, кто ближе ко мне живёт, – то же улыбаясь, произнёс Дмитрий.
– Теперь, поговорим с Андреем Лукичом. Я буду записывать тебе и мне, и называть фамилии, – Шапкин глядел на Рукосуева.
– Согласен, – ответил Андрей.
– Рукосуев-младший, Недогляд, Орлов и Смирнов. Что же это получается? Тоже пять семей. Я же считал! – недоумевал Шапкин.
– И на старуху бывает проруха, – отозвался Рукосуев, и продолжил: – С кем не бывает? С каждым может произойти такой просчёт. Ты, Иван Фёдорович, знаешь, что мне не трудно. Одной семьёй больше, одной меньше. Не сомневайся, я справлюсь, – заверил он.
– Это, всё понятно, но как я мог просчитаться? – всё ещё удивлялся Иван. – Ладно, будет у вас по пять семей, – он отдал Рукосуеву бумагу с фамилиями.
– Ты, Дмитрий Матвеевич, запомнишь, или тоже записать? – спросил Шапкин у Барсукова.
– Не надо записывать, я их так знаю, – ответил Дмитрий.
– Вопросы есть? – поинтересовался у обоих Иван.
– Пока, нет, – ответил Андрей.
– Если нет, тогда встретимся через две недели, в субботу, – сказал Шапкин.
Втроём они вышли на крыльцо.
– Кстати, мужики, у меня есть папиросы. Будете, курить? – спросил у Рукосуева и Барсукова Иван.
– Сам предложил, а мы не откажемся, – смеясь, и глядя на Андрея, Дмитрий взял две папиросы, для себя и Рукосуева.
– Закуривайте, – и глядя на небо, Шапкин продолжил. – Вызвездило то как. Не иначе мороз будет.
– Да, наверное, – глядя на небо, предположил Андрей.
– В такую погоду хорошо охотиться. Зверьё по своей тропе бегает, только стреляй и стреляй, – промолвил Дмитрий Матвеевич.
Они, ещё постояли, перекинулись парой фраз, докурили, и попрощавшись разошлись по домам.
Глава пятая
Иван находился в Лавке, и обслуживал редких посетителей. Дарья крутилась здесь же. Она смахивала пыль, подметала, мыла пол. В Лавку зашёл Бакланов, живший на соседней улице, рядом с Шапкиным. Он молча поприветствовал Ивана Фёдоровича, и стал смотреть на полки, выбирая товар.
– А, ты, Иван Фёдорович, знаешь, что в посёлке колчаковцы? – не глядя на Шапкина, и рассматривая товары, спросил он.
– От тебя первого слышу. Не знал. Кончилось, значит, безвластие, – ответил Иван, глядя на Бакланова.
– Скорее всего, «белые» тут не на долго. Придут «красные» и погонят их до Красноярска, – всё так же, не глядя на Шапкина, рассуждал Бакланов.
– Почему, ты думаешь, что погонят до Красноярска? – спросил Иван.
– В Красноярске «железка», по ней лучше всего удирать за границу, – Бакланов повернулся лицом к Ивану.
– Это твои домыслы, Павел Николаич. Не известно кто куда, и кто от кого побежит, – сказал Шапкин с безразличием.
– На дворе конец девятнадцатого года. Эта, междоусобная война, не может длиться вечно. На фронтах, в основном, «красные» теснят «белых». Вот и считай, кто придёт к власти, – Павел Николаич, опять повернулся к полкам с товаром.
– Ты так говоришь, потому, что хочешь чтобы к власти пришли «красные»? – спросил Иван.
– Мне без разницы, кто придёт к власти, – Бакланов посмотрел на Шапкина. – Дай мне, вот этих конфеток, – он указал пальцем на полку.
Иван молча подал коробку с конфетами, взял деньги, и в упор уставился на Бакланова.
– Я просто тебе сказал, чтобы ты знал, что безвластие кончилось, – подмигнул Павел Николаевич, и вышел на улицу.
«Человек поделился со мной информацией, а я, тут же считаю, что этому человеку выгодно так говорить». – подумал Шапкин, глядя на место, где только что стоял Бакланов.
Через несколько минут, вошли военные. Все они были в погонах, показывая тем самым, свою принадлежность к белогвардейцам. Это был сброд. Здесь были и пехотные офицеры, и их рядовые, и казаки, и казачьи офицеры, и просто одетые по «гражданке» люди с оружием.
– Чем будешь угощать, хозяин? – улыбаясь, спросил один из пехотных, видимо самый старший по званию.
– Что будете покупать, тем и буду угощать! – тоже улыбаясь и в рифму, ответил Иван Фёдорович.
– Ты, видимо, не понял? Я спросил, чем будешь угощать, а не чем будешь торговать, – ещё раз спросил офицер, заметно краснея, и уже без улыбки.
– Теперь понял, господин офицер. Сейчас всё будет, – Иван подошёл к открытой двери в избу, и громко крикнул – Даша, Дарья. Иди сюда.
В дверях появилась Дарья.
– Что? – она смотрела на мужа.
– Принеси большую бутыль самогона, хлеба и сала, – ответил Шапкин жене.
– Сейчас, – оглядывая военных, сказала Дарья.
– Хлеба и сала можно побольше, – снова, с улыбкой попросил офицер.
Иван Фёдорович поставил коробку с конфетами на прилавок
– Берите, господа. Сейчас жена принесёт всё остальное, – Шапкин кивнул в сторону двери.
Солдаты и казаки создавали толпу, беря конфеты.
– Не наглейте. Видите, какой хозяин добрый, – прикрикнул на них офицер. – Немножко конфет положили в карман и будет.
В дверном проёме появилась Дарья Степановна. Она несла большую бутыль с самогоном.
– Сейчас принесу всё остальное – заверила она военных, ставя бутыль на прилавок.
Через несколько секунд, Даша принесла сало с хлебом и несколько головок лука.
– Вот это я понимаю! Какой гостеприимный хозяин! – восхищался, рассматривая сало, старший. – Если будут наши заходить, то ссылайся на меня. Моя фамилия Чупин, – посмотрел он на Ивана.
– Понял, Ваше благородие, – отозвался Шапкин.
Военные ещё постояли не много, и пряча хлеб, сало и лук, вышли на улицу.
После обеда пришёл Совин.
– А, Митрофан Петрович! – Иван поздоровался с Совиным. – Дарья Степановна! Иди, встань к прилавку, мне поговорить надо, – крикнул он жене, находившейся в соседней комнате.
– Как у тебя, Иван Фёдорович, дела? – поинтересовался Петрович.
– «Дела как сажа бела». Сейчас пойдём в комнату и обо всём потолкуем, только, дождёмся Дарью, – сказал Шапкин.
– Хорошо, – согласился Совин.
– Ну, где ты там? – опять крикнул жене Иван.
– Уже иду, – Шапкина появилась в Лавке.
– Ты побудь тут, а мне нужно поговорить с Митрофаном Петровичем, – объяснил жене причину своего ухода, Иван Фёдорович.
Дарья села на табурет, а Иван повёл Совина в избу.
– Значит, у тебя нет коровы? – Шапкин спросил Митрофана Петровича, опускаясь на стул.
– Есть коза, пчёлы, имеются кролики, куры, а коровы нет. Да, и зачем нам корова с бабкой? Нам и козы хватает, – садясь на стул, и снимая с себя шапку, ответил Совин.
– Есть у меня к тебе предложение, – переезжай ко мне. Места много, скотину мы твою разместим у меня в сарае. Я это говорю, потому что, «железо», которое имеется у тебя в усадьбе, пригодится нам в тайге. И семья у тебя не большая. Я со своими поговорил – они не против, – предложил Иван.
– Про какое «железо» идёт речь? – спросил Петрович, недоумённо.
– «Железо» – это всё железное, что находится у тебя в усадьбе: казаны, котлы, утюги, чугунки, самовары, разные гвозди. Понял? – Шапкин внимательно смотрел на Совина.
– Теперь понял, – ответил Митрофан Петрович.
– Если ты ко мне переедешь, можно будет забрать заслонки из печи, дверцы, колосники, а из бани можно взять котёл. Всё это, хоть и чугунное, очень нам в тайге пригодится, – разъяснял Иван.
– Поговорю со своей бабкой. Твоё предложение, Иван Фёдорович, очень неожиданно, – думал о своём доме Совин.
– Поговори с женой, подумай. Сегодня воскресение, дай ответ к субботе, – попросил Шапкин. – Что бы я знал, что делать, – добавил он.
Митрофан Петрович не хотел переезжать к Ивану. Ему было жалко покидать обжитое место. За дом много денег не дадут, но ещё нужно найти покупателя. Хорошо, если покупатель найдётся сразу, а если нет, что тогда? Шапкин говорил верно. Нужно уговорить свою бабку переехать к Ивану.
– Хорошо, я подумаю, – ответил Совин.
– Мне свой дом и постройки, то же придётся оставить. Если продавать, то где жить? Я тебя понимаю, – продолжал Иван Фёдорович. – а в тайге нам всякая мелочь будет полезна.
Разговаривая, они пришли в Лавку.
– До свидания, Дарья Степановна! До свидания, Иван Фёдорович! – попрощался со всеми Петрович.
– До свидания, Митрофан Петрович! – отозвалась Даша.
– До свидания! Петрович, подумай над моим предложением, – в след уходящему Совину, крикнул Шапкин.
– Хорошо, – ещё раз повторил Петрович и, закрывая за собой дверь, вышел.
– Даша, ты побудь в Лавке, а я пойду, по-быстрому поем. Хорошо? – поставил перед фактом свою жену Иван.
– Хорошо, только я самовар не ставила, – предупредила его жена.
– Тут не до чая. У тебя есть самогонка? – спросил Иван Фёдорович у Дарьи.
– Осталась. Возьми в сундуке под вещами, – утвердительно ответила Шапкина.
– Сегодня понервничал, нужно «принять» не много, – как бы оправдываясь, говорил Иван.
– Бывает, – успокаивала его жена. – А, что сказал Совин, по поводу переезда? – поинтересовалась она.
– Он посоветуется со своей женой, – ответил Шапкин и вышел в избу.
Глава шестая
На следующий день, в Лавку пришёл Совин. В Лавке находилась только Шапкина.
– Здравствуйте, Дарья Степановна! А где Иван? – поздоровался и спросил Петрович.
– Здравствуйте, Митрофан Петрович! Был где-то здесь, – ответила Дарья, и обращаясь к мужу крикнула: – Иван, к тебе пришли.
– Сейчас иду, – откуда-то из избы откликнулся муж.
– Привет, Петрович! С чем пришёл? Выкладывай, – улыбаясь, встретил Совина Иван.
– Здравствуй, Иван Фёдорович. Мне бы с тобой потолковать, – сказал Митрофан.
– У меня секретов от жены нет, – Шапкин посмотрел на Дарью. – Говори, что случилось? – Иван снова обратился к Совину.
– Да, ничего не случилось, просто хотел о переезде с тобой поговорить. Раз секретов нет, буду говорить, как есть. Давеча ты спрашивал, как мы с женой отнесёмся к тому, чтобы жить у вас? Я вчера поговорил со своей старухой: она, как и я не против. Всё ей по полочкам разложил, на все вопросы ответил, посоветовались, она и согласилась.
– Ты, Митрофан Петрович, правильно сделал, что решил жить у меня. Сейчас обсудим всё в комнате, – в душе, радовался Шапкин.
– Какая же она старуха? На ней можно кули возить. Вот я её увижу – всё расскажу, – улыбаясь, встала на защиту Совиной, Дарья Степановна.
– Я её так в шутку называю, а она меня стариком зовёт, – тоже улыбаясь, ответил Совин.
– Спрошу, спрошу, – всё так же улыбаясь, заверила Дарья.
– Спроси, – засмеялся Петрович.
– Пойдём, Митрофан Петрович, – позвал Шапкин. – Ты, Даша, побудь пока тут, а мы с Петровичем обсудим переезд, – обратился он к жене.
– Идите, я здесь буду. Потом придёшь, поставлю самовар, – ответила Дарья, обращаясь к мужу.
Они вошли в избу. Первое, что заметил Петрович – не хватало мебели.
– Ты, Иван, куда шкафы дел? – оглядываясь по сторонам, спросил Совин.
– Я, тоже, без дела не сижу. Кое-что продал, в том числе и шкафы, – закуривая, ответил Шапкин. – Тебе, тоже, что-нибудь можно продать. Всё с собой не возьмёшь.
– Скажу бабке, пусть, что может продаёт, – садясь, ответил Совин.
– Ладно, об этом позже. Скажи ещё раз, какое хозяйство ты держишь? – спросил, дымя самокруткой, Иван Фёдорович.
– Коза, штук двадцать кур, четыре улья с пчёлами и штук тридцать кроликов, – ответил на вопрос Митрофан Петрович.
– Козу и пчёл возьмём с собой, а кур и кроликов придётся забить или продать. Как тебе удобнее? – высказал своё мнение Шапкин.
– Кроликов и кур я забью, там продавать-то нечего, – заверил Ивана Совин.
– Оставь пару крольчих. Если не будешь продавать, то шкурки кроличьи возьми, – советовал Иван. – Деньги нам ни к чему. Если можешь покупай лошадь, а ещё лучше и козла. Конь нужен с санями. Как будешь готов к переезду, скажешь мне. Мы с сыном тебе поможем собрать пожитки и переехать ко мне, – продолжил Шапкин.
– Всё, понял. А где мы жить будем? – поинтересовался Петрович.
– Есть две комнаты. Да что рассказывать – пойдём, покажу – сказал Иван, вставая с табурета.
Митрофан, тоже встал, и они направились в комнату. Иван Фёдорович снял с гвоздя, который был вбит в стену, ключ, открыл замок на двери и вошёл внутрь. Совин проследовал за хозяином. В комнате у окна, стояла большая кровать, слева от кровати стоял не большой столик. Прямо, напротив двери, стоял шкаф. Слева от двери, на стене висело зеркало. На полу, перед кроватью, лежал коврик. Вот, пожалуй, и всё, что находилось в комнате.
– В этой комнате жил мой старший сын. Ты, Митрофан Петрович, скорее всего, слышал, что он погиб, – с горечью в душе, произнёс Иван.
– Я слышал. Давай посмотрим другую комнату, – постарался отвлечь от тяжёлых мыслей, Совин Шапкина.
Во второй комнате было пусто, только на стене висело одинокое зеркало.
– Здесь никто не жил. У окна стояла кровать, мы её перенесли в комнату, где жил Демьян, – объяснил Иван.
– Обе комнаты хороши, но решать не мне, пусть решает жена, – произнёс Петрович.
Они вышли в зал. Тут было не много теплее, всё-таки стояла печь, но и так, в комнатах было не холодно.
– Ты меня прости, но, если зашёл разговор о Демьяне, я хочу тебя спросить: твой сын погиб на войне с немцами? – спросил Совин.
– Да, – только и ответил Шапкин.
Митрофан Петрович понял, что тема больная и лучше её не трогать.
– Ну, как будешь готов, скажешь, – нарушил гнетущую тишину, Иван Фёдорович – И пускай придёт твоя жена и сама посмотрит, где лучше жить.
– Завтра приду с ней, – пообещал Совин.
– Может будешь не много самогона? – спросил Иван.
– Не откажусь. Почему бы, не выпить с хорошим человеком? – Митрофан прошёл к столу, и расстёгивая тулуп, сел на табурет.
– Ты тут располагайся, а я мигом, – сказал Шапкин и выскочил из избы.
Через несколько минут он, снова появился, неся подмышкой бутылку с «первачом», в руках у него была банка с огурцами, нарезанные хлеб и сало.
– Ты бы, Митрофан Петрович, разделся, здесь тепло, да и самому удобнее будет, – предложил Иван Совину, расставляя всё на столе.
– Я не на долго, – сейчас пойду к себе, – ответил Митрофан.
– Вчера ко мне «беляки» приходили, пришлось дать выпить и закусить. Я после них с горя пару стопок отпил. Так что не смотри, что бутыль не совсем полная, – садясь за стол и разливая спиртное по рюмкам, промолвил Иван.
– И те и те лютуют. Я готов от них бежать на край света, лишь бы их не видеть, – сказал Совин, пододвигаясь к столу.
– Ну, давай, Петрович! Выпьем за твой переезд! – с этими словами, Шапкин выпил содержимое рюмки.
– Давай, – произнёс Митрофан и тоже выпил.
– У меня, Петрович, кое-какие деньжата есть. С продажей коровы я договорился. Галушкин хоть сейчас её заберёт. Будешь у меня жить, вместе поедем в Енисейск. Купим всё, что нам может пригодиться, – закусывая, сказал Иван.
– Ты же одну корову держишь? – жуя сало, спросил Совин.
– Да. А что? – вопросом на вопрос, ответил Шапкин и достал из кармана папиросы.
– Вроде бы деньги имеются, Лавку держишь – а корова одна? – опять задал вопрос Петрович.
– За чем мне больше? Нам хватает. Степан мало пьёт молока, Дарья то же, я, в основном пью чай или что покрепче, одна Аня пьёт. Делаем сметану, масло, творог. Кое-что продаём, – рассуждал Иван Фёдорович, наливая из бутыли.
– А я, вот, козу держу, нам с бабкой хватает, – поддержал разговор Совин.
Совин и Шапкин посидели ещё не много, выпили пару раз, прерывая свой разговор, и Митрофан Петрович начал собираться домой.
– Пойду я, а то бабка переживать будет, – сказал Петрович, застёгивая тулуп.
– Тогда пойдём, я тебя провожу, – с этими словами Иван встал из-за стола.
Они вышли в Лавку. Там находилась Дарья и один из редких посетителей.
– Иван, ты оставайся здесь, а я пойду, тем более ты не одет, а на улице холодно, – обратился к Шапкину Митрофан.
– Мне всё равно выходить на улицу, чтобы покурить, так что пойдём, – успокаивал Иван.
– До свидания, Дарья Степановна! – попрощался Совин.
– До свидания, Митрофан Петрович! – обслуживая посетителя, с улыбкой сказала Дарья.
На улице было прохладно, везде лежал не глубокий снег.
– Неделю назад встала Ангара. Ещё пару недель и можно через Енисей ходить, – поделился своими мыслями Петрович.
