Бумажные Крылья

– Куда бы ты там ни направлялся, твой маршрут теперь лежит прямиком на полигон. Учения начинаются через два часа.

– Так точно, товарищ командир корабля!

Капитан Кирилл Андреевич Каштанов был опытным космонавтом. Именно ему доверили командование «Икаром» и он нес персональную ответственность за каждого члена экипажа. По-отечески похлопав Антона по плечу, он развернулся и направился в противоположную от него сторону, вглубь павильона. С почтением наблюдая за удаляющейся широкой фигурой капитана, Антон вдруг пошатнулся и, если б не оперся о ближайший металлический контейнер, непременно оказался бы на полу.

Из белой штанины Кирилла Андреевича торчал заостренный лоснящийся кончик хвоста, покрытый отвратительной черной роговицей. Хвост безобразно змеился, оставляя за собой шлейф слизи. К горлу Антона подступила тошнота. Сопротивляясь отвращению и гравитации, он изо всех старался подавить эмоциональную реакцию логическими умозаключениями, обрывки которых вращались в возбужденном сознании, словно электроны вокруг ядра атома. Придя в себя, он направил сосредоточенный взгляд на уже почти скрывшегося за углом капитана. Хвоста не было, равно как и шлейфа слизи на полу – он, как и мгновением раньше, блестел полиуретановым покрытием.

Сделав глубокий вдох, Антон направился к специальному транспорту, уже снаряженному для выезда на полигон в паре километров от базы. Перед ним, откуда ни возьмись, выскочили двое технических служащих со швабрами и ведрами воды, чуть не сбив его с ног. Бессвязно что-то буркнув им, Антон пошел дальше.

Неделю спустя, сидя в комфортном кожаном кресле в кабинете штатного психиатра, он говорил:

– Примерно три месяца назад, когда я только приехал сюда.

– Угу.

Психиатр при «Москве-1» изучала личное дело Антона. Несмотря на непропорционально расположенные черты лица, это была довольно симпатичная девушка, лет тридцати пяти. Свисающая прядь каштановых волос закрывала часть ее покрытого родинками лица, мешая Антону прочитать ее реакцию на свой рассказ. Ерзая в кресле, отчего оно поскрипывало и трещало, он с нетерпением ждал ее заключения, или, точнее сказать, приговора.

– Что ж! – сказала она. Антон подался вперед. – При такой нагрузке на мозг, да и на весь организм, галлюцинации – явление достаточно распространенное. Однако меня настораживает их интенсивность и однообразность. Ох, как настораживает, Антон! Хронический галлюциноз диагностировать преждевременно, но я пропишу тебе кое-какие препараты.

Кристина встала из-за стола, и, повернувшись к шкафчику со стеклянными дверцами, достала из него небольшой белый флакон. Переходя в руки Антона, флакон затрещал содержимым.

– Эти таблетки снизят твою психомоторную активность и уменьшат психическое возбуждение. Внимательно прочитай инструкцию. И, Антон, если твое состояние ухудшится – моя обязанность доложить об этом командованию. А твоя – доложить мне! Так что рассчитываю на твое здравомыслие, лейтенант Воронин. Людям с неустойчивой психикой не место в космосе.

До старта «Икара» оставалось меньше месяца. Антон трясся в турбулентных потоках, сидя в Ил-76, направлявшегося в зону проведения очередных учений. Через заложенные уши Антон услышал голос Лехи:

– Так что, Антоха, тут уж ничего не попишешь! «Поехали!» буду говорить Я!

Леха с надменной улыбкой ткнул себя пальцем в грудь. Его карие глаза заговорщически блеснули в мягкой полутьме борта самолета. На это возразил другой член команды:

– Да кто тебе сказал такую глупость? Я вообще тезка Гагарина, так что кому, как не мне произносить эту фразу?

– Тоже мне, довод, – хмыкнул Алексей.

В дискуссию вступил Антон:

– Белка и Стрелка, хватит лаять! Решайте, кто из вас двоих произнесет «Поехали!», сколько угодно. Потому что, в таком случае, я буду первым в истории, кто ступит на неизведанную планету!

– Серьезное заявление! – сказал капитан Каштанов. – Так, мы над зоной высадки. Вперед, пошли, пошли!

Один за другим члены команды вышли через открытый шлюз. В лицо Антону ударил мощный поток воздуха, в ушах загудело. Он дернул за кольцо, раскрылся парашют.

– Значит так, – сказал Кирилл Андреевич уже на земле, активировав на наручном устройстве трехмерную модель дорожной карты, – мы находимся вот здесь.

Он раздвинул пальцами соответствующую область светло-голубой проекции, увеличив ее в масштабе.

– Весь курс выживания займет около сорока восьми часов. Наш маршрут пролегает вот через эту местность и заканчивается на востоке от Центра, примерно в пяти километрах от него. Там нас будет ждать транспорт. Всем все ясно?

Все ответили утвердительно.

– Тогда рюкзаки за спину и вперед!

Тяжелые берцы захлюпали по грязи. Антон и остальные двигались сплоченным костяком через лес, овраги и пересеченную местность, отгоняя стаи комаров и мошек.

Спустя примерно три часа командир объявил привал. Солнце стояло высоко над горизонтом, так что было достаточно жарко. Антон тяжело бухнулся на зеленый настил бурно растущей травы и рукавом камуфляжной формы протер лицо от пота. Его товарищи тоже взяли передышку, только капитан Каштанов, казалось, нисколько не устал: запрыгнув на высокий камень, погруженный в землю, он изучал пространство перед собой, сверяя его с данными своих учетных приборов.

Сделав глоток из фляги, Антон погрузился в свои мысли. Его мечта стать астронавтом-первопроходцем все приближалась. Упорство, вера в себя и неиссякаемый оптимизм, а также количество летных часов позволили ему оказаться в числе счастливчиков, отправляющихся к планете, на которой с высокой долей вероятности есть сложная органика! Подумать только!

С каждым днем его все больше обуревало мобилизующее волнение с примесью детского восторга и… страха. Он подумал, как сильно гордился бы им отец. Тут его потревожило щекочущее ощущение в районе обнажившегося локтя. Тряхнув рукой, он увидел, как с нее слетела крошечная ящерица, замерев среди высоких травинок. Дергаными движениями рептилия заскользила восвояси.

Наблюдая за ящеркой, Антон почувствовал какое-то неприятное ощущение, острием сосульки коснувшееся сердца. Он глянул на капитана – тот по-прежнему смотрел вдаль, прижав к глазам бинокль. Тогда он перевел взгляд на Юру и Леху – и крик, который он хотел издать, застрял у него в горле, колющим приступом паники затеребив гортань. Вместо напарников перед ним сидели, вытаращив бледно-желтые двойные зрачки, ящеры в человеческий рост. Они были одеты в ту же камуфляжную форму, что и Алексей с Юрием, только вместо ладоней из-под рукавов выходили отвратительные трехпалые лапы; военные черные берцы прорвали нижние конечности, увенчанные черными когтями, загнутыми вниз. А вместо головы – вытянутые морды с узкими, как у змеи, щелями ноздрей, с торчащим на загривке воротником, с волнистыми образованиями колючек на голове. За их спинами змеились длинные, изгибающиеся хвосты. Поверхность их тела была покрыта черной роговицей и зловонной слизью. Ящеры переглядывались, извергая отвратительный клёкот, выпуская через отверстие потресканных губ двоящиеся языки.

В приступе первобытного страха Антон пополз назад, не в силах произнести ни звука. Казалось, что человекоподобные ящеры смотрели на него с искренним недоумением, не понимая причин его поведения. Антон прижался спиной к дереву, но продолжал делать движения ногами, пока не «выполз» вдоль ствола в стоячее положение. К нему, наконец, вернулся дар речи. Он, что было сил, закричал:

– Капитан!!! Капитан, на помощь!!!

Кирилл Андреевич резко развернулся и спрыгнул с валуна.

– Воронин, что случилось?!

Тут ящеры встали со своих мест, опустились на передние лапы, и как два огромных варана, двинулись на Антона. Тот снова истошно закричал. Во рту чувствовался вкус металла. В горле пересохло. Последнее, что он увидел – было взволнованное лицо капитана, передающего по рации сигнал бедствия.

Очнулся Антон уже в госпитале Центра. Над ним стоял Сергей Сергеевич Серов, водя перед его глазами фонариком. В противоположном конце палаты на стуле сидела Кристина, быстро переводя глаза с Антона на сенсорный дисплей с жизненными показателями, который она держала в руках.

– Очнулся, голубчик. Зрительные рефлексы в норме.

После того, как световые блики перестали слепить, Антон вяло приподнялся на локоть и огляделся. Он припомнил последние события и причины своего забытья. Это не вызвало в нем никакого отклика, чему Антон даже удивился.

– Ты бы лежал, Антош, – сказал профессор Серов. – Тебе вкололи успокоительное. Успокоительное от слова «покой», понимаешь, к чему я?

– Лишь бы не «покойник», – ответил Антон, с трудом разлепив пересохшие губы.

– Профессор, если вы не возражаете, я бы хотела переговорить с лейтенантом Ворониным с глазу на глаз, – сказала Кристина.

Профессор удалился. Но поговорить без свидетелей у них не получилось. Отодвинув резиновый занавес, в палату вошел капитан. Он коротким кивком поприветствовал психиатра и, посмотрев на Антона, сказал:

– Да, сынок, ну и напугал же ты нас! И что это на тебя нашло? М?

– Капитан Каштанов, – сказала Кристина, если вы не возражаете, я хотела бы обсудить инцидент наедине с Антоном. Вы получите соответствующее заключение уже сегодня вечером.

– Как бы там ни было, – отвечал Кирилл Андреевич, – а от миссии тебя, скорее всего, отстранят, сынок. Мне очень жаль.

С этими словами капитан вышел из палаты. Приборы жизнеобеспечения зафиксировали резкое повышение пульса. Антон с молящей надеждой во взгляде посмотрел на Кристину.

– Кристина, пожалуйста!

– Антон, ты принимал препарат?

Антон ответил, что да.