Самый заурядный попаданец в гоблина

– Сталин у-у-у-у, Сталин у-у-у-у, – беспокоилась Умка, неуверенно пытаясь выдернуть Луи из его захвата.

– Д-Р-У-Г, – прошипел Петр по-французски на ухо Луи. – Н-Е-Т Д-Р-А-К.

Сказать, что человеко-кот был охреневшим, значит ничего не сказать, но когда Пётр подобрал его нож и в знак добрых намерений протянул его Луи, зверолюд стал напоминать Умку. Потому что, похоже, разучился говорить и кроме «у-у-у» и «м-м-м» ничего из себя выдавить не мог.

– Воистину, апокалипсис близок, раз даже гоблины научились говорить по-Рафнийски, – всё же всплеснул руками Луи.

А потом им стало не до разговоров, с соседнего дерева на дом прыгнула громадная чёрная туша человеко-пса. Новое действующее лицо не стало особо разбираться, что здесь происходит, определила виновника торжества в лице гоблина Петра и замахнулась на него дубиной с вкрученными в неё болтами.

– Марта, стой, – мявкнул Луи, но на него никто не обратил внимание.

Пётр старательно улепётывал от Марты, а та его догоняла, желая прибить своей дубиной. О сопротивлении гоблин даже и не думал, существо по имени Марта было значительно сильнее и быстрее, чем он. Пока его спасали лишь ловкость и маленькие размеры, только лавируя по помещениям ему удавалось от неё уходить. А угроза была более чем серьёзная, несколькими ударами дубины Марта размозжила голову зомби-гоблину. Чтобы отправить Петра познавать новую жизнь, хватит одного попадания. В конце концов Марта всё же смогла прижать его в угол, а жаль, ему почти удалось по потолку забраться на третий этаж.

Измотались оба, плюс жажда дала о себе знать, так что Пётр уже чуть ли не сознание терял, когда Марта заносила над ним дубину.

– У-у-у-у, – с яростным урчанием Умка набросилась на Марту. Но она ни разу не боец – что она может. Только вызвать недоумение.

Марта несильно пихает Умку локтем, но ей этого хватает, чтобы плюхнуться на попу.

– Стой, Марта! – перед Петром появляется затылок Луи. – Я знаю, что это звучит как бред, но его нельзя убивать, он другой.

– Ernsthaft? – спросила Марта, раздумывая, а не прибить ли обоих.

– Nat?rlich! – быстро закивал Луи, переходя, кажется, на немецкий. А потом снова на французский. – Я своими ушами слышал, как он говорит на рафнийском. Его нельзя убивать, это открытие мирового масштаба.

– Пусть докажет! – потребовала Марта. – Хочу убедиться своими ушами, что эта опасная тварь не животное.

– Ну, давай, – Луи стал трясти полусознательного Петра. – Скажи что-нибудь!

– Г-И-Т-Л-Е-Р К-А-П-У-Т Ф-А-Р-И-С-Т-Ы! – прохрипел Пётр специально для Марты на немецком. А потом всё же потерял сознание от обезвоживания.

В забытьи он пробыл недолго. И очнулся от того, что кто-то потихоньку через тряпку выдавливает воду ему в рот. Открыв глаза, он увидел Умку, которая, собственно, и проявила заботу к нему. Тряпочку, кстати, не мешало бы постирать. Руки ему связали за спиной, зато ноги оставили, значит, не сомневаются, что он не сможет убежать. Собственно, после побегушек в доме он и сам не сомневался в этом. Собакоголовая фрау на открытой местности догонит его в два счёта.

– Давайте убьём его? Сколько эти твари нам жизнь портили? – четвёртый голос.

– Кому это нам, Базиль? Ты тут без году неделя, – третий голос.

– Они моего друга убили.

– И чё? Из-за того, что ты хочешь свести старые счёты, мы должны лишаться ценной находки? Он может заинтересовать нашего капитана, а может, и главу общины.

– Продать его?! Думаете, это сработает? Я хочу свою долю, – заявил Базиль.

– Вот, сразу видно потомственного раба, жалкая ты душонка, Базиль, – Марта.

– Что? Да я!

– Ты что тля? А ну сел и хвост поджал, – прорычала Марта с угрожающей интонацией.

Петру определённо начинала нравиться эта собакоголовая женщина.

– Мадмуазель и месье, наши рассуждения в корне неверны. Это существо разумно, а стало быть, его нельзя обращать в рабство, – Луи.

– С чего это? – Базиль.

– Графство Томнов —свободная от рабства страна, – безапелляционно заявил Луи.

– С чего ты взял, Луи?

– А разве не так, Этгар?

– Ну вообще-то, ещё во время войны все рабовладельцы просто отпускали своих рабов на волю. Тогда не до крючкотворства было, но официально указа об отмене рабства не было.

– Вот и отлично, теперь он наш. Можем делать с ним, что захотим. Захотим – продадим, а захотим – хоть на колбасу пустим, – снова подал голос Базиль.

– Ох, Базиль, можно человека выпустить из рабства, но раба из человека… Почему тебя так и тянет кого-нибудь заневолить? – Эдгард.

– Да он просто тупое и злое животное. А то, что он говорит, делает его ещё и ценным животным, как дрессированная обезьяна. Продадим эту тварь за талоны и поделим на всех.

– И с Дикаркой тоже поделишься?

– Зачем? – искренне недоумевал Базиль.

– Титульная нация графства – это ночные эльфы. По законодательству старого герцогства, которое не менялось со времён раскола, только у ночных эльфов есть право содержать рабов, нарушение этого закона карается смертной казнью. Это я специально для тебя говорю, Базиль. А в данной ситуации единственный, кто может заявить по закону права на нашу зелёную находку, это Дикарка.

– ОНА? – не удержавшись выкрикнул Базиль и указал пальцем на Дикарку. – Да она же полоумная.

Все обернулись на сидящую рядом с Петром Умку. И увидели, что гоблин пришёл в себя.

– Про адекватность хозяина в законе ничего не сказано.

– З-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е, – попытался сказать Пётр тщательно проговаривая французике буквы, но получилось у него что то вроде «дратуйте». А потом зачем то добавил ещё, – т-о-в-а-р-и-щ-и.

– Фронтирский волк тебе товарищ, – фыркнул Базиль.

– Он действительно говорит! А ведь считалось, что они в принципе не способны на контакт, – Эдгард.

– Кое-где до сих пор сомневаются, что гоблины вообще разумны, – восторгался Луи, – а этот говорит. Причём я подтверждаю, что он знает минимум два языка, рафнийский и геранский.

– Эй! – Марта подсела к нему и не сильно пнула ногой. – Кто твой господин? Кто научил тебя говорить? Ты шпион?

– Н-е-т, – от периодической практики с Умкой стало легче владеть своим горлом. Теперь уже он не делал такие ударения на буквы, но всё равно приходилось проговаривать слова по буквам. – Я д-р-у-г.

– Папуас ты зеленый, а не друг. Расскажи, откуда ты такой интересный взялся в наших краях?

– Я н-е з-н-а-т, я п-р-о-с-ы-п-а-т-ь-с-я з-д-е-с в-ч-е-р-а и н-и-ч-е-г-о н-е п-о-м-н-и-т. У-м-к-а м-е-н-я н-а-х-о-д-и-т п-о-м-о-г-а-т, д-а-в-а-т е-д-а.

– А-а-а-а у меня сейчас уши свернутся от его рафнийского, – простонал Луи. – А может, он заколдован? Ну, как в сказке о заколдованных принцах и принцессах. И ходить ему в облике отвратном, пока дева невинная телом и чистая душой не признает в нём своего возлюбленного.